Огонь Менестреля

Глава 23

Джулиана задержалась на переговорном пункте Национального аэропорта Вашингтона и отыскала в телефонном справочнике Флориды номер Абрахама Штайна из Палм-Бич. В свою квартиру она позвонила еще из Албани, но услышала автоответчик и поняла, что Блох забрал и тетю Вилли. Либо тетя Вилли кинулась за ним. Она подумала было позвонить отцу, но отказалась от этой мысли, просто потому что не смогла бы слышать его голос, наполненный ужасом, лгать, что с ней все в порядке. Вместо этого она полетела в Вашингтон, где взяла такси и прямиком направилась на Капитолийский Холм, моля Бога, чтобы сенатор Райдер оказался в офисе и согласился ей помочь. И еще ее подмывало позвонить Мэтью в «Газетт» или домой. Но она сдержалась. Даже если она найдет Мэтью, он опять постарается оставить ее в стороне.

Джулиана набрала номер в Палм-Бич. Когда Абрахам Штайн снял трубку, она вдруг вспомнила, что он совсем недавно потерял сестру, и почувствовала беспардонность своего звонка. Но у нее не остается выбора.

— Здравствуйте, мистер Штайн. Это Джулиана Фолл, — заговорила она, не зная, с чего начать. — Я дочь Катарины Пеперкэмп, и мне нужна ваша помощь. У меня нет времени объяснить подробно, но…

Ответ Абрахама Штайна был предельно краток:

— Просто скажите, что вам нужно.

— Мне нужно, чтобы вы через четыре часа встретили меня в аэропорту Талахасси.

— Хорошо, я буду.

— И… и еще я должна как можно скорее добраться до рыбацкого лагеря сенатора Райдера, что на Мертвых Озерах, и хотела попросить вас устроить мне какой-нибудь транспорт. Например, машину напрокат на мое имя.

— Не тревожьтесь, Джулиана.

— Я обязательно все объясню вам при встрече.

— Вы можете рассказать мне все, что сочтете нужным. Но это необязательно.

Повесив трубку, она застыла в задумчивости на какое-то мгновение, а потом вдруг выругалась и снова опустила монетку в аппарат. Она отыскала в справочнике номер «Газетт». Ее соединили с Элис Фелдон. Она быстро представилась и попросила позвать Мэтью.

— Его нет, — ответила редакторша. — Вы не хотите рассказать мне, что происходит, в конце концов?

— А он был сегодня?

— Да. Он ушел несколько минут назад. Погиб его приятель Отис Рэймонд.

Джулиана обмякла и прислонилась к стене. Если из-за вашего молчания Проныра сыграет в ящик, то можете не сомневаться, я достану вас и заставлю говорить.

— Мэтью не сказал вам, куда пошел?

— Нет, не сказал. Но если у вас есть какие-нибудь мысли на этот счет, то вам стоило бы поделиться ими.

— Спасибо, — глухо проговорила Джулиана.

— Подождите, не вешайте трубку…

Она повесила. Объявили рейс на Талахасси.

Мэтью преградил путь Сэму Райдеру, когда молодой, красивый сенатор выходил из дома, направляясь в клуб. Покинув офис, он на минутку зашел домой. Вторую половину дня он планировал провести за игрой в теннис. Усилия и азарт игры помогут избавиться от нервного напряжения — оно выйдет вместе с потом. Что бы ни случилось с Джулианой Фолл — это будет ее выбор, за который он не несет ответственности. Можно было бы выслужиться — позвонить Блоху и сообщить, что Джулиана направляется к нему, но он устоял и гордился своим волевым поступком.

Но все-таки его сердце бешено заколотилось, когда он увидел Старка, стоявшего на верхней ступени его особняка и с наглым видом облокотившегося на кованые чугунные перила.

— Я уж подумал было, что ты смылся отсюда, — проговорил Старк.

Только один раз — очень давно — Райдеру довелось видеть, чтобы у Мэтью Старка были такие черные и такие чужие глаза.

— Я не склонен сейчас выслушивать твои оскорбления, Мэтью. Позволь-ка…

— Не позволю, Сэм. Теперь не позволю.

Райдер расправил плечи, весь покрывшись испариной.

— Чего ты хочешь?

— Ты отвезешь меня к Блоху и поможешь остановить его.

