Огненный лес

ПАРТИЗАН МАГОМЕТ

На обратном пути от Федорова Бегма заехал в отряд Перевышко. Здесь он по поручению правительства в торжественной обстановке вручил партизанам ордена и медали. Отсюда путь лежал в разведгруппу Льва Иосиповича Магомета. Вероятно, сам леший не мог бы найти место, где расположился Магомет со своими разведчиками.

Приходилось пробираться бесконечными болотами, через трясины, сплошным лесом. Иногда попадалась такая густая чаща, что и днем здесь было темно, как в сумерки.

Группу вел ординарец Магомета Ваня — мальчик лет тринадцати. В отряде Николая Парамоновича Конищука воевал партизан Радзиевский. С ним был его сын Ваня. Семью Радзиевского — жену и родных — фашисты расстреляли. Бойкий и смышленый мальчик не был никому в тягость. В лагере он не сидел без дела: чистил оружие, ухаживал за ранеными.

В один из осенних дней отец Вани погиб в бою. Хоронили его в лесу на братском партизанском кладбище. Ваня шел за гробом вместе с боевыми друзьями и, заливаясь слезами, повторял:

— Папа… мой дорогой папочка… папа…

О крышку гроба застучали комья земли, мальчик прижался к Магомету и прошептал:

— Возьмите меня к себе, я буду во всем слушаться.

Магомет приласкал сироту и просто сказал:

— Ванюша, будем вместе воевать, отомстим за батьку, за маму.

— И за всех, — добавил мальчик.

С этого дня Магомет с Ваней стали неразлучны. Мальчик как-то сразу возмужал. Однажды Ваня попросился пойти с диверсионной группой на задание. Магомет разрешил. Воинский состав, шедший на фронт, был пущен под откос. Шесть дней после этого не ходили поезда. Вернувшись в лагерь, Ваня подробно рассказал Магомету, как был подорван эшелон.

— Теперь и я немножко отомстил фашистам, правда?

— Молодчина! — похвалил Магомет. — Это твоя первая диверсия.

Ваня великолепно ориентировался в лесных дебрях и скоро привел группу к месту назначения.

Среди деревьев стоял бревенчатый домик. Магомет встретил приехавших на крыльце:

— Товарищ Бегма, Василий Андреевич, вы у нас! Как это приятно. Товарищи, прошу вас, заходите, заходите.

Магомет, судя по внешнему виду, обладал необыкновенной физической силой. О смелости его ходили легенды. Вместе с тем это был добрейший человек. На нем трофейный китель, наверное, самого большого размера, рукава штукованные, воротник не сходится, брюки в обтяжку, а что касается сапог, то сделаны они были по заказу партизанским сапожником. Лицо Магомета смуглое, глаза умные, нос большой и немного крючковатый, усы черные с притаившейся в них усмешкой.

— Вы грузин?

Магомет рассмеялся:

— Та що ви, я украiнець, родом з Сквiри, на Киiвщинi.

Завязался разговор, из которого выяснилось, что происхождение несколько странной фамилии партизана берет свое начало от прозвища, которыми, как известно, в старину награждали каждого жителя села на Украине. Очевидно, дед партизана, Яков Иванович, уроженец села Иосиповичи на Львовщине, внешностью был похож на жителя востока, вот и дали ему такое прозвище, да так и осталось оно за его потомками уже в качестве фамилии.

В 1941 году Магомет командовал дивизионом артиллерийской инструментальной разведки (АИР). Часть, в которую входил дивизион, стояла в Повурске, недалеко от Ковеля, и с первых дней войны дивизион участвовал в боях в Ковеле, потом в Малине и Чернигове. Особенно тяжело пришлось на болотистой местности Оржицы. Уже немало было перебито гитлеровцев, а они, как в пьяном угаре, все лезли и лезли напролом. Советские воины отбивали одну атаку за другой, хотя тоже несли большие потери. И когда сил стало мало, решили отходить. Но прорваться было трудно. Попали в окружение. В этом бою Магомет был контужен. Товарищи вынесли его с поля боя и оставили в крестьянской хате. Хозяева заботливо ухаживали за воином, лечили его.

