Охота

ГЛАВА 5 ОФИЦЕРЫ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ

— Пеллинор-Холл. Это как-то связано с легендами о короле Артуре.

— Что?

— Пеллинор — один из рыцарей Круглого стола. Всю жизнь преследовал Искомого Зверя. Здесь кроется какой-то метафорический смысл, только я не могу вспомнить суть дела.

— Вот как?

— Дом построен, должно быть, в викторианскую эпоху. Ты помнишь, как тогда любили средние века и короля Артура. Читал, наверное, «Королевские идиллии» Теннисона. Вы ведь изучали поэзию в школе, не так ли?

— Немного. Литература меня мало трогала.

— А что же тебя интересовало?

Я задумался на минуту. Мне вспомнился Ганнибал. Представил себе пустыню.

— История.

Мы медленно ехали по дорожке. Со всех сторон нас окружали деревья, ветки которых свешивались вниз и касались наших голов. Сама дорожка изрезана колеями, что не шло на пользу узким шинам автомобиля Родди.

Окончательно стемнело, деревья исчезли, и начались лужайки, покрытые травой. Дом нависал над нами. Ночь тихая и холодная. К утру скорее всего подморозит. Я не мог отчетливо разглядеть очертания здания, однако чувствовал, что постройка весьма изысканная. Смутно различался фронтон, а от него по обеим сторонам тянулись два крыла. Наверху виднелись башенки, хотя, возможно, они являлись лишь плодом моего воображения.

Возле дома стояли еще три автомобиля: блестящий «БМВ», «ауди» и большая американская машина. По крайней мере мы прибыли на вечеринку не первыми. Массивная дверь, явно предназначенная для гигантов, полуоткрыта. Мы идем на слабый желтый свет, пробивающийся из-за створок. В луче света пляшут мотыльки. У меня захватило дыхание, когда вдруг передо мной мелькнула небольшая, изящная, совершенно неуместная здесь летучая мышь.

За дверью показались широкие коридоры, ведущие направо и налево. Мы пошли на звук голосов и вскоре оказались в комнате. Комната. Ну уж, нет. Специалист по интерьеру назвал бы такое помещение пространством. Слава Богу, никто из современных дизайнеров давненько не приближался к данному поселению. Мои познания в области архитектуры ограничиваются римскими дворцами и храмами да укреплениями времен Пунических войн. Порой мне хочется завести подругу, которая рассказывала бы о колоннах, склепах со сводами и тех особых окнах, которые так любили норманны. Возможно, повествуя об этом, она также добавит что-нибудь про облака и звезды.

Я, конечно, полный профан в вопросах архитектуры, однако дом показался мне очень старым, гораздо древнее построек викторианской эпохи. Особняк напоминал церковь: темные высокие потолки, повсюду балки, соединяющиеся и расходящиеся по своим особым законам. В одном из углов огромный камин, в который вмонтирован вертел, а вокруг — готический орнамент. Я не понял, что там изображено.

В центре зала стоял самый большой стол из всех, какие мне приходилось видеть в жизни. За ним сидели трое. Освещение оставляло желать лучшего. Полдюжины маломощных лампочек на стенах давали весьма слабый свет. Я даже не сразу понял, присутствует ли за столом Доминик. Однако чуть позже его характерный крик прояснил все мои сомнения:

— Бланди, чертов бегемот! Разве можно так долго добираться на кутеж к другу?

Доминик поднялся навстречу. Грязно-белый пес тявкал и рычал у наших ног. Мне захотелось хорошенько пнуть его.

— Поздние фрукты — самые сладкие, — проговорил Родди кислым голосом. — В любом случае сейчас семь часов, а ты назначил встречу на шесть. Так что, по-моему, я неплохо справился с заданием. Привет, Монти, — добавил он, нервно поглядывая вниз. — Хорошая собачка.

Постепенно собрались и остальные члены компании. Бокалы выглядели так, будто наполняли их уже не в первый раз. Нас хлопали по плечам и пожимали руки. Я не сомневался, что они рады видеть нас. Тем не менее мне показалось, что до нашего прибытия произошло выяснение отношений. Вероятно, дело касалось плохой явки приглашенных гостей. Вполне возможно. Хотя не исключено, что старые друзья, которые давно не виделись, просто испытывали некоторую неловкость в самом начале вечеринки.

Доминик представил меня сначала Ангусу Нэшу: высокому, темноволосому, с длинным носом, похожим на клюв, и слегка раздвоенным подбородком. Он вышел вперед, гордо откинув назад голову, и крепко пожал мне руку, что должно было демонстрировать одновременно радушие и чувство превосходства. Однако у типа вроде Ангуса такое рукопожатие означало всего лишь скрытое отчаяние. Возможно, я ошибался — в конце концов, этот субъект являлся экспертом в двух областях, которые я презирал: армия и Сити.

