Объявляю убийце голодовку

Глава 14

Проснулась я от неприятного ощущения, что в комнате есть кто-то еще. Аллочка, разумеется, не в счет. Она в кухне на кушетке, да и потом, ее присутствие меня не напрягает.

Потянувшись к выключателю, я припомнила события минувшего дня и спросила себя, когда же кончатся мои мучения.

Вообще-то я не из пугливых, и, если бы на данном конкретном отрезке жизненного пути мне не попадались трупы или озверевшие уголовники, не угрожали встречи с убийцами и еще менее желанные разборки с властями, глядишь, я отреагировала бы спокойней на появление покойника в собственной спальне. И держалась с большим достоинством. В сложившихся же обстоятельствах я сорвалась. Испустила серию воплей, разбудивших, вероятно, всю общественность квартала. Сон подруги, как и следовало ожидать, я не потревожила.

Тот факт, что усопший еще и разговорился, может, конечно, кого-нибудь бы и успокоил, а то и обрадовал (кто-то ночи напролет вертит столы, чтобы добиться сходного эффекта), но лично я как-нибудь бы обошлась и молчаливым покойником. Если уж никак нельзя было отбрыкаться от него совсем.

— Уймись ты, наконец! Соседей разбудишь!

Спохватился! Да они вон уже в стенку долбятся! От возмущения я сбилась с дыхания, и в наступившей тишине незваный гость получил возможность самолично убедиться в коллективном негодовании разбуженной общественности.

— И чего ты так орешь?! Я был о тебе лучшего мнения!

Скажите пожалуйста! Можно подумать, я теперь от огорчения ни спать, ни есть не стану! Тьфу ты! Есть я уже и так давно перестала, мне теперь только сна лишиться!

— Слушайте! — не выдержала я, позабыв о своем хорошем воспитании, обязанностях хозяйки и общепринятой деликатности по отношению к усопшим. — Если вас так тяготит причиненное соседям неудобство, вы можете лично пойти и извиниться. Причем начать советую с алкашей напротив, а даму с собачкой из квартиры подо мной оставить напоследок. Там питбуль, хотя и более доброжелательный, чем его хозяйка.

— Ага, прямо щас и пойду! — еще больше окрысился покойник. — Заняться мне нечем!

Я потихоньку закипала и испытывала все меньше сострадания к подлому симулянту. И вообще, что за манеру взяли разные придурки вторгаться в мое жилище без приглашения и лишать меня заслуженного отдыха и сна! Мало мне рецидивиста, теперь все ко мне ходить станут!

Лжепокойник сделал паузу для вдоха, и я решительно перехватила инициативу:

— Слушайте, а кто вам, собственно, позволил…

— Да не лезьте вы с глупостями, — начал заводиться мерзавец. У него даже хватило нахальства обозвать меня занудой. — Я по делу, а тут…

Что именно его не устраивало, я примерно себе представляла, но наверняка так и не узнала. В дверь заколотили и затрезвонили одновременно.

— А, черт, — выругался нахал, и в этот момент загудело у него в кармане. — Да иду, иду, — рявкнул он в трубку мобильника и кинулся к окну.

Мне же пришлось накидывать халат и тащиться на переговоры с соседями.

Если кто не имел аналогичного удовольствия, особенно в ночи, очень рекомендую. После эдакой встряски остальные неприятности кажутся легкими недоразумениями. Особенно если и ваша соседка до перестройки лет двадцать пребывала на руководящем посту и не утратила ни наработанных навыков общения с людьми, ни запаса прочности голосовых связок. И чего ей по ночам не спится? Вон Аллочка как легла, так и сопит себе тихо-мирно. Что значит чистая совесть и здоровый образ жизни!

— Ты что это себе позволяешь?! — Дама из нижней квартиры стояла в угрожающей позе, несомненно подсмотренной у своей питомицы.

Мне даже показалось, что сзади, на упитанной попе, у нее из стороны в сторону мотается лысый обрубок хвоста. Тонкие пластмассовые бигуди щетинились безобразными иголками, а отвисшие щеки в сине-красных прожилках тряслись от негодования.

Вот, и эта туда же! Ну просто тьма народу готова лишить себя ночного отдыха, чтобы только попенять мне на какие-нибудь недостатки. И главное, как деликатно выражаются!

— Ночь на дворе, а она с хахалями разборки устраивает!

Во избежание обострения конфликта, я попыталась было скоренько признать свою вину и удалиться досыпать, но отпускать меня мадам не собиралась.

— И почему у тебя вечно какие-то проходимцы толкутся, непрописанные личности проживают?! Мы, жильцы, подадим коллективную жалобу!

Она бы еще партсобранием пригрозила. Или общественным порицанием.

