Оболенский: петля времени I. Часть 1 (СИ)

Глава 14

— Ну, я пойду? — я попытался открыть дверь, но водитель её заблокировал. Неловкая ситуация. Княжна вообще собирается успокаиваться? — Я ничего плохого не имел в виду… Но хватать меня и допрашивать было довольно грубо. Тут не из-за чего расстраиваться, да?

— Да забудь, — девушка вытерла глаза и мазнула рукой. — Просто накопилось. Отправили сюда, хотя я могла бы учиться там же, где моя двоюродная сестра… Что мне делать в этом глупом Царьгороде?

На секунду я оскорбился.

— Императорская академия лучшая в стране. Если Вас так задевают чужие слова, могли бы хотя бы закончить её с отличием. И где же вы стараетесь?

— А вот возьму и закончу! — прорычала София. — А ты и дальше ходи в какой-нибудь колледж для бедных!

О, как сказала-то. Колледж для бедных. Ей вообще давали дворянское образование или так, с улицы подобрали? Да иная хулиганка с незнакомцами милее.

— Да мне-то что, бери и заканчивай… — пробурчал я себе под нос. — Ваше Высочество, а Вам зачем информация об этом несчастном животном? Да и рано или поздно оно должно всплыть… Наверное. Наймите кого-нибудь, и пусть Вам про него вообще всё расскажут.

— Да что ты понимаешь? — надулась княжна. — Его кто-нибудь заберёт, а мне, как всегда, ни слова. Никогда таких животных не видела. А тот пёс местами даже выглядел как металлический, будто робот! А когда тонул, казался очень живым. Я ведь никогда такого не видела, а если сейчас не узнаю, мне как обычно скажут: «Не ваше дело, княжна, спросите отца». Думаешь, со мной чем-то делятся? Конечно, нет!

— И почему из всех интересных вещей в мире Вас интересует собака-мутант? — задал я вопрос, мучающий меня уже пару минут.

— А почему не должна? Своими глазами увидеть и забыть что ли? — фыркнула княжна и гордо подняла голову.

— Тоже верно, — согласился я, вспоминая, как вообще ввязался во всё это. А мог бы просто притвориться, что никакой собаки никогда и в глаза не видел, и не было бы ни Риты Гейман, ни Багрова, ни этой погони… — Только мне, наверное, стоило сказать раньше, но я ничего не знаю. Вообще. Погналась за мной, я случайно пролетел над озером, она утонула. А выскочила тварь вообще из ниоткуда. Вот и всё.

— Да врёшь! — надула губки София. Мужчина со шрамом не вмешивался, но кивнул, чтобы морально её поддержать. — Ты ехал к этому прудику очень даже целенаправленно. Ты лицо своё видел вообще? Ты как будто знал, что оно утонет!

Я пожал плечами. Вообще-то, это была только теория; я надеялся, что псина утонет, потому что мне не хотелось умирать во второй раз за день.

— Вы видели, какое это существо большое и тяжёлое? Я просто предположил, что у него есть хоть какая-то слабость. А оно могло и спокойно поплыть, — наконец сказал я. — А Вы, Ваше Высочество, слишком интересуетесь этим. Это, может, какая-то жертва мутаций. Видели, как в наше время загрязнены водоёмы? Вот-вот, и родился этот уродец. Незачем так много об этом думать.

Княжна посмотрела на меня с сомнением. Кажется, хотела возразить. Она сделала такое лицо, будто её даже задело то, что я сказал. Что ж, меня не волнует, почему она в этот лезет, и я даже не собираюсь убеждать её, что то, что она видела, не имеет значения. Всё, что мне нужно — убедиться, что она знает, что так думаю я. Тогда я стану всего лишь удачливой убежавшей жертвой, которая ничего не знает, и вопросов ко мне не будет.

— Ладно… — протянула княжна. — Раз уж ты так хочешь, проваливай. Я и без тебя разберусь, что это такое, раз уж ты ничего не знаешь.

Не очень-то и хотелось оставаться.

