Обитель Ларса Геера

ГЛАВА 21

Мариса заявила, что собирается напиться в честь того, что она опустилась до свершения первого в жизни доброго дела. Хотя добрым она его, конечно же, не считала. И девушку бесконечно бесило, что она должна помогать младшему графу Голдштейн, но, видимо, мурии очень сильно хотелось забрать мою силу (сомневаюсь, что её интересовало само кольцо) — настолько, что она была готова отступить от своих принципов.

Она заказала для себя огромную кружку хмельного отвара горынь-травы. В этом напитке не было спирта, зато чудо-трава обладала интересными свойствами и вызывала состояние, очень схожее с опьянением, разве что похмелья на утро не было.

— Давай со мной! — предложила мурия, отсалютовав огромной деревянной кружкой.

Мне же напиваться в её обществе не хотелось совершенно, я всё ещё опасалась Марису после событий с Тарионом.

- Откажусь.

- Духи, мне даже выпить не с кем! — воскликнула мурия.

И мне вдруг стало её жалко. Не то чтобы она выглядела печальной, но в её голове отчётливо сквозило отчаянием и бесконечным одиночеством. Она сама говорила, что совсем одна в целом мире — ни друга, ни родителей, ни даже собутыльника! Я подозвала подавальщика и заказала себе такой же напиток, в кружке поменьше. Принесли его почти сразу, и в носу тут же защипало от запаха корицы и ванили. Запах действительно был умопомрачительным.

Мариса внимательно проследила за тем, как я сделала первый глоток, и,

хмыкнув, отвернулась.

— Как же легко тобой манипулировать, — пробормотала она.

— Что?

— Ты не хотела пить, но пьёшь, потому что тебе, очевидно, стало меня жалко.

— Правильно, — подтвердила я, чувствуя, как по телу разливается приятная тёплая расслабленность.

— Меня бесит твоя сострадательность, — девушка брезгливо скривилась, даже не глядя на меня. — Как можно спасать всех без разбора? Будь я на твоём месте тогда, в карете, ни в жизни не стала бы помогать тому, кто меня подставил. А ты помогла мне, почему?

Откровенничать совсем не хотелось, а мурия явно пыталась вывести на разговор по душам. И на несколько секунд я подумала, что она права, и мне действительно не стоило помогать предательнице, но…

— Просто мне никто никогда не помогал, — тихо ответила я, — никто не сострадал, не спасал, не жалел. Да, у меня есть друзья, но совсем недавно я была так же одинока, как ты, и я знаю, что одиночество может толкнуть на самые разные поступки. — Кажется, меня понесло, и мурии всё-таки удалось услышать мои одурманенные отваром откровения. — Я думаю, что ты такая не из-за того, что изначально родилась злой. Тебя сделала такой жизнь и люди вокруг. Так же и Трой не виноват, что в нем течёт кровь следопытов, как и в том, что его брат такой.

— Стоп, — резко оборвала меня Мариса. — Хватит. Надоело это нытьё. Замолчи и пей. — Девушка отхлебнула из своей кружки и стала тихо подпевать менестрелю.

Я, насупившись, замолчала, и кружку отставила. И так уже наговорила лишнего.

А обижаться на мурию не получалось. Я по себе знала, как легко сломать человека, как просто заставить его подчиниться обстоятельствам и стать тем, кем требует жизнь. Ей нужно было выживать, и она делала это. Пусть при этом совершала плохие поступки, но для любого человека вопрос собственного выживания всегда выше благополучия окружающих.

Мы молчали. Я ела принесённую подавальщиком похлёбку, а Мариса блаженно жмурилась, потягивая отвар из второй заказанной кружки. В харчевне прибавлялось народа, близился вечер, и все местные трудяги приходили пропустить по стаканчику чего-то крепкого.

Моё внимание привлекла пара мужчин в металлических доспехах. Правда, шлемов у этих не было, только латы да кольчуги. Гремя этой аммуницией, они прошли через весь зал и устроились за соседним столиком. Едва подавальщик принёс им по кружке горячего грога, один из рыцарей громогласно заявил:

— Когда я стану победителем турнира, твой грог будет литься рекой, — темноволосый усатый здоровяк отсалютовал хозяину трактира.

