Огненный лес

ПАРТИЗАНСКАЯ РЕДАКЦИЯ

В редакции находились наборщица Маруся Почкаева и литературный работник Митрофан Зубашев, он же исполняющий обязанности редактора. Собственно, это и был весь редакционный и полиграфический аппарат, который выпускал газету и листовки.　

Газета не случайно носила название «Червоний прапор». Так до немецкой оккупации называлась ровенская областная газета.　

Само название как бы символизировало, указывало на то, что не замолк орган ровенских большевиков. В передовой первого же номера, вышедшего в условиях подполья, говорилось:　

Подпольный «Червоний прапор» продолжил даже нумерацию довоенной газеты. Газету распространяли на территории нескольких областей. Ее читали не только в соединении Бегмы, но и в ближайших к нему партизанских соединениях Ковпака, Федорова, Маликова, Таратуты, Бринского, Иванова. Через активистов, связных, разведчиков газета попадала и к пинским партизанам, и к населению Волыни, Ровенщины, южной части Белоруссии.　

Расходилась газета с поразительной быстротой — народ тянулся к правде. Особенный интерес вызывали сводки Совинформбюро. Кроме газеты печатались и листовки. Тираж их был небольшой — всего две-три тысячи экземпляров. Листовки и газета «Червоный прапор» буквально зачитывались до дыр.　

Точно так же, как нельзя было отделить партизанское движение от народа, так и подпольную партизанскую газету невозможно было издавать только для читателей-партизан. Ее тематика была рассчитана и на партизан, и на жителей сел и городов всего края, и даже на отдельные группы солдат вражеской армии, которая, как известно, была далеко не однородной по составу.　

Впоследствии, учитывая состав партизанских отрядов и населения, газета и листовки стали печататься на трех языках — русском, украинском и польском. Кроме того, выпускались листовки на немецком языке для солдат гитлеровской армии. Выходили и районные подпольные газеты: «Богунец», «Червоний шлях» и другие, которые издавались в Ровенской области до войны. Конечно, сами сотрудники редакции, которых было очень немного, да еще в условиях боевой походной жизни, не смогли бы справиться даже с частью всех этих задач, если бы рассчитывали только на собственные силы. Но они ощущали постоянную помощь и внимание подпольного обкома и командования. Газете оказывали повседневную поддержку, в ней активно участвовали сами партизаны. Она была газетой партизан в полном смысле этого слова.　

Наши новые товарищи искренне обрадовались прибывшему «подкреплению».　

Стали знакомиться. Мария Почкаева из Макеевки. Перенесла большое горе — погибли родные. Добивалась посылки на фронт. Поехала в Москву и училась на тех же курсах, что и Вера Евсеева. Комсомолка Почкаева вместе с радистом Толей Романенко была сброшена на парашюте в марте 1943 года вблизи села Дубровск. Маруся доставила тогда партизанскую типографию, шрифты, бумагу.　

Маруся Почкаева — скромная и добродушная девушка с задумчивыми глазами. Она ничем не подчеркивает своего преимущества перед новичками партизанской жизни. Старается все подробно рассказать. Одета Маруся в плотную синюю куртку, заправленную под кожаный ремень. На ремне кобура-пистолет ТТ. На ногах добротные, еще новые кирзовые сапоги. У Маруси много обязанностей: она наборщик, верстальщик, печатник и корректор.　

Митрофан Зубашев ездит по отрядам, собирает заметки, обрабатывает их, составляет макет и ставит заголовки. Зубашев пришел в редакцию из отряда «За Родину». До войны работал в редакции городской газеты «Большевик» в Славянске. С первых дней войны попал на фронт. Выходил из окружения под Киевом. На станции Барышевка Зубашев шесть раз ходил в атаку. Вместе со своим боевым другом, московским художником Радионовым, пробились из окружения и попали к партизанам.　

Зубашев и Почкаева помогли внести в хату мешки и стали их распаковывать.　