Шли дни. Магомет поправился и стал все чаще задумываться: что же делать дальше? Надо уходить. А куда? Фронт далеко. Кто-то из жителей села сказал, что появились партизаны, но где именно, в каких местах, сами не знают. Магомет решил обойти знакомые места, искать единомышленников. Он уже знал о призыве партии организовывать в тылу врага партизанскую борьбу.

Магомет рассчитывал на встречу с людьми, попавшими в такую же беду, как и он. Как-никак, а вместе легче будет бороться с врагами, и он пошел на запад. Вот и Оржица. Все еще свежо в памяти. Вот с этой высоты артиллеристы били прямой наводкой по фашистским танкам, а отсюда атаковали гитлеровцы с флангов: их бьют, а они лезут. В этом бою полегло много наших воинов. На истерзанной снарядами земле видны подбитые танки с уродливой свастикой, торчат развороченные стволы орудий, лежат изуродованные и обгорелые автомашины.

По небу неслись свинцовые тучи. Они как будто торопились на запад. Магомет шел в этом же направлении. Он избегал встреч с прохожими, держался в стороне от больших дорог.

Вот и Днепр. Пришлось остановиться. Пройти через мост рискованно, могут схватить фашисты. Нет, надо искать другой способ переправы. Пошел вдоль Днепра, удаляясь от моста.

Время было холодное: ноябрь — начало зимы. Днепр покрылся крепкими льдинками, они медленно плыли, напирая одна на другую. Магомет окинул взором простор и подумал: а что, если рискнуть? Он взял доску, нашел небольшое бревнышко, снял верхнюю одежду, привязал ее к бревнышку, а свободный конец веревки намотал на руку и сошел на льдину, прижатую к песчаному берегу. Прокладывая от одной льдины к другой доску и балансируя, как цирковой канатоходец, он переступал со льдины на льдину, увлекая за собой бревнышко с привязанной одеждой. Магомет закоченел от холода, но не сдавался; мысли и мускулы были подчинены одному желанию — перебраться на противоположный берег.

Вот уже пройдена середина реки. И вдруг… льдина, на которую ступил Магомет, не выдержала, треснула и стала погружаться в воду. Очутившись в ледяной воде, Магомет изо всех сил старался выбраться на поверхность. Острые края колышущихся льдин резали руки, страшная боль обжигала тело. К счастью, показалось разводье. Магомет воспользовался этим, поплыл, изо всей силы отталкивая льдину руками. Когда силы почти иссякли, он почувствовал под ногами дно. Обессиленный, закоченевший, еле выполз на берег, не выпуская из рук веревку с бревнышком. Не верилось, что самое опасное осталось позади. Выжал белье и набухшую одежду, оделся и что было силы бросился бежать оврагом от Днепра в сторону от деревни, в которой были гитлеровцы.

Почти две недели шел Магомет. Ночевать под кровлей случалось редко. Приходилось пробираться преимущественно ночью. Оккупационные власти вывесили угрожающий приказ: «…если кто укроет красноармейца или партизана, даст им продукты иди сообщит какие-либо сведения, тот карается смертной казнью — расстрелом, повешением…»

Приказ угрожал, а люди делали свое дело.

«Да, не от хорошей жизни гитлеровцы писали такие приказы, — думал Магомет, — стало быть, партизаны действуют».

Шагал дальше. Наконец пошли с детства знакомые места. У Магомета на сердце повеселело. Он решил идти в Сквиру, к родным. Отец Магомета — мичуринец, работал на опытном поле, годами скрещивал и выводил разные сорта растений. Магомет мысленно представил себе встречу с родными. Отец, возможно, будет поражен и, чего доброго, подумает: «Уже отвоевался с фашистами». Мать разрыдается. А то, пожалуй, в таком виде и не узнает. Бородатый, черты лица заострились, губы запеклись, обувь, одежда истрепались вконец. «А что, если у стариков поселилась жена с детьми? — подумал Магомет…» И вспомнил, как в предрассветный час его подняли по боевой тревоге. Совсем близко раздались разрывы. В окнах звенели стекла. Проснулись и заплакали восьмилетний сын и малышка дочурка.