Я с интересом наблюдала за мужчинами и прислушивалась к их тихой, неспешной беседе.

- У тебя есть реальные шансы в этом турнире, — говорил длинноволосый блондин, поразительно похожий на эльфа. — Но тебе же не нравится Вилдо.

- Эти земли бесполезны, тут нет ничего, что могло бы приносить прибыль, — подтвердил усатый. — Я просто раздарю их тем, кого не хочу видеть рядом с собой, но и открыто прогнать не могу. Тем более налоги лишними не бывают! — мужчины дружно захохотали, чокнувшись кувшинами с грогом.

Я же поражалась далеко идущим планам брюнета. Раздарить целое графство — это странная идея, хотя…

- Слушай, а что, граф может так вот просто взять и раздарить все земли? — поинтересовалась я у мурии.

- Конечно, они же принадлежат ему, — пожала плечами Мариса.

- Но как же те, кто живёт на этих землях? Простые люди, домовладельцы, помещики?

- О, духи, Лидия, ты такая наивная! Граф может сослать кого угодно и куда угодно, может отобрать землю по нелепой, придуманной причине и подарить её кому- то другому! — раздражённо ответила Мариса. — Поверь, тебе никогда не стать политиком. Здесь нужна безжалостность и коварство.

А я всё обдумывала сказанное. Выходит, после турнира, когда появится новый граф, мой дом тоже смогут кому-то подарить, или продать? И как тогда защищать своё жилище?! Каким бы сильным магом не был арт Поли, он мало что сможет противопоставить графу, особенно такому, как этот.

- А тот замок, лечебницу, подарю Юлианне, там как раз исцеляют психов, — пробасил подпивший усач и рыцари снова разродились хохотом.

И вот сейчас мне стало действительно страшно. А что если и вправду усач победит и отдаст мою Обитель какой-то непонятной женщине? Нужно что-то делать!

- Мне нужен способ попасть на турнир в качестве участника, — неожиданно для самой себя произнесла я.

Мариса поперхнулась и закашлялась, приковав к нам внимание всего зала.

- Всё в порядке, — сообщила мурия окружающим, и, наклонившись, прикоснулась тыльной стороной ладони к моему лбу. — Горячки у тебя нет, — пробормотала она, — так что за бред лезет в твою голову?!

А в моей голове уже рождался удивительный план. Я действительно могу поучаствовать в турнире! Но мне нужно не просто участие, а только победа. Я стану победителем турнира и получу графство Вилдо. Всё графство, а не только Обитель! Но толком порадоваться внезапной идее я не успела, осознав, что она неосуществима. Первое, и самое главное — я не воин, и не из знатного рода, второе — я не умею драться. Никак: ни магически, ни на мечах. И третье — что я буду делать с графством?

- Я просто подумала…нет, ничего, это была глупая идея, — промямлила я.

- Вот-вот, — подтвердила Мариса и, напрягшись, шумно втянула воздух. — А сейчас нам лучше уйти отсюда, и чем быстрее, тем лучше, — девушка поднялась и, схватив меня за руку, потащила за собой через весь зал.

- Что случилось? — мелко семеня за мурией, спросила я.

Как раз когда мы подбежали к лестнице, у стойки началась пьяная заварушка, и один из её участников толкнул меня, вынудив отпустить руку Марисы. Я отлетела к стене и больно ударилась плечом, мурия же молниеносно взбежала по лестнице и скрылась из виду. Я потирала плечо, с интересом следя, как какой-то здоровяк в капюшоне, скрывающем лицо, одним ударом отбрасывает моего случайного обидчика прямо в противоположный конец зала. Тот с неприятным звуком впечатался в стену и беззвучно сполз по ней же. Остальные драчуны притихли, с благоговением поглядывая на фигуру в капюшоне.

- Нельзя причинять вред женщине — это закон, — очень тихо произнёс неизвестный, и направился ко мне. Все молчали, и в этой мертвенной тишине отчётливо слышались шаги… графа Тариона Штейна!

- Что ты делаешь здесь одна?

