Очень босоногая история: Маньяк на свободе!

Глава 11. Демоны и ангелы Бориса

Дорога на Савватьево, 14‑й км. Берег реки Орша.

После знакомства москвичей и «местных», угостившись шашлыком и немного отдохнув, компания решила приступить непосредственно к стекло– и углехождению. Иван вышел в центр кружка, который образовали московские босоходы, Ден с Ирмой, Ася и ее тверские друзья, а также любопытствующий народ. Вытащив из полиэтиленового пакета мешочек, собственно содержащий стекла, Иван аккуратно, чтобы осколки не упали мимо, высыпал их на небольшое полотенце. Образовавшаяся кучка явно не впечатляла размерами — ее едва ли хватило бы, чтобы встать двумя ногами. Ден, заметив это, обратился к собравшимся:

— Ну не из Москвы же нам было стекло тащить. Давайте догонимся местной стеклотарой.

С этими словами парень стремительно помчался в сторону ближайшего большого скопления палаток, рядом с которым уже успела образоваться куча бутылок. За ним последовали Ирма, Ася, Аня и несколько тверских панков.

Через несколько минут рядом с Иваном уже возвышалась гора пустых бутылок. Он отобрал из них самые чистые и сухие. Орудуя топором, толстяк привычно крошил стекло, равномерно распределяя его в сверкающую на солнце дорожку. Закончив приготовления, он обратился к зрителям и, как он надеялся, участникам его шоу:

— Итак, тут нет ничего сложного. Аккуратно, как тряпочку, мягко ставите ногу.

Ден взвел свой агрегат и принялся снимать Ивана, зрителей и вообще все, происходящее вокруг.

— увствуете острое — чуть меняете положение, пока не добьетесь устойчивости.

С этими словами Иван под восторженными взглядами Игоря и Севы не спеша прошел дорожку, стряхнув в конце мелкие осколки стекла со своих массивных пяток.

— Главное, после этого ножки аккуратно о полотенце обтереть, чтоб не прилипли осколки.

Следом двинулся Сева, осторожно передвигая своими худощавыми ногами, словно робот из старинных фильмов.

Иван победным взглядом обвел собравшихся.

Не говоря ни слова к стеклянной дорожке подошла Ирма. Без лишних вступлений она прошла по стеклу легко и быстро, словно у нее под ногами была мягкая травка, а не бутылочное крошево. Уже встав обратно в кружок, девушка объяснила:

— Я когда занималась йогой, на стекле в самом начале тренировалась. Вообще, это очень легко, тут важно просто преодолеть страх. А потом мы сидели на досках с гвоздями. Это уже куда сложнее, тут полный контроль над телом нужен.

В это время на стекла встала Аня. Отбивая ладонями ритм, который быстро подхватили зрители, девушка начала танцевать.

— Анька, давай, зажги! — закричала Ася, Андрей схватил гитару и принялся аккомпанировать.

Аня действительно зажигала! Стекло хрустело под ее ногами, выделывающими замысловатые па, но девушке, похоже, все было нипочем.

Вокруг, исполняя не менее замысловатый танец, носился Ден, щелкая затвором своего Хасселя. Он падал на землю, клал аппарат прямо под ноги Ани, каким–то непонятным образом забрался со своей громадной бандурой на сосну, снимая танец с верхней точки, менял пленку с «Кодака» на «Фуджи», с «Фуджи» на «Илфорд».

Когда танцовщица под гром аплодисментов закончила свое «острое» выступление, Иван спросил, как ей это удалось.

— Понимаешь, после сцен, которые нам в клубах иной раз давали, стекло ковриком кажется. Тут по крайней мере знаешь, на что ногу ставишь, а в клубе в любой момент сюрприз случиться может.

Остальные, даже поддатые тверские панки, с ухмылками преодолели стеклянную дорожку, и никто даже не порезался. Только Игорь не стал вставать на стекла. Он вообще не разувался и только пялился на чужие пятки, давящие стекло.

Иван был доволен, что его шоу пользовалось такой популярностью. У него в рукаве еще оставался главный козырь — угли. Вечерело, и он стал готовить костер, аккуратно, по всем правилам разложив привезенные из Москвы дрова. Тверские разбрелись кто куда, Ирма пошла знакомиться с местными нефорами, а Ден взял штатив и умчался снимать происходящее. Ожидая, пока прогорят дрова, Игорь достал припасенные им пол–литра и разлил своим московским друзьям в пластиковые стаканчики по сто грамм. Чокнулись, выпили.

