Очень босоногая история: Маньяк на свободе!

Глава 20. Фиаско психолога

Тверь, новостройка на берегу Соминки.

Ксения поправила очки и сняла туфли, Алла натянула на босые ноги тапочки — пол в квартире Леры всегда был кристально чист. Лера задумчиво крутила в руках карманный «капуччино–мастер».

— Лер, я почту посмотрю? Мне тут модельки должны были фотки прислать! — Алла деловито щелкнула мышкой, потом перебрала пальцами по клавиатуре, вводя пароль от почты.

— Ты про каких моделек? — Ксения удивленно приподняла бровь.

— Потенциальных, — улыбнулась в ответ Алла, — на самом деле хотела поискать новеньких, свежих, не профи… Полезно иногда приливать свежую кровь в агентство, — она снова кровожадно растянула в улыбке губы.

— Селекционер, — фыркнула Ксения

— И как успехи? — Лера оторвала наконец взгляд от «капуччино–мастера».

— Цените, тут пара резюме пришла, — на удивленный взгляд Ксении, Алла пояснила, — я представилась неизвестным агентством из области… Так, вот девочка, стаж работы… Хм, распространитель косметики «Эйвон», ну ничего особенного, ладно… А вторая, о! Профессиональная модель студии «БФР», — Алла с интересом щелкнула на прилагающийся файл с фоткой, тут же с сомнением и удивлением кивнула подругам, — девчонки, я видимо что–то не поняла, но… что это за студия, где моделей на сотовый фоткают и в «Пейнте» обрабатывают?!

— Ну–ка! — Ксения и Лера подошли и озадаченно посмотрели на монитор. Под нечеткой фотографией какой–то девушки с жутко искаженными цветами, немыслимо яркими и контрастными до такой степени, что сложно было что–то разобрать, красовалась гордая надпись, по–вордовски простая, как говорится, ничего лишнего: «БФР Студио».

— Поищи их сайт, посмотрим что за чудо, — Лера задумчиво рассматривала фотошедевр.

Сайт нашелся быстро, он был наполнен бесчисленным количеством странных и в основном неудачных фотографий разномастных девиц, назвать которых моделями можно было с большой натяжкой. В принципе, их внешние данные явно не интересовали фотографа, поскольку основной акцент всех творений был сделан на стопах. И если нефотогеничных, неухоженных, целлюлитных и грязноногих моделей еще можно было простить, объяснив нестандартным взглядом фотохудожника, то обнаружив в одном из альбомов снимки откровенно «бухой» дамы, Алла гневно нажала на крестик справа.

— Короче, сто баллов в пользу «Эйвона»… — многозначительно резюмировала Лера.

Алла продолжала копаться в своей почте, как вдруг из тихо молчавшего в углу принтера полез бумажный лист.

— Чего ты там распечатываешь? — поинтересовалась Лера, однако Алла только озадаченно промолчала.

Лера осторожно присела около принтера, провод которого искрил у самой розетки белыми искорками, и вынула странный листок, который оказался приглашением на фотосессию в Лихославль и завершался странной печатью в виде кошачьей морды…

«Технобог…» — Лера сложила листок и бережно убрала в карман на груди, не привлекая внимания Аллы и Ксении, бурно обсуждающих невиданную наглость фотографов новоявленной студии «БФР». Она тихо подошла к окну и в надежде оглядела убегающие от церкви вдаль провода: они сверкали и рассыпались блистающими серебристыми искрами, под окном надрывно и громко мяукнул кот…

Санк — Петербург, Центральный Европейский Университет, Международная конференция по сексуальным девиациям.

Дмитрий Сергеевич Лопухов мирно попивал кофе, слушая радио. До начала конференции осталось всего полчаса, практически все иногородние гости уже зарегистрировались и теперь были заняты рассматриванием литературы, которую можно было взять бесплатно на регистрационной стойке. Алеша Скворцов о чем–то оживленно беседовал с тверскими социологами, одна из которых, Ася Соколова, оказывается, занимается изучением фут–фетиша. Да, надо будет посмотреть ее исследование, можно будет расширить дружную команду ученых по этой теме. Кстати, Венсан Бишоп тоже писал ему о беседе с Соколовой и дал ей весьма положительный отзыв. Кстати, скоро и он приедет…

— Дмитрий Сергеевич, вы слышали? «Русская Тройка» сошла с рельс! Теракт! — мимо него пробежала взволнованная координаторша Наташа. — Двое из Москвы не приедут, видимо, там движение блокировали…

— Теракт? Что вы говорите, Наташенька! — встревожился Лопухов и принялся набирать номер Венсана. О господи, еще теракта не хватало. Однако не успел он найти в своей обширной телефонной книге номер французского исследователя, как в холл вошел Бишоп, живой и невредимый, в безупречном деловом костюме.

