Одинокие женщины

Глава 21

— Кошелек… авиабилеты… кредитные карточки… — проверяла Розмари обычный список.

— Да, милая, я все это взял. — Алекс подхватил брифкейс и чемодан. — Из Чикаго обязательно позвоню.

— …зубная щетка… витамины…

С подъездной дорожки раздался автомобильный гудок.

— Душа моя, если я даже что-то забыл, то куплю там. Пора ехать.

— Чмок, чмок.

— Да, и мы поболтаем по телефону вечером.

— Желаю удачи на презентации! — крикнула она вслед, но Алекс уже сидел в такси.

— Спешка, спешка, спешка, — бормотала Розмари, возвращаясь в кухню и готовя себе свежий кофе.

Ох, Алекс! Какой же ты самоуверенный тип! Она с укоризной покачала головой. На кухонном столе остались его ключи от дома. Правда, они ему вряд ли понадобятся в Чикаго, а в среду вечером, когда он вернется, Розмари будет ждать его.

Она налила себе кофе и уселась за стол, не в силах отделаться от неясной тревоги. Последние недели Алекс ведет себя как-то странно. Пожалуй, даже последние месяцы, если быть точным.

А теперь еще эти ужасные телефонные звонки. Звонили три раза: один и тот же голос с одним и тем же сообщением.

— Уже десять часов, — гнусаво пел в трубке женский голос. — Где, по-вашему, сейчас ваш муж?

В первый раз Розмари попросту решила, что кто-то спутал номер или это развлекаются подростки. Уж очень торопливо повесили трубку. Как же ей не знать, где сейчас ее муж. Он обедает с клиентами из фирмы «Скадден Арпс».

Но когда звонок повторился, Розмари здорово разозлилась.

— Кто это?! — рявкнула она в трубку, но в ответ услыхала насмешливый щелчок — дали отбой. Безобразие! Конечно, она знает, где ее Алекс. Печатает какой-то срочный заказ у себя в офисе. И черта с два Розмари Бэйнтер Маршалл публично унизится до того, что станет это проверять. Она верит своему мужу.

После третьего звонка она проверила. Алекса не было.

— Я звонила к тебе в офис после десяти, — заявила она, когда он появился дома далеко за полночь. — Там сказали, что ты ушел в семь часов.

— Так оно и было, — не моргнув глазом отвечал он.

— Ну и где же ты был?

— С Джимом Розеном, на хоккее. Я же говорил утром.

— Нет, не говорил.

— Ох, ради всего святого, Рози. Ты же никогда меня не слушаешь. Ты в последнее время только и думаешь, что об устройстве собственного бизнеса, и пропускаешь мимо ушей половину моих слов. Что ты хочешь? Показать тебе корешки билетов? Пожалуйста, они где-то у меня… — И он начал шарить по карманам, вываливая на стол их содержимое. — Нет, наверное, остались в пальто.

— Перестань.

— Ну уж нет! — И Алекс направился в холл. — Раз ты мне не веришь, я обязательно найду эти билеты.

— Я же сказала, перестань. Послушай, Алекс, я вообще напрасно завела об этом разговор. Конечно, я тебе верю, извини!

— Ну ладно, — смилостивился он, закрывая шкаф с пальто. — Только впредь слушай, когда я говорю.

Это случилось в прошлый вторник. И с тех пор Розмари жила в постоянной тревоге. Если наступало десять часов, а Алекса не было дома, она обреченно ждала нового звонка.

А тут еще новости с нижним бельем.

С первых же дней их совместной жизни она сама покупала ему белье. И вот незадолго перед Рождеством он явился домой с полудюжиной комплектов белья на редкость безвкусных расцветок, к тому же прикрывавших меньше, чем итальянские бикини.

— Ты что, решил нарядиться жокеем? — удивилась Розмари.

— Да ну тебя. Мне просто надоело год за годом таскать все то же белое белье. Пора менять стиль.

Розмари внимательно осмотрела обновку и положила в шкаф.

— Не знаю, как они перенесут стирку, — с сомнением покачала она головой. — Это же обычная дешевка. Скажи честно, почему ты изменил старому доброму хлопку? Перед кем собрался покрасоваться?

— Перед тобой, дорогая.

И вот теперь она сидела за столом в кухне, машинально теребя кожаный чехол с ключами, словно надеясь извлечь из него ответ на свои вопросы. И вдруг ей в глаза бросились два маленьких блестящих ключика, явно недавно выточенных. На нее накатила волна страха. Что открывают этими ключами? И где? Она принялась рассматривать связку более внимательно. Вот ключи от дома, два или три потемневших от времени ключа от его офиса, от гаража, от шкафчика в клубе «Дартмур». А эти два?..

