Огненный лес

ЭШЕЛОНЫ ЛЕТЯТ ПОД ОТКОС

Однажды вечером, когда отряды готовились к боевому походу, дежурный по штабу передал приказ явиться на совещание. В глубине леса — большая палатка, точнее, натянут грузовой парашют, замаскированный сверху ветками хвои. Несколько скамеек и колоды, еще пахнущие смолой. В центре палатки карта Украины. Совещание проводят Коротченко и Бегма.　

Перед соединением поставлена боевая задача: максимально затруднить и, если удастся, полностью парализовать движение на железнодорожных линиях Сарны — Лунинец, Сарны — Ровно, Сарны — Ковель, Сарны — Олевск, по которым шло снабжение гитлеровских армий. В этом и состоит главная цель предстоящего похода, детали которого рассматриваются на совещании.　

Затем его участники слушают доклад лектора ЦК КП(б)У о международном положении. И даже кинофильм «Разгром немцев под Москвой» приготовлен для них. Лектор с кинопередвижкой доставлен в партизанский край специальным самолетом.　

В четыре часа утра отряды тронулись в путь. Колонна растянулась почти на два километра. Дорога проходит лесом, перелесками. Отряды пополнились. Пришло много крестьян из близлежащих сел. Их легко отличить по одежде из домотканого крестьянского холста, лаптям и онучам.　

С нескрываемой завистью и уважением смотрят они на бывалых партизан. Многих из новичков не покинуло необыкновенное чувство, охватившее их, когда перед походом они принимали торжественную клятву советского партизана.　

«Я, гражданин великого Советского Союза, верный сын украинского народа, клянусь, что не выпущу из рук оружия до тех пор, пока последний фашистский гад на нашей земле не будет уничтожен… — неслось тогда над лесом многоголосое эхо.　

— За сожженные города и села, за смерть детей и женщин, за пытки, насилия и издевательства над моим народом я клянусь мстить врагу жестоко и беспощадно. Кровь за кровь и смерть за смерть! Я клянусь всеми способами помогать Красной Армии громить гитлеровские орды, не жалея крови своей и самой жизни. Клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, нежели отдам себя, свою семью и весь украинский народ в неволю кровавому фашизму…»　

Колонна движется на запад через леса, ложбины, перелески и болота. Вскоре начинается Ровенщина. Партизаны проходят село Дроздин, Старое село, Вежицу. По существу, от сел остались только названия. Повсюду только груды кирпича, куски ржавой жести и обгорелые стволы деревьев.　

Круто извивается между толстыми стволами деревьев узкая тропа. Лес через некоторое время сменяется лоскутами земли, к которым давно уже не прикасалась рука землепашца.

^{Здесь прошли каратели.}

Солнце клонилось к закату. Подана команда устроить привал. Вдруг послышался тихий надрывный плач. Из-за бугорка вышли двое мальчиков. Очень худые, по бледным лицам с усталыми потускневшими глазами трудно определить, сколько им лет.　

Надо было видеть, с какой трогательной нежностью отнеслись к ним партизаны. Детям дали хлеба, вареного мяса. Вскоре, накормленные и умытые, они рассказывали о своем горе.　

Еще несколько дней назад тут стояла хата, в которой они жили. Но вот средь бела дня в селе началась стрельба. Все выбежали из хаты, чтобы спрятаться, и увидели немецкого солдата, который подносил огонь к соломенной крыше. Отец бросился к нему, тогда фашист выстрелил, и отец упал. Потом упали мать и сестра. Дальше дети ничего не видели, потому что убежали на огород и спрятались там между грядками. Кругом все горело, нечем было дышать…　

Побродив по лесу, ребята вернулись к родному дому, но не нашли ни села, ни родителей. Подобрал их старик, чудом оставшийся в живых. Он и рассказал, как возникла в центре села небольшая возвышенность — братская могила с надписью, выведенной на кресте чернильным карандашом: «Здесь похоронено 550 человек, сожженных гитлеровцами».　

— Тут вся моя родня: старуха, дети, внуки — семнадцать душ, — говорил старик. — Тут наше село. Я был в тот страшный час в лесу. Пас скотину. Потом я нашел этих ребятишек. Вместе спаслись.　