— Мама!.. Мама! — кричали дети. Магомету не забыть лица жены. Оно было полно отчаяния. Жена растерялась, в ужасе металась по комнате и, ломая руки, причитала:

— Что делать, что делать, дети… дорогие дети…

— Будет тебе, полно, успокойся, родная. Это какое-то недоразумение… я скоро вернусь… И на ходу, поцеловав плачущих детей и жену, Магомет выбежал из дому.

Сказал, но не вернулся. Дивизион по боевой тревоге вступил в бой, происходивший совсем недалеко от расположения части.

Фашисты, форсировав Южный Буг и преодолевая сильнейшее сопротивление пограничников, наступали на Ковель.

Магомет успел все же заскочить в Повурск. Соседи по дому сказали, что его семья уехала с первым поездом. Уехали? А как дальше? Не давала покоя страшная мысль. Магомет видел, как вражеские самолеты пролетали низко-низко и стреляли по толпам беженцев, бомбили пассажирские поезда.

…Вот показались верхушки деревьев, крыша и, наконец, домик родных. Подошел. Постоял и открыл дверь. В доме почти ничего не изменилось. На прежнем месте та же мебель: диван, шкаф, стол, стулья, картины, — все по-старому. «Но где же отец, мать?» — подумал Магомет.

— Кто там? — раздался женским голос. Из соседней комнаты вышли две женщины.

— Вам кого? — спросила та, что помоложе.

— Простите, Магомет здесь живет?

— Жил, а теперь не живет, — с ехидством ответила другая, постарше.

«Неужели их нет в живых?» — мелькнула страшная мысль.

— Позвольте спросить: а где же он?

— Магомет, которого вы спрашиваете, бежал с Советами.

— А вы кто будете?

— Так себе, их давнишняя знакомая.

Чтобы своими расспросами не вызвать подозрений у неизвестно откуда появившихся здесь довольно неприятных женщин, Магомет извинился и вышел из дому.

Он стал быстро удаляться от отцовского дома. Расчеты на Сквиру не оправдались. Надо было искать другое место. Магомет решил пробираться на Житомирщину. В Липках, Житомирской области, жили родственники — родная сестра матери.

— Господи, звiдкiля ти, — всплеснув руками, вскрикнула тетя Анеля, разглядывая вошедшего в хату племянника.

Тетя Анеля быстро согрела большой казан воды, сменила ему белье. Вымывшись, Магомет уснул крепким сном. А когда проснулся, рассказал обо всем, что с ним произошло, не скрыл и того, что привело его сюда:

— Тетя Анеля, вы должны мне помочь. Вы знаете здешних людей. Сведите меня с такими же, как и я, попавшими в окружение. Гуртом легче будет, можно полезным делом заняться. Время тяжелое, не сидеть же сложа руки и ждать, когда тебя схватят фашисты.

Тетя Анеля выслушала и сказала:

— Такой подходящий человек имеется…

И, помолчав, назвала имя своего сына.

— Как, Микола здесь?

— Здесь, только он дома меньше бывает, все куда-то уходит.

— Вот здорово, я не ожидал такой встречи, как никогда кстати, — произнес радостно Магомет.

Он представил себе Миколу — рослого и крепкого парня, который с увлечением писал стихи. Тетя Анеля рассказала, что Микола с начала войны стал корреспондентом, участвовал в обороне Киева и попал в окружение. Что он делает, чем занимается — этого тетя Анеля сказать не могла — не знала. Микола придет, сам расскажет.

Николай Шпак не менее Магомета обрадовался встрече. Оба погоревали, что так случилось, но на войне всякое бывает. От него Магомет узнал, что в Липках имеется группа товарищей, которая уже начала действовать. В подтверждение Микола протянул пачку листовок. «Смерть фашизму!» — прочитал Магомет листовку, которая оканчивалась острым стихом Миколы. Листовки были написаны разными почерками, гневные слова призывали к сопротивлению.

— Мы теперь в курсе событий. В одном укромном местечке имеем свои радиоприемник, есть еще кое-что, — сказал Микола.

— Вот это интересно, вот молодцы. Чуяло мое сердце, не зря я шел в Липки — с такими хлопцами не пропадешь, — приговаривал Магомет.