— Венсан! Рад вас видеть! — Лопухов быстрыми шагами направился к регистрационной стойке. Бишоп назвал себя, расписался и получил бейджик.

— А, Дмитрий, добрый день.

— Но как вам удалось прибыть вовремя, ведь движение по Октябрьской железной дороге блокировано!

— Я ехал поездом из ХовринО, — немного неправильно произнес русское название Бишоп. — Один мой знакомый предложил мне выехать на полчаса раньше на скоростном поезде «Сокол». Так что я, видимо, успел проскочить. Сочувствую, это ужасная трагедия. Надеюсь, русская полиция найдет виновных.

— Сомневаюсь… — вздохнул Дмитрий Сергеевич. — Кстати! Я давно хотел вам показать… — и, взяв книгу со стойки, принялся показывать Бишопу статью. Разговор двух ученых принял исключительно научный характер.

Конференция началась ровно в 10–00, и открыл ее Дмитрий Сергеевич Лопухов. Затем презентовал результаты своих последних исследований Бишоп. После этого дали слово финской ученой, под чьим руководством был сделан сравнительный анализ сексуальных стратегий в различных странах Европы и Азии. Доклады, один увлекательней другого, перемежались мини–дискуссиями, пока не наступило время кофе–брейка.

Ася, Аня и Макс были в восторге от конференции. Если бы такие вещи проходили у них в университете регулярно, а не раз в год полуофициально, усилиями и средствами группы энтузиастов! Они мирно угощались кофе с бутербродами и печеньем. Бишоп, с которым Ася хотела поговорить еще раз, куда–то ушел.

— В другой зал, наверное. Сегодня здесь две секции проходят, — объяснил Скворцов, отпивая из пластикового стаканчика зеленый чай.

Неожиданно в зал для кофе–брейка, чеканя шаг, вошел мужчина, одетый в кипенно–белый китель адмирала времен гражданской войны и обутый в начищенные до блеска сапоги. Безупречный вид бравого военного портили только грубые тюремные рукавицы и массивная коробка с изображением лазерного принтера фирмы HP, которую он тащил под мышкой. «Люди науки» удивленно воззрились на вошедшего, Лопухов едва не пролил кофе мимо стаканчика, а координатор Наташа уронила печенье на пол.

— Bonjour, mesdames et messiers[56], — церемонно поприветствовал их Адмирал. — Я Борис Мюнстер. Я был приглашен на эту конференцию.

Макс вытаращил глаза на чудака и толкнул Асю локтем в бок.

— Дуремар пожаловал! Гляди, это правда он! Где только реквизит нашел…

— И принтер у него последней модели, — растерянно ответила Ася.

— Проходите, пожалуйста, угощайтесь кофе, — вежливо ответила на странное приветствие Наталья. — Вы можете оставить ваш принтер на полу у окна. Здесь никто его не возьмет.

Борис хмуро покосился на нее, но принтер из рук не выпустил. Как на параде, прошагал через всю комнату к кофемашине, попытался налить… Но сделать это одной рукой, да еще и в тюремной рукавице было непросто.

— Давайте я вам налью, — предложила Ася, которая как раз закончила наполнять свой стаканчик. — Вам со сливками? Сахар?

— Без, — буркнул Борис, забирая стакан. От его резкого движения часть напитка пролилось на рукавицу, и несколько крошечных капель даже брызнули на белоснежный китель, что вызвало у психолога еще большее раздражение. На него все пялятся! Он выглядит идиотом! В довершение всего, он взглянул на Асю, обутую даже не в безвкусные на его взгляд яркие кеды, а в элегантные черные туфли на высоких каблуках, с закрытым носом и пяткой.

— Пригламурились, сударыня, ну–ну, — скривил губы величественный Адмирал. — А вас–то сюда какими судьбами? Неужели вы сочли себя именитым психологом? Или есть мохнатая ручка, которая вас сюда пропихнула?

Ася стояла в растерянности. Она знала, что Борис — очень грубый человек, но сейчас его резкость просто переходила все границы.

