Обороты

Глава 18. Падаль к падали

Южные долины, раскинувшиеся у самого края мира, отделенные от него только скалистой громадиной гор, разделялись цепочками скал в настоящий лабиринт. Если бы не провожатая, Матаан со спутниками едва ли смогли преодолеть и трети пути.

Официальной карты Южных долин не существовало. Большая часть долин все еще оставалась не самым безопасным местом для чужаков, которые редко отсюда возвращались. Территория котов, разрезанная полосой официального тракта, что тянулся до самой крепости Умбергум – единственного масштабного строения – символа власти короля в землях котов.

Но тракт, эта единственная ровная в этой проклятой, гористой местности, дорога, жнецу и его спутникам была недоступна. Не хватало еще за несколько шагов до цели попасть в руки солдат Аскара.

И пусть проводница уверяла, что ведет их наиболее легкой дорогой, у Матаана все больше крепла уверенность, что эта желтоглазая девка издевается. Особенно сейчас, когда жнец, шумно дыша сквозь стиснутые зубы, карабкался за ней по крутому склону. Карабкался упрямо, подхлестываемый знанием того, что с этой вершины он сможет увидеть Умбергум.

– Может помочь?

От звука этого участливого женского голоса захотелось взвыть и остро пожалеть, что когда-то Владыка остановился, не став вырезать всех жителей Южных долин под корень.

Проигнорировав предложение проводницы, Матаан собрал последние силы, чтобы преодолеть последний остаток пути вслед за женщиной и Гиббо. Если Матаан и Морак держались просто неплохо для равнинных обитателей, горбун карабкался по склонам долин с ловкостью ящерицы, порой даже опережая их проводницу. Вот и сейчас Гиббо уже стоял на вершине склона, что полого изгибалась влево, петляя по краю крутого обрыва другого склона.

Сцепив зубы, Матаан последним рывком вскарабкался на вершину, где ненадолго замер, переводя дыхание. Едва ли сейчас, в это путнике, обряженном в потрепанные дорожные одежды, кто-то смог бы опознать лощеного Верховного жнеца, но рисковать он не хотел. Пусть тяжело и долго, зато куда безопаснее.

Шумно вдохнув, Матаан все же поднялся с колен, проигнорировав легкую усмешку проводницы, не ощутив даже досады. Какая может быть досада, когда почти вровень с ним, на той же высоте, высилась вершина крепости. Врастая корнями в нижнюю часть долины, она темным штырем метила в небо. На миг жнец даже замер, забыв обо всем и всех.

Еще немного, до конца дня они уже будут там, он сможет услышать своего господина, сможет исправить все произошедшее. Эта мысль вынудила его выпрямиться, едва заметно улыбнуться. Совсем скоро…

– Редкостно мерзкая громадина.

Звук этого голоса вырвал Матаана из сладостных мечтаний, вернул на землю, где он только глубоко вдохнул, смерив говорившую надменным взглядом.

– Это чудо зодчества, уникальное сочетание прочности и легкости в строениях, что можно заметить в крепости. Ее стены стояли сотни оборотов и простоят еще столько же. Ничто не способно их разрушить.

Впрочем, чем больше он говорил, тем большим дураком себя чувствовал под взглядом девки. Ироничным, насмешливым, довольным.

«Вывела, паршивка…» – понимая, что банально попался на удочку, недовольно подумал Матаан, но лишь тонко усмехнулся.

– Хотя, пожалуй да, действительно мерзкая, сколько падали под ней захоронено.

Этого говорить не стоило. Она все еще была их проводником и оскорблять ее было опасно, но на случай непредвиденных поворотов у него все еще были верные спутники.

В том, что его слова задели девушку куда глубже, чем его самого все ее остроты, он не сомневался. Видел, как та напряженно замерла, судорожно сжав ладони. Точно собралась наброситься на него, столкнуть вниз, но совладала с собой.

– Больше падали в нее сейчас стекается, – грубо бросила она, отвернувшись от жнеца.

На том разговор оборвался и взбирающегося Морака ждали уже в полной тишине. Как раз подходящей этому месту, тишине. Давнему кладбищу, где находили последнее пристанище самые смелые воины и мудрые коты своего племени. До того момента, пока сюда не пришли воины Владыки Аскара и жнецы храма.

– Идем дальше, – подождав, пока Морак переведет дух, подал голос Матаан, ловя мрачный взгляд проводницы.

Чего только ждала эта девка. Он и без того достаточно терпел ее остроты.

– Идем, – чуть помедлив, подтвердила она и развернулась в сторону крепости, но не успела сделать и шага.

Звук нарастающего гула первым уловил Гиббо, мгновенно схвативший мастера за руку. Но спросить, в чем дело Матаан не успел, мгновением позже и сам расслышав его. Низкий, вибрирующий звук, вгрызающийся в саму душу.

– Тарима, что это? – напряженно бросил он, разом забыв о распре.

– Не знаю… – озадаченно отозвалась проводница, сделав шаг назад.

Звук нарастал. По склону долины уже бежали мелкие камешки, сбиваемые все более ощутимой вибрацией. Казалось еще немного и за ними полетят уже крупные обломки пород, но в какое-то мгновение все резко прекратилось ровно на один удар сердца.