Гитлеровцы сожгли село за то, что крестьяне ушли в партизаны. В селе оставались старики, дети и женщины. Фашисты знали об этом и подготовили кровавую расправу. Всем жителям они приказали идти в церковь. Когда люди собрались в церкви, эсэсовцы закрыли двери, набросали вокруг соломы, облили деревянные стены церкви бензином и подожгли.　

Все сгорели. Жителей, оставшихся в домах, гитлеровцы расстреливали из автоматов, а хаты сжигали.　

Обнажив головы, молча стояли партизаны у страшной могилы.　

— Куда же вы теперь, дедушка? — спросила старика Вера Евсеева.　

— Пойду с вами, если возьмете. Может, доведется с фашистами встретиться. Хочу поквитаться. Даром партизанский хлеб есть не буду. Я скотину вам из лесу пригоню.　

Так ушел с партизанами дед, прихватив с собой скотину.　

Вскоре начались знаменитые полесские болота. Трудно пришлось партизанским артиллеристам. Орудия вязли в густой грязи. Кони напрягали все силы, но пушки не двигались с места. Приходилось делать кладки, гати, набрасывать в болото все, что попадалось под руку.　

Изредка в небе появлялись самолеты. Тогда люди быстро сворачивали в лес и скрывались под густой зеленью.　

На пятый день партизаны вошли в село Озеры. Не все — штаб, санчасть, радиостанция, редакция и комендантский взвод.　Отряды расположились в　ближних лесах, чтобы прикрывать село и иметь возможность маневра в случае нападения.

Все села, встречавшиеся на пути, были сожжены, только　одно село Озеры стояло цело и невредимо: сюда не проникли каратели — их разбили отряды Ковпака, Сабурова и Бегмы.

Озеры — большое село. По-видимому, само название　произошло от того, что водоем разделяет его на две части. Со всех сторон село окружено лесом.　

Решено остановиться здесь на несколько дней. Жители села с нескрываемым интересом рассматривают прекрасные советские автоматы, пулеметы, минометы. Партизанское вооружение производит внушительное впечатление. И вот от села к селу уже летит весть, что идет тьма-тьмущая партизан и оружия у них — хоть пруд пруди.　

Несколько дней, проведенные в Озерах, были использованы командованием для принятия окончательного решения и уточнения плана действий.　

Разведчики, которыми руководил Виктор Тимофеев, уходя в разных направлениях, добывали необходимые сведения о местности, о составе и дислокации сил врага. На пути движения отряда находилась железная дорога Лунинец — Сарны и еще более серьезное препятствие — глубоководная река Горынь. Ее нужно было преодолеть быстро и с наименьшими потерями.　

^{Командир партизанского отряда Степан Павлович Каплун (снимок 1950 г.).}

В Озеры, в штаб партизан Ровенщины, несколько раз приезжал Степан Павлович Каплун — командир партизанского отряда, действовавшего вблизи железной дороги. Его сопровождал известный в партизанском крае разведчик-подрывник Иван Бужинский. Каплуна партизаны в шутку звали «диспетчером движения» поездов. Движение он «регулировал» просто и решительно — один за другим летели немецкие эшелоны под откос.　

Группы партизан отряда Каплуна регулярно отправлялись на задания. Штаб отряда походил на диспетчерскую железнодорожного узла. Дежурный по штабу называл объект, цель диверсии и обязательно требовал уточнения эффективности взрыва. Желающих идти на задания было так много, что иным Каплуну приходилось отказывать.　

— Зачем ты просишься? — говорил он молодому партизану. — Ведь только вчера с задания вернулся. Отдохнешь — через пару дней видно будет.　

Группы уходили по своим маршрутам, а ночью с разных сторон доносились тяжелые раскаты взрывов.　

— Началось «движение» поездов, — деловито пояснял Каплун.　

— Опять немцам на пару деньков остановка.　

И так было почти каждую ночь. К этому привыкли даже и гитлеровцы. И если в редкую ночь не слышно было взрывов, они говорили: «Наверное, взрывчатка вышла у партизан».　

Война застала Степана Каплуна в местечке Замброве, западнее Белостока. Здесь он участвовал в бою с фашистами на рассвете 22 июня 1941 года. Воинская часть, в которой служил Каплун, более суток сражалась с врагом, потом с боями отошла и была отрезана от остальных частей. Сделали попытку прорваться через реку, но было поздно: на другом берегу находились немцы.　