— Видишь ли, вряд ли я смогу…

— Сможешь и сделаешь это, приятель. Ты не хуже меня знаешь, что этот мерзавец не останавливается ни перед чем, ловко прячет концы в воду и исчезает. А сейчас он убьет и Катарину Фолл, и Вильгельмину Пеперкэмп, и — Джулиану Фолл, если доберется до нее. И подбросит их тела на какой-нибудь пляж, так же как сделал с телом Проныры.

Райдер, ужаснувшись, схватился за перила.

— Боже! Мэтью, это правда? Отис…

Он не мог произнести страшное, слово.

— Отис мертв. На этот раз ему удалось умереть за тебя, чтобы спасти твою поганую шкуру.

— Я не просил его об этом…

— Это не снимает с тебя ответственности. Его убил Блох, но в этом замешан и ты.

— С какой стати…

— Блох пустил ему пулю в лоб. Я узнаю, почему он сделал это, сенатор, и можешь не сомневаться, выясню, какую роль здесь сыграл ты. И уж на этот раз я позабочусь, чтобы ты ответил за свои поступки.

— Старк, Бога ради, успокойся. Ты сам не понимаешь, что говоришь. Слушай, я знаю, Проныра был твоим другом. Вспомни, я ведь пытался пристроить его, когда он вернулся с войны, но он отказался. И мне очень жаль, что он погиб.

— Одних твоих сожалений недостаточно, золотой ты наш. Двадцать лет назад ты просрался, и я закрыл на это глаза. На этот раз так не выйдет.

Райдер замер, затаив дыхание.

— Но я не хотел, чтобы с Отисом случилась беда!

Взгляд Мэтью остался безжалостным.

— Точно так же ты не хотел, чтобы беда случилась с твоим отцом, но так уж вышло. — Он убрал руку с перил и выпрямился, почувствовав, как на него навалились пустота, старость и злоба. — Пошли. У тебя есть самолет. Мы полетим на нем.

— Нет, я никуда не полечу.

— Дело в том, что я взял с собой «кольт» и свой SIG, а в аэропортах очень обижаются, если ты пытаешься протащить оружие в самолет. А мне позарез нужно лететь, Сэм. Но даже если бы в этом не было необходимости, я все равно не отпустил бы тебя.

Райдер шумно вдохнул.

— Ты не можешь заставить меня, Мэтью.

— Зато, приятель, я могу о многом рассказать. Я могу рассказать о Проныре, о Рахель Штайн, о Хендрике де Гире, о Филиппе Блохе. Наконец, я могу рассказать о Вьетнаме. Моя редакторша ждет не дождется от меня статьи. И я дам ей хороший материал.

Райдер, дрожащий и потный, сжимал рукой перила. Он ненавидел себя за этот страх, но еще больше ненавидел Мэтью Старка. Будь он проклят!

— Мэтью, будь благоразумен.

— Я очень благоразумен. В противном случае я отлупил бы тебя так, что осталось бы только мокрое место. Ты идешь?

Райдер едва держался на ногах, они стали как ватные. Нетвердой походкой он спустился с крыльца. Мэтью непринужденно шел рядом — спокойный, бесстрастный, самоуверенный. Райдер пытался выпрямить спину, ему хотелось чувствовать себя таким же сильным, как Старк. Но от страха и нерешительности все его тело размякло, в нем словно не осталось мышц; он ненавидел Мэтью за его самообладание и решительность — за то, что тот настойчиво обвиняет его, Райдера, в том, в чем он совсем не виноват. Неужели Старк не понимает? Черт бы его побрал! Неужели он в самом деле не понимает?

— Не надо винить меня за то, что случилось, Мэтью. Это все Блох… Я не мог отказать ему. Он позвонил уже после того, как устроился в моем лагере. И я ничего не мог с ним поделать. Он требовал денег — десятки тысяч долларов — и я сделал для него все, что было в моих силах. Но потом он потребовал еще больше. В самый разгар этой истории ко мне пришла Рахель Штайн, она видела меня с Голландцем. От нее я узнал про Камень Менестреля. Я тогда подумал, что, может, мне удастся раздобыть его для Блоха, чтобы он убрался из моего лагеря и оставил меня в покое. Но, честное слово, Мэтью, — поверь мне! — я вовсе не хотел, чтобы все обернулось таким страшным образом.

Старк хмыкнул.

— Дорога в ад вымощена благими намерениями. Неужели мама не говорила тебе об этом, Сэм?