- Гуляю, — запнувшись, ответила я, с надеждой поглядывая на лестницу в поисках фигуры Марисы. Теперь хотя бы понятно, почему мурия так спешно скрылась, хотя я не понимаю, каким образом она почувствовала приближение Тариона.

- Ты не должна одна бывать в подобных местах, — сообщил он и, взяв меня за руку, повёл прочь из харчевни. Завсегдатаи провожали нас заинтересованными взглядами и звенящей тишиной.

- Это же граф Голдштейн, — тишину нарушил басовитый голос того самого претендента, собравшегося подарить мой дом некой таинственной женщине. Тарион остановился и медленно обернулся к говорящему.

- А здесь у нас сила и позор всего Тортона, — медленно и очень отчётливо проговорил Штейн. Безмолвный зал залился хохотом, а тот огромный детина, кажется, его имя Ваил, раз он представляет Тортон, подскочил с места и угрожающе направился к нам.

- Следи за языком, Штейн, — встав лицом к лицу с Тарионом, пригрозил он.

- А то что? — невозмутимо вопросил граф. — Раздавишь меня интеллектом? Или пнёшь пивным животом?

Я чувствовала, как атмосфера накаляется. Глаза громилы сузились, превращаясь в две тонкие щёлки, а рот искривился в злобном оскале. И эта гора мускулов (речи о пивном животе там, кстати, вообще не было) с рёвом дикаря бросилась на Тариона. Я отскочила в сторону, подальше от драки двух гигантов. А по сравнению со мной и Тарион, и Ваил выглядели как настоящие громадины.

Народ в харчевне начал бурно обсуждать драку, кто-то предприимчивый устроил тотализатор, и по залу активно передавали разноцветные купюры. Но сражение оказалось не столь длительным и зрелищным, как все ожидали. Всего пара ударов Тариона, одна подсечка и бросок Тортонца через весь зал — как раз туда, где до сих пор валялся предыдущий задира. Граф брезгливо отряхнул руки, и, протянув одну из них мне, предложил:

— Идём.

Я не задумываясь вложила свою ладонь в его, и мы покинули харчевню, оказавшись на окраине города, уже погрузившегося в сумерки.

Запахи уходящего лета становились всё ощутимее, кое-где жгли скошенную траву, и окраину Квека наполнял запах дыма и спелых яблок. Некоторое время мы шли молча, я всё никак не могла отдышаться после волнительного поединка. Тарион не пострадал, хотя вполне мог бы, если судить по размерам Ваила. Причём граф сам спровоцировал Тортонца, а значит понимал, что победит. Штейн не из тех людей, кто пойдёт на неоправданный риск, это я уже понимала, но он так же и не из тех, кто делает хоть что-то просто так.

— Зачем вы подрались с ним? — спросила я. Помнится, именно Ваил нанял Марису для устранения Троя, но Тарион вряд ли об этом знает.

— У Ваила проблемы с плечом после прошлого турнира, это был отличный повод разбередить старую рану, — невозмутимо ответил Тарион.

— Но это же не честно! — возмущённо воскликнула я. Никогда не любила грязные методы борьбы, неужели в таких делах без них не обойтись? Сразу вспомнился бросок, который использовал граф — там как раз был захват плечевого пояса. Выходит, он специально вызывал ярость здоровяка, чтобы тот бросился в драку?

- Так у меня будет больше шансов на победу. Он слишком горд, чтобы идти к исцелителям или лекарям. Хотя нет, скорее слишком глуп. — Пояснил Тарион, а я вспомнила о его намерении заменить брата на турнире.

— То есть вы всё-таки хотите обмануть всех и пойти вместо Троя? — в памяти отчётливо всплыли слова графа в парке.

- Кто-то должен пойти, и если мой брат не может, это сделаю я. Кстати, как он?

Мне хотелось поскорее обрадовать Тариона, сказать, что Трой поправляется и

всё будет хорошо. Но… Я внимательно посмотрела на горделивый профиль графа Голдштейна, и решила придержать хорошие новости, а то ещё отправит Троя на турнир, едва тот очнётся.

- Пока без изменений, — сообщила я.