— Отвечайте же, будьте вы прокляты! — велела Розмари, однако блестящий металл предпочитал не открывать свои тайны. Трясущимися пальцами Розмари положила их на стол. Неужели она была такой слепой? Безнадежно глупой? Или же попросту превращается в подозрительную нервную истеричку?

Розмари всегда были ненавистны размолвки и грубость в любом проявлении. Она предпочитала иметь дело со светлой стороной жизни. Вот и мать ее постоянно твердила:

— Те, кто ожидает худшего, непременно это и получают.

Розмари была с ней согласна. Она никогда не опускалась до того, что называла «уроками-попреками», привычкой некоторых жен шарить в карманах у мужей, проверять их записные книжки и кошельки. Жен, готовых усмотреть измену в самом невинном флирте. «Ищите — и обрящете» — в это Розмари верила. Все эти женщины сами искали неприятностей себе на шею, и что же удивляться, если большинство таких браков рушилось!

Взять хотя бы соседку Даун Хендрикс, которая иногда помогает Розмари по хозяйству. Типичнейший случай. Семейный корабль Даун разбился о туманные горы цифр на кредитной карточке.

— Ну почему, почему Хэнк снял комнату в отеле в Манхэттене?! — причитала Даун. Естественно, ей казалось правдоподобным только одно объяснение. И вот теперь, несчастная душа, Даун предоставлена сама себе. Лучше ей вообще было не выходить замуж.

Но если — просто к слову пришлось, но до каких же размеров вырастает это «если»! — Алекс и пустился во все тяжкие, он наверняка делает это осторожнее, искуснее, чем Хэнк Хендрикс. Розмари недаром гордилась тем, какой умница ее Алекс. Голова у него работает отменно, и так просто его за руку не схватишь. К тому же счета по кредитным карточкам Алекса поступают прямо к нему на службу.

Нет, Алекс не пойдет на такое. Он превосходный муж и к тому же настоящий трудоголик — у него и времени-то нет на любовь. В конце концов, основа любого брака — доверие. И она ему полностью доверяет. Разве что кроме тех случаев, когда он уезжает в командировки.

Ей, конечно же, не раз доводилось слышать о безобразном поведении бизнесменов в командировках. Совещания, деловые встречи, семинары — все эти мероприятия предоставляли массу возможностей для минутных утех. Алекс и сам преподнес ей не одну скабрезную историю — конечно, все о чужих мужьях. Пару раз ей приходило в голову, что ведь и он мог стать их участником, но она решительно гнала подобные мысли. Алекс слишком привязан к дому и к тому же дорожит здоровьем.

Однако нынче утром ее подозрения расцвели пышным цветом. А что, если поездка в Чикаго служит лишь прикрытием для рандеву?! Что, если он вообще не поехал в Чикаго! Ах, если бы она не наткнулась на эти ключи…

Проклиная себя, Розмари набрала номер отеля в Чикаго.

— Алло, — хрипло сказала она. — Я секретарь по командировкам в «Левиафан пресс» и хотела бы лишний раз проверить. У вас забронирован номер для Алекса Маршалла? На сегодня? Отлично! А вы не подскажете, он одноместный или двухместный? Одноместный! — Она чуть не расплакалась от счастья. — Спасибо, огромное вам спасибо. Нет… ничего не передавайте.

Она повесила трубку с таким чувством, будто спаслась от смерти. Хуже чем от смерти — от измены! Какая же она сука, заподозрить в таком ее Алекса! Слава Богу, она хоть догадалась не называть свое имя.

Ей вдруг стало весело. Пожалуй, такие хорошие новости — или, точнее, отсутствие таких плохих новостей — вполне заслуживают того, чтобы их отпраздновать. Она вызовет няню для Криса и прокатится после обеда в город. Прошвырнется по магазинам, пообедает с подругой.

Флер! Ну конечно! Надо сейчас же позвонить Флер и узнать, свободна ли она. Может быть, они пойдут в тот афганский ресторан и еще успеют на вечернее шоу. Сияя, Розмари набрала номер.

— Офис Флер Чемберлен, — отвечал женский голос.

— Можно ее к телефону?

— Извините, но мисс Чемберлен на заседании. Оно закончится к часу дня. Ей что-нибудь передать?

