Одичалый мир

Глава 9

На некоторое время возникла тишина, затем, покраснев от прилива адреналина, звонко пропищала Света:

— Я с мужчинами пойду спасать Олега Васильевича!

Виолетта Степановна неодобрительно взбрыкнула чёрными бровями:

— Угомонись, коза! Дело мужское, как они решат, так тому и быть, — она строго глянула на Павла Сергеевича и тот сразу сник.

— Право, даже не знаю, как быть, — нерешительно промямлил он, взирая на застывшую в неподвижности женщину.

— Мы всегда были наравне с мужчинами, — уверенно произнесла Алёнка, трогательно сдув непослушную чёлку со лба.

— Это так, — согласилась Нина, — но если мы все ночью угодим в засаду, нас перестреляют, как глупых кур. Действовать необходимо с холодной головой, — она ободряюще глянула на своего мужчину.

— Ночью идти нельзя, — стоит на своём Виктор. — Мы задавим тварей, это я гарантирую, но сейчас они имеют преимущество.

— Я согласна, — прерывисто произнесла Аня, — если зеки объединились с Идаром, тогда точно попадём в засаду.

— Кто такой Идар? — насторожился декан.

— Он страшный человек… он людоедам меня с Лёней отдал.

— Необходимо укрепление строить, дом свой защищать, — неожиданно изрёк Игнат.

— Чей дом? — напрягся Антон.

— Наш. Это теперь наш дом, — обвёл вокруг взглядом Игнат.

— Со стороны скал мы защищены. С моря — более-менее. А вот с тех направлений можно ждать незваных гостей, — рассудительно произнёс его напарник Саша. — Нас на берег с брёвнами выбросило. Их там великое множество! Можно укрепления построить.

— Какие укрепления? Мы что, прятаться будем как последние трусы?! Нападать надо, только нападать! — с горячностью воскликнул Толя.

— Лишь при крепком тыле возможен успех в военном деле, сын мой, — мягко произнёс Викентий Петрович.

— Но там Олег Васильевич! — слабо запротестовал Толя.

— Его там нет, — печально изрёк батюшка, — он уже на небесах.

Воцарилась тягостная тишина. Затем словно очнувшись, на него вопрошающе посмотрел декан.

— Кровь чёрная. Ему печень проткнули, а затем заставили бежать. При таких ранениях не выживают. Я видел это на войне.

— Вы на войне были, батюшка? — раскрыла вовсю ширь светлые глаза Алёнка.

— Раньше я был офицером. Многие горячие точки прошёл… а теперь служу Богу, — смиренно опустил он голову.

— Так вы офицер спецназа? — обалдел Алик.

— Нет, сын мой, я священник. Дело говорит Виктор, утро вечера мудренее. Успокоимся, бог даст, изведём нечисть. А сейчас о ближних своих следует беспокоиться. Отдавать жизни напрасно нельзя, Бог это не приветствует, но героям благоволит. Тяжёлый крест несёт Виктор. Он обременён спасением наших душ и тел, и как это он будет делать, не нам судить.

Батюшка обвёл всех взглядом и неожиданно изрёк, ввергая людей в смятение: — На нём печать свыше. Я присягаю ему на верность.

— А это не слишком? — нахмурился Антон.

— Я от своего имени говорю, — мягко произнёс Викентий Петрович, — а каждый из вас сам будет решать, как жить.

Люди замолчали, но агрессии в глазах уже нет. Виктор перекинул автомат через плечо:

— Лодку перенесите к палаткам и всем мужчинам на охрану границ, — произнёс тоном, не терпящим возражений.

— Всё равно с утра надо зеков навестить, вдруг Олег Васильевич жив, — несколько примиряющее произнёс Антон.

— Навестим, — кивнул Виктор.

— Ты это, на меня не обижайся… он был для нас нормальным товарищем. Немного нудным, но дело своё знал блестяще. Теоретик высшей пробы! — Антон вздохнул и добавил, — мы не против тебя. Совсем нет. Но мы действительно плохо тебя знаем. Завтра, когда пойдём, всем будет ясно, кто ты есть на самом деле.