Вмешался Лопухов.

— Уважаемый, кто дал вам право оскорблять наших юных коллег, нашу будущую смену? Умерьте свой пыл, иначе мы будем вынуждены вас удалить.

— А ты вообще заткнись, Дарвин недоделанный, — огрызнулся Борис. — Я тут со своей дамой беседую.

— Это один из моих респондентов, Дмитрий Сергеевич, — покраснев как рак сказала Ася.

— Кого? Рес… Меня? Как подопытного кролика? ОПРАШИВАЛА? ЧЕГООО? — Борис был взбешен и не удержался, чтобы не съязвить. — Поздравляю вас с достойной сменой, мсье Дарвин. Эта юная, не знаю, как и назвать–то, ОСОБА, нагло использует провокативное поведение! Она пыталась соблазнить меня своими босыми пятками, меня, ЖЕНАТОГО человека! — Борис обладал весьма интересным качеством: он умел вдохновенно врать не краснея и верить в собственное вранье, как в непреложную истину. — Ай–яй–яй, мадемуазель Анастасия, бросили бы ваши ухищрения, я бы не стал с вами спать, за кого вы меня принимаете?

Ася с пунцовым от стыда лицом бросилась вон из комнаты.

— Аська, стой! — Аня кинулась за ней. Макс с ненавистью взглянул на Бориса:

— Вы — полный моральный урод, если такое утверждаете! Как вы вообще могли подумать, что вы можете кому–то приглянуться! И ваще, Ася замужем, и если вы интервью от свидания не отличаете, то шли бы вы отсюда! — Макс еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик и не врезать как следует этому самодовольному подонку.

Борис вытаращил глаза:

— Замужем?

Лопухов произнес:

— Успокойтесь, Максим, — и повернувшись к Наталье, сказал, — Наташенька, позовите охранника.

— Сейчас, Дмитрий Сергеевич, — Наталья, стуча каблучками, унеслась в коридор.

— Не надо охранника, я извинюсь перед дамой, черт подери, — нехотя выдавил из себя Борис, призвав на помощь бесовские силы, способные защитить его. — Вы понимаете мой шок, когда я узнал, что оказался для этой мер… пардон, девицы просто подопытным.

Борис вспомнил интервью, но тогда он подумал, что она журналистка… Однако, Тасик не дремал и услышал мысль злополучного психолога: «Сделай так, чтобы меня отсюда не выгнали!». Поэтому Лопухов, повинуясь демоническим силам, отослал появившегося охранника и любезно пригласил Бориса в конференц–зал.

Аня обнаружила всхлипывавшую подругу в туалете.

— Ну не плачь, не плачь, что ты из–за этого подонка.

— Ань… Ну как он мог подумать такое? И при всех… Все же слышали… Что они обо мне подумают?

— Ну во–первых, не о тебе, а о чудаке, который приперся на конфу в наряде Адмирала, дурацких рукавицах и с принтером вдобавок и принялся оскорблять девушку. Да он же сумасшедший, кто ему поверит?

Ася потерла глаз и вздохнула. Аня порылась в сумочке в поисках платка.

— Господи, как можно изучать всяких неадекватов и при этом так реагировать на грубость. Да плюнь ты, Ась, и разотри. Сейчас тебе выступать. У тебя такое исследование классное, пускай слюнями захлебнется, психолог, блин. Если его еще не выкинули.

— Ладно, — Ася в последний раз всхлипнула, умылась. — Блин, глаза покраснели. И рожа вся красная.

— Ничего, сейчас пройдет. Холодной водой умойся. Пошли, а то кофе попить не успеем.

В комнате они уселись на мягкий диванчик. К ним подошел Лопухов.

— Асенька, вы выступаете после господина Мюнстера. Не расстраивайтесь, пожалуйста. Он перед вами непременно извинится.

— Не стоит, — сказала Ася. — Мне не очень приятно сейчас с ним объясняться. Давайте лучше после выступления.

— Хорошо–хорошо. Не волнуйтесь вы, я читал ваши тезисы, вы проделали большую работу. Я в вас верю!

— Спасибо, Дмитрий Сергеевич, — Ася улыбнулась. — Я в порядке.

Борис тем временем важно сидел в конференц–зале и мечтал, как он красочно опишет свой триумф Евгении. Сейчас будет его звездный час! Евгения будет в восторге от того, как он «сделает» тут всех этих ученых шишек, как он совершит настоящую научную революцию! Он почти не слушал доклады, но сразу очнулся от грез, когда председатель назвал его имя.