У Розмари замерло сердце. Этот голос, эти певучие нотки, этот гнусавый акцент уроженки Бруклина! На миг она лишилась дара речи.

— Алло? — уже в который раз повторял проклятый голос. — Вы слушаете?

— Значит, ее не будет до часу, — пробормотала Розмари. — Скажите, пожалуйста, который сейчас час? — Она затаила дыхание, зажмурилась и молилась, молилась всей душой…

— Десять часов, — раздалось в ответ.

Этот голос, этот голос! Разве можно еще сомневаться!

Розмари уронила трубку на рычаг, перед глазами все плыло. Рушились стены, отгораживавшие от нее отвратительную реальность.

Флер с Алексом? Невозможно! Ей никак не удавалось связать воедино то, против чего отчаянно протестовал рассудок, и то, что она поняла сердцем.

А ведь всего пару недель назад Флер была у нее в доме, и спала под ее крышей, и играла с ее собакой, и хвалила ее сына. Она сидела вот на этом самом месте и ела хлеб Розмари!

Да, да! Они с Флер преломили хлеб, и для Розмари это было равносильно клятве в верности. Гостеприимство — самый древний, самый святой обычай, и оскорбление его можно считать самым гнусным преступлением на свете. Ах, как же она, наверное, потешалась над простодушием Розмари, пока Алекс в соседней комнате смешивал коктейли!

Розмари казалось, что земля разверзлась под ногами, увлекая в бездонную пропасть, совсем как на тех картинах Босха, которыми они любовались в Италии. Она до сих пор помнит эту преисподнюю, полную невообразимых чудовищ и человеческих тел, уродливых, истекающих потом, сношающихся самыми неестественными, отвратительными способами. И в самом центре гнусного месива — Алекс с Флер.

Розмари зажмурилась. Туман перед глазами поредел.

Было десять тридцать утра, на дворе сияло морозное утро понедельника, а Розмари Маршалл оказалась жертвой галлюцинации или дурацкого совпадения. Нет сомнений, что у многих сотен нью-йоркских секретарш такой же гнусавый голос. У тысяч.

И все же в глубине души не утихал мрачный голос: «Дура!» И Розмари не могла заставить его молчать. На этот раз, помогай ей Господь, она все разузнает. Слишком многое поставлено на карту: ее дом, ее счастье, уж не говоря о будущем Криса. Она не сможет дышать полной грудью, она не позволит Алексу прикоснуться к себе, пока не разделается с этим ужасным кошмаром раз и навсегда.

Ибо что такое брак, лишенный доверия? Или дружба?

Ключи на столе холодно блестели.

Розмари плеснула себе прямо в кофейную чашку изрядную порцию бурбона и набрала номер соседки.

— Даун, — сказала она, потрясенная собственным спокойствием, — пожалуйста, сделай одолжение, забери сегодня Криса. У меня срочное дело в городе.

Часом позже она припарковала свой «порш» на стоянке возле дома Флер. Дело шло к полудню, и на улицах появились толпы любителей раннего ленча, смешавшиеся с гулявшей и слонявшейся по магазинам публикой. Вот прошла нянька с младенцем в коляске. Нормальные люди занимались нормальными делами.

Розмари чувствовала себя преступницей. Леди не полагается так себя вести. Леди не вламываются без спроса в чужие квартиры, как не являются на люди в папильотках. Ну не полагается так делать, вот и все.

А вдруг ее застанут за этим занятием? Ей тут же представилось собственное бегство, свист зевак, полицейские сирены, наручники, камера, где она окажется среди проституток и завзятых уголовников. А что, если Флер вернется домой?

Но ведь Флер занята до часу, и она никогда не обедает дома в будние дни.

Розмари решила, что это должно беспокоить ее меньше всего. Она не вламывается и не ворует, не совершает ничего противозаконного. Она просто вставит ключ в замок.

Чтобы убедиться, что он не подходит.

В любом случае долго не задержится. Стоянка здесь разрешена лишь на шестьдесят минут. В мозгу все помутилось, Розмари с трудом отличала большое от маленького.

«Не подходит, не подходит, — твердила она, выбираясь из машины и пересекая улицу. — Не подходит». У дверей подъезда извлекла загадочные ключи и тут же пообещала себе, что если ни один из них не подойдет, если хоть чуть-чуть застрянет, она ни за что не станет прилагать силу, предоставит все на волю рока. На миг Розмари застыла в нерешительности.

Первый же ключ скользнул в скважину легко, словно любовник, входящий в лоно подруги.