За ним громыхнуло. Без пламени и дыма, раскатисто и громко. Казалось содрогнулась сама земля, по крайней мере путники едва удержались на ногах от мощного толчка. Но если они, пошатнувшись, устояли, крепость накренилась. Глухо застонала, заскрежетала каменной громадой, медленно и неотвратимо складываясь.

Не веря своим глазам, Матаан застыл. Ноги не держали. Медленно, вместе с разрушающейся крепостью, мужчина осел на колени. Это был конец. Полоса черного невезения не привела к свету, только разлилась в непроглядное чернильное море.

В этом состоянии, когда и желания, и стремления покинули, вместе с последними силами, Матаан не обратил и капли внимания на Тариму. Женщина же, скупо усмехнувшись, несколько злорадно взглянула на жнеца.

– Падаль к падали, как говорится.

Взрыв всего одной шутихи точно нажал на невидимую пружину, что привела в действие армию у стен Шшааса. Лопнувшее мыльным пузырем напряженное ожидание развеялось, срываясь в бешеный галоп событий. Пока правители в центре долины снова сцепились в яростной схватке, от Шшааса первыми отъехали колесницы.

Сверкающая золотом полоса понеслась вперед в смертельном ударе. Первом и наиболее сокрушительном. Ни уклониться, ни пропустить колесницы было нельзя. Кого не сметут лошади – достанут боевые серпы колес.

Тревожно облизнув пересохшие губы, Кри выпрямился в седле, ощущая на себе косой взгляд Старика. Не нужно было даже смотреть на него, чтобы понять, что тот привычно усмехался. Этот кшерх не боялся смерти, предлагая бояться ей.

Кри еще так не умел. Казалось золотая лавина мчится к ним уже целую вечность, на деле же колесницы еще даже достаточно не разогнались. Взгляд парня невольно метнулся к первому ряду. Тому, что Шарриаш решил противопоставить боевым колесницам.

«Может мы и правда немного безумны…» – слегка напряженно подумал он, скользнув взглядом по низким повозкам рудокопов из Файрара. Что в них знали только некоторые файрарцы, Шарриаш и старшие вольники.

– Кри, соберись. Покраснел, позеленел, да и хватит. Будем жить.

– Будем жить… – без всякой радости отозвался он, так и не обернувшись к Старику.

С места двинулись повозки. Разномастные тягловые лошади, точно нарочно не из лучших, одно что только еще резвых, потянули их вперед. Подгоняемые погонщиками, клячи неохотно перешли на вялую рысь и совсем уж унылый галоп. По рядам воинов прокатился ропот недоумения.

На что рассчитывал Шарриаш таким ходом? Что враг от смеха потеряет управление колесницей?

Кри и другие всадники, оказавшиеся следующей линией за злосчастными повозками, приподнялись в стременах. По сигналу они должны был обогнуть повозки и колесницы для удара врага с фаланг. Но разве эти повозки решат проблему колесниц?

Между тем две полосы все быстрее неслись навстречу одна другой. Ближе, еще, и еще… На расстояние полета стрелы, чем воспользовались лучники колесниц, осыпав повозки градом стрел. Некоторые повозки, потеряв управление отклонились с дороги, съехали в сторону, но только натянули цепи, сковывающие повозки между собой. Это уже могло задержать колесницы. Видимо это же понял и противник. Некоторые из боковых колесниц завернули в сторону, чтобы объехать препятствие.

Нервно сжав поводья, Кри задержал дыхание.

Меньше половина полета стрелы и…

– Что за…

Коротко взвизгнул рожок и погонщики одновременно подхлестнули лошадей напоследок, прежде чем спрыгнуть. А в следующее мгновение колесницы исчезли за стеной взревевшего пламени, объявшего повозки.

– Вот поэтому некоторые виды фаира и хранят подальше от масел, – нравоучительно протянул Старик, тронув бока лошади пятками.

Звонко запела труба, подавая сигнал коннице.

Бросив последний взгляд на пламя, альбинос последовал примеру Старика. Гнедая под ним недовольно запряла ушами, но не стала проявлять норова, со второго удара пятками сорвавшись места.

Пламя, объявшее повозки, немилосердно чадило, подпирая, казалось, сами небеса чернильным покрывалом. Вонь жженного масла уже скоро разнеслась не только по полю битвы, но и за ее пределы.

На какое-то мгновение это отвлекло внимание Воли, но всего на мгновение. Которого, впрочем, оказалось достаточно, чтобы в центре их армии началось движение. Колесницы, к которым совсем недавно отправили посланника с приказом наступать по центру, двинулись с места.

– Благородный Дейше… – медленно отчеканила Рамина, повернувшись к невозмутимому нагу.

Посланник не мог добраться так быстро.

Ответом ей послужила все та же безмятежная улыбка.

– Я предполагал нечто подобное, поэтому заранее отдал указ помочь наагаи.

На это Воля ничего не ответила, пристально глядя на нага. Она не обманывалась внешним блеском и беспечностью этого змея, прекрасно зная, что за всем этим скрыто. Хитрая тварь, что не прекратила действовать за их спинами.

– Вам голову не спекло? Вы кем себя возомнили?

В отличии от молчаливой Воли, старый Хеннек слов добирать не собирался. Сейчас, когда в центре треклятой долины наагаи сражался с врагом, оказавшись в окружении отряда колесниц Ссашиха, им нужно было тщательно обдумать все, а не самовольничать.

– Я знаю, что делаю, – переведя взгляд на Мориса, так же любезно ответил наг.