Хендрик де Гир курил сигару и выжидал, расслабленно откинувшись в лодке, которая тихо покачивалась на темных, холодных водах озера под сенью кипарисов. Он украл ее в одном из кемпингов, что раскинулись по берегу Мертвых Озер, и осторожно пробрался на ней сюда, стараясь не заблудиться в протоках и бухтах, которые сводили с ума и бывалых рыбаков.

Он расположился примерно в сотне ярдов от лагеря Райдера. Отсюда хорошо просматривались главный дом и окружавшие его небольшие коттеджи, которые при ближайшем рассмотрении оказались просто рыбацкими хижинами. На пристани стоял часовой и разглядывал озеро в бинокль. Хендрик пожалел, что у него нет бинокля. Он не боялся, что его заметят. Кипарисы надежно укрывали его, и кроме того, он устроил небольшой маскарад, облачившись, в рыбацкую фуфайку и шапку, которые стащил вместе с лодкой. Только сигара могла бы выдать его тому, кто знает о его привычках. Но это слишком хорошая сигара, чтобы пожертвовать ею, и к тому же она помогает ему думать.

Сержант Блох собирается покинуть лагерь. Хендрик понял это по тому, как вокруг главного дома сновали его люди. Он ожидал, что Блох поступит именно так: будет ждать до последнего момента, но когда поймет, что его лимит исчерпан, смоется. Пусть он еще пытается крутить сенатором Райдером, но другие — американский репортер, Джулиана Фолл — в любой момент могут найти его и привести сюда полицию. Блох нарушил все мыслимые законы, ему можно смело предъявлять обвинения сразу по нескольким статьям, и первая из них — убийство. А сейчас он явно собрался сбежать. Только так сержант мог спасти свою шкуру. На его месте Хендрик поступил бы точно так же.

Голландец докурил сигару и вновь устремил взгляд на лагерь. Понял ли Блох, что Катарина с Вильгельминой никогда не выведут его на Менестреля? Может быть, он собирается убить их перед бегством из лагеря или все-таки будет выжидать и попытается еще раз заполучить камень, используя их как приманку, на которую должна клюнуть Джулиана? Камень Менестреля, конечно же, у нее. Хендрик удивлялся, как он не догадался об этом раньше. С самого начала он вбил себе в голову, что алмаз у Джоханнеса.

Он напрасно съездил в Антверпен. Ему следовало вернуться во Флориду, убить Блоха, а потом, если понадобится, и Райдера. Он постоянно повторял себе, что это дело ему по плечу. Уберечь Пеперкэмпов, не подпустить Блоха к Менестрелю. И при этом остаться в живых.

Вечный оптимист, горько подумал он.

Он видел, как у одной из хижин меняют охрану. Хендрик уже догадался, что там держат Катарину и Вильгельмину. Он бы на месте Блоха тоже поместил их туда.

Блох ждет Джулиану, а может, все еще надеется, что они сами вывезут его на Менестреля… Поэтому пока живы.

Но он убьет их. Это несомненно. А пока выжидает. Что могло бы помешать ему?

Голландец тяжело вздохнул. Ну что ж, подумал он, если я привлеку всю свою хитрость и ловкость, возможно, и удастся расстроить тщательно разработанный план сержанта.

Блох убьет и тебя.

Да, ответил он себе, вполне возможно. Даже очень возможно. Конечно, гораздо проще тихонько отгрести сейчас в сторону и исчезнуть. Он старик и здесь один, а их много, и они вооружены. Разве может он что-нибудь сделать? Де Гир улыбнулся.

— Что, Хендрик, — тихо проговорил он, — никак после стольких лет жизни ты стал пессимистом?

Блох удовлетворенно кивнул, и его заместитель вышел из кабинета. Пока все идет по плану. Стоит ему отдать приказ, и через, полчаса в лагере не останется ни души. В двадцати милях к северу, недалеко от Блаунстоуна, в Калхаун-каунти на частном аэродроме их ждет грузовой самолет, заправленный и готовый взлететь. Новая база на островах уже оборудована. Там есть даже стационарные туалеты и душ, растут кокосы и грейпфруты. Отлично. Он не для того занялся этим бизнесом, чтобы сидеть в какой-нибудь вонючей дыре.