Влекомая неведомой силой, Розмари сама не зная как очутилась в застланном коврами холле. Нет, это все происходит не с ней. Какое-то кино, тени на экране. Она поднялась по лестнице на последний этаж, подошла к двери и взяла второй ключ.

Ох, ну и свинарник! Как можно жить в таком хаосе и грязи! Как Алекс это терпит! Но, конечно, он этого и не делает, у ее супруга чрезвычайно высокие запросы, что еще раз доказывает: все это — плод больного воображения. И сама она плод чьих-то чужих сновидений.

Розмари машинально подняла с пола шарфик, расправила его и положила на кресло. Тончайший шифон казался таким же нереальным, как и все остальное в комнате.

Двигаясь словно в тумане, Розмари прошла из гостиной в спальню. И тут увидала его.

— Мое яблоко!

Оно оказалось на прикроватном столике: бокастое, ярко-красное, настоящая издевка над поруганным доверием. И уж оно-то выглядело реальным. Не воображаемым.

— Воровка! — Розмари схватила яблоко, опрокинув хлипкий столик. На паркет пролился флакон духов. Вязкий, вездесущий аромат наполнил воздух.

— Воровка! — Розмари сжимала деревянную игрушку до боли в суставах. Боль была настоящей, во сне не бывает больно.

— Воровка! — выкрикнула она во всю силу легких. — Ты украла мои вещи! Ты украла моего мужа! Ты украла мое счастье!!!

Воровка! Лишила Розмари того, что та больше всего ценит в жизни! Эта сука притворялась, совращала, околдовывала — с помощью своих вонючих духов, бесчисленных кремов, притираний и лосьонов, ее проклятых коробочек с красками и пудрой, ее накладных ресниц, ее откровенных платьев и прозрачного белья. Ее обаяния. Ее красоты. Ее изощренности в искусстве любви.

На кровати в пакете из прачечной лежало одно из самых невероятных платьев, когда-либо виданных Розмари. Тончайший шелк цвета морской волны, с глубоким декольте и серебряной отделкой. Не в силах сдержать удивления, Розмари развернула невесомую ткань.

— Воровка! — Сильные, умелые руки схватились за ворот, и вот — кр-р-рак! — нежная ткань расползается с жалобным шелестом. У Розмари кровь забурлила в жилах, она почувствовала прилив энергии и решимости.

Сбесилась? А почему бы ей и не взбеситься?! Это ее право, ее долг! Долг за тридцать три года подавленных ярости и обид, за сыгранные ею роли сперва послушной дочери, а после преданной жены! Тридцать три года самоотверженного служения. Тридцать три года она исполняла чужие мечты и желания! И ради чего? Ради вот этого?!

— Воровка! Шлюха! — И она набросилась на остатки платья с неистовством умалишенной, так что во все стороны полетели клочья серебристой отделки. — Сука, это должно быть твое тело! Твои кишки! Твоя кровь!

Она распахнула дверцы гардероба. Все эти вещи могут принадлежать только самой настоящей шлюхе!

Сначала Розмари разделалась с шелком, кружевами и шифоном. Треск разрываемой ткани радовал сердце. Потом пришел черед хлопка. Маленький надрез для начала, для этого хватит простого ножа и… А вот остальные ткани осмелились бросить ей вызов, к примеру, шелковый креп. Розмари даже удивилась его стойкости. А уж шерсть не желала рваться и подавно.

Она остановилась, чтобы отдышаться. Надо действовать более организованно и запастись инструментом, к примеру, хотя бы ножницами. Вот только черт его знает, куда Флер запихивает шкатулку для шитья. Или вот еще — кожа. Это проблема посерьезнее. Тут одними ножницами не управишься. В конце концов кожа есть кожа, да к тому же выделанная. Хорошо бы найти ножницы для разделки цыплят, да черта с два, можете быть уверены, что их нет в том жалком чулане, что служил Флер кухней. Флер, готовящая цыплят? При одной этой мысли со смеху можно помереть. Ну да ладно. Сойдет хотя бы просто хорошо наточенный нож. Ага, вот он. Прекрасно! Ах, голубой жакетик от Фенди! Больше Флер не будет им так гордиться! У Розмари появилось ощущение, что она режет живую плоть.

А ведь одежда — только начало!

Было почти четыре часа, когда мрачная, растрепанная Розмари, сжимая в руках алое деревянное яблоко, выскользнула из здания и обнаружила, что полиция давно отогнала «порш» на свою стоянку. Она подозвала такси и исчезла.