— Дом сказал мне, что вы служите в гражданском ведомстве. Где же? Министерство иностранных дел или министерство финансов?

— Я работаю в налоговой компании.

— Ничего страшного.

Вслед за этой фразой раздался легкий смех. Ангус явно давал понять, что принял мои слова за не слишком удачную попытку сострить.

— Ты немного осунулся, Ангус, — обратился к нему Бланден.

Действительно, в облике Нэша ощущалось что-то нездоровое, несмотря на нарочитую бодрость и уверенность в себе. Напряженное лицо, под глазами темные круги.

— Да ничего особенного. Выпью пару бутылок красного и приду в норму, — отвечал он.

Следующим представился Майк Тойнби.

— Слава Богу, среди нас появился еще один гражданский, — сказал он мне почти на ухо, но не пытаясь скрывать свои слова от других. — Эти парни давно надоели мне своими старыми школьными историями. Ясно, что кормили ребят плохо, в общежитии было холодно, и их гоняли босиком по пересеченной местности до потери пульса.

— Вы не однокашник Доминика?

— Упаси Боже. Я приятель Дома по работе.

— Сослуживцы! — с насмешкой в голосе произнес Дом, склоняясь над его плечом. — Майк — один из старших партнеров фирмы. Он может многое рассказать о торговом праве.

— Только согласно нашим стандартным почасовым ставкам, — сказал Тойнби.

— Не хочу вас разочаровывать, но меня не очень интересует торговое право.

Я сразу же как-то проникся симпатией к Тойнби. Он показался мне нормальным и честным человеком. Эти качества в какой-то степени компенсировали фальшивый блеск богатства и успеха, за что мне порой хочется врезать кирпичом по голове некоторым закормленным жирным котам. Светло-каштановые волосы Тойнби изрядно поредели. Он выглядел как-то помято, вроде папаши, который рассказывает на ночь сказки своим детишкам.

— Вы проведете здесь весь уик-энд? — спросил он меня.

— Думаю, да. А вы?

— Боюсь, что не смогу остаться до конца выходных. Мне придется отбыть завтра в течение дня. Как только жена узнала, что я уезжаю, тут же заготовила ужасный семейный скандал на воскресенье. Я отдал бы все на свете, чтобы подебоширить до понедельника. Да, отдам все, но не предоставлю возможность теще кататься на мне верхом до конца ее дней, хотя старухе уже недолго осталось.

— А теперь, — говорил Дом, подходя к нам, — Гай Андерсон, повсеместно известный как Габби.

Большой грузный человек протянул мне руку. Рукопожатие оказалось на удивление нежным. Он скорее не толст, а просто массивен. Однако Габби равномерно распределяет свой груз и носит его вполне рационально. Он дюймов на пять выше меня ростом, кожа лица смуглая и гладкая. Слегка вьющиеся волосы длиннее, чем у других гостей. Мне показалось, он пытается произвести впечатление человека, который полностью контролирует свои страсти и способен к спокойной медитации. Одежда у него даже более яркая, чем у Бландена, хотя я отметил, что в его открытости есть нечто неестественное и натянутое. Ее можно сравнить с рукопожатием Нэша. Габби носит зеленый бархатный костюм с белой шелковой рубашкой и красный галстук. На левом мизинце у него перстень с каким-то темно-красным камнем.

— Как приятно наконец-то познакомиться с вами, — проговорил он тихим и мелодичным голосом профессионального целителя. — Выпейте, пожалуйста, бокал шампанского.

— Спасибо, — ответил я и сунул руку в свою дешевую нейлоновую сумку. — Я кое-что прихватил с собой.

— А-а, — протянул Габби, принимая от меня бутылку и разглядывая этикетку. — Портвейн. Уверен, на кухне пригодится.

— Где же Плакса Уинни? — осведомился Бланден у гостей, пытаясь, полагаю, сгладить мою неловкость. — А Луи? Они обычно не опаздывают на вечеринки.

На вопрос ответил Габби:

— Они едут вдвоем из Лондона. Луи должен был подобрать Пола сегодня утром.

— Мне всегда чертовски не везет, — заметил Дом, — так что вполне возможно, что они врезались в бензовоз на шоссе М-3 и сгорели в ярком огне. Представьте, высокооктановое авиационное горючее. Пламя до самого неба. Видимость на расстоянии пяти миль. По всей вероятности, из космоса зрелище выглядело как Великая китайская стена. Или походило на Гранд-Каньон в Колорадо.