Вскоре подоспели Борис, Алена и Катя. Они порядком устали плестись по жаре, тем более они сделали громадный крюк, не заметив указателя и пройдя нужный поворот. Новоприбывшие были радушно приняты, Игорь снова налил водки, вытащив стаканчики для психолога и его спутниц.

Воодушевленный Борис принялся знакомиться со всеми и требовать внимания к своей персоне. Но на него почему–то никто толком не обратил внимания. В компании Анастасии народ был странный, они не брезговали ходить босиком, однако не придавали этому ровным счетом никакого значения. Так что после нескольких неудачных попыток завести разговор на тему босоногости, раздосадованный психолог ушел бродить по обширной территории природника, прибился было к местным панкам, те радостно угостили его пивом и отправили восвояси.

«Тупые ограниченные скоты! — думал Борис. — Даже на природе не разуваетесь! А все потому что вам стыдно! Да что вы знаете об истинной свободе и раскрепощенности!»

С этими мыслями он, как петух по птичьему двору, величаво и важно прошествовал мимо сидящих на самой жаре волосатых металлюг, одетых в косухи и ботинки, совсем не по погоде. Однако металлюги, как ни странно, не проявляли никаких признаков неудобства или дискомфорта, в отличие от Бориса, раскисшего от жары. Пройдя к одной из открытых сцен, психолог чуть не был снесен развеселой толпой пляшущих неко–гопников в нацепленных на бритые головы ушках и бантиках, приобретенных, видимо, в одной из палаток с сувенирами. Один из них выделывал нереальные движения босыми ногами сорок седьмого размера, для смеха нацепив на уши стоптанные резиновые шлепанцы. «Ублюдки! Позорят мое босоногое движение, сволочи!» — зло выругался Борис. Потом он попялился на готок в розовых купальниках и берцах, чертыхнулся про себя; улыбнулся было паре эмочек, которые, скинув кроссовочки, сверкали розовыми ноготками на ногах, но на его приветливую улыбку они скорчили скорбную мину и многозначительно отвернулись. Кривоногие уродки, да как они посмели!

Сидеть один в тени он не желал, купаться в компании голых «русалов» тоже. А между тем жизнь вокруг психолога кипела: мимо него на заплетающихся ногах, щеголяя голыми пятками, да и не только пятками, прошествовали нагие «русалы», спешащие вернуться в свою прохладную реку. Так и не найдя слушателей для своих пафосных речей, он вернулся к Игорю.

Иван, поняв, что привезенных из Москвы дров также мало, как и стекол, принялся колоть припасенные Витьком поленья. Надо сказать, что его сила в этом деле пришлась очень кстати, и подготовка к ночному огненному шоу шла весьма споро.

Игорь и Борис тем временем сидели на бревне, довольствуясь отблесками чужих костров. Одну за другой они пропускали стопочки и вели неспешную беседу за жизнь.

— Борь, представляешь, меня с работы уволили месяц назад. Меня, лучшего специалиста отдела, краснодипломника, кандидата наук! Сокращение штата, говорят. А ведь работа была, что надо! 25 тысяч в месяц, отпуск, ничего делать не надо было! Что теперь?

— Понимаю, друг. Держись. Нынче молодые быдла всюду правят бал, — Борис недвусмысленно кивнул в сторону костра, у которого дружно общалась московская и тверская молодежь.

— Да, ты прав! Никакого уважения к старшим! Никакого!

Игорь налил себе и опрокинул очередную стопку. Язык его уже начал заплетаться:

— А девочек снимать — это хорошо! Ты молодец, как бульдозер прешь! Как бульдозер!

Тем временем у Ивана все было готово. Угли тлели в темноте, полыхая, словно живые существа, духи огня.

Иван, предварив свое выступление новой лекцией, вступил в алеющий круг. Решив в этот раз показаться в полной красе, он начал отплясывать ритуальный танец. Пусть и немного неуклюже, но смотрелось это вполне в духе шаманских танцев. Неожиданно рядом с костром загудел диджериду. Звуки древнего инструмента, похоже, подействовали на Ивана. Его танец стал похож на пляску настоящего аборигена.

