Обороты

Глава 4. В погоне за шутихами

Лабиринт ходов, проложенных между прибывшими повозками, ящиками и кучами отбросов остро напомнил Бэйзи о крысиных лазах. Брезгливо морщась, он, не смотря на помощь тройки солдат из городской стражи, то и дело был вынужден останавливаться. Вездесущие торговцы и мелкое жулье не давали прохода, норовя урвать лакомый кусочек. Эту свору не отпугивали даже плащи стражников, серебристые круги на которых были заметны в отсветах огней. Только обнаженные мечи немного поумерили пыл особо рьяных.

Но и с таким сопровождением ускорить продвижение значительно не удалось и с каждым мгновением это раздражало Нагса все больше. Не так тревожила уже боль, стальными тисками сдавливающая голову и разрывающая спину, как волновало то, что он может опоздать.

– А ну пошел вон! – раздраженно оттолкнув в сторону чумазого мальчонку, что умудрился пробраться к нему с какими-то травами, Бэйзи решительно ускорил шаг, поравнявшись со стражником, шедшим впереди.

Пройдя вперед он не мог заметить, как мальчонка, неловко взмахнув руками, рухнул. Рухнул на гору мусора, странно дернулся и замер без движения. Нет, этого Нагс не заметил, но это увидел широкоплечий мужчина, что живо беседовал у стены с новоприбывшими торговцами.

Нахмурившись, он выругался, погрозив удаляющейся четверке мощным кулаком.

– Треснуть тебе, пузырь болотный! – пробасил он и быстро шагнул к мальчику. – Тэссин, я ведь говорил не отходить…

Но ответить Тэссин уже не мог. В груде мусора можно встретить много вещиц и осколки камней – не редкое явление. И ночью этого оборота на один окровавленный камень стало больше.

Последний поворот тропинки был настолько густо уставлен ящиками, что группе вооруженных стражников, сопровождающих Нагса, пришлось сбить некоторые коробки, чтобы сметливые торговцы убрали свои товары, понимая, что с этой четверкой шутить не стоит.

Мысленно приготовившись к тому, что придется снова протискиваться между узких рядов, Бэйзи не сдержал удивленного возгласа:

– Провалиться мне здесь же… Зажигающий нам благоволит!

Широкая круглая площадь выжженным пятном протянулась на много шагов вперед. Покосившиеся, закопченные колонны еще удерживали перемычки второго этажа здания. Когда-то, наверняка, величественное строение в глазах современников превратилось в груду выгоревшего камня. Сложившееся к центру, точно карточный домик, оно служило надгробием самому себе.

И хотя фатальный для развалин день давно миновал, расчищать центральную площадку в городе никто не спешил. Это заставило Бэйзи в который раз поморщиться.

– Крысиный город… – раздраженно пробормотал он, решительно щелкнув пальцами. – Вперед, срежем угол здесь!

Если бы мужчина так не спешил он наверняка заинтересовался бы, отчего никто из торговцев последних рядов не занял место ближе к развалинам. Отчего они не переступали четкой, точно проведенной кем-то, черной линии выжженного круга, за которой даже камень мостовой выгорел, обнажая пористые грани.

Но, к удивлению Бэйзи, стражники, что до этого покорно исполняли любой указ, не двинулись с места. Один: широкоплечий молодой мужчина с окладистой бородой, медленно качнул абсолютно лысой головой.

– Обойдем, господин. Здесь нельзя срезать.

На мгновение опешив, Нагс смерил лысого недоверчивым взглядом, надеясь, что тот пошутил. Но на угрюмом лице, рассеченном справа налево полосой шрама, не было и следа усмешки. И это стало последней каплей.

Грузный, нелепый, с мягкими чертами широкого лица, Бэйзи никогда не выглядел угрожающим. Мало кто замечал острый взгляд этого толстяка, ведь для этого нужно было обойти сеть внешней лености и не попасть в ловушку прекрасного голоса. Но в этот момент не нужно было даже напрягаться. Черты его лица вдруг разом заострились, верхняя губа задрожала, обнажая крепкие зубы, глаза сверкнули бешенством.