И только взгляд потемнел на мгновение, что заметили, казалось, только кшерхи.

– Воля… – тихо тронув предводительницу за руку, Грегуар мрачно кивнул на поле брани.

Колесницам Дейше, что неслись навстречу круга колесниц Ссашиха, увлекли за собой ряд конников. От неожиданности, Рамина просто замерла. Ошер, Тард и Лейви тоже были там.

– Останься здесь, присмотри за всеми, – хрипло бросила она, решительно развернувшись.

– Рамина! – окликнув ее, Грегуар быстро сдернул свой плащ, передавая ей. – Вот продолжим дорогу да золотым тоже плащи обеспечим, нечего всяким пушистым Волю раздевать.

И пусть голос балагура прозвучал так же задорно, Рамина отчетливо ощутила в нем напряжение. Но в ответ только скупо улыбнулась, взобравшись на свою лошадь.

Один воин битвы не сделает, но один кшерх вполне может стать тем крохотным камешком, что существенно подпортит победный марш интриганам.

Бешеный галоп, сквозь пропахший гарью воздух и нарастающее чувство, нехватки времени. Все это вынуждало Ошера раз за разом подхлестывать лошадь, забывая о себе. Куда больше его тревожило то, чего он не знал.

Как наги думают пробить линию сплошной защиты противника? Лучники в обороне не позволят приблизиться, стрелять в ответ опасно. Прицелиться точно почти невозможно. Пусть равнина, но кочек под колесами хватает, опасность задеть наагаи очень высока…

Додумать не успел. В спину резко и сильно что-то ударило, вынудив принца дернуться от неожиданности, едва не свалиться с лошади. Их что решили свои же забросать камнями?

Что ошибся, принц понял мгновением позже, оглядевшись. Подпустившие врага на расстояние выстрела, лучники Ссашиха дали первый залп. Стрелы засыпали их, лучник из колесницы перед принцем свалился с развороченной глоткой.

Стрелы пробивали легкий доспех конников, глубоко вгрызались в дерево колесниц. Но каково же было удивление Ошера, когда одна такая, ударив в спину Лейви, на миг обогнавшую его, просто отскочила.

Не сдержавшись, чувствуя вспыхнувший азарт, Ошер пришпорил коня. Так вот зачем Шарриаш отдал ему свой плащ, а Воля заставила Тарда надеть ее. За такой волшебный подарок он просто обязан был отблагодарить наагаи!

И на этом подъеме, на вспышке азарта, принц на время забыл обо всем. Тард, в отличии от него, не забывал не только гнать лошадь, но и осматриваться. И то, что он видел оборотню совершенно не нравилось. Лучники колесниц Дейше не долго терпели град стрел, огрызаясь короткими укусами, но… Но метили эти укусы изначально выше ряда противника, в круг, который окружали воины Ссашиха.

– Проклятье! – только и успел он выругаться.

По-хорошему им не стоило бы туда лезть. Много чего не стоило делать по-хорошему. И уж точно не стоило подхлестывать коня, когда вражеская стрела сбила и погонщика колесницы, что мчала перед Лейви и Ошером.

Пошатнувшись, раненный наг свалился за ее бортик, под колесо, за которое зацепились поводья лошадей. Пара вороных, отчаянно заржав, резко завернула вправо, опрокидывая повозку на соседнюю, открывая проход.

Осадившие было лошадей, Лейви и Ошер мгновенно просочились в лазейку, не оставляя Тарду выбора. На последний времени уже просто не оставалось.

– Держитесь за мной! – обгоняя друзей, крикнул он, уверенно сжимая поводья.

Он был котом. А кошки всегда отличались живучестью и ловкостью. Без этого же прорваться за линию вражеских колесниц было невозможно. До последних оставалось всего ничего и даже лучники уже не тратили стрел на безумцев, только погонщики, выйдя перед колесниц, подняли копья.

Видя это, даже безбашенная Лейви потеряла изрядную долю решительности, бросив быстрый взгляд в сторону Тарда. Но тот, казалось, знал, что делал. Молодой начальник стражи не собирался пробивать брешь в защите собой, как тараном. За какое-то мгновение до столкновения жеребца с копейщиками, парень с изумительной ловкостью вскарабкался на седло с ногами. И прежде чем опора рухнула от смертельного удара, с силой оттолкнулся, приземляясь аккурат рядом с лучником.

Еще молодой наг с прозрачно-зелеными глазами, не успел даже обернуться к безумцу. Его лицо так и застыло в мальчишески удивленной гримассе, когда голова покатилась с колесницы.

– Прости, парень, – коротко пробормотал Тард, схватив поводья и подхлестнув лошадей.

Вороные, встрепенувшись от неожиданной боли, с готовностью рванули вперед, разрывая строй. Лейви с Ошером, вовремя успев съехать в сторону, низко пригнулись к гривам лошадей, спасаясь от града стрел. Соскочивший с колесницы Тард ловко перекатился по земле.

Не самое удачное приземление, едва не стоившее ему жизни. Один из копейщиков, успев заметить врага, замахнулся было, целя в открывшийся бок, но в следующий миг захрипел. Выронив копье, наг схватился за горло у железного края легкого ножа без накладки рукояти. Дамского, как насмешливо говорил Маак, когда Тукар вручил пятерку таких Лейви.