Мы вышли на главную улицу Квека, ту, что вела к центральной площади. По улице тянулись люди, двигаясь к замку Вилдо. Дни прощания с графом ещё не закончились. Кто-то и вправду горевал о патере правителя, кто-то шёл туда исключительно для того, чтобы насладиться видом графа в гробу.

- Если что-то нужно, то, что поможет ему, говори, я найду всё.

— Хорошо. — Не стала отнекиваться я. В любом случае, скоро мне придётся сказать ему о участии Марисы и попросить неприкосновенности для неё. В тот момент я ещё не знала, что тайная служба графа уже активно ищет мурию.

— Сегодня его осмотрит ваш главный маг, Стефан. Может, ему удастся хоть что- то разглядеть, — рассказал Тарион.

Мне было интересно, что же сможет увидеть арт Поли. Думаю, для него это будет выглядеть, как временное выгорание. Такое бывает, когда маг истрачивает весь резерв, но продолжает колдовать на собственной жизненной силе, однако делает это не долго. Тогда происходит выгорание, но, как правило, временное, и магу просто нужна неделя-другая, чтобы восстановиться. Тем более он точно заметит, что резерв Троя начинает наполняться. Так что пусть осматривает, а я буду делать то, что должна. Рассказать про Марису я решила потом, когда Трой придёт в себя, а пока мне было интересно другое.

— Как вы планируете попасть на турнир вместо брата? Вы уже пытались и, помнится, ничего не вышло.

— Лица там всё равно не видно, да и не многие знают, как мы выглядим, а мой артефактор сделал одну особую вещицу, которая замаскирует мою ауру под ауру Троя, — пояснил Тарион. — Но ты же понимаешь, что это частная информация? — он продемонстрировал мне тонкий серебряный браслет, такой же простой, как и моё кольцо.

— Почему для вас так важны эти состязания? — вот то, чего я действительно не понимала. — Вы готовы отправить сражаться больного брата, рискуете жизнью, пойдя туда, используете всяческие ухищрения, чтобы принять участие. Чего ради?

— Ради власти, — как само собой разумеющееся сказал Тарион. Но это и так было очевидно, просто я надеялась, что есть ещё хоть какая-то причина, чтобы оправдать все поступки графа.

Мы подошли к городским воротам, у которых ожидала одинокая Тьма.

Стражники отошли подальше от лошади и опасливо косились на неё. Архару не впустили в город. Вообще, по странной традиции Вилдо, в день траура по Квеку нельзя ездить, все должны ходить пешком. Это как дань уважения покойному. Я растерянно блуждала взглядом по окрестностям, не понимая, что меня тревожит, пока не взглянула на графа. Идея пришла внезапно и показалась невероятно хорошей.

— А ваш артефактор может сделать такое же? — Я продемонстрировала Тариону колечко-змейку, которую достала из внутреннего кармана. Южанин внимательно изучил артефакт и отрицательно покачал головой.

— Это поглотитель магии, редкая вещь. Таки делают только в Тортоне — Юлий Эссенс, сын Котона Эссенса, бывшего главы ковена магов, изготавливает такие на эксклюзивных правах. Откуда он у тебя?

— Достался от мамы, — честно ответила я, раздумывая, как мне может помочь полученная информация. Долго размышлять не пришлось — озарение наступило прямо в этот момент, и у меня появилась реальная надежда на то, что силу можно оставить.

— Интересная игрушка, — протянул Тарион, по-прежнему разглядывая змейку. Пришлось поспешно спрятать кольцо обратно.

Едва Тьма услышала голос хозяина, тоненько заржала и с интересом уставилась на меня. Пока мы с архарой таращились друг на друга, Тарион лихо запрыгнул в седло и протянул мне руку. Тьма всхрапнула, и вид у неё был такой ехидно-выжидательный, что я отдернула уже протянутую руку и пробормотала:

- Я лучше прогуляюсь.

- Давай руку, — в голосе Тариона чувствовалась угроза.

— Я её боюсь! — воскликнула я, продолжая смотреть на лошадь. И я готова поклясться, что архара издевалась.

- Так кого ты боишься больше, трусишка, меня или её?

Я перевела взгляд на грозного Тариона, который в отличие от архары был серьёзен и в странные игры не играл, и протянула руку. Его я боялась больше.

