Охота

ГЛАВА 23 ДЕЛО СЛУЧАЯ

С Домиником Чансом что-то происходило. Все понимали, что парень валяет дурака. Он изображал из себя шута, и это нравилось окружающим. Дом и сам кайфовал. Не надо притворяться серьезным и ходить с постным видом. Нет необходимости принимать трудные решения и думать, прежде чем сказать что-либо. Болтай любой вздор. Поступки тоже могут быть самыми необычными. Тем не менее Доминик знал, когда нужно снять шутовской колпак. В уме ему никак не откажешь. Ведь именно он стоял за многими слияниями крупных компаний, происходившими в Сити. Чанс умудрялся находить разнообразные лазейки в законодательстве, умно и тонко плел паутину, в которую неизменно попадались неосторожные дельцы. Дом умел раздваиваться и делать свои высказывания многозначительными, так что обе заинтересованные стороны, к которым он обращался, понимали его по-своему. Да, Доминик Чанс был, несомненно, умным человеком, притворяющимся идиотом.

Так что под шутовским колпаком шевелились хорошие мозги. При всем том Доминик не был ни злобным, ни мстительным. Голый расчет — вот его безупречная тактика. А что же скрывается под незатейливой наружностью? Сам Чанс убеждал знакомых, что он такой, какой есть, и нечего тут мудрить.

Однако наедине с собой понимал: что-то гнетет его. Нечто неприятное шевелилось и шуршало внутри. Дом вспоминал книжку Беатрикс Поттер «Сказание о Сэмюеле Вискарсе», которую очень любил в детстве. Котенок Том попадает в дымоход и оказывается во владениях толстого крыса Сэмюеля и его бессердечной жены Анны-Марии, которые сначала грубо льстят ему, а потом делают из него пудинг с вареньем, несмотря на жалобное мяуканье. В памяти Дома навсегда сохранился эпизод, когда крысы носятся по плинтусам, почти невидимые в темных углах дома. Слышно лишь, как они царапают пол острыми когтями.

Но как могут крысы завестись в квартире такого необычного жильца — юриста и шута? Что бы там ни было, ему все это не нравилось. Дом никак не мог сосредоточиться на своей проблеме. Что-то сопротивлялось внутри и мешало заняться исследованием причин собственного дискомфорта. Как только Чанс начинал углубляться в себя, некая сила выталкивала его наружу.

Вспоминалось счастливое детство. Разница в возрасте между ним и сестрой Гвин составляла всего один год. По идее они должны были драться, как коты, но вместо этого отлично ладили. Девочка ни в чем не уступала брату: лазала по деревьям и играла во все мальчишеские игры. А он, распотрошив однажды ее куклу и видя, как сестра переживает, сделал вывод и больше так никогда не поступал. Может быть, в силу их дружбы отец и мать до конца своих дней оставались близкими людьми и очень любили друг друга.

А потом его отдали учиться. Семья нуждалась, требовались определенные жертвоприношения. Однако в школе Дому понравилось. Там было чем заняться: стрельба по мишеням, спорт. У него проявились способности к английскому и… латыни.

Да, латынь.

Мальчишки называли учителя Ноэля «господин Всезнайка».

Дому не хотелось думать о нем и восстанавливать в памяти определенные события. Только они вспоминались сами собой. То, чем занимались ученики, постоянно лезло ему в голову. Он гнал неприятные мысли. Прочь! Прочь!

Попытался переключиться на Софи. Любой стал бы гордиться благосклонностью такой девицы. Весьма симпатичная. Уши, правда, несколько велики, но красивые светлые волосы аккуратно прикрывают их. А счастливому жениху уши невесты даже нравились. В каком-то смысле они принадлежали Доминику, ибо никто другой не имел к ним доступа. Нет, он вовсе не считал уши Софи уродливыми. Гнэшер утверждал, что за них будет приятно держаться, выдавая девчонке за щеку. Ему не понравились слова приятеля. Сказать по правде, он недолюбливал Ангуса. Доминик не протестовал против требования Софи исключить постель до свадьбы. Откровенно говоря, даже испытывал некоторое облегчение. Первое соитие всегда таит в себе известную опасность. Всякое может произойти. Даже лучшие из нас порой ошибаются.

Но почему он вновь думает о школе? Образ Софи исчезает. Она превращается в кого-то другого. А сам он становится крысой, бегущей по темному коридору. Свет выключен, однако дорога известна. Куда же он направляется? Он все видит детскими глазами. Не совсем так. Тогда глаза находились как-то ближе к краям, так что он мог видеть часть своего лица: нос и подбородок. Дом пытается скосить взгляд, однако во сне у него ничего не получается. Он слышит голоса. Смех. Скорее хихиканье. Замечает, что продвижение становится затруднительным. Смотрит вниз. Что-то выпирает из штанов. Пытается примять член, однако от прикосновения тот становится еще тверже. Теперь Дом ускоряет шаг, так как не желает опаздывать. Но куда ему надо попасть?

Хватит!

Он с ненавистью вспоминает о случившемся событии. Хочет прекратить его. Вот только как? Может быть, есть какой-то способ. Ему он известен, не так ли?

«Вернись, Софи.

Вернись, моя любовь».

Дом все же добился возвращения Софи: притащил девушку в постель за большие уши. Она утешила его, и он уснул спокойным сном.