Вскоре в Липках стало известно, что в лесу появились партизаны. Магомету поручили разведать и установить с ними связь. С этого момента он стал разведчиком. Отрастив бороду и выдавая себя за простачка, пошел от села к селу, пока не набрел на след. Остановился в одном селе, нашел подходящего человека и стал помогать ему по хозяйству. Тонко и осторожно выпытывал о партизанах. Но и хозяин, у которого он остановился, и другие люди уклонялись от такого разговора.

Наконец Магомету удалось расположить к себе одного колхозника. Тот отнесся доверчиво и спросил:

— Верно, что ты хочешь к партизанам?

— Хочу, очень хочу.

— Ну так пойдем.

— Когда?

— Да хотя бы и сейчас.

Они вышли за село, сойдя с проселочной дороги, пошли по направлению к лесу. Это было недалеко от районного центра Лельчицы. Вышли на большую поляну, поросшую колючим кустарником. Подошли к полуразрушенному дзоту. Из кустов появился вооруженный человек. Спутник Магомета что-то ему шепнул, и тот беспрепятственно пропустил их в дзот.

Сразу со света в темноте трудно было различить, что там происходит. В дзоте были вооруженные люди.

— Здравствуйте, товарищи! — обращаясь к присутствующим, громко произнес Магомет.

— Здравствуйте, — последовал ответ.

— Давайте знакомиться.

— Секретарь райкома Линь.

Магомет назвал себя.

— Знаем, слышали, что ты добиваешься к нам, — сказал, улыбнувшись, Линь. — Садись, товарищ, расскажи о себе, кто по званию, в какой части и кем воевал?

Магомет рассказал. Выслушав его, Линь заявил:

— Удачно попал, мы формируем партизанский отряд, военные нам кстати… оставайся у нас.

Магомет от радости был на десятом небе.

Вскоре он получил первое задание: пройти по окрестным селам и собрать разрозненные группы в один отряд. Соблюдая осторожность, он добрался до реки Уборть. Можно было бы перейти реку по Лельчицкому мосту, но там охрана. Пошел вдоль берега, надеясь найти какую-нибудь переправу. Шел осторожно, часто останавливаясь и прислушиваясь к малейшим шорохам.

На крутом повороте реки разведчик увидел затор от сплавленного леса. Это было подходящее место для переправы. Ловко перепрыгивая с бревна на бревно, он перебрался на другой берег.

Раздвигая ветки кустарника, Магомет шаг за шагом удалялся от берега.

Неожиданно кустарник поредел, открылась поляна. Сердце упало. На поляне были гитлеровцы. Его сразу же заметили и замахали руками. Каких-нибудь сто метров отделяли его от врага. Позади река, о бегстве не могло быть и речи. Магомет не растерялся. Впереди была канава. Магомет зашагал с поднятыми вверх руками и, пройдя несколько шагов вдоль канавы, споткнулся и упал. Этого было достаточно, чтобы пистолет и граната остались на дне канавы.

— Партизан?.. — злобно закричал обер-лейтенант.

— Я не партизан. Я русский солдат, — ответил Магомет.

— Ты не солдат, ты есть партизан! — поводил пальцем перед самым носом Магомета офицер и приказал обыскать пойманного.

Магомету связали руки и привели в Лельчицы.

Несколько раз его вызывали на допрос.

— Партизан?

— Нет, солдат…

— Ты есть партизан!

— Я русский солдат…

Поутру, измученный и обессилевший, он впал в тревожный полубредовый сон.

Очнулся Магомет, когда косой луч солнца осветил камеру. На стене стало видно какие-то надписи. Магомет подошел поближе и начал разбирать некоторые из них. Все они были написаны кровью. Одни надписи посылали проклятия врагу, другие — звали к борьбе, мщению, победе…

Щелкнул ключ в замке, дверь отворилась:

— Эй, ком!

Опять то же самое:

— Партизан?

— Я солдат, попал в окружение… шел домой… никаких партизан не видел…

И так день и ночь, несколько суток подряд. В промежутках между допросами сверялись записи показаний. Никаких изменений, Магомет держался упорно.