Не медля, Тард схватил копье, бросив его прежде, чем слишком резвый лучник из ближайшей колесницы успел прицелиться. В спину ударила стрела от левой колесницы, второй выстрел оборвал Ошер. Принц тоже прекрасно умел бросать копье.

Спрыгнув с лошади, понимая, что она слишком хорошая мишень, Лейви успела бросить один быстрый взгляд вперед, прежде чем присоединилась к Ошеру. Битва в центре круга подходила к концу. Шарриаш методично, удар за ударом ломал сопротивление врага, точно не замечая ничего вокруг. Это зрелище немного успокоило ее и добавило сил. Но если у Шарриаша был один враг, к троице проявили пристальный интерес все лучники и погонщики.

Как там дела у Тарда, Ошер не знал, едва хватало возможности бросить быстрый взгляд на Лейви. То, во что он окунулся не было тренировкой или забавой. В этой резне, вынужденный уклоняться, искать любую брешь в защите противника, молодой принц впервые окунулся в настоящую войну.

«Да где же солдаты Дейше!» – вынужденный отступить под натиском ударов лучника, выхватившего меч, раздраженно подумал он.

Совершенно не думая о движениях, отдаваясь механической памяти, Ошер не стал отбивать очередной удар. Пойманный на лезвие клинок соскользнул к рукам лучника, снося пальцы. И терять сознание, от крови, брызнувшей ему в лицо, Ошер не стал, одним ударом завершая схватку.

Быстро отерев кровь, Ошер выпрямился, осмотревшись, удивленно приподняв бровь. Он не знал, сколько длилось это безумие, но пять пустующих колесниц, залитых кровью выглядели… Вдохновляюще. Это страшная мысль вынудила принца на миг содрогнуться. А ведь он мог струсить, пропустить удар и оказаться на месте врага, в луже своей крови.

Но времени на размышления больше не было. Те, кто еще выжили не собирались отдыхать. В пяди от щеки Ошера свистнула стрела, со стороны, куда умчала Лейви, раздался разъяренный крик и короткий вой рожка.

Не успев даже удивиться, как это файрарцы успели обойти отряд Ссашиха с другой стороны, Ошер был вынужден снова вскинуть клинок. Подлый удар, неожиданно пришедший от «мертвого» нага под ногами, едва не вспорол принцу живот, но повторить его наг не успел. И Ошер для этого не сделал ничего, лишь изумленно округлил глаза. Стрела солдат Дейше прилетела точно из-ниоткуда. Как проклятая длань судьбы и невероятного везения.

Но зачем эти идиоты стреляют, ведь здесь свободная дорога и…

И они могли прийти сто раз, но предпочитали стрелять с расстояния. Побледнев, Ошер обернулся к сверкающей линии колесниц. Разом обострившимся чутьем чувствуя время, стремительно текущее сквозь пальцы.

– Ошер?

Голос Шарриаша прозвучал слегка удивленно и устало, но принц не обернулся, не отводя взгляд от воинов Дейше, что одновременно дали залп.

Прежде, чем успел понять, что делает, принц сорвался с места, бросившись к наагаи. Благо победитель был недалеко и так опешил от неожиданности, что позволил сбить себя с ног и прикрыть своим же плащом.

Плащ кшерхов пробить очень сложно, но в граде стрел всегда может найтись одна-единственная особенная.

От первой боли сильных ударов, Ошер сцепил зубы, но очередной мощный тычок в спину просто ослепил его, боль прошила все тело, ослепительным светом залила мозг. Наверное, он успел закричать, прежде чем весь мир погрузился во мрак.

«Я умер…»

Первая четка мысль, что выделилась среди сумбура не задержалась надолго. Точно отзываясь на пробуждение разума, откуда-то из глубины, царапая тупыми когтями, появилась боль. Медленно нараставшая, она уже не позволяла снова погрузиться в путаницу бессознательного.

– Может его водичкой побрызгать? – с сомнением протянул смутно знакомый девичий голос.

– Скажи еще по щекам отхлестать, – хмыкнул не менее знакомый мужской.

– Думаешь поможет?

– Вам получить быстрее трепку? Поможет, – вклинился в разговор уже третий голос.

«Шарриаш!» – окончательно приходя в себя, Ошер все же смог вспомнить имя говорившего. Между тем наагаи продолжал.

– К тому же принц уже пришел в себя, а вас ждут дела. Тебя, Лейви, особенно. Иди пленника своего перевяжи.

– Точно пришел? – встрепенулась девушка, совсем не впечатлившись грозным голосом нага.

– Да убери этих чудовищ… – хрипло, с трудом выдавливая из себя слова, пробормотал Ошер, все же разлепляя веки.

Увиденное его не порадовало. После темноты бессознательного, свет в комнате на миг ослепил его.

– Ура, наконец-то! – радостно воскликнула Лейви, хлопнув в ладони.

– Наконец-то, – куда тише повторил Тард, ловко перехватив подругу, вознамерившуюся обнять воскресшего, под локоток. – Пойдем, твой пленник ждет.

– Да что вы ко мне прицепились с ним! Будто я виновата, что спасла его!

Впрочем, возмущения девушки так и остались безответными. Тард, хмыкнув, бессовестно вытащил ее за дверь.

