Охота на русскую Золушку

Глава 10

Маша

Ноги мои ослабли, едва я столкнулась с его хмурым взглядом. Он еще и брови сдвинул. Наверное, для пущего эффекта. Хотя куда уж пуще… А ведь мне буквально вчера вдруг показалось, что меня слегка отпустило. Нет, я не избавилась от наваждения по имени Марко Сеймур. До этого еще далеко. А если по-честному, то вряд ли и возможно. Но вот прошлой ночью он мне даже не приснился. Это ведь уже хорошо? Я решила, что встала на путь исцеления. И даже нашла тому явные доказательства. К примеру, еще неделю назад при мысли о Марко моя кожа и снаружи, и внутри напрягалась саднящими мурашками. А вчера мы с девчонками специально говорили о нем и даже фотки в Инсте разглядывали, чтобы проверить мой организм на устойчивость. И он выдержал. Не рассыпался на сотни ноющих осколков. Ну да, сердце заходилось аритмией, и горло сжимали спазмы. Такие, от которых воздух превращался в лед и застревал в легких. Но мурашек не было. Да и неделя выдалась напряженной. Под завязку напичканной событиями. Иногда я о Марко целыми днями не вспоминала. Зато ночью он владел мной без остатка. Неизменно являлся в то мое странное состояние, которое и сном-то назвать нельзя. Лежала на спине, упершись затылком в подушку, пялилась в потолок, машинально пересчитывая трещинки в штукатурке. В основном пыталась понять, что мне делать и как жить дальше. Не вообще, а хотя бы завтра. Неровные тонкие линии переплетались между собой, образуя замысловатые узоры, распадаясь на сероватый туман. Из него мой единственный, мой желанный и совершенно недоступный мужчина тянул ко мне руки, сверлил голубыми глазами, ухмылялся презрительно губами, которые могут быть такими нежными, такими мягкими. Я вздрагивала, возвращалась к трещинкам над головой, путалась, сбивалась, позволяла снова утянуть себя в мучительное междумирье. А этой ночью я вдруг полноценно уснула. Без видений, без Марко. Проснулась отдохнувшей, готовой к сегодняшнему важному разговору. Который планировала совсем с другим. С Берти.

И вот опять: кости превратились в кисель, сердце выстукивает джаз, ребра окаменели, заперев в груди вдох, перед глазами уже пляшут черные точки, а в ушах белый шум. Один лишь взгляд его потемневших до синевы глаз, и я почти в обмороке.

— Эй, Маша! — я только сейчас поняла, что судорожно вцепилась Берти в локоть. И, наверное, здорово его напугала. Он ведь не понимает, что я балансирую на краю пропасти.

Он накрыл мои пальцы своей большой теплой ладонью. Наклонился поближе к уху, проговорил хоть и весело, но как-то успокаивающе. Как педиатр малышу, перепуганному предстоящей прививкой:

— Не волнуйся, мои друзья прекрасные ребята.

О, да! В этом я как раз не сомневалась. И Марко, и Лизи сами по себя наверняка замечательные. Но в преломлении нашего недавнего совместного вечера друзьями я их вряд ли смогу назвать. Лет сто как минимум. А может быть и все тысячу. Одна увела моего жениха под белые ручки и спрятала его где-то в недрах ночного клуба. Мне было все равно, но она-то об этом не знала. Та еще подружка! А другой… а другой сделал все, чтобы я уже никогда не была прежней уверенной в себе девушкой, перспективной студенткой и будущим ученым. Нет, с его помощью я превратилась в жалкое нечто, которое и человеком-то назвать трудно. Так, системное приложение к его сверкающему эго. И нет, я не скидывала всю вину на него. Я и сама постаралась, ввинчиваясь в грязь с необыкновенным энтузиазмом. Вспомнить хоть мою утреннюю эскападу, когда я заявилась к нему домой. А что если он решит, что я его преследую? Выяснила его адрес, на мероприятиях караулю.