Граф хмыкнул, верно поняв мой знак, и помог взобраться на лошадь, усадив перед собой. Его рука тут же обвила мою талию, и я наконец вспомнила о вчерашнем происшествии. Просто появление графа в харчевне было столь неожиданным и фееричным, что я напрочь забыла о случае в парке. Духи, он наверное думает обо мне невесть что! Осторожно попыталась убрать руку Тариона.

— Я должен держать тебя, ход архары намного жёстче обычной лошади, — невозмутимо сказал он, даже не думая убирать руку, и тронул лошадь.

Едва Тьма пошла галопом, я сама вцепилась в руку графа, удерживающую меня. Её ход действительно сильно отличался. И как только эти воины держатся в седле?! Нас качало, подбрасывало и трясло.

- А для чего, ты думаешь, рыцарю столько доспехов? — словно угадав мой

вопрос, посмеиваясь, спросил граф.

— Чтобы не так качало?

— Вообще для равновесия, и чтобы архаре было тяжелее, но суть верная.

Говоря, Тарион несколько раз коснулся губами моего виска. Ни холода, ни

страха больше не было, только щекотка, и я постаралась немного отстраниться. Рука графа сжалась на талии, лишая возможности шевелиться, а он наклонился и поцеловал мою шею. Осторожно, почти невесомо, едва касаясь, но так волнительно. От шеи по руке побежали мурашки, и сердце начало биться часто-часто.

— Что вы делаете? — тихо спросила я.

— Пытаюсь убить тебя, очевидно, — сообщил граф, ещё раз прикоснувшись к моей шее губами. Я дёрнулась, осознав услышанное, а когда в животе снова появилось это странное чувство, даже испугалась.

— Перестаньте, — боясь собственной реакции, попросила я. Вместо ответа Тарион рассмеялся и поцеловал снова. — Я же попросила! — воскликнула я. А когда вспомнила вчерашний разговор с Рией, и вовсе залилась краской, ведь мои ощущения подруга однозначно трактовала как желание, а вовсе не страх, или неприязнь.

Как я могу желать графа? Это было ужасно!

— Ты не представляешь, насколько невероятная эта игра, — мечтательно проговорил он, — и насколько невероятная ты.

Сердце от его слов почему-то сжалось, а в груди разлилось приятное тепло.

- Я бы играл в эту игру всю жизнь, — сообщил Тарион, ещё раз прикоснувшись к

шее.

Я не понимала, что именно он считает игрой — вероятно, издевательство надо мной. Едва ли его действия можно трактовать иначе. Мне же совсем не хотелось, чтобы надо мной издевались столь долгий срок.

- Вам нравится мучить людей? — раздраженно поинтересовалась я.

— Разве я тебя мучаю? — у графа определённо есть привычка отвечать вопросом на вопрос.

- А как иначе это назвать? — я решила не отставать и отвечать так же.

Тарион придержал Тьму, и архара пошагала медленным размеренным шагом,

почти не качая нас. Граф же отпустил вожжи и уместил свои руки на моих плечах. Легонько сжал их и провёл вниз, до ладоней, чтобы накрыть их своими руками. Я вздрогнула, помня, что для южан прикосновения рук, особенно без перчаток, значат куда больше, чем поцелуи.

— Это отношения, — заговорил он, сжимая мои ладони, — когда мужчина и женщина узнают друг друга, — губы снова коснулись моей шеи, а руки вернулись на талию.

Я же не понимала, почему так сильно бьётся сердце, словно стремясь вырваться из груди, проломив рёбра, и с надеждой смотрела на приближающиеся ворота

Обители. Я потеряла нить происходящего, не знала, чего хочет Тарион, и самое страшное, что я испугалась собственной реакции. Не понимала охватывающего жара, тяжести в животе, мурашек…

— Я хочу узнавать тебя, Лидия, — припечатал граф, вынудив меня повернуться к нему и посмотреть в глаза. — И я буду делать это.

- А если я не хочу? — несмело поинтересовалась я.

Просто его присутствие и такая близость, это… я не знаю, как описать! Это ужасно! Я никогда подобного не ощущала и не должна была ощутить! Я боялась влюбиться, тем более в такого человека, как Тарион Штейн. Вся сущность мурии во мне вопила, что от него нужно бежать, он опасен, коварен, беспощаден!