— Тебя с нами не будет, — отрезал Виктор.

— В смысле? — не понял Антон и в недоумении хлопнул глазами.

— Здесь останешься. Будешь охранять лагерь. Я с Аликом пойду.

— Ты не прав, — Антон угрожающе сузил глаза.

— В армии служил?

— Причём тут это? — обескуражено произнёс он. — Ну да, служил. Ещё до университета.

— Тогда это приказ.

— Приказ?!

— Да, — Виктор отвернулся. Вся эта байда, с выяснениями кто здесь самый главный, ему порядком надоела.

Лодку затянули к палаткам. Люди вооружились ножами и топорами. Виктор, как ни в чём не бывало, спокойно раздаёт указания. Теперь ему никто не перечит. Все ощущают его силу и власть, да и призадумались над словами Викентия Петровича о его решении присягнуть. Люди интуитивно понимают, панибратски отношения друг с другом могут лишь помешать в условиях, когда за тобой кто-то охотится. Как жизнь нужен вожак, вождь, царь, генеральный секретарь, президент… да какая разница как его можно обозвать! Главное, чтобы он был за всё в ответе и принимал правильные для людей решения.

Виктор устало присел к костру. Автомат положил под правую руку, а под левую к нему прильнула Нина. Он с нежностью прижал женщину к себе. Она едва не замурлыкала от этой ласки. Женщина обвила его руками, жарко задышала и слегка улыбнулась.

— Устала? — он поцеловал её в губы.

— Она мгновенно ответила. Затем слегка отстранилась и серьёзно смотрела в его глаза:

— Испугалась. Как начало у всех «крыши» сносить, так жутко стало… батюшка молодец.

— Профи, — соглашаясь, кивнул Виктор.

— Как дальше будет? — Нина вновь забралась ему под плечо.

— Слабину дам, людей разочарую. Им сейчас крепкая рука нужна. Они правы, прощать нельзя. Если дали по правой щеке, заряди между глаз так, чтоб искры посыпались, иначе рабами сделают.

— С этим вряд ли батюшка согласится, — опустила взгляд Нина.

Виктор на некоторое время замолчал, затем уверенно произнёс:

— Викентий? Да он первый в морду даст!

— Не по-божески как-то.

— Кто сказал? — в удивлении поднял бровь Виктор.

— В Библии иначе написано.

— Вспомнила, — улыбнулся мужчина.

— Я о ней сейчас часто вспоминаю, — вздохнула женщина.

— Насколько мне известно, самоубийство — смертный грех. А сидеть сложа руки и не брыкаться, когда тебя поволокут на бойню — это самое настоящее самоубийство, преступление перед богом. Нет греха в том, что спасая себя и близких, приходится давить тварей.

— Значит, пойдёшь завтра… то есть уже сегодня? — в словах женщины мелькнул страх.

— Обязательно. Если даже не получится наказать гадов, по крайней мере, проведём разведку. Я чувствую, что-то начинает происходить. Словно мощный маховик стронулся с места. Раскрутится — не остановишь. Перемелет зубцами в труху.

— Ты мой маховик, — Нина украдкой оглянулась и впилась в его губы страстным поцелуем.

Виктор отвечает, но к своему удивлению чувствует пустоту в душе, словно в преддверии смерти. Это сочетание страсти и неопределённости вскружило голову. Он встаёт, рывком поднимает женщину.

— У нас есть ещё один час, — шепнул он.

Нина неожиданно всхлипнула:

— Мне кажется, тебя ждёт… — она не договорила, лишь слёзы жемчугом скатились с лица.

— Пустые страхи, — улыбнулся мужчина.

Виктор помрачнел. Его интуиция, сволочь этакая, словно ледяными пальцами обхватила сердце. В любой другой момент он послушался бы её, но сейчас нет никакой возможности. За ним стоят люди, желающие мщения.