Эту сцену Ошер уже смог рассмотреть и даже усмехнуться. Да, он определенно жив. Но, стоило неловко пошевелиться в попытке сесть, как заноза боли, засевшая в спине, взорвалась на миллиарды болезненных осколков, заставив его пожалеть, что выжил.

– Полежи, не геройствуй, – подал голос Шарриаш, что до того молча стоял у двери.

– Что случилось? – прерывисто вдохнув, Ошер на мгновение прикрыл глаза.

Сквозь полутьму забытья смутно проступали воспоминания о произошедшем. О туче стрел, битве и… Дикой боли, что погрузила его во тьму.

Неопределенно хмыкнув, наг ответил не сразу. Несколько мгновений тишину комнаты нарушал только отдаленный шум голосов, что доносился со стороны улицы. Этот шум приносил ветер, касающийся легкой ткани светлых занавесок, наполняющий комнату свежестью. Небольшую комнату со столом и широкой низкой постелью, на которой сейчас и лежал принц.

– Случилась победа, – начал Шарриаш, опустившись на край постели принца. – К нам подоспели файрарцы и Воля с оставшимися всадниками. После падения Ссашиха справиться с остальными было лишь делом времени. Малого времени. Но тебе я должен сказать спасибо.

Нахмурившись, стараясь не делать резких движений, Ошер медленно провел ладонью по лицу, не сдержав тихого смешка.

– Хорош боец, половину войны тюком провалялся. Нечего сказать, славно помог.

Но Шарриаш его веселья не разделял.

– Ошер, если бы ты меня не прикрыл, мертв был бы я. Почти ничто не может пробить плащ кшерха. А в твоем плаще было пять прорех. Тебе невероятно повезло получить только одну стрелу, а мне повезло ее не получить. Те стрелы отличались не только особенным сплавом, но и богатым составом яда. Очень дорогого и опасного для нага яда, который не должны были бы использовать стрелки Дейше…

С каждым словом нага, Ошер все больше мрачнел, глядя на него.

– Значит Дейше предал нас?

Хмыкнув, Шарриаш неопределенно пожал плечами. Да, предал, но бросить это обвинение ему в лицо он не мог.

– Предал, но утверждает, что это его предали. Поймать его на слове я не могу. Но пока он едва ли с-станет нарываться. А значит с-с-с ним я буду позже разбираться. Сюда я пришел за другим. Ошер, в полдень состоится коронация. К этому времени ты успеешь стать на ноги и я хочу попросить тебя об одной услуге.

Подняв к нему взгляд, сумев осторожно приподняться на подушках, Ошер внимательно взглянул на собеседника.

– Что мне нужно сделать?

– Короновать меня.

На мгновение замерев в неудобной позе, опираясь локтями о постель, Ошер изумленно изогнул бровь. Такого он не мог и ожидать. Ведь, по сути, это была не услуга, а высшая награда.

Видя его недоумение, Шарриаш только усмехнулся.

– Благодаря тебе я остался жив. Мою коронацию должна была бы провести моя мать или отец, те, кто дал мне жизнь, но их уже давно нет, но есть тот, кто дал мне вторую жизнь.

Покачав головой, Ошер с горем пополам сумел заставить искалеченное тело сесть. Несколько мгновений ушло на то, чтобы справиться с головокружением.

– Я не думаю, что это хорошая идея… Ведь есть Рамина, она куда более достойна.

Но Шарриаш только снова улыбнулся, глядя на принца.

– Ты прав, и Рамина, и каждый из моих спутников достойны, но все же я хочу, чтобы меня короновал ты. Это будет полезно и для тебя.

Нахмурившись, Ошер взглянул на него, еще колеблясь. Это была слишком большая ответственность, но разве он с рождения нес не меньшую? Вернее, должен был бы нести, не будь таким слюнтяем. Разница между ответственностью, звучащей, как пустое слово, символ чего-то далекого и ответственностью, что ложиться на плечи всем своим грузом в один момент не меньше разницы весеннего дождя и потока кипятка. И то и другое – вода, но если одно создает видимость неудобства, второе отражает его суть.

– Хорошо, я согласен, – глубоко вдохнув, отозвался он.

Кивнув, Шарриаш поднялся с места.

– Хорошо. Тогда поправляйся.

Кивнув напоследок, наг развернулся к двери. Но в последний момент принц снова его окликнул.

– Постой, а что за пленник у Лейви? – вспомнив разговор друзей, поинтересовался Ошер.

Кашлянув, вынужденный остановиться, наагаи едва заметно скривился.

– В бою она прикрыла Кервина Хеннека и он сдался ей в плен. По закону его теперь казнить нельзя и приходится не только лечить, но и защищать от Мориса. Одно радует, – неожиданно усмехнувшись, Шарриаш взглянул на принца. – Лечит его Лейви.

Снова приподняв бровь, Ошер не сдержал смеха. Да, сдаваясь в плен этот проныра явно не рассчитывал на такие пытки.

Яркий солнечный свет заливал улицы Шшааса, золотил алые крыши и светлые стены домов. В полдень коронации столица тонула в сиянии золотого и чистоте белого – цветах королевской семьи. Люди и наги, сторонники и побежденные, сегодня все должны были склонить голову перед нагайши Шарриашем.

От окраин столицы, из раскрытых врат города все жители и гости столицы спешили к главной площади, к Дому совещаний, где проходила коронация. Наагаи уже был там, вместе с самыми близкими и достойными жителями Шшааса.

– Нервничаешь?