Вдруг из толпы на угли выскочила приземистая девушка, хотя ее пол было трудно определить в темноте, и присоединилась к танцу. Народ зашептался, что это Си, фаерщица из Нижнего.

Иван сошел с углей, а у девушки в руках появились пои. В воздухе возникли трехмерные огненные фигуры, которые трансформировались, приобретая форму фантастических птиц, драконов, морских чудовищ. Казалось, сама девушка состояла из огня.

Все желающие смогли пройти по углям. В отличие от стекол, тут надо было передвигаться не медленно, а быстро. Решился даже Борис, правда самым последним, и гордо прошел уже по растоптанным и остывшим уголькам. Совершив этот подвиг, он вернулся к Игорю и отметил свой великий поступок очередной порцией водки.

Когда огненая феерия закончилась, друзья собрались у костра, который вновь разожгли в пионерском режиме. Береза взяла в руки гитару и заиграла торжественный марш. Ден и Макс прыснули. Засмеялись Рита и Аня. Ногофоб сделал торжественное лицо. Ася захлопала в ладоши.

Неба утреннего стяг, в жизни важен — первый шаг.

Слышишь, веют над страною вихри яростных атак?

— запела Ирма. Голос ее был приятным и сильным. Остальные подхватили:

Борис, услышав песню, скривился, как от зубной боли и выронил изо рта трубку. Подошедший было на огонек и звуки гитары его старый знакомец Жорик разинул рот, произнеся: «Это ж черт знает что такое! Коммунистический гимн! Нет бы сыграть что–нибудь из ГрОба, раз уж про Ленина, типа «Все идет по плану!» Впрочем, досадовал он недолго и вскоре прибился к компании пьяных панков, орущих под гитару матерные куплеты.

А веселая компания дружным хором пела:

Ирма не торопилась заканчивать песню:

— наконец она ударила по струнам в последний раз. Борис, успевший тем временем не только подобрать свою трубку, но и обтереть ее о футболку, набить табаком и снова зажечь, изумленно обратился к Ирме:

— Странно от вас, мадемуазель, слышать такую песню. Я не ожидал, что вы будете играть совковую песню про наше проклятое социалистическое прошлое.

— А почему «мадемуазель», а не товарищ? — задорно сказала Рита.

— А что вы имеете против СССР? — лукаво спросила Ирма, наигрывая мотив «Взвейтесь кострами, синие ночи…». — Я, конечно, почти не застала то время, но…

— Вот именно, сударыня, вы не застали то время! — победно ухмыльнулся Борис. — Я, как человек, ПОЖИВШИЙ при совке, могу сказать…

— Берез, ну давай играй! — потянул ее за рукав Ногофоб. — «Взвейтесь кострами, синие ночи…

Их дружное «Будь готов» услышала вся поляна. Борис, не желая слушать всю эту бредятину, отправился гулять, отбиваясь от дружелюбных набравшихся граждан, желающих стрельнуть у него что–нибудь алкогольное или спеть с ним в обнимку. Когда он в очередной раз попытался сфоткать чьи–то пятки, поддатый и волосатый громила встал от костра и взяв папарацци за шиворот, так что его ноги болтались в районе коленок силача, пробасил:

— Ты че это, извращенец! Ты чего мою девушку фоткаешь, да еще снизу? Под юбку, что ли, смотришь, трусы хочешь увидать? А ну вали!

— Меня не волнуют никакие трусы! — дергаясь, проныл Борис. — Я фоткал босые ноги!

— Босые ноги он фоткал, как же! Кого интересуют босые ноги? На вот тебе, чтоб босые ноги не фоткал! — громила вырвал у Бориса мыльницу и зашвырнул ее далеко в кусты, потом выпустил Бориса так, что он шлепнулся на четвереньки и получил пинок под зад.

— Я буду жаловаться! — пропищал Борис.

— Иди жалуйся! Можешь в ООН пожаловаться, коли охота!