В неуклюжем доме, который он выстроил собственными руками, так уютно и хорошо, а рядом с ним любимая женщина. Она отдаётся ему со страстью молодой любовницы, а в глазах преданность жены.

Сквозь щели, изображающие окна, проникает серость рассвета. Виктор открыл глаза. Пора. Как тягостно уходить. Здесь тепло и спокойно, а Нина спит, такая нежная и трогательная. Виктор взял автомат, пощупал ножны, они пустые. Нож придавлен телом женщины. Он выпал, когда они были в объятиях. Нет, будить её он не станет. Сил нет тревожить её сон. Автомата вполне достаточно.

Вздрагивая от сырости, Виктор подбежал к палаткам. Около них горит костёр. Мужчины уже не спят и протянули ему поджаренного голубя.

— Доброе утро, — поздоровался он.

Виктор присел и стал с аппетитом есть. Тонкие косточки голубя вкусно хрустят на зубах. Сочное мясо придало уверенность, и даже интуиция уползла в подсознание и лишь в глубине холодит сердце.

Придерживая панаму у левого глаза, подходит хмурый Алик.

— Кто это тебя? — узрев хороший синяк под глазом, удивился Виктор.

— Так, — неопределённо произнёс он.

— Аньку с Игнатом не поделил, — хихикнул Антон.

— Я ему тоже вмазал, — со злостью выпалил Алик. — Чего это он на чужих женщин заглядывается!

— Да, конечно, вмазал! Если бы я не подоспел, он тебе как курёнку шею отвинтил бы, — хохотнул Антон.

— А крепкий мужик, Игнат, а борода какая! Анька явно в его бородищу влюбилась. Вот отрастишь такую же, и у тебя шанс на её ласки появится, — начал дурачиться его друг.

— Не хорошо это, — сурово двинул бровями Павел Сергеевич, — надо всё по интеллигентному решать. А вы как считаете? — в упор обратился он к Виктору.

— Я? — оторвался от голубя мужчина. — Тоже б в драку полез. Свою женщину в жизнь не отдал бы.

Алик опустил взгляд, нахмурился ещё сильнее. Козлиная бородка обвисла, но вдруг задорно вздёрнулась:

— Ничего, Анька всё равно будет со мной! Запуталась девка!

— Верно, со многими путается, — не к месту вякнул Антон и едва увернулся от хлёсткого удара.

— Э нет, — на этот раз резко противится Виктор, — у нас не детский сад. Всё, Алик, пора, — он решительно встал, швырнул в огонь обглоданные косточки. — Павел Сергеевич, организуйте охрану лагеря. Игната с Сашей отправьте на лодке за брёвнами, пусть хоть сколько привезут. А ты, — Виктор остановил взгляд на Викентии Петровиче, — сигнальные ловушки поставь.

Караби яйла просыпается. На свинцовом море с опаской пробежали акварельные блики от порозовевшего горизонта. Потянуло свежим ветром. Побежала рябь, отбрасывая медные отблески. Далеко в море показалось знакомое стадо косаток. В последнее время они часто подплывают к побережью. Где-то в увязнувших в море скалах, расположились морские котики. Вода, если так можно сказать, несколько прогрелась и сейчас в неё можно погружаться по пояс, без риска отморозить себе пятки. Конечно, море всё равно холодное, ближе к четырнадцати, но не одиннадцать, как это было месяц назад. Всё равно Виктор вздрогнул, когда, зачерпнув воды, он резко облил голову, пытаясь прогнать сонную вялость — результат бессонной ночи. Алик тоже умылся. Он с удовольствием фыркнул, встряхнул козлиной бородкой, утёрся панамой, давно потерявшей первоначальную форму и жизнерадостно улыбнулся, ослепляя мир синим фингалом.

— Хорошая водичка, бодрящая, искупаться бы, да идти надо, — Алик проверил остроту ножа, сбрив волоски на руке. Затем всунул его в ножны и с завистью посмотрел на автомат.

