Огненный лес

ЛЕСНОЙ КРАЙ

Брезжит рассвет. Вокруг просторной поляны, обрамленной со всех сторон лесом, в какую сторону ни глянешь — стоят самолеты. Впечатление такое, будто здесь настоящий аэродром.　

Кузнецов подходит к женщине в кожаном реглане с офицерскими погонами летчика и рапортует о прибытии.　

Лицо женщины кажется знакомым. Ну конечно, еще вчера на аэродроме вылета она шла с группой летчиков.　

— Узнаете? Это Герой Советского Союза Гризодубова, — шепчет Вера Евсеева.　

Да, это Валентина Гризодубова. Она прилетела выяснить, где можно организовать новый партизанский аэродром.　

Прилетевших обступают партизаны, охраняющие аэродром, и летчики ранее прибывших самолетов. Поздравляют с благополучным прибытием.　

Так вот они — партизаны! Большинство — молодежь. Почти все вооружены отечественными автоматами. Немало и пожилых. Одежда самая разнообразная: выцветшие красноармейские гимнастерки и офицерские кители, немецкие мундиры, пиджаки и домотканые полесские свиты. Некоторые одеты в пестрые костюмы из маскировочных палаток и плащей. Точно такая же обувь — от трофейных ботинок и сапог до лыковых лаптей. На шапках-ушанках, пилотках — красные ленточки.　

Слышна русская, украинская, белорусская речь, но все отлично друг друга понимают. Здесь собрались братья, чье кровное родство стало еще более близким в тяжелый для Родины час.　

Народ собрался бодрый, молодцеватый, подтянутый. На лицах девушек, вооруженных автоматами, цветут такие же задорные улыбки, как и у какой-нибудь остроглазой московской комсомолки с фабрики Трехгорной мануфактуры.　

— Таки з самисинькой Москвы? Розкажить, як вона, ридна, яке там життя, — просит седобородый старик с трофейным маузером на боку.　

Партизаны с жадностью набрасываются на газетные листки, с упоением вчитываются в каждую строчку, а затем бережно прячут газеты поближе к сердцу, чтобы передать товарищам в отрядах.　

Особенную радость вызвало известие о том, что самолет доставил партизанам «собственную типографию».　

Быстро светает. Раздалась команда, и партизаны мгновенно устремились в лес; через некоторое время они вернулись с зелеными ветками и молодыми деревцами. Полчаса спустя на месте, где ночью приземлились самолеты, «возникли» зеленые рощи, около каждой машины расставлены посты. А вокруг такая мирная тишина, что эти предосторожности кажутся даже излишними.　

Доктор Стуккей поинтересовался, есть ли поблизости немцы и где находится партизанский штаб.　

Высокий, лет тридцати, партизан добродушно усмехнулся:　

— Насчет штаба не скажу — не знаю. А находитесь вы, дорогие товарищи, в Полесской области, километрах в двух от Дубницких хуторов. Что касается фашистов, то, конечно, водятся. В Мозыре, я думаю, их тысячи две. Имеются немецкие гарнизоны, дзоты, бункера на железнодорожных станциях. По селам и в районных центрах стоят отряды полиции и карателей.　

Полесье — край прекрасных легенд, вдохновлявших Лесю Украинку, Куприна и Короленко, край полещуков — украинцев и белорусов, ушедших еще в стародавние времена в лесную глушь, но не покорившихся местным и иноземным панам, — стало плацдармом партизанских событий.　

Живя в лесу, при панской Польше люди не имели права даже собирать сучья. Урожая с крохотных клочков земли едва хватало до поздней осени. Большинство крестьян покидали села и хутора в поисках заработка. Но в городах и без того было много безработных. Редко когда крестьянин возвращался к весне домой хоть с двумя-тремя злотыми. Многие навсегда оставляли родные места и плыли за океан в поисках счастья.　

Земля, вековые леса, изобилующие рыбой озера и пруды принадлежали графам и магнатам Потоцким. Браницким, Радзивиллам, Чарторийским, Замойским. Граф Потоцкий, к примеру, имел свои владения в 87 селах только в Ровенской области. Насильно отторгнув исконные украинские и белорусские земли, правительство панской Польши в декабре 1922 года издало закон о военной колонизации с целью усилить свое влияние во всей пограничной местности, граничащей с СССР, держать в повиновении украинское население, создавать плацдарм для нападения на Советский Союз. Панские офицеры, так называемые осадники, получили большие наделы лучших земель. Для трудового крестьянства оставались крохотные участки наиболее непригодной земли.　