Отчаянно захотелось сбежать. Вот прямо сейчас, развернуться на каблуках и припустить вдоль парковки. Но Берти вряд ли такое пропустит. Кинется следом. Может даже окликнет, привлечет всеобщее внимание. Будет только хуже. А может быть Марко и Лизи вовсе не друзья Берти? Может, они случайно тут стоят? Но нет, какой бы раскисшей идиоткой я сейчас не тащилась к ним навстречу, я все еще студентка-отличница, голова которой даже в режиме форс-мажора может сложить два и два. Берти едва вывел меня из машины, как тут же кивнул на эту парочку. Пообещал, что они прекрасные люди и мне с ними будет весело, пока он скачет на коне, пытаясь попасть клюшкой по мячу.

Теперь я шла к ним и суматошно решала, как себя вести? Сделать вид, что я вижу Марко и Лизи впервые? Кстати, они все-таки вместе? Но кто тогда та девица, которая разгуливала по дому Марко в полотенце на голое тело? Случайная знакомая? Лизи настолько толерантна? Хотя… она ведь нас с Марко почти насильно оставила наедине в клубе, утащив куда-то Платона. Что за отношения у этих двоих все-таки? Я никак не могла решиться еще раз посмотреть на них. Зато чувствовала и макушкой, и плечами, и руками и животом, что Марко прямо таки сверлит меня взглядом. Во все места моего несчастного тела разом. Требовательно, неотрывно. И как у него получается? И… ну вот… Он обрушил мой последний барьер. Кровь понеслась по венам, прилила к щекам горячим жаром и погнала вниз по коже волны саднящих мурашек. Неделя усилий по изгнанию Марко из моей жизни коту под хвост.

— Маша!

Это Лизи не выдержала. Я вздрогнула, а Берти от неожиданности даже запнулся. Кажется, за мою ногу. И мы едва не растянулись с ним на подходе. Интересная была бы сцена. Перспективная, с точки зрения перепостов в студенческих пабликах. Я снова могла бы стать звездой, как неделю назад с проклятым предложением Платона на автобусной остановке. Но, хвала небесам, ничего скандального на этот раз не случилось. Берти выстоял, я подтянулась, и мы мужественно дошагали до его друзей. Ну, хотя бы отпал вопрос, стоит ли делать вид, что мы не знакомы. Лизи мне эту пантомиму разыграть не позволила. Она лучезарно нам улыбалась. От предчувствия развлечений за мой счет, а вовсе не потому, что страшно рада видеть. Марко сохранил на лице трагическую мрачность. Наверное, раздосадован, что мы снова встретились. Может и правда решил, что я пытаюсь навязаться. Наверное, его бывшие и не такое предпринимали. Богатый опыт у человека. Эльза недавно поведала, как какая-то из брошенных им девчонок несколько дней за ним с ледорубом гонялась. В результате отыгралась на его шикарном авто. По мне так странный способ вернуть парня, но что я понимаю в этой жизни.

— Не знал, что вы знакомы! — Берти уже пришел в себя и поприветствовал парочку непринужденно.

— А мы-то как удивлены! — Лизи взвизгнула, отодрала мои скрюченные пальцы от локтя спутника и затрещала на высокой ноте как сорока, — Привет, привет, Маша! Рада тебя видеть. Как поживаешь? Ты тоже не знала, что Ал с Марком лучшие друзья?!

Ответить она мне не дала. Наверное, особенно и не интересовалась моими ответами. Я же удивленно покосилась на своего спутника: Ал? Он поймал мой взгляд, и скулы его порозовели. Лизи, почуяв как легавая запах чужого страха, замерла на полуслове и теперь с интересом переводила взгляд с меня на Берти. Как маятник в часах туда-сюда.

— Добрый день, Маша. Мы зовем Альберта Алом, — в этом суетливом кошмаре, который умудряется создавать вокруг себя Лизи и в нашем с Берти совместном смятении голос Марко, уверенный с бархатными нотками стал своеобразным маяком спокойствия.