— Косатки что-то волнуются, — раздувая ноздри, Виктор посмотрел вдаль.

Алик подошёл к нему. Тень набежала на лицо:

— В море лодка… перевёрнутая.

— Да, — согласился Виктор.

— Вдруг там люди? — всполошился Алик.

— Их сейчас там нет, — тихо произнёс Виктор.

Ему нравятся эти морские звери, но человек их обидел. По косаткам стреляли из пистолета, а они злопамятные.

— Может, лодку спустим? — предложил Алик.

— Чтоб они и её перевернули, — отрицательно покачал головой Виктор.

— Откуда она здесь появилась? — задумался Алик.

— Сейчас в море много островов… с какого-нибудь из них.

— Значит и людей много? — у Алика разгорелись глаза.

— Не думаю что много, но однозначно есть. Четырдаг, Карадаг, Ангарский перевал, Демерджи, Ай-Петри, они все над водой, — уверенно произнёс Виктор.

— Красивые места, дикие, но жрать там нечего, — кивнул и сразу отрицательно махнул головой Алик.

— Захотят, найдут.

Виктор последний раз глянул на резвящихся косаток и свернул вглубь холмов. По берегу идти нельзя, мигом засекут. Необходимо выбрать такой путь, где нет постов и ловушек. Очень волнует Идар, даже больше Вагиза. Виктор уверен, главарь зеков недолго будет хозяином этих мест. Автомат, конечно, козырь, но его можно и отобрать. Для Идара это дело времени.

Интуиция, сигнализирующая об опасности и некоторое время выжигающая сознание, трансформируется в адреналин и теперь бодрит кровь, вызывая возбуждение, похожее на радость. Хочется быстрее подойти к Чёрному монастырю. Но это опасно и приходится обходить удобные тропы, забираясь на кручи, рискуя сорваться. Но выхода нет, Виктор знает — их ждут. Как бы их перехитрить? Где бы найти такое место, откуда можно расстрелять людоедов и избавиться от одной из проблем? А затем можно будет вплотную заняться Идаром Сергеевичем. Виктор понимает, им будет тесно на этой земле, кому-то придётся уйти.

К Чёрному монастырю мужчины подошли с тыла. Они взобрались на соседнюю сопку и замерли за туром. Пещера отсюда не видна, её заслоняют деревья и многочисленные скалы, но дым от костра ощущается. Он вновь тягучий и сладковатый.

— Твари, — судорожно вздохнул Алик. Он догадался, кого сейчас запекают на огне.

— Придётся ниже спуститься. Отсюда нам до них не дотянуться. Вот что, — Виктор передал автомат Алику, — я пойду на разведку, а ты, если что, меня прикроешь.

— Давай лучше я.

— Нет, — качнул головой Виктор.

Алик помялся немного, вздохнул:

— Я с автомата ни разу не стрелял. Давай ты меня будешь прикрывать, а я всё разведаю.

Виктор задумался. Напарник прав, но не хочется им рисковать. Горячий он очень, ей богу влипнет в неприятность.

— Нет, ты останешься на сопке. Вот, смотри, это снимается предохранитель. Здесь переключаются режимы стрельбы. А стрелять легко. Нажимаешь на курок и поднимаешь ствол выше этих деревьев, чтобы меня не задеть. Под шумок я вырвусь… если попаду в засаду.

— Все же… — Алик попытался его остановить.

— Тебе с Анькой ещё надо разобраться, — хмыкнул Виктор и ободряюще похлопал его по крепкому плечу.