Это было последней каплей Бориса. Изодрав локти и колени в кустах и ошпарившись о крапиву, он так и не нашел своей драгоценной «мыльницы». Тогда он решил показать им всем, какого великого человека они обидели! Он встал посреди поляны и приняв картинную позу, торжественным голосом, иногда даже перекрикивая возгласы и пение, выдал:

— Уважаемые участники тверского природника! Я принял решение покинуть это место. Зная, что мои недоброжелатели попытаются вылить на меня ушат грязи и представить это как изгнание, я хотел бы объясниться. Это заявление будет опубликовано на моем ресурсе Barefeet.narod.ru и на моей странице в социальной сети — я думаю, что правда все равно так или иначе до вас дойдет!

Если бы хоть кто–то перестал получать удовольствие от общения и музыки на природнике и вслушался в речь Бориса, то, возможно, даже смог бы что–то понять. Правда, по Борису, заключалась в том, что он — великий исследователь и защитник прав всех барефутеров, и вообще, каждый разувшийся на этом природнике обязан записаться в босоногое движение к Борису, а в качестве членского взноса обязаны еженедельно поставлять ему десяток–другой фоток своих и чужих босых пяток.

Окончив свою речь, Борис откланялся и ждал реакции: аплодисментов, вопросов, уговоров не покидать их, хотя бы свиста и осуждения! Но реакции не было никакой. Его торжественную речь просто не заметили! Ни москвичи, давно залегшие спать в палатку, ни даже Катя и Алена, предательницы! Рассвирепевший Борис кинулся прочь по тропинке, намереваясь поскорей убраться из этого дурацкого леса.

У костра оставалась только молодежь, распевавшая под гитару.

— Аська, спой про фетишиста! — попросил Ногофоб, изрядно разомлевший у костра после хорошей порции поджаренных сосисок.

— Да ладно, неприличная же песня, — Ася взяла у Березы гитару, побренчала, вспоминая аккорды. — Давно не играла, еще со школы.

Пальцы перебирали струны, сначала неловко, потом более уверенно, и вдруг резко, неожиданно забегали по струнам.

— Целью моего исследования является изучение феномена фут–фетиша, — Ася словно репетировала свое выступление на защите диплома. — Актуальность данной проблемы в массовой культуре подтверждается наличием песен известных групп на данную тематику!

— Вот повернутый социолог, — усмехнулся Ногофоб. Ася запела:

Уже совсем стемнело, и время близилось к глубокой ночи. Среди всеобщего веселья никто не заметил, куда подевался Игорь. Народ по большей части уже спал, и лишь одинокий сталкер полз на четвереньках в свою Припять. Ирма и Ден, вооруженный мощным светодиодным фонарем, отправились на поиски. Для заядлого грибника Дена найти весьма объемистую тушу Игоря не составило никаких проблем. Он лежал под кустом, сжимая в руках пластиковый стакан.

— Твою мать, — тихо выругался Ден, который всерьез подумал, что горбун откинул копыта.

Ирма брезгливо потрогала Игоря ногой, перевернула на спину. Если бы в этот момент горбун–фетишист пребывал в трезвом сознании, то это прикосновение было бы самым божественным, что ему довелось испытать в жизни. Но, увы. Алкоголь довел его до состояния полной отключки, из которой его не вывело даже прикосновение обнаженной и испачканной землей девичьей ноги, прикосновение, о котором он мечтал всю жизнь.

Ирма тем временем осмотрела пациента и, пожав плечами, констатировала:

— Напился в хлам, теперь раньше утра его беспокоить нет смысла. Давай укроем его, дождя нет, вроде тепло, не простудится.

На том и порешили.

А злой и обиженный Борис топал по дороге один. Девчонки предпочли остаться на природнике с их новыми знакомыми, надо же! Москвичи еще как–то некстати подвалили, и этот Ден притащил свой агрегат и фоткал им все подряд. Думает, купил крутой фотик так все, мастер! Борис раздосадованно вспомнил, как он лишился собственного фотика. Проклятые хиппи!

В итоге — пустая ночная дорога и отдаляющиеся звуки музыки. Борис примерно прикинул, где должен был быть город, и шлепал по пыльной обочине, проклиная всех и вся.