— Слово предоставляется… — Дмитрий Сергеевич заглянул в бумажку. — Мюнстеру Борису Эдуардовичу, психологу, специалисту в области… кхм, микропсихологии… — далее в бумажке шел объемистый перечень достоинств и регалий Мюнстера, поэтому Лопухов не стал его целиком озвучивать, а просто повторил. — Специалисту в области микропсихологии.

Борис встал, чтобы выйти на трибуну, но не обнаружив таковой, снова сел. Объемистая коробка с Хьюлетт — Паккардом почти загородила его. Он раздраженно отодвинул ее, чуть не сломав микрофон соседа.

— Итак, дамы и господа… — голос его затерялся, кто–то шепнул: «Микрофон включите, там кнопочка такая есть». Борис едва не треснул по кнопке и следующая фраза его получилась почти воплем. — Я психолог Борис Мюнстер. Многоуважаемый председатель не стал зачитывать мои ученые степени и звания, но я могу сделать это сам. Я действительно являюсь дипломированным специалистом–микропсихологом, доктором барефутерских наук, экспертом в области публичного босохождения, кроме того, я член Союза журналистов Российской Федерации, профессиональный барефутер с многолетним стажем, автор трактатов «Босохождение как социально–общественная акцентуация через призму барефутинга», «Значимость пятки в этнографических исследованиях раннего палеолита» и «Эндопатокриноз ступней, постоянно подвергающихся разрушительному механизму воздействия обуви»…

Ученые недоуменно запереглядывались. Сидящие здесь, в большинстве своем, побывали на многих научных мероприятиях, но такое видели впервые. А счастливый и довольный Борис перечислял и перечислял все свои действительные и мнимые заслуги.

— Прежде всего, хочу предупредить, мы забываем, что у всех нас есть влечение к ступням, независимо от того, мужчины мы или женщины. Да–да, все женщины тоже испытывают сексуальное влечение к женским ступням. Они якобы рассматривают босоножки своих подруг, якобы восторгаются их педикюром, но на самом деле они ищут возможности легально полюбоваться красотой ступней. О нас, мужчинах, я вообще молчу — все исследования, независимо от того, французские ли они, американские или мумба–юмбовские, говорят об одном: мы все фут–фетишисты! Я вижу, вы мне не верите, вы будете отрицать, и попадетесь! Я уверенно ставлю вам диагноз: у вас невротическая акцентуация! Все исследования говорят о том, что 99 % мужчин фут–фетишисты, а 1 % — нет, но это аномалия, которая должна быть подвергнута принудительному лечению! И не врите себе, уважаемые!

Громкий хохот заглушил его слова. Слушатели больше не могли сдерживаться, а одна бойкая пожилая профессорша едва со стула не свалилась. Взрослые и уважаемые люди, привыкшие к ценным выступлениям, от такой профанации дали волю долго сдерживаемому смеху.

— Вот это клоун!

— Супер! Надо было на видео снять!

— Простите, можно еще раз: сколько процентов?…

— Вы великолепны, я хочу купить ваши книги…

— Простите, Борис Эдуардович, — Дмитрий Сергеевич развел руками. — Но у нас здесь не увеселительное шоу. Я вынужден прервать вас.

— Как прервать? Я еще только начал! Я серьезно! Дайте мне кончить! — засопротивлялся психолог. Он так мечтал, что это выступление станет его звездным часом, что вместо дружного смеха он услышит бурю оваций. Но бенефис обернулся полным крахом, все это сборище смеялось над ним в открытую, надругавшись над его великим трактатом! Парень, сидевший рядом с этой мерзавкой Асей, увлеченно снимал происходящее на телефон. Но услышав имя следующего докладчика, лжепсихолог прикусил язык и сделал скептическое выражение лица: сейчас–то он отыграется.

— Анастасия Соколова, Тверской госуниверситет.

Ася включила микрофон, обернулась на друзей, поймав их ободряющие улыбки.

— Уважаемые коллеги! Постараюсь не отнять у вас много времени. Моя работа посвящена исследованию сексуальной девиации «фут–фетиш», то есть влечению мужчин к женским ступням. В русском языке слово стопа или ступня упоминается реже, поэтому русские фут–фетишисты чаще всего используют слово «ножки», вводя в заблуждение окружающих. Ведь традиционные предпочтения мужчин включают в себя грудь и ножки — правда, не нижнюю их часть, а верхнюю — бедра и ягодицы.