Мужчина скатился вниз. Замер между камней и прислушался к птицам. Они щебечут, но в воздух не взлетают. Пока их никто не вспугнул. Можно пробежаться до лесочка. Ещё один рывок. Виктор залёг у корявого дерева и оглянулся через плечо. Какая досада, обломок от скалы заслоняет сопку, где притаился Алик. Но вроде тихо. Виктор пополз к заросшему низкорослым лесом склону. Неожиданно камень вырвался из-под ноги и с шелестом покатился вниз. Виктор вжался в землю. Неприятно задрожали руки. Он пощупал пояс и наткнулся на пустые ножны. Виктор застыл в оцепенении. Как же он забыл про него! Но никто не выскакивает. Мужчина немного успокоился. Отдышавшись, он спустился ниже. Запах от костра сбивает дыхание. Тошнота подкатывается к горлу. Странно, птицы молчат. Виктор покрутил шеей и вслушался в малейший шум. Звучит тихий мужской говор. Неужели людоеды все собрались у костра? Да быть того не может. Где-то должно быть засада. Но где она? Так… вон на том возвышении вполне возможно есть наблюдательный пункт. За теми камнями — тоже есть вероятность. Ага, если пролезть в щель между этими скалами, можно скрыться из сектора обзора.

Виктор протиснулся в узкую щель. Пугая жирных мокриц и наглых сороконожек, он пополз, словно червяк. Вскоре Виктор выбрался с другой стороны склона. Он осторожно выглянул и мгновенно заметил костёр и сидящих вокруг него зеков. На краю лагеря он увидел человека в куртке Олега. Тот привязан к дереву и явно живой.

Людоеды расположились достаточно далеко от несчастного. Очень даже возможно подобраться к лаборанту не привлекая внимания. Затем по этой щели можно уйти. От возбуждения Виктора сотрясла дрожь. Плотно сжимая губы, он выбрался из укрытия. Какая удача, людоедов заслоняют разлапистые кусты! Виктор почти приблизился к лаборанту.

«Вот он, нудный Олег Васильевич! Вытащу отсюда и в лагере набью морду» — эти мысли сладко туманят мозг. Главное, чтобы тот не заорал от неожиданности.

Лаборант елозит под деревом, пытаясь освободить верёвки. Странно, крови невидно. Виктор на мгновение остановился и тихо позвал:

— Олег, это я. Не кричи. Сейчас я тебя развяжу.

Лаборант напрягся. Шапка слетела с головы. Верёвки сами собой развязались и Виктор встретился с торжествующим взглядом Репы:

— Кореша, я его поймал!!! — заорал он благим матом.

Виктора бьют прикладом автомата. Вспышка и мир меркнет: «Как бездарно», — мелькнула напоследок мысль.

Виктора окатили водой. Он пришёл в себя, выплюнул попавшую в рот воду и с ненавистью глянул на людоедов.

— Так вот ты какой, залётный? — прозвучал хриплый голос Вагиза.

— Очнулся? Это хорошо. Поговорим. Нам есть что перетереть.

Виктор с трудом повернул голову. Его переволокли к костру, у которого с безучастным видом сидит тот, кого Вагиз назвал поваром. Уголовник подкидывает дрова, ворошит палкой угли и всё так же жуёт. На корточках сидят Репа и Бурый. Они весело скалятся. Шестёрка яростно вращает глазами, всё порывается двинуть ногой, но получает крепкий подзатыльник от Вагиза. Сам он, перекинув автомат через плечо, внимательно рассматривает Виктора. Затем, с задумчивым видом тронул чёрную бороду.

— Человек, ты Вована и Хмару замочил. Знаешь, что тебе за это будет? Сизый, хватит жрать!!! — неожиданно взорвался Вагиз, но повар не реагирует.

— Вот так постоянно, — смягчился Вагиз, — всегда жрёт. Ни на что не реагирует. Настрадался пацан. Его менты полгода прессовали. Высох весь. Вот теперь отъедается. Благо мяса сейчас в избытке. А ты… случаем не мент?

— Нет, — Виктор с трудом сдержал рвотные позывы. Он увидел, как Сизый с удовольствием объедает человеческие пальцы.

— Это хорошо. Мне в падлу с ментами разговаривать. Вован и Хмара правильными ворами были. Но даже дело не в этом, все мы под богом ходим, — Вагиз перекрестился и это смотрится столь дико, что у Виктора округлились глаза.