– Пошли вперед, крысы, если жить не надоело! – разъяренно прошипел он, бесцеремонно толкнув вперед молодого кудрявого стражника.

Он не мог опоздать теперь, когда ловушка почти захлопнулась и суеверный бред был последним, что могло его остановить.

В момент, когда кудрявый паренек едва не растянулся на давно выжженном камне, а толстяк уверенно ступил за границу черного круга ближайшие торговцы изумленно ахнули. Некоторые неодобрительно забормотали, кто-то заблаговременно сжал самодельные амулеты.

– Беде быть… – сипло протянул седой старик, что сидел на коробке в стороне.

И беда не заставила себя ждать.

– Убью! – разъяренный рев, казалось, сотряс и повозки, и стены.

Не успев ступить и шага дальше, Нагс привычно бросил через плечо быстрый взгляд, чтобы понять, что происходит и едва не остолбенел от изумления и досады.

Казалось, сегодня против него был весь мир. И сейчас мир воплотился в, исполинского роста, мужчине, что мощным ударом снес с пути одного из стражников, что преградили ему дорогу.

– Этого еще не хватало, – недовольно пробормотал Бэйзи, снова отвесив подзатыльник несчастному кудрявому пареньку. – Разберитесь!

Не желая терять времени, толстяк решительно направился вперед, но далеко не отошел.

Просто подвыпившего и разбуянившегося мужчину можно было остановить. Но обезумевшего от горя отца, только что потерявшего ребенка, не мог утихомирить никто. Огромные кулаки кузнеца в два счета расправились с сопровождением убийцы.

Кудрявый и подойти к нему не успел, как мощный удар сбил с ног. Куда более расторопный лысый успел выхватить меч, но пустить его в ход не успел.

Мгновенно развернувшись, кузнец выбросил кулак вперед. Удар пришелся стражнику в грудную клетку. Хрустнули кости. Из горла вырвался хриплый стон и стражник, как подкошенный, рухнул на землю.

Бросившиеся было к разъяренному мужчине торговцы замерли. Никто не хотел рисковать жизнью, связываться с безумцем, испытывать на прочность свои кости. Но мужчине не было до этого дела. Ярость и боль, наполняющие душу, требовали выхода. Пылающий взгляд остановился на толстяке.

Тот уже не бежал. Как бы Нагс не спешил, шум за спиной оказался слишком громким и был слишком тревожным, чтобы его можно было проигнорировать.

Подавшись вперед, кузнец медленно шагнул к толстяку и сжал кулаки. Не ярость и не злость заставляли его делать шаг за шагом к проклятому убийце, а смятение и странная пустота. Та пустота, что кровавой раной расцветала в душе, стоило только встретиться взглядом с тем, кто оборвал жизнь его сына.

Напряженно замерев, Нагс сделал небольшой шаг назад. Вот этой проблемы он не предвидел. Времени и желания разбираться, кого он успел убить не было, Бэйзи опаздывал. Но одновременно он прекрасно понимал, что удар в спину не заставит себя ждать. А значит проблему стоило встречать лицом к лицу.

Кто-то из торговцев, сбросив оцепенение, бросился за подмогой. Другие замерли у выжженной линии, точно у прозрачной стены. Кровавое побоище всегда притягивало внимание и не важно, было ли оно справедливым возмездием или жестокой забавой.

Но для кузнеца все это происходило бесконечно далеко. В его мире остался только он сам, убийца со странно застывшим взглядом и его сын, уснувший вечным сном, малыш Тэссин.

Вечно чумазое и улыбчивое лицо сына на мгновение возникло в сознании, сменившись красной пеленой. Пустоту пронзила боль и кулаки, мгновенно сжавшись, взметнулись в воздух. Сорвавшись с места, кузнец бросился на толстяка, занося руку для решающего удара.

Все больше бледнеющий Нагс успел только быстро запустить руку под плащ. Всегда неспешный в движениях толстяк с удивительно красивым голосом не мог быть опасным противником. Это с уверенностью сказал бы каждый, кто в ночь этого оборота не видел, как тучная туша вдруг резко бросилась вперед, навстречу огромным кулакам.