Хмыкнув, не спеша поворачиваться к подруге, Ошер лишь неспешно поправил воротник алой рубашки. Кшерхи и здесь отличились, выделяясь среди толпы самым кричащим сочетанием красок.

– Не больше, чем Кервин, – все же отозвался принц, обернувшись к Лейви.

На миг смутившись, та даже покраснела. Но угрызений совести хватило ненадолго и мгновением позже девушка тряхнула светлыми волосами, подвязанными золотистой лентой и уперла руки в бока, сминая ткань широкой зеленой рубашки.

– Я, между прочим, уже куда лучше лечить умею!

– Боюсь он с этим не согласится, – хмыкнул Тард, бессовестно дернув девушку за край легкой шали, подвязанной у пояса поверх брюк.

Шаль легкой паутинкой соскользнула вниз, вынуждая Лейви отвлечься от возмущений и заняться поимкой беглянки. Пользуясь моментом, молодой начальник стражи взглянул на друга и хлопнул его по плечу.

– Корону не урони главное.

Фыркнув, Ошер только отмахнулся от него, развернувшись к лестнице, что вела к, пока еще пустому, трону.

– Постараюсь.

Дальнейший разговор прервал звон колокола над их головами. Колокола, что молчал уже множество оборотов, пока в мире не было правителя. Но пустовать трону осталось недолго. Уже с первым ударом, стихли разговоры и взгляды всех, присутствующих в зале, поднялись к площадке перед троном. На втором ударе на ней появился Шарриаш.

Наг не спешил, не суетился. Неспешно приблизившись к краю площадки, возвышающейся над остальным залом на несколько локтей, он замер. Раздался еще один удар колокола, после которого он замолчал, на миг принося в зал тишину.

Встрепенувшись, замерший было Ошер, едва сдержался, чтобы не перемахнуть все ступени разом. С трудом удалось заставить себя идти неспешно, сосредоточившись по большой мере на том, чтобы не забыть нужные слова. Именно поэтому в первое мгновение, когда на площадке к нему приблизилась какая-то женщина со шкатулкой, он не сразу узнал в ней Рамину. Узнав же, на мгновение опешил.

Лейви, даже сменив наряд, осталась той же назойливой девчонкой, которую он знал. Воля же…

«Прекрасная Рамина…» – точно наяву раздалось вкрадчивое обращение Дейше.

Мотнув головой, приходя в себя, Ошер глубоко вдохнул и заставил себя откинуть крышку шкатулки и, поймав ободряющую улыбку Воли, взять корону. Та оказалась достаточно простой, цельно высеченной из темного теплого камня с единственным сверкающим камнем. Странным для короны, горным хрусталем.

Впрочем, все мысли отошли на задний план, стоило обернуться. Люди. Наги. Они были везде и все взгляды были направлены на них, на него. От неожиданности даже пересохло в горле.

«А пожелание Тарда было не таким уж глупым.» – невесело подумал Ошер, медленно шагнув к Шарриашу.

– Я, Ошер Терезаа, по праву сохраненной жизни, призываю всех к ответу. Есть ли здесь кто-то более достойный этой короны и готов ли он отстаивать свое право на нее?

Голос принца звучал четко и уверенно, а постепенно успокоиться удалось не только внутренне. Сейчас, стоя рядом с Шарриашем, он наконец-то понял, о чем тот говорил. Только они могли видеть в тех, кто заполнил зал, кто стоял за стенами, не только людей, нагов и подданных, но и ответственность. По крошке ответственности, которые каждый подданный вверяет своему Владыке. И чем больше таких крошек, тем тяжелее ноша ложится на плечи.

Тишина в зале стала почти звенящей. Казалось никто даже не дышал и это беззвучие было ответом.

– Наагаи Шарриаш, в последний раз в своей жизни склони голову!

Эти слова вынудили Шарриаша едва заметно вздрогнуть. Собранный, как и тогда, перед боем, он до последнего не верил, что судьба не извернется в очередной раз. Медленно обернувшись, на миг пересекшись взглядом с Ошером, он медленно склонил голову.

– Нарекаю тебя, наагаи Шарриаш, нагайши Шшааса. Да будет твое правление светлым, как день и мирным, как ночь.

Под эти торжественные слова, Ошер медленно опустил корону на голову нага.

Эта тишина не была полной. В ней шорохом, едва слышным, точно порыв ветра, пронеслось всего одно, исполненное почтения, слово: нагайши.

Под взглядом правителя, присутствующие медленно опускались на колени. Эта волна покатилась из зала, к площади и улице. Только некоторые в зале остались стоять. Кшерхи не опускались на колени, слегка склонив голову. Они не подчинялись Владыке, а радовались за брата, сына…

Не сдержав улыбки, тихо отступившая за трон, Рамина довольно кивнула. Ее мальчик будет хорошим правителем. А может и оба мальчика. Взгляд Воли скользнул по Ошеру. Принц держался хорошо. И пусть учиться ему было еще многому, он был сыном своего отца и уже сделал первый шаг к тому, кем он должен быть.

Вздохнув, женщина в последний раз взглянула на них и тихо спустилась по лестнице позади трона. Здесь людей почти не было, только самые верные. По пути обменявшись короткими кивками со старым Хеннеком и несколькими нагами, негласно приставленными к нему, чтобы не добрался к плененному сыну, Воля вышла из дома.