— Может быть, дело все-таки не в твоей невезучести? — спросил Нэш шутливым тоном.

— Полагаю, так оно и есть. И все же вы поняли, что я имел в виду. Будем надеяться, они получили легкие ожоги, а не сгорели живьем. Боже, где же эта бутылка?

Доминик бодрился, пытаясь скрыть разочарование, но лицемер из него никакой. Как человек, гордящийся своей принадлежностью к элитным клубам, он явно страдал от отсутствия большинства приглашенных. Выглядел рассеянно и держался как-то скованно. Оживился лишь когда все мы уселись за огромный стол, на который подали сначала отличное красное вино, а затем три или четыре бутылки шампанского. Все вновь заговорили очень громко, а уровень хорошего вкуса явно понизился.

Я чувствовал себя лучше в компании сдержанного адвоката Майка Тойнби, чем рядом с весельчаками из команды Дома. Нам нравилось играть роль новичков, которым «старики» оказывают покровительство. Тойнби учился в куда более привилегированной школе, чем остальные присутствующие. Мы действовали заодно: он открыто насмехался над ними, а я подшучивал. Дом удачно подыгрывал обоим.

У меня своеобразный склад ума. Люблю все организовывать и раскладывать по полочкам, как бы придавая форму хаотичной реальности. В итоге родилось поразительное открытие — всех присутствующих здесь школьных друзей можно разделить на две ярко выраженные категории. Дом и Нэш — бесцеремонные и искренние. Казалось, они участвуют в соревновании под названием «Кто засмеется громче всех?», но никто не желает одержать окончательную победу. Бланден и Габби не столь энергичные, зато более утонченные и замкнутые натуры. Вскоре я стал замечать различия и в рамках этих категорий.

Нэш — более резкий, самоуверенный и агрессивный, чем Дом, однако и более надежный. Он хочет выглядеть настоящим бароном-разбойником, но боится показаться простым довеском к этому титулу или вообще очутиться в глупом положении. Доминика не мучают подобные сомнения. Он не столь интересный, но куда более компанейский человек. Друзья очень ценят похвалы Дома и рады слышать его заразительный смех.

Хотя между Бланденом и Габби имелось что-то общее, Андерсон намекнул, что они ненавидят друг друга. Может быть, соперничали в борьбе за одну территорию. В любом случае, когда Родди приступал к нападкам на высшее общество, Габби хмурился и уклонялся от участия во всеобщем осмеянии нравов богачей. Надо отметить, что тактичные, остроумные и выдержанные в хорошем стиле выпады Габби, направленные на усмирение забияки, постоянно вызывали у Родди легкую и едва ли не благожелательную улыбку.

Роль хозяина играл не Доминик, а Габби, без устали угощавший гостей спиртным. Он даже принес несколько бутылок пива, когда я признался, что предпочитаю этот напиток всем другим.

Я решил расспросить его о здании.

— Великолепная постройка, не так ли? Есть в ней какая-то чарующая тайная и зловещая мощь. Полагаю, наш дорогой Родерик Бланден, член парламента, уже все объяснил вам по дороге. И конечно же, безнадежно исказил факты, как и положено классическому либеральному демократу.

— Ну-ну, — протестовал Родди, — не будем портить себе удовольствие разговорами о грязной политике.

— Да, ты настоящий дипломат. Ладно, как хочешь. — Габби поклонился и вновь повернулся ко мне, хотя к этому моменту с интересом слушали уже все окружающие. — Как вы уже догадались, перед нами великолепный средневековый замок. Однако никто не может сказать точно, когда он был построен. Эксперты полагают, что скорее всего здание возведено во второй половине тринадцатого столетия, что делает его одним из самых древних ныне обитаемых жилищ в нашей стране. Оба крыла пристроены гораздо позднее, после пожара 1840 года. Именно тогда замок и назвали Пеллинор-Холл. До этого у него, кажется, не было никакого имени. Мы совершим экскурсию по замку после прибытия Луи.

— И Плаксы Уинни, — добавил Бланден. — С ним всегда как-то веселее.

— Да, и Плаксы Уинни, — произнес Габби после небольшой паузы.

Похоже, он принадлежал к тому типу людей, которые не любят, когда их поправляют. Даже если дело касается пустяков.

— Вопрос в том, прибудут ли они вообще, — угрюмо заметил Дом. — Дай Бог, чтоб они спаслись в этом грандиозном пожаре. Если воспламеняется авиационное горючее, тут уже не до шуток.

— О, я уверен, они приедут, — заверил его Габби, кладя свою мощную руку на щуплое плечо приятеля.

И тут, словно по сигналу, отворилась тяжелая дверь.