В полной тишине раздался глухой звук удара и Нагс рухнул, как подкошенный, под силой мощного толчка локтем, не успев увернуться. Сдавленно выругавшись, толстяк быстро перекатился на живот, чтобы встать, но не смог. Пинок в живот откинул его обратно на спину, за ним последовал еще и еще один.

Звуки ударов глухим эхом отдавались в почти полной тишине. Затихли люди и лошади, не было слышно ничего, кроме этих звуков, которые прекратились так же резко, как и начались.

Под взглядами застывших торговцев, кузнец вдруг шумно вздохнул и медленно отступил назад. Толпа невольно ахнула, раздались встревоженные голоса, постепенно становившиеся громче. Казалось, мужчина просто переводил дыхание. Но вдруг громадная фигура кузнеца пошатнулась, он отступил еще на шаг и просто рухнул на землю, поднимая вихрь пыли.

В воцарившейся тишине, скрипящий старческий голос прозвучал металлическим скрежетом:

– Не прощает хозяин Жемчужного такое. Говорил же, что беды не миновать… – протянул старик, покачав седой головой.

И, точно по щелчку невидимого колдуна, лопнул мыльный пузырь оцепенения, взорвался громким криком подоспевшей стражи. Расталкивая зевак, запыхавшиеся солдаты уже скоро добрались до выжженной линии, на мгновение замерев у нее. Выросшие здесь, они слишком хорошо знали о всех суевериях, связанных с этой площадью и мало кто дерзнул бы назвать их сказкой.

Впрочем, колебания отошли на второй план, стоило одному из «тел» на площади пошевелиться. Нагс, которого уже успели похоронить, вдруг медленно перевернулся на живот и так же медленно поднялся на дрожащих руках.

В голове отчаянно звенело, картинка перед глазами упрямо не желала проясняться, но мужчина попытался подняться на ноги. Нужно было спешить, он должен был успеть!

Едва заметив движение, стражники мгновенно бросились к Нагсу. Как бы сильно не страшили их суеверия, опасность попасть на виселицу была куда более реальной.

Рвение стражников было бы похвальным несколькими мгновениями раньше, теперь же двое ретивых пареньков, бросившихся помогать ему подняться окончательно взбесили Нагса.

– К городской тюрьме, быстро!.. Охрану кшерхов… Удвоить! – сплевывая слова вместе с кровью, что то и дело собиралась во рту, прохрипел он.

Звон в голове не утихал, за ним не удалось разобрать, что ответило дрожащее пятно, оказавшееся перед ним, но та прыть, с которой оно скрылось во мраке, немного успокоила.

«Проклятый ублюдок, я позабочусь, чтобы твоя душонка в этом мясе мучилась как можно дольше!» – разъяренно подумал Бэйзи.

От гнева стало жарко, обострились чувства. Боль накрыла оглушающей пеленой, вырывая из груди утробное рычание, но вместе с тем прояснилось и зрение. Наконец-то Нагс смог увидеть и нож, по самую рукоятку вошедший в грудь кузнеца и то, что стало последней точкой в этом, и без того неважном, обороте.

Сперва он просто не понял, что это за яркие вспышки, взлетающие в небо откуда-то из-за высокой линии зданий, окружавших выжженную площадь.

– Опять кшерхи развлекаются… – со слишком уж явным интересом протянул стражник, что поддерживал его с правой стороны.

– Кшерхи… – на мгновение просто опешив, протянул Нагс.

Осознание того, что он после длительного ожидания опоздал просачивалось в сознание ядом, медленно разъедавшим оцепенение, что его охватило.

А между тем яркие искры одна за другой взлетали в небо, с треском взрываясь огненными цветами, озарявшими крыши высоких домов и верхушки деревьев.

Повозки тянулись по тракту бесконечной серой вереницей, которой не было видно конца и края. Устало прикрыв глаза. Ошер медленно качнул головой. Неожиданная остановка не принесла ожидаемого облегчения. Стоило опуститься на землю, чтобы дать отдых уставшим ногам, как все тело пронзила тупая боль, не позволяющая и на мгновение погрузиться в блаженное забытье. Все, что осталось – это рассеянно наблюдать за медленно плетущимися повозками и слушать стрекот кшерхов.