Совсем скоро город должен был погрузиться в праздник, а у нее еще было небольшое дело, требующее внимания.

Укрыться от яркого полуденного солнечного света было сложно даже в домах. Он проникал сквозь крыши, разогревая черепицу, жаром просачиваясь в комнаты. Даже покои замка, дарившие прохладу, не спасали от света и только в доме Дейше царил приятный полумрак и безмолвие. Ту тишину, что обрушивалась на дом, когда господин замирал в своем кресле в большой комнате у балкона, не рисковал нарушить никто.

Тяжелые плетни лиан, переплетающихся стеблями и пышной листвой, перекрывали доступ свету. Только один луч, сумевший пробиться, пронзал комнату, чтобы впиться в поднятую ладонь Дейше. Задумчиво шевеля пальцами, наблюдая за сменой освещения своей ладони, наг едва заметно усмехнулся.

– Какая приятная неожиданность…

– Едва ли она действительно приятна, – донеслось из темноты, а мгновением позже к креслу напротив нага бесшумно приблизилась женщина.

Хмыкнув, Дейше опустил ладонь, переведя взгляд на свою гостью. Он предполагал, что сегодня от юного нагайши кто-то придет, но даже мечтать не мог, что этим кем-то окажется сама Воля.

– Ты предал нас, Дейше, – склонив голову набок, протянула Рамина.

Медленно приподняв бровь, наг ответил ей ироничной улыбкой.

– Прекрасная Рамина, как ты могла такое подумать…

– Ты нас предал, – уже другим, печальным и разочарованным тоном, бросила женщина, прервав его.

Хмыкнув, Дейше лишь неопределенно пожал плечами, ничего не ответив. Подоспевший служка принялся расставлять фрукты и бокалы для вина. От Дейше не укрылся быстрый взгляд, который тот бросил в сторону гости своего господина. Ему эта женщина явно не нравилась, уже хотя бы оттого, что смела так себя вести рядом с его хозяином.

– Не будем об этой досадной неприятности. Поговорим, как старые друзья. Я послушаю, а ты расскажешь о других мирах, как раньше, когда ты так доверчиво засыпала в моем доме.

Неопределенно поведя плечом, Рамина неспешно потянулась к бокалу с вином и только взяв его снова подняла взгляд к нагу. Служку, замершего за креслом Дейше, женщина точно и не замечала. Равно как и его напряженного взгляда, точно он в любое мгновение был готов вырвать ей горло, только прикажи господин.

– А может ты мне расскажешь о других мирах? – вдруг протянула она и неспешно поднялась с места, приблизившись к нагу. – Дейше, ты умен, хитер. Ты меня обставил, я в этой партии проиграла, это да. Но ты же допустил ошибку, друг мой. Ты никогда не называл Дараи Волей, а значит к моменту, когда мы оказались здесь ты уже знал, что он мертв. Интересно, как, если в этом мире не было никого из вольников с момента распри.

Спокойно, даже несколько заинтересованно слушая ее, Дейше лишь невозмутимо пожал плечами.

– Да разве я обязан помнить все имена. Оговорился, – с небрежным спокойствием ответил он, на что Рамина лишь рассмеялась.

Весело и звонко, не считая нужным сдерживаться.

– Дейше, я знаю тебя, твою змеиную суть так же хорошо, как ты меня. Ты никогда не оговариваешься. Рискуешь, стаешь на грань, но не оговариваешься.

На миг в комнате повисла тишина. Не сводя с Воли пристального взгляда вишневых глаз, Дейше не прекращал улыбаться, прежде чем медленно подняться. Змеиный хвост, с тихим шорохом чешуек, широким кольцом окружил ноги Воли, когда наг все же поднялся, взглянув на свою гостью уже сверху вниз.

– И что теперь, прекрасная Рамина. Что? Зачем ты пришла к змею? Не боишься, что змеиная суть еще сможет удивить? – вкрадчиво протянул он, краем глаза ловя какое-то движение.

Служка, стоявший за креслом, отчего-то пошатнулся, но обернуться Дейше не успел. Рамина снова подала голос, почти ласково коснувшись щеки мужчины.

– Дейше, я – Воля. А ты, кажется, забыл, что Волей не стать по родственной связи, или дружбе. Я – Воля. И меня нужно не только уважать, но и порой бояться. В каждом мире на первом месте стоит Владыка, потом наследник и на третьем месте кшерх. Мы всегда и везде, мы решаем исход войн, судьбу государств. Мы храним их покой. И неужели ты правда веришь, что ради покоя я не замараю руки грязной кровью предателей? – последние слова Рамина говорила уже без улыбки, гордо выпрямившись.

Достаточно было игр, она должна была обеспечить безопасность своему воспитаннику, этому миру. А значит пришла пора крайних мер.

Шум рухнувшего служки, равно как и его предсмертный хрип не заставили женщину даже бровью повести. Рамина не сводила спокойного взгляда с Дейше.

– Я немного прорежу ряды твоих служек и союзников. Красочно прорежу, так, чтобы оставшиеся еще сотню раз подумали, прежде чем рискнуть поднять голову, бросить косой взгляд на нагайши. О, Дейше, я знаю, что ты опасен, знаю, что исход нашей с тобой схватки непредсказуем, но… Еще я знаю, что ты можешь быть полезен. Поэтому, благородный Дейше, я оставлю тебе выбор. Ты можешь умерить свое эго и подчиниться нагайши, можешь убраться, можешь даже попытаться убить Шарриаша. Но если тебе удастся это сделать, будь уверен, долго ты не проживешь. Не в тот день, может даже не в ту десятку оборотов, но я приду за тобой. И ты умрешь. Быть может и я паду, но ты не переживешь моего визита, будь уверен.