Ночь была тихой и темной, поэтому Борис сразу услышал звук приближающейся машины. Была ни была — он проголосовал, не надеясь особенно на успех. Но темный «Кайен» взвизгнул тормозами и остановился напротив, уставившись на Бориса черными тонированными окнами. Окно медленно оползло вниз и аккуратная женская ручка с короткими красными ноготками (по последней моде, но Борис был не в курсе этого, да его и не волновали какие–то руки) пригласила его внутрь, указав на заднюю дверь.

— Где же ваши ботинки? Я думаю, они выглядят гораздо чище ваших ног.

Странно, голос был таким до боли знакомым. Оскорбленный Борис хотел было высказаться по этому поводу, однако топать ночью пешком до города совсем ему не улыбалось и он, гневно полыхнув глазами, промолчал.

— Добрый день, сударыни, — выдавил он, стараясь не показаться невежливым. В машине оказалось две девушки. Одна, блондинка в строгих очках, сидела за рулем, вторая, русоволосая, как мельком заметил Борис, сзади. Ему пришлось усесться рядом. Вот сучки гламурные, небось папики им тачку дали за… Он не успел додумать — мысль оборвала блондинка:

— Скорее уж добрый вечер.

— Как вам будет угодно, сударыня, — Борис ждал, что девицы продолжат разговор, однако обе как воды в рот набрали. Блондинка самозабвенно давила на газ, выжимая из тачки под сотню, а что делала вторая… Он скосил глаза. Его соседка по сиденью мирно дремала, закутавшись в пушистый плед.

— Простите, сударыня, что отвлек, — Борис решил прощупать почву, так сказать, — вас так смутили мои босые ноги?

— Совсем нет, — блондинка растянула ехидную улыбку, — не ноги, а жуткая грязь на них. Вы йог? Или для здоровьица практикуете? Или, может, ботиночки натерли?

Этот полный ехидства голос Борис точно где–то слышал, точно слышал, но где?

— Ах, дорогая моя…

— Оставьте вы этот тон престарелого ловеласа, дорогой мой, — блондинка продолжала издеваться, выводя Бориса из себя, — я, слава богу, не ваша, а уж по поводу дорогая, как–то пошло это звучит.

— И откуда столько язвительности у столь юной особы, — Борис держался, но был на грани того чтобы перейти к хамству, — я не йог, сударыня, я психолог.

— А, ну тогда все ясно, — блондинка прибавила газу, и автомобиль еще быстрее понесся по пустой дороге.

— А вы против того чтобы люди ходили босиком? И сами никогда не ходите? — перешел в наступление Борис.

— Имидж не позволяет, — блондинка опять мило заулыбалась в зеркало заднего вида адской улыбкой.

— Тогда мне вас искренне жаль. Вы и вправду думаете, что весь ваш гламур, бабло и силиконовые сиськи заменят настоящую свободу и истинную сексуальность…

— Конечно, я в этом не сомневаюсь, — блондинка хищно улыбнулась, вот стерва белобрысая, вон как пальчик–то отогнула, машину она, блин, ведет…

— Стесняешься своих ног? — выпалил Борис.

— Вы уже на «ты»? Как некультурно… А вы, наверное, фетишист. От ног небось тащитесь! Фотки там всякие в нете качаете с ножками, носочки там потненькие нюхаете, лапки лижете себе… другим, — подлая стерва довольно хихикнула, Борис не выдержал такого издевательства и героически скинул маску джентльмена.

— Да ты хоть понимаешь своими куриными мозгами, о чем я с тобой говорю! Ты думаешь, что прилепила себе сиськи силиконовые и села в тачку дорогую, так все, королева?

— Ахаха, — блондинка дьявольски захохотала и снова прибавила газу, — я же такая гламурная и тупая, где мне допереть куриными мозгами до истинных ценностей этого мира…

Встречный автомобиль пронесся мимо и на секунду осветил лицо девицы. К ужасу Бориса, он узнал ее, узнал и не поверил своим глазам… Она!

— Ты?!! — Борис ненавидел эту стерву всей душей, крыл матом на форумах, созерцал по телеку и тихо ненавидел, вернее, громко. — Это т..т..ты?

— Какого ты тут орешь? — соседка по сиденью, мирно спавшая до этого, проснулась и сонная сердито посмотрела на Бориса. Плед соскользнул с ее худого накачанного до безупречности тела, обнажив ноги… О бог мой, Борис с ужасом отшатнулся, вместо ног у этой девицы оказались уродливые железные ходули, омерзительно блестящие в полумраке салона.