Последний уже не раздражал, а вводил в крайнюю степень уныния. Казалось, эти бродяги вообще никогда не уставали! Вот и сейчас, когда принц, забыв о всякой брезгливости, готов был растянуться на земле и уснуть, они весело смеялись, Лорей - золотоволосый звонкоголосый кшерх уже достал лютню. Точно и не было утомительного перехода.

Невольно поежившись, Ошер опустил взгляд к своим рукам, сложенным на коленях. Путешествие, начатое так неожиданно, все больше напоминало пытку.

И если юный принц изнемогал от усталости, Тард и не думал расслабляться. Мрачно осмотревшись, он в который раз недовольно поморщился. От города несло гнилью. Ее мог не ощутить человек, но отчетливо чуял внутренний зверь. И сейчас эта гниль напрямую угрожала им.

Но то, что так сильно тревожило молодого начальника стражи ничуть не беспокоило Ошера. Постепенно усталость все же взяла свое и принц уснул. Вернее, ему показалось, что он только на мгновение прикрыл глаза, чтобы в следующий миг резко дернуться. Сев на месте, принц быстро и растерянно осмотрелся, пытаясь понять, что случилось.

На первый взгляд не изменилось ничего: повозки все так же уныло тянулись по тракту, Тард все так же не сделал и шага от господина, но… Кшерхи, они больше не плясали, не было слышно песен. И эта, такая долгожданная, тишина не радовала.

Еще больше нахмурившись, Ошер неловко поднялся на ноги, осмотревшись. Почти сразу среди других кшерхов удалось выделить высокую фигуру Грегуара. Этого балагура не узнать было сложно. Мигом позже парень различил и голос Воли.

– Когда они успели вернуться? – чуть сипло с полусна, поинтересовался он, обернувшись к Тарду.

Впрочем, тот отвечать не спешил. Напряженно замерев, И’Ар чуть прищурился, рассматривая что-то, прежде чем едва ответить.

– Только что. Сейчас будем дальше идти, – коротко бросил он, неохотно взглянув на принца.

Тотчас поморщившись, Ошер едва сдержал разочарованный стон. Опять дорога… Но более красочно продемонстрировать, что он почти полностью выбился из сил парень не успел. Кшерхи, что столпились вокруг Грегуара и Рамины, пришли в движение, расступаясь в стороны.

Сперва принцу показалось, что они просто расходятся, чтобы собирать вещи, но уже скоро он понял, что ошибся. Они отступали с дороги девушки, от одного вида которой Ошер невольно поежился. Что-то в по-мальчишески быстрых движениях, чуть вздернутом вверх носе и недовольно поджатых губах ему не понравилось. Впрочем, сколько историй дружбы начиналось с горчинки ненависти…

Нервно кусая губы от раздражения, девушка упрямо шла вперед, благо дорогу ей никто не заступал. Куда? Лейвина не представляла, только бы подальше от менторского тона матери и насмешливого взгляда Грегуара.

Пнув, попавшийся под ногу, камешек девушка снова недовольно поморщилась, проводив его взглядом. Она и сама могла бы выбраться, незачем было ее спасать! Наконец-то первое приключение, а ей даже не дали довести его до конца!

Топнув ногой, Лейви резко тряхнула спутанной гривой светлых волос, вскинув голову. И только сейчас заметила, что остановилась всего в паре шагов от незнакомого парня.

– Привет, – почти мгновенно забыв о всякой обиде, она заинтересованно подалась вперед. – Тебя как зовут?

Раздражение, так сильно досаждавшее с момента, как мать вытащила ее из темницы, поблекло. Разве имеет оно значение, когда есть шанс познакомиться с кем-то новым!

Воодушевленная, она не заметила, как недовольно поморщился парень, плотнее запахнув запыленный плащ.

– Ошер.