Пренебрегая интересами польского народа, тупые и недальновидные «деятели» панской Польши проводили откровенно антисоветскую политику даже в то время, когда Польша с благословения и при молчаливом попустительстве тогдашних английских «друзей» была фактически продана Гитлеру.　

Вполне естественно, что в трагический момент фашистской агрессии Польша оказалась изолированной от внешнего мира. Первые дни вторжения гитлеровских войск на территорию польского государства показали, что антинародное правительство не имело поддержки народа и не сумело оказать серьезного сопротивления врагу. Через несколько дней польское буржуазное правительство оказалось в Кременце, а затем через Черновцы постыдно бежало в Румынию.　

Советское правительство не могло спокойно относиться к событиям, происходившим вблизи границ СССР. 17 сентября 1939 года советские войска перешли государственную границу и взяли под защиту имущество и жизнь населения Западной Украины и Западной Белоруссии.　

Вся земля, ее недра, все богатства этого края стали принадлежать народу. Но не прошло и двух лет, как началась Великая Отечественная война, и эти земли захватили фашисты. Однако народ не смирился. Ему слишком дороги были свобода и независимость.　

Здесь, в лесах Полесья, действовали теперь мощные силы патриотов, ведущих героическую борьбу с врагом.　

В самый разгар беседы и расспросов к нам подъехал всадник, парень лет двадцати. На нем надет заношенный клетчатый костюм, по пиджаку крест-накрест— пулеметная лента, за поясом два пистолета и гранаты, из-под порыжевшей от времени и дождей шляпы свисает черный чуб. Седло под всадником самодельное, обшитое зеленым сукном, вместо подпруги — парашютные пояса.　

Вряд ли седло очень удобно, но видно, что всадник чувствует себя в нем прекрасно и вообще находится в отменном настроении.　

— А хто тут прилетив до Бегми? — спрашивает он и, получив ответ, кричит обрадованно:　

Дроздик, давай коней!　

Из лесу тотчас же появляется повозка, которой правит молодой паренек. Он привычно останавливает ее у груза, снятого с самолета. Видимо, не впервые перевозит Дроздик дальних «пассажиров». Вид у него не менее удалой, чем у его старшего товарища, которому он явно старается подражать. Даже чуб его так же лихо выглядывает из-под соломенной шляпы. Пистолет у него, правда, всего один, в самодельной кобуре. Взгляд бойкий, смелый. Семнадцатилетний Дроздик — Петя Дроздов, как выяснилось позже, — один из ветеранов партизанского соединения.　

Но вот все имущество погружено на повозку, последние теплые слова прощания, обращенные к Кузнецову и его боевым членам экипажа, и, закинув за плечи вещевые мешки, группа зашагала вслед за повозкой в глубь леса.　

По пути разговорились с Дроздиком, и он коротко рассказал о себе. Обычная для военного времени история. Родом из Сумской области, Середино-Будского района. Родителей убили фашисты. Подросток после долгих поисков и мытарств пристал к партизанам. С отрядом «За Родину» прошел с боями путь от Сумщины до Полесья. Многое видел и пережил этот боевой партизанский разведчик и связной.　

Повозка въезжает в небольшой хутор, окруженный стройными могучими соснами. Несколько покосившихся старых хат с покрытыми густым мхом соломенными крышами.　

На хуторе людно. Оживленно беседуют крестьянские девушки в блузках, сшитых из подаренных им партизанами парашютов.　

— Вот и приехали, — говорит наш юный провожатый, останавливая повозку возле усадьбы на самом краю хутора.　

Затерянные в вековых лесах, Дубницкие хутора представляли своеобразный центр и воздушный транспортный узел партизанского края. Сюда каждую ночь прибывало по нескольку советских самолетов. На Дубницких хуторах постоянно находились представители многих партизанских соединений. Они координировали совместные действия отрядов, следили за получением грузов с Большой земли и доставляли их по назначению.　

Неподалеку от хаты расположились несколько человек, и среди них военный в генеральской форме Василий Андреевич Бегма.　

Рядом с ним Гризодубова, уже добравшаяся сюда с аэродрома, и рослый человек в военном, защитного цвета костюме без погон. Это секретарь ЦК КП(б) Украины Демьян Сергеевич Коротченко.　

ЦК КП(б)У, во главе которого стоял в то время товарищ Н. С. Хрущев, осуществлял неослабное руководство действиями партизан и подпольных групп на Украине. Его представители, прилетая с Большой земли в партизанские соединения, изучали нужды и запросы партизан, информировали о положении на фронтах и в тылу нашей необъятной страны, формулировали задачи и требования партии к партизанскому движению в зависимости от конкретных условий обстановки.　