— Ого! Книги… краска, бумага… клише! восторгалась Маруся. — Вот это богатство!　

Постепенно на столе и на деревянной скамье у стены выросла целая кипа книг. Среди книг были: «Как закалялась сталь» Островского, «Чапаев» Фурманова, сборник стихов Симонова, «Кобзарь» Шевченко, «Тихий Дон» Шолохова, фронтовые очерки и статьи советских писателей и публицистов и много других произведений.　

^{Секретарь Ровенского подпольного обкома партии　В. А. Бегма.}

Не успели разложить все имущество, как в редакцию пришел Бегма. Увидев библиотеку, он выразил не меньшую радость, чем Мария:　

— Вот это клад! Надо будет завтра же распределить часть книг по отрядам.　

Беседуя, он все время перебирал и перелистывал книги. Большинство из них было издано уже во время войны, и некоторые с хорошим оформлением.　

— Вы понимаете, как это замечательно — отличное издание книг в такие дни, — возбужденно говорил Бегма. — Если хотите, и в этом сказывается глубокая вера нашего народа в победу…　

На скамье, что у стены, и на столе появились газеты, доставленные с Большой земли: «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Красная звезда». Один за одним стали заходить в избу партизаны. Видно, весть о прибытии людей с Большой земли быстро распространилась.　

— Газету можно? Я из отряда Чапаева, начальник штаба, зовут меня Николай Куницкий.　

— Пожалуйста, берите!　

— А вы из какого отряда?　

— Я из отряда «За Родину».　

— Боже мой! Московские газеты! Вот это сила! — радостно воскликнул Михаил Сергеевич Корчев. Он здесь старожил и одним из первых еще с 1941 года стал партизаном.　

Вскоре всю редакционную хату заполнили партизаны.　

— Товарищи, угощайтесь московским табачком.　

— Московский, настоящий, вот спасибо!　

— Звиняйте, я некурящий, позвольте, я своему товарищу возьму, он ранен.　

Начало смеркаться. Приближалась ночь.　

— А теперь тише, товарищи, будем принимать Москву, — произносит Зубашев, и сразу воцаряется тишина.　

…В радиоприемнике слышны кремлевские куранты. Все ждут позывных из Москвы — сигнала для записи сообщения Совинформбюро.　

К записи в редакции всегда готовятся как к важному событию. Редакционный ездовой Макаренко даже усилил освещение, добавив к лучине коптилку — тоненький фитилек на пробке, плавающей в топленом сале. При этом свете и идет запись сводки. А затем текст сразу же поступает в набор. Последующий процесс печатания довольно прост. Набор покрывается краской. Затем на него кладется влажный лист бумаги и делается оттиск валиком. Несколько сотен экземпляров сводки Совинформбюро готовы к отправке читателям через два часа.　

Рано утром за ними приходят связные из отрядов. Многие из них включаются в работу, увлажняют бумагу, помогают наборщику накатывать валиком оттиски. Не так просто от руки тиснуть 600–800 экземпляров сводки.　

Первый же отпечатанный экземпляр прибивается к стволу дерева около редакции, и сразу вокруг него образуется толпа. Партизаны внимательно вчитываются в каждую строчку.　

Связные, получая по мере печатания положенное им количество экземпляров, садятся на коней и мчатся в свои отряды…　

Сложилась и еще одна хорошая традиция: в день выпуска газеты в редакционной палатке собираются партизаны — рядовые бойцы, командиры, политработники — корреспонденты, актив газеты, ее опора.　

Обсуждая вышедший номер, тут же договаривались о темах, которые пойдут в будущем. А вскоре начинали поступать первые заметки. Написаны они были на клочках бумаги, на обоях, на старых циркулярах, одни — на русском, другие — на украинском или белорусском языках. И обрабатывались заметки очень часто при авторах, а то и вместе с ними. Затем их переписывали начисто и сдавали в набор.　