Граф же ухмыльнулся и, обхватив моё лицо ладонями, нагло заявил:

— Я не спрашивал тебя, женщина, — проговорил он всё с той же ухмылкой, — я мужчина, и ты должна просто подчиниться.

Сердце отчего-то болезненно сжалось, стало горько. До того, что захотелось заплакать. Как раз в этот момент мы въезжали в ворота Обители, и стоило мне только подумать, что я не хочу видеть Тариона Штейна в своём доме, защита замка буквально вырвала меня из его рук, а архару вместе с седоком отбросила за ворота. Контур полыхнул алым, а я стояла в паре шагов от Тариона, который не мог пройти на территорию Обители.

Бешенство на красивом лице правителя Голдштейна смотрелось великолепно.

Пожалуй, ему идёт злость.

- Что это было? Что ты сделала? — разъярённо вопрошал граф.

- Пусть я женщина, но подчиняться никому не обязана.

Я чувствовала себя опустошённой. Не привыкла я к подобным эмоциям, не хотела их, и не хочу до сих пор. В последний раз взглянула на графа, в глазах которого не наблюдалось ни осознания, ни раскаяния, и, развернувшись, пошла по аллее.

Тарион что-то кричал вслед, но я не запоминала фраз. Только пройдя где-то половину пути до корпуса, свернула вглубь сада и разрешила защите впустить графа. Сталкиваться с ним не хотелось. Определённо не сегодня.

Я присела рядом с гнездом лигранов, чтобы меня не было видно с аллеи, положила руки на землю и подпитала Обитель. Арта Поли, кстати, в замке ещё не было. Нужно отследить его возвращение, потому что мне очень хочется посмотреть, как он будет работать с Троем.

Вскоре мимо меня промчался граф Тарион верхом на Тьме. Я провожала их взглядом до самой конюшни, пытаясь понять хоть что-то, понять себя. Не выходило.

Я поднялась и медленно, наслаждаясь вечерней прохладой, побрела к замку. Какая-то часть обитателей уже вернулась, другие же ещё гуляли. Моих друзей не было. Комната Кима была заперта и пустынна, как и жилища Ена и Рии.

Когда я приняла душ и, укутавшись в пушистый халат, устроилась на кровати, намереваясь прочесть одну из тетрадей отца, посвящённых искусству исцеления,

появился Олес.

— Я приходил за тобой в трактир, но напуганная до смерти мурия сказала, что тебя уволок Штейн.

- Так и было, — улыбнулась я. — Но не волнуйся, ничего плохого не случилось.

— По твоему виду не скажешь, — проворчал Олес. — Я слышал ваш разговор с Марисой.

Я вопросительно взглянула на живуна, не понимая, о каком разговоре идёт речь, и как он мог его слышать.

— Вторая ракушка в её кармане, — я очень надеюсь, что дух произнёс это, смущаясь, потому что подслушивать чужие разговоры вот так в наглую — верх бестактности! Тем более что одну ракушку я и так спрятала в комнате Марисы, чтобы Олес мог туда перемещаться. — Так вот, о разговоре, — пока я не начала высказывать своё мнение, заговорил живун. — Я считаю твою идею с турниром здравой.

Я даже не сразу поняла, о какой идее идёт речь, но когда дошло, удивлённо воззрилась на живуна и повторила все те три пункта, по которым это категорически не возможно.

— Тебе не понравится моя идея… — пробормотал он, — ну да ладно, слушай. То, что ты не воин, легко исправить, достаточно лишь договориться с Марисой. Сама говорила, что она, руководя Троем, одержала победу и дралась отлично, — я хотела попросить Олеса остановиться, но он, заподозрив это, сверкнул глазами-рубинами, и

я потеряла дар речи. В прямом смысле этого слова: хотела заговорить, но не смогла.