— Прочь, прочь ведьмы, — в ужасе завопил Борис, отмахиваясь руками, но адские девки снова захохотали на два голоса, и машина припустила так, что ветер засвистел в приоткрытое слегка окно, — останови, стерва!

Однако блондинка только ухмылялась и давила на газ. Наконец, машина встала как вкопанная. Матерясь на девиц и чертыхаясь, Борис полез вон из автомобиля, замешкался, зацепившись за сиденье, за что получил смачный пинок под зад железной ногой одной из проклятых ведьм. Машина взревела и, окатив его грязью из–под колес, понеслась прочь, в воздухе смешались шум мотора и зверский хохот кошмарных ведьм, умчавшихся вдаль на своей многотысячедолларовой «метле».

Борис снова оказался один, посреди незнакомой пустой дороги. Он поднял глаза и увидел гигантский постер. С него, издевательски ухмыляясь и гордо выставив на всеобщее обозрение свои хромированные ходули, на психолога смотрела железноногая девка. «Сделай шаг в будущее!» — гласил слоган.

— Да пошла ты! — Борис раздосадованно показал ей средний палец. — Застебала, зараза…

Девушка холодно улыбалась ему с плаката, проигнорировав оскорбление, словно издеваясь…

После двух часов бесполезных скитаний какие–то местные указали тропинку через поле. Борис шел не разбирая дороги и матерился про себя. Светало. Он услышал, как позади мягко загудел мотор, и через секунду из утреннего тумана навстречу ему выплыла прекрасная босоногая девушка на серебристом мотороллере Кавасаки.

— Простите, — только и сумел прошептать Борис, — не подскажете ли одинокому путнику, в какой стороне город?

— Туда, — девушка мгновенно поймала его взгляд на своей бархатной ножке, — вооооон туда, — она указала ему направление ногой, не отрывая рук от руля.

Незнакомка была так красива, что Борис потерял дар речи. Темные волосы струились по загорелым плечам, а роскошные ноги с идеальным педикюром были обласканы солнцем до каждого пальчика.

— Простите, вы всегда босиком? Вы так ходите? — Борис жадно впился глазами в эту загорелую ножку, страстно обхватившую стальной бок серебристого мотороллера.

— Я…ммм, — девушка закатила глаза, — бывает, — она таинственно улыбнулась Борису, — до свиданья, одинокий путник, надеюсь, вы доберетесь до города, — она сверкнула глазами и прибавила газ.

— Подождите! Могу ли я увидеть вас снова? — прокричал ей вслед Борис. — Смею ли я надеяться?

— Приходите в клуб «На ноги на»! Я там работаю… — донес ветер ее голос, хрипловатый и немного низкий для такой хрупкой девушки.

Что это было? Не привиделось ли ему это восхитительное создание? Не ослышался ли он, действительно ли клуб назывался «На ноги на»? Восторженный Борис воодушевленно затопал по тропинке, хорошее настроение, испорченное ночными ведьмами, било теперь через край. Какой ангел! Значит, в этом гадком городе все–таки еще не все потеряно….

Серебряный мотороллер остановился перед воротами и цепкий палец с накладным алым ногтем нетерпеливо надавил на гудок.

— Это ты в такую рань? — сонная Юлька в трусах и футболке выползла на крыльцо, потирая глаза. — Давай сюда мое платье.

— Спасибо, Юляш, настоящий друг! — черноволосая девушка открыла багажник и вытащила из него небольшой сверток. — Держи, спасибо.

— Привет, Джи — Джи! — Настя с чашкой чая в руке выбежала на крыльцо, за ней вышел сонный Сергей, но, увидев незнакомку, резко ободрился, постаравшись немедленно принять бравый вид.

— Еще раз спасибо, девочки, — брюнеточка лихо вскочила на мопед и, кокетливо подмигнув Сергею, умчалась прочь.

— Юль, это кто? — Сергей оживленно затряс Юльку за плечо. — Кто она? Может, познакомишь?

Настя подавилась от смеха чаем, чуть не упав при этом с крыльца, а Юлька со скорбным лицом торжественно произнесла:

— Забудь! Это — парень! И он женат…