В ходе исследований выявилось, что существует как минимум два типа данного феномена. Так называемый классический фут–фетиш, проявляющийся как правило в предпочтении женской ступни как таковой, желательно ухоженной, с педикюром и можно даже в чулках или обуви, представлен многими тематическими сайтами и сообществами. Но, как выяснилось, это не единственный тип. Поэтому я ввожу термин «альтернативный фут–фетиш». Если классический принят и относительно одобрен, то с альтернативным все сложнее. Мужчин в данном случае привлекают не просто ступни, а грязные, пыльные ступни, причем девушка должна ходить босиком в нестандартных для этого местах: в городе, на стройках, свалках, по стеклу, мусору… Данный подвид фут–фетиша, как и все связанное с сексуальностью, кажется его обладателям особенно «грязным» в прямом и переносном смысле слова. Поэтому они, являясь страстными поклонниками публичного босоножества, всячески клеймят фут–фетиш (альтернативный), проводя границу между собой и «фетишистами». Себя они чаще всего относят к эстетам, считающим любую часть только женского тела красивой, но делающими акцент все–таки на ступне. Вот цитаты: «Если девушка ходит босиком, то она может и не мыть свои прелестные ножки»; «Босые и грязные ноги — это же естественно, а все, что естественно, то красиво».

Еще один нюанс: сами альтернативные фетишисты любят называть себя барефутерами, любителями хождения босиком, ценителями «естественного», а значит и здорового образа жизни. Они выдвигают как критерий своей «чистоты от фут–фетиша» — способность самому пройтись босиком. Миф «Хожу сам — значит не фетишист» очень распространен, хотя и логически неверен.

Также для них характерно утверждать, что хождение босиком стимулирует эрогенные зоны стоп, приравнивая его к своеобразной мастурбации. Мол, девушки ходят босиком и испытывают сексуальное возбуждение, наиболее чувствительные — оргазм, а мужчины–босоходы никогда не будут иметь проблем с потенцией. Интересен тот факт, что среди утверждающих подобное велика часть мужчин, которым сама потенция не очень–то нужна. Сеанс фут–фетиша полноценно заменяет им традиционный половой акт.

Позиционируя фут–фетиш как извращение, приверженцы его одновременно пытаются выставить это влечение нормальным. Они приводят результаты исследований вымышленных ученых, где процент фут–фетишистов достигает 30, а у особо неправдивых — и 100 %. Встречались мне и «исследования», утверждающие о том, что 100 % женщин явно (но чаще латентно, скрывая от самих себя) предпочитают ласки стоп всем остальным ласкам…

Борис побелел от злости. Вот стерва, сволочь, да как она могла насмехаться над его исследованиями, над опросником Бишопа, результаты которого он так вдохновенно и качественно придумал! Так вывалять в грязи все его святыни, рассказать то, что он так старательно замалчивал! Он считал, что никто и никогда не смог бы догадаться о его истинных мотивах, а тут его, такого ловкого комбинатора, раскусила какая–то сопливка!

Ася тем временем продолжала под одобрительное кивание аудитории:

— Выводом из моего исследования служит то, что даже альтернативный фут–фетиш неоднороден. Надо отдать должное: все сказанное мной выше относится к тем, кого сами фут–фетишисты обычно называют «тупой фетишней». Мне довелось встречать немало умных, активных, интересных людей среди альтернативных фут–фетишистов, которые никогда не собирали у себя гигабайты чужих фото, не добавляли в друзья с целью собирания фото и видео девушек, которые где–то написали о своем опыте хождения без обуви. Феномен «тупой фетишни» возникает, потому что люди начинают стесняться своего влечения. Поэтому крайне важно вести просветительскую работу в сфере сексуального воспитания, всячески изживая клеймо «извращенец» на тех, чьи эротические пристрастия отличаются от «общепринятых». Практически любое сексуальное влечение может быть реализовано вполне легальными способами. Педофилы могут вполне наслаждаться жизнью с совершеннолетними подругами, которые выглядят намного младше своих лет, и так далее. Неприятие людьми своих сексуальных предпочтений влечет к неадекватным поступкам, а также социальным и психологическим проблемам.