— Что зенки вылупил? Ну да, я верую в бога! Без этого никак нельзя… без покаяния. Покаешься и так на душе легче становится! Весь мир цветными красками наливается! А знаешь, — Вагиз присел рядом, — мы тебя не будем убивать. Ты автомат принеси. Чужая вещь, а воровать не хорошо, — с укором произнёс вор.

Виктор молчит. В голове с трудом ворочаются мысли, словно увязли в тягучем гудроне. Выхода нет. Как глупо и так бездарно! А сколько планов на будущее было!

— Не хочешь разговаривать? — мягко произнёс чернобородый.

— Зря, скоро петь будешь как пташка. Мы тебя живьём кушать будем… Отрежем часть тела, запечём на угольках. Пока рук и ног не останется. «Самоваром» станешь. Отгадай загадку: без рук и ног, а пыхтит громко.

Зеки по достоинству оценили шутку и разражались, как взбесившиеся лошади, даже Сизый очнулся. Он повёл совиными глазами, обжог взглядом Виктора и вновь начал объедать человеческие пальцы.

— Вы не люди, — помертвев, произнёс Виктор.

— Люди, не люди, заладил! — Вагиз вскочил, сдёрнул с плеча автомат и прицелился. Но неожиданно отшвырнул оружие далеко в сторону.

— А сам то замочил двух человек! Витёк, двинь меж рёбер, да так, чтоб с хрустом, — обратился он к шестёрке.

Виктор едва успел выдохнуть воздух из лёгких. Сильный удар едва не сломал рёбра. Второй целит в лицо. Пленник заслонился локтями. Витёк зашёлся и не может остановиться. Он дёргается словно в экстазе, с остервенением нанося удары.

В голове у Виктора словно рвутся снаряды. Вспышки слепят внутреннее зрение. Появляется чёрный шар и пленник теряет сознание.

Холодная вода привела его в чувства. Голова, как чугунный котёл. Губы разбиты. С подбородка свисает кусок кожи и на грудь льётся тягучая кровь. Горит всё тело, но рёбра вроде целые. Не сумела эта мразь их сломать.

— Ты как? — Вагиз вновь сидит на корточках. — Болит? Витёк у нас очень чувствительный пацан… как заведётся. Первый срок получил по малолетству. Свою сеструху четыре часа бил ногами. А она то, дура, оказывается, после первого уже удара ласты склеила. Так что напрасно её братец столько сил тратил. В этом он весь такой. Но, в общем, он правильный пацан. А знаешь, ты мне нравишься. Не скулишь, взгляд волчий. Таких как ты, можно смело на дело брать, — Вагиз оскалился в чёрную бороду.

— Как только автомат будет у нас, и я тебе даю честное слово вора, тебя отпустим… Ещё Аньку отдай. Запал я на неё.

— И что все так к Аньке прикипели? — как гром среди ясного неба, раздался весёлый голос.

Вагиз подпрыгнул на месте. Бурый выхватил нож, но короткая очередь прошивает ему руку. Уголовник с проклятиями упал и начал катается по земле. Сизый медленно встал. Он безучастно хлопает глазами, но пальцы проворно скользнули к рукоятке ножа. Прозвучал ещё один выстрел, и пуля сделала в его черепе аккуратное отверстие.

— Вагиз, не доводи до греха, — вновь послышался насмешливый голос.

— А-а-а, менты пога-аные! — заголосил Витёк и бросился прочь. Выстрел в ногу свалил его на землю. Витёк начал кататься по ней, как придавленная автомобилем собака. Он, рыдая, выкрикивает ругательства и зовёт маму.

— Всё-всё! Убедил! — Репа поднял руки, садится на корточки и заламывает локти над головой.

— Идар, это ты? — в потрясении спросил Вагиз.

— Зачем автоматами разбрасываешься? — Идар появился в окружении двух крепких парней.

— Где наш мент, случаем, не сожрали его?

— За кого ты нас держишь? Сеня под тем деревом.