Одним из наиболее активных помощников редакции был Дроздик — Дроздов, юноша-партизан, разведчик и связной.　

Все знали: Дроздова нет в редакции, значит, нет его и в отряде, — ушел на задание. А вернется с задания, доложит командиру и первым делом бежит в редакцию рассказать, что видел интересного в пути. Немало его рассказов записывали и в виде заметок помещали в «Червоном прапоре».　

В редакции Дроздов всегда был чем-нибудь занят: помогал резать бумагу, накатывал валиком краску, печатал листовки, упаковывал для отрядов и подпольных групп литературу и пачки газет.　

— Дроздик, — говорил ему кто-нибудь под утро. — Пора бы уже связным прийти. Через час-два будет тираж.　

— Есть связные! — отчеканивал юноша и через минуту уже отправлялся созывать связных. Когда связные собирались у штаба, Дроздов приводил их оттуда в редакцию.　

Имел он еще одну, очень важную для нас «специальность».　

— Дроздик, питание село, — нередко огорченно вздыхала Вера Евсеева.

^{Землянка партизанской редакции.}

— Это мы мигом, — весело отвечал Дроздов и садился на неподвижно закрепленный велосипед. Изо всех сил нажимая на педали, он часами заряжал аккумулятор для радиоприемника.　

Расход радиопитания контролировался строжайшим образом. По решению обкома слушать радио можно было только три раза в день — в 7, 19 и 23.30, когда передавались последние известия. В эти часы трудно было вместить всех желающих послушать Москву. Многие располагались на траве, а зимой и прямо на снегу у костра, лишь бы было слышно.　

Раньше всех обычно приходил партизан Кавера. У него даже было свое постоянное место — в углу, под наборными кассами. Кавера входил в палатку, вытаскивал из кармана большие часы, вложенные в медный футляр, — подарок отца и память о нем. Когда-то такие часы, фирмы «Павел Буре», были у железнодорожных машинистов.　

— На моей «цыбуле» без пятнадцати семь, разрешите занять место?　

Помимо Дроздика, Каверы и многих других товарищей очень близко принимал к сердцу редакционные дела и оказывал большую помощь в сборе материала и распространении газеты юный Павел Раюк.　

Проворный, энергичный, он к тому же обладал двумя неотъемлемыми качествами настоящего партизана: большой храбростью и полным неумением унывать при трудностях и неудачах. За много месяцев только один раз пришлось видеть его грустным и даже подавленным. Это когда он рассказывал о том, что довелось ему пережить в родном селе и почему он стал партизаном.　

Павлуша — уроженец села Хиноч на Полесье. К началу войны он был в седьмом классе и собирался поступать в механический техникум. Война поломала все планы.　

Летом 1941 года гитлеровцы пригнали в село большую группу советских военнопленных и выстроили их вдоль улицы. Все разуты, без гимнастерок, руки связаны за спиной.　

Населению было приказано уйти из села и под угрозой расстрела не возвращаться до вечера. Павлуша не ушел, а спрятался на чердаке соседнего дома, откуда хорошо видна была улица.　

Пинками, ударами прикладов эсэсовцы заставили военнопленных тесно лечь поперек улицы один к одному. Потом из-за церкви послышался рокот сильных моторов, на полном ходу на улицу ворвались танки.　

Павлуше долго еще казалось, что он слышит хруст человеческих костей. Потрясенный увиденным, мальчик бросился на чердачный пол и беззвучно зарыдал. Его било как в лихорадке. Вечером он заявил отцу, что ни одного часа не останется в селе.　

— Школа все равно закрыта, — говорил он. — Поеду в Пинск, найду работу, а пока поживу у тетки.　

Отец не стал отговаривать сына.　

В Пинске шли сплошные облавы. Больше всего гитлеровцы охотились за подростками. Схватили и Павлушу (выглядел он старше своих лет) и вместе с другими мальчиками привели на вокзал, посадили в товарный вагон и повезли.　