Закончив свою речь, Ася победно сверкнула глазами. Тут ее взгляд упал на белого от злости Бориса, и ей стало страшно. Но девушка подавила эти чувства. Что он может ей сделать? Опять нахамить? Опыт подсказывал ей, что записной хам Борис хоть и громок, но безобиден. Даже пощечину дать не рискнет. Так и вышло — он даже вопроса не осмелился задать.

Слово взял Макс. Ася приготовилась слушать. Ой, завкаф обрадуется — целых три публикации будут.

А Борис уходил с конфы, пыхтя с огромной коробкой под мышкой. Он не видел ничего вокруг, его душила злоба. Такой удар в спину! И эта дура каблукастая, мерзавка, стерва, не моргнув глазом, опозорила его перед коллегами. Неожиданно он врезался в кого–то и, едва не выронив коробку с в прямом смысле чертовым принтером, заорал:

— Куда, идиот, прешь?

Ушибленный им человек, представительный ученый в дорогом костюме поморщился.

— Вам сльедует извиниться, — произнес он с французским акцентом.

— Да пошел ты!.. — огрызнулся психолог и затопал к выходу, спиной чувствуя буравящий его взгляд. Венсан Бишоп, а это был именно он, порывистыми шагами вошел в конференц–зал и, подойдя к Лопухову, сказал:

— Дмитрий, я обещал вам помочь найти Новосибирского маньяка. Один из них — это человек в военно–морской форме с несуразной коробкой в руках.

— Мюнстер? — поразился Лопухов. — Но он же… психолог… И, честно говоря, не производит впечатление способного кого–то убить… Вы уверены, Венсан?

— Абсолютно уверен. Что касается убить… у него, скорее всего, есть сообщник.

Санкт — Петербург, двор–колодец.

— Как это не можешь? Я за что вам, рогатым, душу заложил, а? — орал, брызгая слюнями, Борис.

— Шутить изволите, дяяяденька, — с достоинством ответил Тасик, растворяясь в воздухе. — Душа ваша столько не стоит, чтоб грех такой мне брать, человека убить!

— Тьфу! — плюнул Борис. Проклятые черти, так его настебали! Душу им продал, а они даже не могут забрать себе в ад эту дуру Асю! Душа у него, видите ли, дешевая! Вот мерзавцы! Придется все делать самому.

Старые питерские дома тянулись нескончаемой вереницей вдоль улицы, по которой уныло плелся Борис. Погода была мерзкая и промозглая, кроме того жутко мешался тяжелый принтер. Если бы новосибирский психолог интересовался классической литературой, то он наверняка подумал бы, что каждый из этих домов вполне мог послужить местом чудовищного убийства, которе совершил бунтарски настроенный Раскольников. Но Борис был не слишком обременен знаниями, потому воспринимал как главную характеристику города то, что было важно для его эротических желаний — полное отсутствие на улицах босоногих людей.

Но вдруг словно луч солнца пробил километровую толщу свинцовых туч, нависших над улицами Северной Столицы. Борис вначале подумал, что ему мерещится. В щели под черными воротами, закрывающими очередную щербатую подворотню, мелькнули босые ноги. Снова и снова.

Подойдя поближе, психолог с уверенностью мог констатировать, что никогда в жизни не видел ступней столь совершенной формы. Пальчики, подъем, пяточка — все было просто идеально. В своем излюбленном приторно–льстивом тоне Борис обратился к невидимой хозяйке прекрасных подошв:

— Девушка, я должен вам сказать, что у вас удивительной формы ножки. Я такое вижу впервые, хотя мой опыт поистине обширен.

Однако девушка, по всей видимости, не оценила внимания великого новосибирского психолога, так как ноги исчезли, и только мягкие шлепки угасали в глубине двора.

Распахнув калитку, Борис осмотрел двор. В темном провале дальней подворотни сверкнули босые пятки, так что психолог ринулся следом. Такого он упустить просто не мог! Ноги бежали не шибко быстро, так что Борису казалось, что вот–вот он нагонит прекрасную незнакомку. Но она всякий раз ускользала в какой–то темный ход этого лабиринта из старых домов и дворов–колодцев.

Наконец, интуиция подвела беглеца — выход из очередного двора закрывали прочные ворота, на которых висел замок. Девушку скрывала темнота подворотни, но у Бориса не было никаких сомнений, что она там. Торжествуя от сознания своей победы, психолог надвигался на свою босоногую добычу.

— Девушка, ну зачем стесняться своей босоногости? Это ведь так прекрасно и естественно!