— Скажи Репе, чтоб развязал его. А этот кто? Узнаю, огрызки у нас подбирал. Ты зачем это делал? — Идар вперил в Виктора изучающий взгляд.

Впору радоваться, помощь пришла так вовремя, но Виктор знает, это далеко не так. Как говорится: «из огня да в полымя». Сегодня не его день. Мужчина правильно решил не нарываться на грубость и спокойно ответил:

— В огрызках косточки, протеин.

— Умно. Надо взять на вооружение. Нам дашь жменьку? И всё же ты врёшь, но это не важно, — поморщился Идар и вновь обратился к чернобородому. — Второй автомат где?

— У своего приятеля спроси, — усмехнулся Вагиз, взглядом указывая на Виктора.

— Что так? Неужели он у вас его стянул?

— Хмару замочил.

— Дела, — удивился Идар.

— А ты не прост, как показался вначале. Что ж, придётся с тобой пообщаться. Подойди ко мне.

Виктор с трудом поднялся. Ноги неприятно дрожат. Каждое движение отдаётся болью в почках и печени.

Тем временем Репа развязал Сеню и тот, покачиваясь, двинулся к своим товарищам. Неожиданно Вагиз дёрнул его к себе, выхватил нож и приставил острое лезвие к кадыку.

— Дай нам уйти, Идар!

— Да кто ж вас держит, — спокойно говорит он, но в глазах колыхнулся свинец, — ты мента освободи, и можете уходить.

— Мы к Голубянке отойдём и там его отпустим.

— А если нет?

— Слово вора.

— Хорошо, Вагиз, иди, но береги здоровье. Если к вечеру наш мент не придёт на стоянку, я организую на тебя охоту.

— Нема базару, — попятился Вагиз, а за ним и вся его подвывающая свора.

Людоеды словно растворились в лесочке и будто их и не было. Лишь костёр дымит, да источая зловоние, это подгорает человеческое мясо.

— Сейчас рыба в море появилась, можно было уже и не есть людей, — воротит нос от костра Идар.

— Они от человечины уже не откажутся, — Виктор пытается изучить его лицо. Но оно не выражает сильных эмоций. Такое простое и располагающее к себе.

Идар подмигнул ему:

— Это ты правильно заметил, выродки. Ты вообще один или с командой?

— С Аней, — осторожно произнёс Виктор.

— Так идите к нам! Хорошие люди нужны… Автомат захвати… Кстати, можешь его за собой оставить. Стреляешь как?

— Не жалуюсь.

— Спецназ?

— Служил, — неопределённо произнёс Виктор.

— Что ж попался так глупо? — располагающе улыбнулся Идар.

— Чихнул не вовремя, — угрюмо буркнул Виктор.

— Да-да, бывает, — с насмешкой кивнул мужчина. — Так ты с нами или как?

— Подумаю.

Идар в удивлении поднял брови.

— А что тут думать? С Аней долго не продержишься, и автомат не поможет. Вагиз злобу затаил. Да и вообще… жирно одному такое оружие иметь. Если ты не с нами, придётся его отдать. Сам понимаешь, у нас народ, его необходимо защищать. А у тебя лишь Анька! — весело засмеялся Идар и продолжил разглагольствовать:

— Вот что, время у меня есть. Сейчас сходим к твоему схрону и всё решим миром. Можешь в нашу команду влиться или жить отшельником. Но если не захочешь с нами, Аньку придётся вернуть. Девушка привыкла к обществу, а с тобой одичает.

— Так любовь у нас, — дурачится Виктор.

— С ней? Не обманывай. Ты не из тех людей. Тебе амазонку подавай! — Идар моментально раскусил Виктора. — Из всего этого следует, ты не хочешь нам помогать. Зря. В любом случае отдашь АКМ, если не завтра, так через недельку. Таблеток, развязывающих язык у меня нет, но иголки имеются, — обыденным тоном произнёс он.