По пути домой, пешком с ховербордом в обеих руках, потому что размер и вес у него не такие уж и маленькие, я ни разу не открыл браслет, даже если мне несколько раз приходили сообщения. Не было никакого желания останавливаться и что-то смотреть. Лишь единожды я подумал, что если на меня напали со вполне ясной целью убить, то дома могло что-нибудь случиться. Эту мысль я отогнал в пользу того, чтобы прибавить шагу. Идти быстрее всяко полезнее, чем переписываться посреди улицы.

Но, когда я вернулся, меня встретили уже в дверях. Мистер Уинтер собственной персоной, мама прямо за ним и Алиса у них под ногами. Семья в полном составе; сначала я выдохнул облегчения, а потом понял, что они уставились на меня, как будто увидели призрака.

— Что случилось? — первым делом спросил я.

Мама порывисто обняла меня, прежде чем подтолкнуть ко входу в гостиную.

— Ты мне скажи! Это я хочу знать, что случилось! Почему ты не отвечал на звонки? Я думала, у меня сердце остановится, — она упала в своё плюшевое розовое кресло и помассировала виски.

— Ты в беде, — услужливо сообщила Алиса, потянувшая меня за край футболки. — Папа хотел пойти тебя искать. Мама сказала, что ты постоянно никому не отвечаешь на звонки и сообщения, и надо подождать. Вот.

— Беда это мягко сказано, — немного истерично усмехнулась мама. — Это мой первый выходной за пару недель, и он заканчивается тем, что мой ребёнок чуть не умирает!

— Ну-ну, Энни, Эван выглядит хорошо, — указал на меня мистер Уинтер. Затем он подошёл ко мне и нагнулся, показывая изображение на своём голографическим экране. Или даже видео — почти как у княжны, только чуть хуже качеством и с другого ракурса. — Это прислал коллега с работы. Я реш’ил, что оно не должно распространят’сья, но из сети нельзя что-то удалить. Но нам уже приказали не отправл’ять это ни в какие новости. Мы очень волновались. Что это?

Приказали, да? Не хотел я, чтобы мой отчим это видел — он слишком любопытен. Ради его же блага нудно срочно что-нибудь выдумать.

— Я возвращался с работы, и из подворотни выскочила бешеная собака, — сообщил семье я. — В жизни она была не такой страшной! И со мной ничего не случилось, я просто немного промок. Правда, всё в порядке!

— Ты уверен? — спросила мама. — И это не выглядит, как собака.

— Я же говорю, в жизни она была не такой. Может, это какой-то монтаж, чтобы выглядело эффектнее? — я сделал вид, что меня и самого занимает вопрос, почему животное на видео такое ненормальное. Всё равно совсем скоро те, кто за этим стоит, попытаются замести следы; да и я сам не хочу, чтобы родные думали, что я в опасности. — Я только немного испугался, но это пройдёт. А собака вроде как утонула.

Кое-как сбежав в свою комнату, я запер дверь и сполз на пол, прислонившись к ней спиной. Как оказалось, убеждать близких, что всё в порядке, и я точно не ввязался ни во что опасное, было ужасно тяжело. Но я справился. Наверное. Алиса смотрела на меня хитрым взглядом, но пусть ещё кто-нибудь поверит соплячке — в её возрасте дети много выдумывают, так что их голословные заявления ничего не значат.

Мама так заработалась в «Скорпионе», что от неё было легко отделаться — у неё и так полно собственных проблем перед презентацией какой-то новой модели. Может, какой-то другой подросток на моём месте думал бы, что его не любят, раз уж работа занимает всё внимание человека, который уже давно не считает копейки. Но, во-первых, я уже давно не подросток (спорно; иногда мне казалось что юношеское тело берёт верх над разумом), а во-вторых, эта мамина черта, преданность работе вопреки всему, всегда была тем, что меня в ней восхищало. Я хотел стать таким же… Но, в конце концов, я не стал никем.

Что ж, теперь я могу это исправить.

Настоящей проблемой всё ещё был мистер Уинтер. Несмотря на его вечно нейтрально-дружелюбное лицо, было очевидно, что в мою историю он не поверил. В общем-то, начни кто заниматься таким вялым сочинительством, я тоже был бы не впечатлён; но если мой отчим полезет в это, кто знает, захотят ли избавиться и от него?