Генерал Бегма радушно встретил прибывших, пригласил в хату. В просторной избе стоял длинный дубовый стол, накрытый вышитой скатертью. После завтрака и рассказов о новостях на Большой земле за этим же столом состоялась беседа партизанских командиров с Демьяном Сергеевичем. По сути это было очередное заседание подпольного обкома, только без протоколов.　

Демьян Сергеевич Коротченко подробно изложил требования ЦК ВКП(б) к руководителям партизанского движения, рассказал об опыте соединения Сидора Артемьевича Ковпака, о действиях черниговских партизан Алексея Федоровича Федорова, о партизанских отрядах и соединениях Александра Николаевича Сабурова и многих других. Он нарисовал картину мощного, широко разветвленного, направляемого партией движения советских людей на временно оккупированной врагом территории.　

— Мы обязаны, — говорил он, — нарушать коммуникации врага, уничтожать гитлеровцев, не давать им покоя, держать их в постоянном страхе, оттягивать на себя побольше вражеских сил. Но не менее важная задача партизан — вести непрерывную разъяснительную работу　среди населения. Газеты, листовки, митинги, беседы, собрания — все средства должны быть использованы для информации населения о положении на Большой советской земле, о борьбе и успехах Красной Армии. Каждый советский человек, каждый житель мест, где оперируют наши партизаны, должен знать о событиях, происходящих на фронте, о великой битве на Волге и о том, как самоотверженно борются повсюду советские люди за победу.　

^{Демьян Сергеевич Коротченко у партизан Ровенщины.}

В то же время наши люди должны знать все о неслыханных злодеяниях, творимых гитлеровцами и их подручными — украинскими националистами на нашей земле.　

Партизанская война, развернувшаяся в тылу врага, всенародна в буквальном смысле слова, — говорил Демьян Сергеевич Коротченко. — Нам многое дано, с нас многое и спросится. Будем же достойны доверия народа…　

Вскоре после совещания наша группа продолжила путь в областной штаб партизан Ровенщины, в село Шугали, расположенное в нескольких километрах от Дубининых хуторов.　

Партизан Иван Михеевич Кавера, которому было поручено сопровождать группу до места назначения, рассказывал о недавних событиях, происходивших в этом районе.　

— Должен сказать, — говорил он, — что фрицы давно уже признали наш край партизанским и стараются сюда не соваться. На 150–200 километров в округе местность контролируется партизанами. Но вот недавно были здесь большие стычки. Гитлеровцы попытались вторгнуться в партизанский край. Отряды Ковпака и Сабурова изрядно потрепали карателей дивизии СС. После этого случая они больше сюда пока не лезут.　

Следы разгрома дивизии СС Кавера показывал тут же по пути. То там, то здесь, по обеим сторонам неширокой просеки, валялись сожженные, исковерканные немецкие танки и автомашины. Вправо и влево от дороги — сплошная стена леса. Местами кроны деревьев так густы, что через них не проникает ни один луч солнца. Попадаются ручьи, а то и речушки, которые лошади свободно переходят вброд, а люди — гуськом по стволам сваленных в воду деревьев.　

Село Шугали, как и большинство здешних селений, расположено на обширной поляне, окруженной со всех сторон лесом. В центре его, над деревянным домом, — красный флаг. Возле одной из хат Кавера остановился, что-то сказал стоявшему у крыльца часовому и пригласил всех войти.　

Просторная хата делилась на две половины: в одной — штаб, в другой — хозяева. В штабном помещении у окна стоял яшик, окованный железом; в углу — винтовки; на стене — большая карта СССР. За столом сидел человек, опоясанный поверх черного пиджака ремнем с портупеей, и что-то писал.　

— Прибыли по приказанию товарища Бегмы… — доложил Кавера.　

— Знаю, знаю. Давайте познакомимся: дежурный по штабу Крупин, — представился он.　

Теперь группа вновь прибывших разделилась. Врачи Александр Стуккей и Валентина Попова ушли с Крупиным на край села в санчасть; Вера Евсеева и я последовали за Каверой недалеко через дорогу, напротив штаба.　

Старый, сутуловатый деревянный домик с обветшалой кровлей, два крохотных, словно ослепших, окошка, небольшой двор. Посредине деревянная колода с выдолбленными отверстиями для воды. Покосившийся,　

крытый местами развороченной ветрами соломой хлев. И другие дворы не богаче. Типичная картина для этих мест, переживших тяжелые годы панского господства.　

— Здравствуйте! — громко произнес Кавера, войдя в хату.　

— Здравствуйте!　

— Это к вам, с Большой земли, газетчики, — и, обернувшись, распорядился: — Эй, Дроздик, заезжай во двор!