И я не выдержала, подняла на него взгляд. По большей части неосознанно. И тут же снова едва не упала как подкошенная. Прямо всем им под ноги. Наши глаза встретились. Всего на миг. И мы тут же отпрянули друг от друга, отведя взгляды в стороны. Но главное я успела увидеть. Я ему неприятна. Как дурное воспоминание. В этом у меня уже не осталось сомнений. И это даже лучше, чем если бы он делал вид, что сожалеет или хотя бы равнодушен. Во всяком случае, мне теперь ясно как себя с ним вести. Никакого стеснения. Я ему отвратительна, а он мне… а он мне наплевать. Вот как все будет. В груди горячей искрой зажглась ярость. Да, это как раз самое правильное чувство. Надо ненавидеть. До ледоруба у нас с ним вряд ли дойдет, но таять перед ним или вот этим мурашкам по рукам скакать я больше не позволю. Довольно с меня! Если уж на то пошло, он должен быть мне отвратителен ничуть не меньше! Надо только поярче разжечь пока еще хилый огонек.

— Мне Берти больше нравится, — я словно издалека услыхала собственный голос. Спокойный, с оттенком радости. Ничего себе! А я неплохая актриса, как оказалось.

— Где вы познакомились? — Лизи тоже слышалась мне издалека. Пора было возвращаться в тело, пока оно не зажило собственной жизнью. Ведь может же! Прекрасно справляется без моего участия.

— В музее, — Берти или Ал, Альберт в общем, снова аккуратно взял меня за руку. Словно проверял, обиделась я или нет на то, что он представился мне не тем именем. Но об этом мы с ним потом поговорим, без свидетелей, — В том самом чертовом Британском музее, в который ты меня послал тем утром, Марко.

Ну, отлично! Оказывается Марко еще и поучаствовал в нашей встрече. Поистине Купидон года!

— Рад, что моя шутка обернулась таким приятным знакомством, — и вновь в его голосе одна доброжелательность, — А вы, Мария, как оказались в Британском музее утром в пятницу?

Я вдруг моментально оказалась в своем теле. В очень нервном теле, с трясущимися руками и горящей яростью в груди. А со стороны выглядит таким спокойным! Актриса! Как я оказалась в Британском музее? Ну да, я ведь должна была рыдать в номере отеля, проснувшись одна и осознав, что прекрасный Марко Сеймур меня бросил! Я еще не успела сообразить, что ответить, как вся остальная часть организма вскинула голову, нашла его холодный как ледвзгляд и, смело упершись в него равнодушными глазами, произнесла легко, не вкладывая в слова никакого особого смысла:

— Да тоже после одной шуточки. Надо было отвлечься.

Грета Гарбо и Лоуренсом Оливье выписали бы мне премию за актерское мастерство. И даже Станиславский бы поверил, наверное. Во всяком случае, простой зритель Марко точно не усомнился. Я это поняла, по тому, как он стиснул зубы. А глаза его вдруг перестали сверкать, потухли, стремительно становясь странно отстраненными. Почти неживыми. Словно стеклянными.

— Рад за вас…

Он кашлянул, поперхнувшись поздравлением. Краешек его стиснутых губ слегка дрогнул, наметившись взлететь вверх в презрительной ухмылке. Но не взлетел. Наверное, он усилием воли сохранил на лице маску доброго друга. Хотя понятно, напоминание о том утре ему неприятно. Может быть даже отвратительно. Вон как побледнел, и едва справляется с ошалевшим кадыком. Кулаки сжал. Господи, если я так ему не нравлюсь, зачем было меня целовать? Или я сама? Я сама на него в клубе накинулась… А он не смог мне отказать? Я снова ощутила, что краснею. Сжала руку Берти, постаралась произнести четко:

— Ты мне покажешь, откуда лучше наблюдать за игрой?

Получилось почти по слогам. И голос здорово смахивал на первую версию телефонной Siri.

— Извините нас, девушки, — Марко поклонился нам с Лизи разом, не глядя ни на одну из нас, — Мне нужно срочно поговорить с Алом до игры. Пара минут всего.