Пришлось, правда, порядком раскошелиться. Парни, с которыми он торговался за это место, обобрали его до последнего цента и сказали, что он может быть спокоен: они все устроят, хотя, возможно, придется поделиться и его старым арсеналом, который он потихоньку собрал еще на службе. Оружие и амуниция всегда в цене, заявили они.

Но Блох не намерен сдавать свое оружие. Он собирал его целых двадцать лет, и без него он сейчас был бы пустым местом — бедным военным пенсионером. Ему пришлось бы зарабатывать на жизнь, разнося газеты, или чем-нибудь в этом роде.

Черт, когда у него будет Менестрель, он сможет купить и продать с потрохами всех этих пижонов. Ему больше не придется юлить и идти на уступки. Он сразу окажется среди сильных мира сего.

— Мне нужен камень, — сказал он вслух, вставая из-за стола. Человек, которого Блох приставил к Райдеру, уже обо всем доложил ему. Джулиана Фолл встретилась с сенатором в офисе, а Мэтью Старк поймал его на пороге дома, и они уехали на такси. Парень упустил их. Ничего, ответил Блох, проявляя невиданное благодушие. Ничего страшного, что тот упустил Старка с Райдером. Он знает, куда они направляются.

— Они едут сюда, — проговорил Блох, хрипло засмеявшись. — Какая прелесть! Мы рассчитаемся с ними, а потом я буду сидеть и ждать нашу красотку Джулиану. Она сама приедет и привезет мне Менестреля.

Он предполагал — да нет, он знал, — что Райдер подробно рассказал ей о том, где она сможет найти свою мамашу и толстую тетку. И очень скоро все родственники наконец будут вместе.

Забавно, что иногда все получается само собой.

— Наш охранник принимает нас за древних старух, — сказала Катарина. Она продолжала говорить на голландском, сама удивляясь тому, как легко и естественно у нее это получалось. — Он самоуверен, даже чересчур самоуверен. Может быть, нам попробовать удивить его и сбежать отсюда? Блох сейчас готовится покинуть лагерь, и я не думаю, что он потащит нас с собой. А если все-таки возьмет, значит, он надеется заполучить Джулиану и Менестреля. Если бы нам удалось сбежать, мы могли бы укрыться в лесу и поискать помощи.

Вильгельмина фыркнула:

— Нас сожрут змеи и крокодилы.

— Аллигаторы, — поправила Катарина. — Но уж лучше так, чем нас пристрелят здесь, как бешеных собак.

Вильгельмина удивилась той решимости, которую выказывала ее младшая сестра.

— Или используют как приманку для Джулианы, — добавила она.

— Да. Но ты, Вилли, убеждала меня, что Джулиана должна сообразить, как поступить, и я сейчас надеюсь на нее.

— Ты должна сама сказать ей об этом.

— И о многом другом. Думаю, у меня будет такая возможность.

Вильгельмина понимающе кивнула.

— Да, нам, конечно, стоит попытаться выбраться отсюда. Еще одно такое блюдо, — она с отвращением посмотрела на остатки той гадости, которую охранник назвал «свитбургерами», и я примусь ловить змей. Говорят, змеи — это деликатес. А как ты думаешь обойтись с охранником?

Катарина просияла: сама Вилли спрашивает ее мнение, допускает, что она может что-то придумать.

— Кухонные ножи, — торжествующе сказала она.

— Ножи?

— Ну да, неужели ты не заметила их? — Она прошла к кухонному столику, выдвинула скрипнувший ящик и, порывшись в нехитрой утвари, вытащила два ножа. — Кухня, конечно, оборудована не лучшим образом, и ножи совсем не те, что у меня в кондитерской, но, надеюсь, для нашей цели они сгодятся. Думаю, больная рука не помешает, и я справлюсь.

Вильгельмина встала, подошла к сестре и внимательно рассмотрела их арсенал.

— Видимо, эти мужчины никогда не заглядывали в кухонный стол и представления не имеют о том, что там может лежать.

— Им и в голову не придет, насколько опасны бывают кондитерша на пару с бывшей участницей голландского Сопротивления! Позор на их глупые головы!

Катарина засмеялась — она сейчас была такой же красивой, какой Вильгельмина всегда помнила ее, — и старая голландка подумала: «Если мне даже суждено умереть в этих чужих, болотистых краях, то, по крайней мере, мы с сестрой успели по-настоящему узнать друг друга, и нам наконец-то было хорошо вдвоем».