Ребята знали, что их везут на гитлеровскую каторгу. Как только вдоль железнодорожной линии показались леса, они воспользовались незабитым окошком в вагоне и, один за другим спрыгнув с поезда, скрылись в лесу.　

Павлуша снова вернулся в родное село — куда еще было деться? На счастье, в ту пору Хиноч прочно заняла партизанская бригада имени Кирова под командованием Георгия Картухина. Мальчик уговорил командира взять его в отряд и с гордостью пришил к своей старенькой ушанке красную ленту народного мстителя.　

За рекой, в Пинске, были немцы. В городе частенько бывали партизанские разведчики. Нередко бывал там и Павлуша. Раньше он часто гостил у тетки и отлично знал Пинск. Вскоре он зарекомендовал себя смелым разведчиком.　

Ловкий парнишка частенько приносил к казарме, где располагались оккупанты, яйца и сало в обмен на соль, сахарин и копеечные зажигалки. Часовым, стоявшим у моста через Пину, он примелькался.　

— Хайль! Что несешь? — больше для формы спрашивали они.　

Павлуша знал немного по-немецки, простодушно улыбаясь, он показывал свой незатейливый товар и, вежливо промолвив «ауфвидерзеен», спокойненько шел в центр города, прямо к казармам. Здесь его сразу окружали покупатели, начинался торг.　

Позже он стал приносить своим «друзьям» и самогон. Теперь торг шел уже не только у ворот казармы, но, в отсутствие офицеров, и в самой казарме. Фашисты пили самогон и горланили песни.　

Однажды Павлуша особенно аккуратно уложил в свою сумку завернутые в парафиновую бумагу куски сала. Была в мешке и пара бутылок со «шнапсом», а в самый низ Павлуша спрятал небольшой ящичек.　

Пока в казарме солдаты, сидя за столом, выпивали и закусывали, Павел присел на одну из коек, делая вид, что разбирает вымененное добро, а сам тем временем незаметно подсунул под подушку мину нажимного действия.　

На этот раз он не сразу пошел на партизанскую заставу-маяк, а решил заночевать у тетки. Пришел его городской дружок Вася. Вдвоем они затеяли немудреную игру в карты. Павлуша был очень рассеянн и все время проигрывал. Когда со стороны казармы раздался сильный взрыв, Павел улыбнулся и сразу бросил игру.　

В другой раз, когда в магазин «только для немцев» набилось много фашистов, Павлуша протиснулся к стойке, незаметно поставил под нее школьную сумку и сразу ушел. Магазин «только для немцев» взлетел на воздух.　

После этого командование бригады больше не пускало Павлушу в Пинск. Гитлеровские часовые на переправе всех тщательно обыскивали, и в город ходить было опасно.　

Павел Раюк стал связным при штабе. Часто бывая в отрядах, между делом собирал заметки для газеты. Выполнял он эту работу с любовью и сам часто выступал в качестве корреспондента.　

Опираясь на своих многочисленных активных помощников, редакция выполняла стоявшие перед ней задачи порою в самой сложной обстановке. Ее деятельность не приостанавливалась и в походно-боевых условиях. Если в походе предусмотрена более или менее длительная стоянка, то редакция немедленно развертывалась, а несложное типографское хозяйство размещалось с учетом подручных средств. Предстоит, к примеру, ночевка в селе. Найдется крестьянская хата для типографии — хорошо, ну а нет, так и без нее можно обойтись, если занять под наборный цех хотя бы хлев. На две пустые бочки положены доски и установлена касса со шрифтом — вот и оборудовано рабочее место наборщика. Растянута антенна, включен радиоприемник.　

И по-прежнему в редакции оживленно.　

Сюда заглядывают не только партизаны, но и местные жители, чтобы узнать сводку Совинформбюро, почитать книгу. Стало уже привычным для всех, что редакция — это и партизанская библиотека, а часто и клуб.