– А я Лейвина, Лейви. Ты с кем-то приехал, надолго здесь, куда дальше?

Чем больше девушка говорила, тем сильнее росло удивление и некоторое раздражение принца. Будто мало его наказала судьба, так еще и эта девчонка. На миг сжав губы, Ошер быстро оглянулся на Тарда, но тот молчал, точно и вовсе не заметил девушку.

К счастью, продолжать диалог с надоедливой девкой не пришлось и помощь пришла откуда ждать ее не стоило.

– А зачем парню надоедаешь-то, наш это красавец. С нами пришел, с нами идет, – бросил, проходящий мимо Грегуар, отвлекаясь от разговора с Волей.

Невольно поежившись, Ошер опустил взгляд, надеясь, что после этого назойливая девка отстанет. Впрочем, надеялся зря.

Встрепенувшись, девушка мгновенно обернулась к Воле.

– Правда? А почему ты не рассказала, мама?

– Мама? – не сдержавшись, удивленно воскликнул Ошер, тотчас смутившись под взглядом Рамины.

Едва заметно усмехнувшись, Воля только иронично приподняла бровь.

– Мне нужно было рассказывать, когда я вытаскивала тебя из темницы, или после, когда мы бежали по городу?

Поморщившись, Лейви озадаченно потерла переносицу, вспоминая, что она вообще-то смертельно обижена на мать. Но любопытство было сильнее, и она решила отложить обиду на потом.

– А надолго они с нами? – поинтересовалась Лейви, без малейшего смущения кивнув на Ошера и Тарда, что все же обратил на нее внимание.

– Надолго, именно поэтому ты будешь присматривать за ними, они за тобой, а Грегуар за вами, – спокойно ответила Рамина.

И если Лейвина совершенно по-детски подпрыгнула на месте от восторга, Грегуар выражал свои эмоции куда более сдержанно.

– Эх, вообще не ценит меня жестокая женщина, – скрестив руки на груди, протянул кшерх.

Еще менее довольным выглядел Тард. За время путешествия он успел немного привыкнуть к Воле, но все еще старался держаться от нее подальше. Нахмурившись, он недовольно поджал губы.

– Нам не нужен присмотр, – коротко и четко ответил парень.

Хмыкнув, женщина взглянула на говорившего. Его напряжение и недоверие могло бы уязвить, задеть… Но у Рамины оно вызывало только улыбку. Тард был ненамного старше ее дочери и воспринимать его иначе как мальчишку Воля не могла. Особенно, когда он так упрямо смотрел на нее исподлобья, чем-то напоминая другого мальчишку, с которым она путешествовала много оборотов тому.

– Но вам нужен наставник. Особенно, когда мы перейдем в другой мир, – прищурившись, отозвалась Рамина и вдруг резко вскинула руку, взглянув на дочь. – Вопросы и возражения к Грегуару. А теперь в дорогу и никаких вылазок. И если я сказала «никаких» значит «никаких».

Поморщившись, Лейвина недовольно скрестила на груди руки, но возражения придержала. Знала, что, если не смолчит сейчас позже сбежать будет куда тяжелее.

Не изменяя легкой улыбке, Рамина только покачала головой. Показная покорность дочери ее ничуть не убедила, но говорить женщина ничего не стала. Им нужно было уходить.

Пожирая мир, потоки вязкой мглы медленно стекали по склонам долины к ее центру. Круг непроницаемой тьмы сжимался, подступая все ближе. В тяжелой черноте тонуло небо, в ней терялось солнце, гибло все. Неотвратимо надвигаясь, мрак обступал Его со всех сторон, но пошевелиться Он не мог.

Тело, сковывал свинец и сколько бы Он не напрягал мышцы, не удавалось пошевелить даже мизинцем. Единственное, что оставалось – смотреть, как приближается темнота, слышать в ней раскаты хохота, ощущать удушающий смрад гнили. Он заполнял, душил, доводя до безумия…

Резко сев на постели, тяжело дыша после кошмара, Аскар медленно провел ладонью по лицу. Мир гнил, а вместе с ним гнил и король. Вот уже третий оборот кошмары не давали ему покоя. Порой отступая на время, или досаждая, стоило только закрыть глаза, но никогда еще они не были настолько насыщенными. Никогда еще он не ощущал, что теряет себя настолько явно.