Слушать зловредную бабу осточертело, и я захлопнула дверь. Все, что Тамара Альбертовна не успела мне высказать, она вполне может поведать своей питбулихе. Уверена, друг друга они понимают с полуслова, потому как родственные души. Хотя, честно говоря, с ее Златой договориться мне было бы легче. Секретарем заводской парторганизации она все-таки не работала.

Утром я нарвалась на очередной втык. На сей раз от подруги. Замороженные овощи, единственное, что она откопала в холодильнике, в ее представлении ничего общего с продуктами, пригодными к употреблению, почему-то не имели.

— Ал, — взмолилась я, — отстань от меня хоть ты! Всем я не угодила! Спасибо, что хоть ты меня будить не полезла и не стращала репрессиями со стороны разъяренной общественности, иначе я бы эту ночь не пережила.

— Приснилось что? — заинтересовалась подружка, привыкшая тщательно обсасывать собственные сновидения и настроившаяся на детальный анализ моих.

— Если бы! Все было наяву. Покойник замучил, а питбулиха просто достала!

Кажется, я несколько некорректно изложила ночную эпопею — Аллочка облилась кефиром и резко изменилась в лице. Пришлось пускаться в долгие и нудные разъяснения. Все-таки Аллочкино здоровье дешевле сохранять, чем восстанавливать.

До пяти, когда я должна была заступать на трудовую вахту в больнице, времени было полно, и остатки совести призывали приняться за уборку. Перспектива браться за тряпку вгоняла в депрессию, а иллюзий относительно привлечения подружки к физическому труду не питала. Хотя травмированный палец на ноге зажил окончательно, у нее нашлось бы сколько угодно уважительных причин не драить мое жилье, она и в своем-то убирается раз в несколько месяцев. К тому же у подружки был запланирован опустошительный рейд в ближайший супермаркет, и, судя по размеру прихваченной «на всякий случай» суммы, не будет ее довольно долго. Да и по прибытии ей потребуется некоторое время для восстановления подорванных сил.

Успокоив взбунтовавшуюся совесть в ванной с целебными травами, я нежилась в теплой воде до самого Аллочкиного возвращения. После чего, естественно, была привлечена к обсуждению качества закупленных продуктов и активной помощи по размещению снеди в моих отнюдь не бездонных закромах.

— Радость моя, ты собираешься устроить вечеринку? — с интересом осмотрела я заваленный покупками стол. — Скольких же ты пригласила? Человек пятнадцать?

Аллочка дернула округлым плечиком и велела с глупостями не приставать. Не сегодня завтра завалится Витюша, а встречать гостей голыми полками в холодильнике неприлично.

Ишь как она заговорила! А сама когда-то мне советовала его вообще не кормить. А гнать взашей!

Алка снова принялась мне сватать «исправившегося» Витюшу и упрекать в душевной черствости. И совсем даже не испытала раздражения, услышав треньканье звонка на входной двери. Любого посетителя, кроме бывшего супруга, я готова была принять с чувством благодарности за отсрочку от нотаций и от хозяйственных забот.

Оказывается, я рано радовалась. Двух представителей органов правопорядка я все-таки не ждала.

Я с ужасом смотрела на упитанного коротышку с пивным брюшком и на его еще менее рослого, зато даже более откормленного напарника, обремененного огромным вислым носом и массивными оттопыренными ушами. Более чем щедро отпущенные, так сказать, части тела и лица отнюдь не наводили на предположение о наличии столь же внушительных умственных способностей. Скорее всего, это был тот случай, когда переизбыток чего-то одного компенсировал отсутствие остального.

Они что, прямо сейчас меня арестуют? Или заманят в отделение милиции под предлогом дачи показаний или еще какой-нибудь подобной ерунды, а там уже наденут наручники и сунут в камеру?

— Вы сегодня выходили из дому?

— Кажется, нет, а что? — Подобного вопроса я, признаться, никак не ожидала.

Свои преступления против буквы закона я совершила значительно раньше, и, пожалуй, как раз сегодня упрекнуть себя мне было не в чем.

Ах ты господи, да как же я забыла?! Ночная побудка склочной собачницы! Эта грымза не поленилась натравить на меня милицию! Вот ведь дрянь! Впрочем, осознание того факта, что никакие наветы старой коммунистки не могут быть достаточным основанием для ареста, привело меня в состояние тихой радости. И оба перекормленных мента из потенциальных тюремщиков и гонителей моментально перешли в разряд милейших созданий. Я даже предложила им чаю.

— Или, может быть, кофе?

Сгодилось и то и другое, в дело пошли и любовно сделанные Аллочкой продуктовые запасы.