Командиры и бойцы группами просачивались сквозь боевые порядки немцев, пробираясь к своим. Каплун шел с небольшой группой. Несколько месяцев блуждала по лесам горстка вооруженных воинов, твердо решивших бороться с врагами до конца. Несколько дерзких налетов на врага увенчались успехом. Люди поняли, что они могут бороться с врагом и здесь, в тылу фашистских войск, тем более, что группа бойцов разрасталась в отряд, к ней все время примыкали такие же «окруженцы» и местные патриоты.　

Вначале отряд действовал в Барановичской области, потом, взаимодействуя с другими партизанскими отрядами, двинулся на юг.　

В Житковичском районе оперировал тогда отряд «дяди Пети» (Антона Петровича Бринского), с ним и встретился Каплун.　

— У вас связь с Москвой есть? — был его первый вопрос.　

— Есть, — ответил Бринский и в подтверждение своих слов показал новенький автомат ППШ и пачки русской махорки.　

Отряды соединились. А вскоре состоялась встреча с «батей» Линьковым — командиром группы соединенных отрядов. Он снабдил отряд Каплуна толом, картами и дал боевое задание — наводить «порядок» на железнодорожных магистралях Слоним — Минск — Брест.　

Партизаны отряда Каплуна поработали на славу. За три месяца под откос свалилось более шестидесяти вражеских эшелонов, на протяжении многих километров была повреждена телефонная и телеграфная связь. Затем отряд получил боевую задачу — выбить немцев из местечка Людиневичи. Партизаны разогнали полицию, сожгли управу, подорвали кожевенный завод, захватили много оружия, продовольствия и одежды.　

Несколько позже к отряду Каплуна присоединилась партизанская группа Бужинского. Бужинский — житель села Хочин, Высоцкого района, проявил себя как незаурядный разведчик.　

В отряде к тому времени насчитывалось уже 150 партизан. Автоматов было мало, но винтовки имели все. В отряде было пять пулеметов. Гитлеровцы неоднократно посылали против отряда карателей, устраивали засады, но все безуспешно.　

Отряд Каплуна крепко бил врага: один за другим были уничтожены гарнизоны в Струге, Викоревичах и под Столином. После этого Каплун взял под свое «наблюдение» участок железной дороги от Видибора, что севернее местечка Столин, Пинской области, до Колковского моста на Горыни. На два месяца движение поездов на этом участке прекратилось. Бывали случаи, когда для «путевых работ» Каплун привлекал в помощь отряду до 500 крестьян. Всю ночь они вместе с партизанами отвинчивали гайки, вытаскивали костыли, снимали рельсы, разрушали полотно дороги на расстоянии нескольких километров.　

Утром на перегоне появлялись каратели. Они выгоняли из деревень на восстановительные работы тех же крестьян, которые ночью вместе с партизанами снимали рельсы. Оставаться в лесу на ночь каратели боялись. На следующее утро они снова находили дорогу разрушенной. Так и шло одно за другим: днем гитлеровцы восстанавливают, ночью партизаны разрушают. А поезда не ходили неделями.　

Однажды на участок прибыли военно-восстановительный поезд, два бронированных вагона и платформы с рельсами и шпалами. Тогда с одной стороны группа партизан под командованием Каплуна, а с другой — группа Бужинского заминировали путь и открыли по поезду огонь, чтобы заставить его сдвинуться с места. Гитлеровцы решили уходить в сторону станции Белой. Вскоре раздался взрыв, передние вагоны свалились, ремонтники стали разбегаться. Меткие пули партизан догоняли их повсюду. Паровоз как-то уцелел. На него поднялся партизан Владимир Сенько, по профессии машинист, открыл регулятор, включил гудок и, когда паровоз набрал скорость, выпрыгнул на ходу. Ревущий локомотив вскоре сошел с рельсов и зарылся в насыпь железнодорожного пути. Его докончили взрывчаткой…　

Партизаны возвращались с заданий обычно на рассвете… Стук в дверь штабной землянки.　

— Товарищ командир, разрешите доложить?　

— Докладывайте!　

Степан Павлович Каплун внимательно выслушивает рапорт, благодарит смельчаков, берет со стола объемистую бухгалтерскую книгу и аккуратно записывает в нее результат очередного ночного выхода на железную дорогу. Боевой счет славных советских патриотов непрерывно растет.