Благо, животные-эсперы, да ещё и с похожими силами, встречаются не так часто. Пока в Царьгороде не высовывалось ничего, кроме той псины. Чтобы найти или надрессировать, а то и всё вместе, кого-то ещё уйдет невероятно много времени; но не исключено что те, кто стоит за всем этим, просто сделают по-старинке. Как и все люди без сил: убьют своими руками.

А, значит, я должен ударить первым. Легче сказать, чем сделать, когда ты самый обычный подросток.

Через несколько дней бездействия и отслеживания новостей о смерти Багрова (исключительно из любопытства) я взял ещё один выходной. Наслаждаясь тем, что ощущение, будто кто-то смотрит мне в спину, исчезло, я прогуливался по рынку с утра пораньше. Михаил Морозов топал за мной, бодрый и свежий в каких-то восемь часов.

Почему Михаил со мной? Я и сам не понял: в один момент он позвонил спросить, свободен ли я, а в следующий он уже отправился со мной за покупками. Момент, когда нужно было сказать нет, я совершенно упустил, да и уже без разницы — будет лишняя рабская рабочая сила.

Конечно же, я не девица, отправившаяся за покупками. А рынком я обозвал улочку, заполненную маленькими магазинчиками всякой всячины; здесь всё гораздо дешевле, чем в каких-нибудь торговых центрах. Мама, не слушая отказов, дала мне немного ненужных вещей, оставшихся с её работы, но это было даже далеко не всё, что мне нужно. А цель великая: не просто поставить Нову на ноги, но и сделать из неё лучшую версию самой себя. И гораздо лучшую, чем ширпотребные роботы.

— А теперь нужно посмотреть камеры, — я сверился со списком, просматривая ассортимент очередного магазина. Глаза пробежались по стойке с микро-камерами, которые можно вставить в так называемые искусственные глазные яблоки. — Плохая, точно зернистая, эта сломается… А это что, неизвестный бренд? Точно нет.

Я бормотал себе под нос. Михаил рассматривал головы андроидов где-то сзади. Стойка выглядела жутко; в основном, потому что эти самые головы были так плохи, что их будто с пластиковых кукол оторвали. Бывает намного лучше! Какой смысл делать андроида, если он такой неприятный на вид и жуткий, что ты мечтаешь заменить его на обыкновенный робот-пылесос?

Михаил, как оказалось, в технике ничего не смыслит. Примерно как я в том, как он умудрился стать таким гигантом к шестнадцати годам. Несмотря на это, взаимодействовать мы всё равно умудрялись. Правда, чаще из-за того, что Морозов отчаянно цеплялся за возможность сопровождать меня во всех этих непонятных ему делах.

Оторвав от сердца кучу денег за пару хороших камер, я вытащил Мишу из магазина, прямо на светлую улочку со свежим асфальтом и редкими аккуратно постриженными кустами. И наконец я задал вопрос, который крутился на языке уже какое-то время:

— Ну что за представление ты разыгрываешь? Говори давай, что случилось. Хватит притворяться грустной тенью, которая ходит за мной по пятам.

Миша вздохнул. В который раз. Непривычно видеть его таким… неэнергичным.

— Всё нормально, — ответил он, вроде как, даже честно. — Просто сегодня приезжал отец… Забрал младших на день, и я просто решил развеяться. Я думал, что если отвлекусь и выберусь из дома, это поможет… Но теперь я просто беспокоюсь издалека.

Я хохотнул.

— В самом деле, скучающе ходишь за мной, занимаешься тем, чем не хочешь, аж тоска накрывает — естественно, ничем тебе это не помогло, — сказал я, как будто этот способ отвлечься был с самого начала провальным. — Ладно, давай сядем. Выговорись хоть, всё равно больше некому всё это вываливать, да?

Мне, в общем-то, тоже не с кем поделиться, в какой хаос превратилась моя жизнь. Так что Мише я даже сочувствую: не каждый день твои младшие оказываются эсперами, на которых ведётся охота. А других проблем мирового масштаба у него, вроде как, пока не намечается.

Надеюсь. Выслушивать, как его отшила какая-нибудь девочка, я точно не хочу и не буду.

— Ты такой добрый! — вдруг заявил Морозов. — Ты просто невероятно хороший, самый-самый лучший друг!

…а?

Чего?