— Не перебивай, пока не скажу всё, — предупредил он. — То, что ты не знатная и не заявлена в турнире, тоже можно попробовать обойти. Есть такие артефакты, правда, крайне редкие, которые меняют ауру, подстраивая её под другого человека, а внешность легко изменить простой иллюзией. На наличие мороков и иллюзий претендентов не проверяют, считая, что им такая чушь в голову не придёт. Ну и, конечно, придётся украсть у кого-то родовую печатку. Остаётся только вопрос, что тебе делать с графством. — Олес замолчал и посмотрел на меня, и я поняла, что наконец могу говорить.

— Даже если так, даже если я смогу изменить ауру, — теперь-то я знала, что такое возможно, ведь Тарион показывал мне артефакт, о котором говорит живун, — но кем я представлюсь? Кого буду изображать? Для того, чтобы притвориться кем- то, нужно устранить одного из претендентов и идти вместо него. Да и в таком случае, что делать, когда турнир окончится? Если представить, что я победила, и все узнают, что я не тот, кем представлялась? Нет, Олес, это самая бредовая идея из всех возможных, — вздохнув, констатировала я. Хотя перспектива получения Обители в качестве приза была невероятно заманчивой. Откровенно говоря, мне плевать, что будет с графством — я никогда не интересовалась властью и политикой, но возможность вернуть свой дом заставляла сердце биться чаще.

Я попыталась выбросить подобные мысли из головы и поискать другой способ решения этого вопроса, живун же, напротив, задумался. Он ещё долго висел под потолком и молчал, я уже перестала ждать продолжения разговора и начала читать увлекательные исследования Ларса Геера, а когда стала засыпать прямо с тетрадью в руках, Олес решил озвучить всё, над чем думал.

Около часа он просто рассказывал родившуюся в его призрачной голове идею, как вернуть мой дом навсегда. Я слушала внимательно, и этот план показался мне куда лучше предыдущего. Он был таким же сложным, почти нереальным и не совсем честным, но чуть более выполнимым. Правда, привлечь нужно будет многих. Кого-то придётся просить, кого-то обманывать, кого-то даже предать…

— Мне нужно подумать, — уверенно сообщила живуну. — Хотя бы до утра.

- Подумать над чем? — глухо спросил Олес.

- Над тем, стоит ли Обитель всех этих усилий, — ответила я.

— Конечно стоит! — воскликнул живун. — Обитель погибнет без тебя, зачахнет, как чахла все эти годы до твоего появления!

— Я просто должна убедиться, что потом смогу жить с грузом того, что предстоит сделать, — честно сказала я. — Мне нужно понять, смогу ли я, понимаешь?

- Как скажешь.

— И, Олес, у меня есть просьба. — Я уселась за письменный стол и начала торопливо перебирать бумаги. После сегодняшнего разговора с графом я знала, что у мага, спасшего меня от чёрного дара, остался сын, который пошёл по его стопам. Я знала, что где-то здесь, в стопке бумаг, должно было быть письмо его отца к моему, в котором Котон Эссенс клялся Гееру в вечной протекции и преданности.

Письмо нашлось в старом, потрёпанном конверте, среди другой корреспонденции, и текст, к моему счастью, был вполне читабелен. Я взяла новый конверт и, вложив в него лист пожелтевшей бумаги, начала писать собственное послание. Ларе Геер был умным человеком, предпочитающим всегда держать несколько козырей в рукаве, например таких, как письменные заверения в поддержке и защите. Родители были уверены, что потомок Эссенса не откажет дочери Гееров и не предаст её, поэтому я спешно изложила интересующий меня

вопрос на бумаге и поместила в конверт. — Это можно передать в Тортон быстро?

— Понадобится немного времени, — растерянно ответил Олес.

- Хорошо, — согласилась я и протянула письмо появившемуся облачку тумана. Олес испарился, пожелав на прощание доброй ночи, а я так и осталась сидеть на

постели.

Похоже, мне предстояла очередная ночь без сна, проведённая в мыслях и терзаниях. Я сама ругала нечестную борьбу, но что, если иначе нельзя? Как быть, если я вижу только такой выход?

«Нет, я должна придумать какой-то другой вариант» — мысленно повторяла я самой себе, в то же время прекрасно понимая, что других вариантов не найду, по крайней мере сейчас.

Появления арта Поли я так и не дождалась, и всё-таки уснула, промаявшись ещё несколько часов.