Одарив нага безукоризненно вежливой улыбкой, Рамина невозмутимо развернулась, чтобы перешагнуть через хвост нага и неспешным шагом покинуть комнату.

Дейше ничего не сказал, лишь едва заметно, одними уголками губ, улыбаясь, он проводил взглядом свою гостью. Казалось бы, как просто было решить этот вопрос, уничтожить угрозу, но осознание того, что одним ударом пересечь ее не удастся пьянило. Как же давно он не видел таких людей, таких женщин.

– О, прекрасная Рамина, я в тебе не сомневаюсь, – едва слышно протянул он, сложив руки за спиной. – И разве я могу теперь обойти стороной твои войны, разве могу лишить твоих врагов поддержки…

В полумгле комнаты раздался тихий смех. Это обещало стать незабываемым.

Дворцовые стены не могли задержать звуки празднования: веселого смеха и звонкого пения. Наблюдать за таким мирным и светлым весельем с балкона, увитого диким виноградом, было приятно. Особенно после ужаса войны, что еще недавно бушевала за стенами города.

Облокотившись на перила, Шарриаш склонил голову, рассеянно скользя взглядом по макушкам людей и нагов внизу. Порой, когда среди этого бело-золотого потока, мелькало пестрое пятно, Шарриаш не мог сдержать слегка рассеянной улыбки. Кшерхи столько лет были его единственной семьей, что, оказавшись на пороге расставания с ними, он ощутил тоску.

Из невеселых размышлений его вырвал едва слышный звук шагов. Прищурившись, Шарриаш обернулся к вышедшему на балкон Ошеру.

– Я ждал тебя.

Сделав еще шаг, принц остановился в полутени колонны.

– Каково это? – чуть помедлив, прямо спросил Ошер.

Глядя на нагайши со стороны, принц понимал, что это же предначертано судьбой и ему. И это поднимало в душе странный сумбур, имени которому дать принц не мог.

Внимательно глядя на принца, Шарриаш глубоко вдохнул и только махнул рукой, приглашая его подойти.

– Это… Странно. В юности я часто мечтал о том, как отомщу, как получу в руки эту власть. Вот только в реальности все совсем не так, как в тех мечтах. Это все также пьянит, но одновременно угнетает. Даже сейчас, глядя на них, я понимаю насколько тяжелое бремя ответственности несет каждый, кто надевает корону.

Поравнявшись с нагом, Ошер задумчиво нахмурился.

– Но ведь совсем не все, занимающие трон так сильно задумываются об ответственности.

– А разве я говорю о тех, кто сидит на престолах? – криво усмехнувшись, Шарриаш покачал головой. – Владыка должен примерять корону не на голову, а на душу. У Артана из Файрара нет короны, у нашей Воли нет короны, но они Владыки. Они те, кто осознает ответственность за свой народ и готов ее нести.

Порыв ветра донес сладкий аромат жасмина, с правого края балкона, где пышный букет белоснежных цветов лежал на столе. Видимо кто-то из слуг забыл в суматохе поставить их в, стоявший рядом кувшин. Заметив это, Шарриаш покачал головой и, тихо зашелестев чешуйками хвоста по мрамору пола, приблизился к столику.

– А как знать, что получится, что бремя не окажется слишком тяжелым? – обернувшись, бросил Ошер в спину нага.

– Это решать только тебе. Так скажи, Ошер Терезаа, как думаешь, готов ли ты взять его? – не оборачиваясь, медленно проговорил наг, осторожно расправляя веточки жасмина.

На балконе повисла тишина. Шумно вдохнув, принц медленно покачал головой и чуть порывисто склонился к перилам. Этим вопросом он задавался не в первый раз и сам. Его растили, как принца, но что получилось? Столкнувшись с настоящей жизнью, он оказался не готов к ней, был вынужден всему учиться заново.

– Нет, я не готов…

Последняя веточка жасмина вернулась в вазу. Склонив голову набок, Шарриаш критически изучил полученный результат. Поникшие головки цветов оставляли желать лучшего. Поняв, что ничем помочь им уже не сможет, нагайше развернулся к принцу.

– А если бы тебе пришлось взять это бремя прямо сейчас?

Нахмурившись, Ошер поднял голову, взглянув на невозмутимого нага. Понять о чем тот думает, прочитать хоть что-то во взгляде желтых глаз было невозможно.

– Принял бы, это мой долг перед народом и предками – не медля, ответил Ошер.

Внимательно глядя на него, Шарриаш все же усмехнулся.

– Ты готов и я уверен, что в следующую нашу встречу, ты и сам поймешь, что готов, – наконец произнес нагайши. – А теперь давай спустимся. Совсем скоро вы уйдете, пусть Лэри и останется здесь до выздоровления, остальных я нескоро увижу и хочу с вами попрощаться.

Вздохнув, Ошер все же кивнул, оттолкнувшись от перил балкона. Может Шарриаш был прав, в это хотелось верить, но подтвердить или опровергнуть его слова могли только обороты.