Да с каких это пор? Мы едва друг друга знаем, какие ещё лучшие друзья? Да как у такого человека близнецов ещё из-под носа не забрали?

— Не слишком ли ты рано? Я бы сказал, мы приятели.

Миша разом сдулся. Я вздохнул про себя и поправился:

— О-очень хорошие приятели.

— Это тоже хорошо! — закивал парень. — У нас ещё есть время стать лучшими друзьями, некуда спешить!

Он человек или собака? У него есть вообще, ну… настоящие друзья?

Миша хотел было меня приобнять. Я к этому был явно не готов и поднял руки:

— Ни за что.

— Ну и ладно, — пожал плечами Морозов. — Мне всё равно как-то сказали, что я рёбра могу сломать…

Тогда тем более не лезь к людям обниматься!

— Я предпочитаю целые рёбра, — пробурчал я. — Ладно, что в твоей жизни стало настолько ужасным, что тебе пришлось ходить за мной с этим полным непонимания лицом? Это даже немного смешно.

— Я сам не знаю. Это первый раз за месяц, когда Снежи и Серёжи больше суток дома не будет. А я всё думаю, вдруг сейчас, пока меня рядом нет, что-нибудь случится? Нас вроде пока не трогали, да и вообще всё спокойно, а у меня такое чувство, что это затишье перед бурей. Ты же понимаешь?

— Конечно, — кивнул я. Мне тоже всё время так кажется.

— Ты извини, что я тебя нагружаю, — Миша отвернулся и уставился на большой рекламный баннер со счастливой семьёй. Что-то неудачно мы сели. — Я же понимаю, что это не твои проблемы. Ты, наверное, вообще хочешь поскорее об этом забыть.

Может, да. А может, и нет. Спорный вопрос: на самом деле я ведь никакой не обычный посторонний человек, а такой же эспер, как и младшие Морозовы. Да и сколько раз я за них умер… Такое так просто из головы не выкинешь.

— Вот что: прекращай киснуть, — заявил я. — Квашня уж точно на роль защитника не годится. А я никуда не денусь: сказал, что если что, помогу, значит, помогу. Какие ещё не мои проблемы? А чьи ещё, если больше никто не хочет их решать? Ты же сам распинался, что я твой друг, вот и не бери свои слова назад. Не от тебя одного так просто не отделаешься.

— Ну что, красавица, сделаем из тебя настоящее произведение искусства, — весело сказал я, надевая перчатки.

Затем я начал медленно снимать голову Новы. Это долгий и скучный процесс — все части тела скреплены между собой намертво, потому что легко ломающийся робот от бесполезной жестянки ничем не отличается. Затем дело было за малым: вскрыть саму голову и прикинуть, с чего стоит начать.

Работы у меня много, и управиться я планирую как можно скорее. Сегодня начну с головы, которая содержит в себе всё самое важное. Затем начну разбирать корпус. Местами сделать крепче, местами устойчивее, поработать над подвижностью… И, конечно, аккумулятор. Как я мог забыть о моей самой большой проблеме?

На это ушло несколько часов. И всё это время я стоял, сгорбившись над столом и с осторожностью орудуя инструментами, чтобы ничего не испортить. Голова была готова не раньше часа ночи; ещё немного времени ушло на то, чтобы сделать давно задуманную возможность прятать полоски-светодиоды. Сначала я немного полюбовался результатом: без всех этих светящихся частей Нова начинала выглядеть как человек.

Ещё раз, по какой причине мой настоящий подростковый разум решил, что вечное сияние светодиодов, глаза без проработанных зрачков и яркие цветные волосы это верх дизайна?

Не делая перерыв, я отложил голову и принялся за тело. Самым неприятным было то, что чтобы вскрыть части, которые обычно не открываются, нужно немного разрезать кожу. Конечно, потом испорченное место будет скрыто, как будто ничего и не было, но сам процесс малость неудобный. Как будто человека ножом тыкаешь, ну в самом деле.

Я вошёл в свой рабочий режим: полная сосредоточенность и нежелание отвлекаться. Конечно, выйдет не идеал, но к утру Нова должна не уступать некоторым андроидам, которых делают на заказ; а ещё немного без моего главного, молча одобряющего что угодно союзника, и я свихнусь!