У Виктора внутри всё холодеет, но он говорит без дрожи в голосе:

— Звучит убедительно. Сразу видно, ты человек действия. Я бы с радостью метнулся и принёс автомат. Но сдаётся мне, ты после этого от меня избавишься.

— Бог с тобой, зачем?! — Идар театрально всплеснул руками.

— Я это вижу в твоих глазах.

— А что ты ещё в них видишь? — в его голосе звякнул металл.

— Иголки.

— Значит готов к пыткам? Это делает тебе честь, — Идар с уважением наклонил голову. — И всё же, я вполне серьёзно хочу предложить тебе место в нашей команде. Более того, мы тут недавно группу туристов отловили. Одного можешь забрать.

— В виде раба? — насмешливо спросил Виктор.

— А почему нет? Хотя, если появится желание, можешь сделать его свободным, вмешиваться не буду.

— Заманчиво, — Виктор лихорадочно ищет выход из создавшегося положения, — и всё же, дай мне подумать, хотя бы одну ночь.

— Убежать хочешь? — склонил голову Идар.

— Ты не дашь мне этого сделать.

— Определённо. Но эта просьба мне не нравится. Может, иголки попробуем?

— Не надо… Ночь. Всего одну ночь дай. Неужели ты неуверен в своих силах?

— Хорошо, — Идар с удовольствием посмотрел на свой автомат. — Хотя это не в моих правилах, но чувствую, ты не простой человек. Ты прав, тебя нужно или убить или дружить. Мне бы хотелось последнее, — искренне произнёс он.

— Даёшь мне ночь?

— Будет тебе ночь, но утром принимай решение, — с неудовольствием сказал Идар.

Виктору стянули руки верёвкой. Один из мужчин наматал конец на руку и группа тронулась.

Проходя мимо сопки, где залёг Алик, Виктор из-за всех сил старается сохранить безразличие и не выдать своё волнение. Только бы тот не пульнул сгоряча. Тогда точно, в живых не оставят. Хотя, будущее не очень хорошо пахнет. Душа Виктора покрывается инеем, когда начинает думать о предстоящих пытках. А может пусть идёт всё к чёрту, отдать автомат и влиться в команду Идара? М-да, перспектива та ещё! Рабами сделают и Нину отберут. Нет, пусть будут иголки… Выдержать бы только. Как бы хотелось знать, что такое настоящая боль? Можно ли её вытерпеть? Виктора начинает мутить от безысходности и страха, но внутренний стержень становится только крепче. Мужчина всё для себя решил. Пусть хоть кости камнями дробят, но Нину на поругание не отдаст. Странно, но в данный момент, когда Виктора ведут как барана на убой, он не вспоминает о группе спелеологов. Все его мысли только о своей женщине и это даёт ему решимость и силу. Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Виктор непринуждённо спросил:

— А как там Дмитрий Леонидович поживает?

— Зачем ты о нём спрашиваешь? — с интересом посмотрел на него Идар.

— Так. Вроде как он ваш босс…

— Слабым оказался. Всю свою силу в деньгах держал. А как их не стало, съёжился как мочевой пузырь. Ещё по привычке пытался воду мутить. Но пару раз носом ткнул в дерьмо, таким шустрым и обходительным стал. Я его надсмотрщиком назначил. В этом деле он просто великолепен. С такой любовью себе плётку изготовил. Как говорится, наконец-то он нашёл себе работу по душе. Так отрывается, жирная сволочь, душа поёт! — засмеялся Идар.

— Порядки у вас, — неодобрительно покачал головой Виктор.

— А иначе нельзя, не выживем. Моя мечта создать что-то подобия римской империи, — не удержавшись, выпалил Идар и даже покраснел от переизбытка чувств.

— Смешно, — хмыкнул Виктор.

— Да брат, смешно, — кивнул Идар, — сейчас смешно. Помог бы ты мне в этом начинании.

— В качестве кого? — с насмешкой глянул на него Виктор.

— Префекта лагеря, — серьёзно заявил он.