«Боюсь, подружке снова придется прогуляться в супермаркет», — подумала я, когда господа наконец вспомнили, зачем пришли, и снова принялись интересоваться, чем я сегодня занималась.

— Из дому я еще не выходила, хотя собиралась. А что?

— А в окно не выглядывали?

«Хотя бы из вежливости, могли ответить на мой вопрос, — рассердилась я. — Я из-за них опять буду выслушивать Алкины претензии по поводу пустого холодильника, а они еще и хамят».

— Конечно, выглядывала, — не удержалась я от едкой реплики. — Я вообще от окна не отрываюсь! Чем еще на пенсии заниматься?

— Пенсия по выслуге или инвалидности? — деловито поинтересовался колобок, представившийся Петром Сергеевичем, и рыкнул на напарника: — Иван, ты не отлынивай, записывай показания гражданки.

Но то, что сорвалось с губ оскорбленной гражданки, записывать было не обязательно. За время службы оба, я полагаю, наслушались еще и не такого, так что вряд ли я их сильно удивила. Тем не менее, моя несдержанность самым неблагоприятным образом сказалась на установившемся было взаимопонимании.

— Вы, гражданка, не хамите! Мы как-никак при исполнении! За нанесение оскорблений можете и срок схлопотать!

— Да это еще кто кого оскорбил! — возмутилась я. Может, у меня, конечно, вид и не самый цветущий, и на комплименты я не нарываюсь, ну уж причислять меня к пенсионерам и инвалидам им явно не стоило.

— Значит, не на пенсии? — скрупулезно уточнил обидчик. — И квартиру не покидали, и в окно сегодня не смотрели?

— Господи, да что я, помню, смотрела или не смотрела?! Вы скажите конкретно, что от меня надо!

— А конкретно, нам надо знать, вы труп видели или не видели, — огрызнулся старшой, которого я мысленно переименовала в Петрушу. Боюсь, о моих умственных способностях впечатление у него сложилось ничуть не лучше, чем у меня о его собственных дарованиях.

Аллочка, которой наскучило подслушивать под дверью, не оставила мне времени переварить услышанное, а милиционерам нарадоваться на мой обалделый вид. Причем первоначально никаких скандальных намерений у нее не было. В ярость, которая по счастливой случайности выплеснулась не на меня, а на истинных виновников, ее привел вид остатков продуктов.

— Кто дал вам право ни свет ни заря вламываться к законопослушным труженицам и терроризировать их?!

В своем благородном порыве Аллочка была прекрасна, я ею искренне любовалась. Но насчет «ни свет ни заря» она, пожалуй, погорячилась. Все-таки второй час пополудни…

— Вам что, заняться нечем?! — неистовствовала подруга. — В Москве уже все серьезные преступления раскрыты?!

Считать затравленное молчание ментов знаком согласия Аллочка не пожелала и обвинения в адрес бездельников в милицейской форме не сняла.

— Вы эту бабку больше слушайте! Она вас вообще каждый день вызывать будет! По всяким пустякам.

Милиционер помоложе наконец стряхнул с себя оцепенение и попытался вклиниться в Аллочкину прочувствованную речь.

— Значит, труп — это для вас ерунда?! — поинтересовался он и съехидничал: — К счастью, так считают не все, а только «законопослушные гражданки». Хорошо, что вызвавшая нас, как вы выразились, бабка — она вас, кстати, помоложе будет — думает иначе.

Если до сих пор толстяки имели только одного недоброжелателя в моем лице и одну рассерженную молодую женщину в Алкином, теперь они приобрели смертельных врагов. Честно говоря, я даже пожалела обоих и честно попыталась урезонить разъяренную Алку. Лично я на их месте хорошо бы подумала, прежде чем утверждать, что Тамара Альбертовна, бог знает когда отпраздновавшая официальное окончание трудовой деятельности, выглядит моложе Аллочки. Чтобы проглотить такое, недостаточно даже ее природной флегматичности.

Колобкам еще повезло, что подружка находилась не в лучшей физической форме, — до серьезных травм не дошло. Но речь теперь уже шла не об оскорблении при исполнении, а о нанесении побоев, что, понятное дело, предполагало куда более длительный срок тюремного заключения.

Алкину свободу мне удалось сохранить в основном благодаря существенной прибавке к милицейской зарплате. Ну и к состоянию подружкиных нервов колобки отнеслись с пониманием, узнав, на каком поприще девушка трудится. Вероятно, поменяться с ней местами они не согласились бы даже за президентскую зарплату.

Дальнейшая беседа вроде бы приняла более мирный характер, но сказать наверняка затрудняюсь, так как ночная встряска и недавние переживания как-то очень гармонично легли на мои имеющиеся проблемы, и я благополучно отключилась.