Глубоко вдохнув, мужчина откинулся на спину, рассеянно глядя в потолок. Надежда на то, что его обойдет семейное проклятье не оправдалась.

«Зря я вернулся к прошлому, в нем нет спасения. В нем гибель для всего…» – рассеянно подумал он, на мгновение прикрыв глаза.

В голове звенело, к горлу подкатывала тошнота. Этот кошмар дался куда тяжелее прочих. Но вместе с чувством тяжести отката он ощущал, как в нем поднимается и ярость.

Он стал первым, кто усмирил жнецов, принес покой в этот мир, возглавил разрозненные земли. Он стер с лица земли даже воспоминание о проклятье правителей, обезопасил свою семью, всех подданных, но… Но в итоге выходило, что он не сделал ничего. Выходило, что права Рамина, он стал рабом законов своего мира.

Воспоминания о кшерхах вынудили поморщиться и снова сесть на постели. Довольно, какие бы ошибки он не сделал, все они остались в прошлом. Сейчас он может только ждать. Пока его сын будет учиться быть правителем, он сделает все, чтобы Ошер не повторил его ошибок.

От воспоминания о сыне на душе стало тяжело. Избалованный и слабый, он был не готов к тяжелому путешествию, но выбора не было. Либо он выживет и измениться, либо…

Вздохнув, мужчина поднялся на ноги и подошел к распахнутому окну.

Либо придется переиграть один из ходов с другим потенциальным наследником.

Кшерхи успели бежать.

Морщась от боли, Бэйзи едва сдерживал раздраженное бормотание, пока молодой лекарь обрабатывал ссадины на его лице. Он не успел их задержать, хотя был обязан это сделать. Впрочем, гнев был глухим, успевшим подернуться пеплом.

Далеко убежать им все равно не удастся. Сейчас, сидя в своей комнате в таверне, Бэйзи почти успокоился, а в момент, когда небеса взорвали огненные шутихи бродяг, был готов разорвать стражников. И, если бы не посыльный, подоспевший с вестью о прибытии лорда Снейка, разорвал бы.

Пусть исполнение начала плана и вышло исковерканным, ничего еще не пропало. Эта мысль согревала, усмиряла боль и убаюкивала. Усталость, с которой он сражался все это время, взяла свое и Бэйзи задремал, пропустив момент, когда в комнату вошел Солэй.

Замерев у порога, Снейк проводил лекаря взглядом. В общих чертах он уже знал о случившемся и понимал, что действовать нужно быстро.

– Бэйзи?

Встрепенувшись, толстяк сдавленно выругался сквозь стиснутые зубы, не оборачиваясь к старому другу.

– За ними проследят и, когда они остановятся для отдыха, ты со своими людьми перебьешь их. Не забывай, что наша главная цель – принц, но не выставляй все так, будто вы охотитесь на него. Все должно напоминать нападение разбойников, – прикрыв глаза, произнес Нагс, потерев висок.

– Не понимаю, зачем все так усложнять, можно ведь просто убить мальчишку, а кто станет слушать бродяг? – стараясь говорить как можно тише, чтобы не раздражать друга, заметил Солэй.

Впрочем, Нагс в ответ только коротко хохотнул и тотчас скривился от боли. Порой несообразительность Снейка откровенно раздражала, но сегодня только позабавила. Сколько бы оборотов не проходило, мастер меча оставался профаном в некоторых вопросах.

– Бродягам доверили принца, значит их слово не только выслушают. Ему дадут куда больший вес, чем слову любого аристократа. Иди и делай, что я сказал. Если все пройдет гладко, наш друг станет нашим вечным должником… – вновь потерев висок, Нагс едва заметно усмехнулся.

Возражений в ответ он не услышал, зато услышал короткий скрип двери и звук шагов по лестнице. Осталось только ждать и молить Зажигающего, чтобы на этот раз удача была на их стороне.