— Пойдешь работать! — наконец заявили ему и перевели из одиночки в общую камеру, где сидели люди, схваченные по доносам предателей. Все они обвинялись в том, что принадлежали к «коммунистам» и «партизанам». Только двое полицейских были посажены за какую-то провинность.

В камере было душно и тесно.

Находясь в заключении, Магомет ни на одну минуту не забывал о своем долге советского офицера, партизана. Даже в условиях фашистского застенка он стремился к борьбе. За это время узнал людей, находившихся вместе с ним, их настроения. Особенно сдружился Магомет с матросом, которого звали Василием. Это был неунывающий, жизнерадостный парень. Даже тюремные надзиратели питали к нему некоторую снисходительность и в виде исключения разрешали изредка посещать наружную уборную.

Как-то в камеру вошел тюремщик и сообщил, что завтра многих отправят в Житомир.

Это всех встревожило. Было известно, что под этим предлогом узников уводят на песчаный пустырь и там расстреливают. Так произошло с предыдущей партией заключенных.

На допрос больше не вызывали. Заключенные знали, что это их последняя ночь. В камере царила напряженная тишина. Среди ночи кто-то громыхнул железной дверью, заглянул внутрь. Происходила смена караула. Затем вновь стало тихо.

— Вася! — шепотом позвал Магомет.

Матрос, лежавший навзничь, повернул голову.

— Значит, помирать?

Тот не ответил, только скрипнул зубами.

— Жить треба, Вася, жить!.. — горячо прошептал Магомет. — Попросись у охранника в уборную. Тебе он разрешит. И я пойду с тобой. Ты понял меня, Вася?

Василий приподнялся на локте. От дрожащего пламени коптилки его глаза беспокойно поблескивали.

Магомет шепотом рассказал Василию план побега.

Матрос кивнул и позвал охранника.

— В чем дело? — спросил тот. Узнав причину, он хотел было снова уйти.

— Будь человеком, — умолял матрос, делая вид, что корчится от боли.

Охранник открыл дверь.

— У меня тоже живот болит, — сказал Магомет, — пусти и меня за одно, добрый человек.

Охранник подумал и махнул рукой:

— Идите, черт с вами.

В углу двора тюремщик отошел в сторону. Сквозь щели дощатой уборной было видно, как он закурил.

— Так или иначе, Вася, тут смерть, а там, может быть…

— Кончайте! — услышали они голос конвоира.

Матрос шел впереди, за ним, припадая на левую ногу, брел Магомет, позади топал охранник. У двери камеры он зашел вперед, чтобы отодвинуть засов. В этот момент Магомет бросился на него сзади, левой рукой зажал ему рот, правой — сдавил горло. Охранник обмяк и перестал шевелиться.

Отодвинув засов, Магомет широко распахнул дверь камер и шепнул:

— Тикай, хлопцы!

Застигнутая врасплох, внутренняя охрана была обезоружена. Перед растерянными гитлеровцами и полицаями предстал с гранатой и винтовкой в руках тот самый бородатый великан, которого несколько дней назад привели в тюрьму со связанными руками. Магомет запер охрану, пригрозив при этом:

— Тявкнете — будет вам капут!

Теперь внутренняя охрана не могла им помешать, но у ворот и по угловым тюремным будкам стояли часовые с пулеметами и автоматами. Выйти из тюрьмы с боем невозможно, нужно найти другой способ.

Пользуясь темнотой, заключенные сделали подкоп под стеной и перед рассветом поодиночке стали покидать тюрьму. Магомет уходил последним.

Так в ночь на 5 мая 1942 года партизан Магомет освободил из Лельчицкой тюрьмы большую группу заключенных и увел ее в лес.

Несколько дней в Лельчицах и его окрестностях рыскали гестаповцы в поисках человека огромного роста, с черной бородой, а он тем временем со своими товарищами по заключению пробирался лесом к партизанам.

Спустя несколько месяцев, когда партизанский отряд Картухина двигался в направлении Ковеля, на привале, где-то возле Хочинских хуторов, к нему присоединился со своей группой партизан Магомет. Это было недалеко от Повурского полигона, откуда в начале войны артиллерийский дивизион Магомета выступил навстречу врагу.