Ответ прозвучал в сознании Бориса, да так, что его пошатнуло, и тяжелая коробка с принтером едва не выпала из рук.

— Эл–ман'т' кан'ц'ноооооо!

В это же мгновение ноги вышли из тени. Но их хозяйкой была не девушка.

На две идеально стройных ноги опиралось нечто шарообразное, отливающее чудовицным металлическим блеском. Из тела создания торчали многочисленные отростки, напоминающие гипертрофированные рожки улитки и складчатые раструбы, один из которых в длину достигал полутора метров.

Не обращая никакого внимания на Бориса, существо вышло на середину двора и нереальным прыжком взлетело на крышу одного из домов. Направив большой раструб в небо, тварь распахнула его, превратив в самую настоящую антенну — антенну гиперпространственной нейтринной связи. Перед Борисом был никто иной, как Строитель Мостов. Наличие же у него прекрасных ног объяснялось очень просто — существу ставилась та ходовая часть, которая наиболее подходит для планеты, на которой ему предполагается действовать.

На мозг Бориса обрушился страшный шум, словно по небу пронеслись сотни сверхзвуковых самолетов. Но длилось это всего несколько секунд. Выполнив передачу информации, создание свернуло антенну и исчезло из поля зрения ошарашенного Бориса, который не догадывался, какая встреча его еще ожидает…

…Бросив свою белую «копейку» в одном из уютных питерских двориков, внаглую заняв место кого–то из жильцов, Валера Сыромятников, нервничая и ежеминутно посматривая на часы, курил сигарету за сигаретой. Последнее время Сыромятников мучался паранойей: непоседливый и болтливый психолог мог разболтать их секрет, попросту угодив в отделение вследствие своих эпатажных выходок, мучил его, не давая спокойно есть, спать и курить. Валерий долго думал, взвешивал и прикидывал, пока наконец не решился — решение было жестоким и вполне конкретным — от Бориса надо было избавляться! Он точно знал, что недоучка–психолог в Питере, надо же, на конференцию попал. Но ничего, скоро конференция закончится, и тогда останется только заманить Бориса в машину и пристукнуть в одной из сырых и темных подворотен Северной столицы. Учитывая, что Мюнстер уже давно шатается по городам со своими непутевыми бабами и не имеет конкретного места жительства, вряд ли кто–то его хватится, да и бабы, в силу своей непутевости, вряд ли что–то сделают… Хорошо хоть с этим чересчур любопытным Бишопом он уже расправился. Известия о взорванной «Русской тройке» уже стали новостью дня.

— Привет, Валера!

Сыромятников подпрыгнул на месте и чуть не подавился сигаретой. Кто–то незаметно подошел к нему со спины и панибратски хлопнул ладонью по загривку. Старый знакомый, похоже, решил подкрасться и пошутить. Сыромятников не оценил эту шутку, также как не оценил он и чудаковатый карнавальный костюм представшего его взору Мюнстера.

— Борис! Тьфу, черт! Напугал, придурок! Че это на тебе за… — начал было своим надменным, как обычно, тоном Сыромятников, но на полуслове осекся. Психолог смотрел ему прямо в глаза, наверное, даже глубже, в самое сердце, которое сжалось под тяжелым взглядом этих мутных, с поволокой глаз, пустых и страшных, с красными искорками–угольками в самой глубине бездонных зрачков. Больше всего пугало то, что за этими глазами не было уже ничего, и даже скептически настроенный по отношению к любой мистике Валерий с ужасом отметил, что перед ним стоит не человек, а лишь пустая его оболочка, лишенная души и всякого чувства, кроме бесконечной злобы…

— Мне нужна твоя помощь, Валера, — не терпящим возражений тоном непривычно спокойно и тихо произнес Борис, и Сыромятников всем своим существом вдруг ощутил великую потребность подчиняться этому человеку, выполнять все его желания и приказы…

— Отвези меня в Тверь, у нас там будет одно дело, — Мюнстер поднял с земли огромную картонную коробку и снова обратился к Валере, — это дело чести… одна возомнившая о себе многое, мягко сказать, особа жестоко поплатится за оскорбление, которое она посмела нанести благородному человеку! Адмиралу!

— Кому? — не понял Сыромятников, но Борис тут же сменил свой спокойный тон на привычный нервозный окрик.

— Мне, идиот!..

…Белая «копейка» неспешно выехала из двора и двинулась в сторону окружной…