— Мы сами найдем дорогу! Удачи! — Лизи бесцеремонно схватила меня за руку. Мне осталось лишь пискнуть:

— Желаю победы вашей команде!

Лизи потащила меня к трибунам. А примерно понимала, что вознамерился поведать Марко своему другу. Сейчас обрадует его, что я довольно доступна. И стоит лишь напоить меня как следует. Может даст еще парочку грязных, но весьма практичных советов.

— Лизи, — я уперлась каблуками в землю, утопив их в щелях между каменными плитами.

Ей пришлось остановиться и обернуться.

— Я поеду домой, — сказала решительно.

Даже требовательно. Чтобы не вздумала уговаривать. И любой бы отступил. Но только не Лизи, конечно. Она воззрилась на меня удивленно. Потом возмутилась:

— С ума сошла?! А шляпку показать?!

Черт! Я машинально потрогала помпезную чушь на голове, которая едва прикрывала макушку. Эту красную фетровую розу-переростка, с торчащими из нее павлиньими перьями притащила мне Миа, когда узнала, куда меня пригласил Берти. Она уверяла, что без шляпки на игру в поло идти все равно, что без нижней части купальника в общественный бассейн. Можно, но выглядеть будешь донельзя странно.

На вопрос происхождения шляпки туманно изрекла, что позаимствовала у одной знакомой аристократки. По мне так аксессуар выглядел кричаще странно. И я честно сопротивлялась, желая заменить чем угодно, даже немедленно собранной из газеты пилоткой. Но Миа оказалась непреклонной поборницей аристократических нравов во всем, что касается коней и наездников.

— Игроки в шлемах, дамы у поля в шляпках. Это закон мироздания, — с этим она намертво прицепила к моим волосам розу в перьях.

Эльза оглядела меня и утвердительно кивнула. А Берти так и вовсе разразился бурными комплиментами. Я на все эти оценки только плечами пожимала. Если честно, после Эльзиного платья от Prada я уже на любой наряд реагирую философски. Надо так надо. В конце концов, я о шляпке этой вообще забыла. И вот теперь, нащупав ее на голове, даже слегка удивилась. Надо же, не слетела и не потерялась в таких-то страстях. За волосы самой Лизи цеплялось недоразумение из желтой соломки обильно сдобренной тонкими перьями незнакомой мне серой птицы. И платье на ней было стальное, короткое, без рукавов с тонкой золотой вышивкой по подолу. На меня же Мия нашла светло розовое, скромное, до колен. Слегка расклешенное, с летящими рукавами до локтей. В общем, при других обстоятельствах я бы с удовольствием выгуляла платье, и даже шляпку, потому что несмотря на странный вид, этот комплект мне шел. В нем я словно была персонажем теленовеллы о пятидесятых годах прошлого века. И Лизи, кстати, тоже. Я невольно оглянулась. На этом стадионе время словно остановилось сто лет назад. Тут люди выглядели так, будто еще не случилось ни полета в космос, ни пластикового бума, ни интернета, ни Теслы на дорогах. Ну да, на поле начали выезжать всадники с клюшками, похожими на кухонные молотки, которыми хозяйки отбивают мясо. В то время как космический зонд Вояджер вылетает за пределы Солнечной системы, в Оксфорде люди скачут на лошадях и пытаются молоточком ударить по мячу. А все эти старомодные граждане собрались ими любоваться. Странно все это. Но еще более странно, что я выгляжу как одна из них. Та, которая всю жизнь стремилась принести прогресс в самое, что ни на есть пыльное человеческое прошлое — в картинные галереи, теперь словно сама сошла с одного из старых полотен.

— Я с тобой материал на курсовую соберу! На тему культурного кода во внешнем виде, — радовался в Мии алчный социолог. А нежная подруга советовала, — Главное, не принимай близко к сердцу. Относись к этому как к игре. Ведь на самом деле это игра и есть!

Ну да, игра. Только вот, похоже, я заигралась. Запуталась в чужой жизни, в чужих правилах и в чужих наядах. Ведь из моего на мне только нижнее белье. Шляпка, платье, туфли, даже сумочка собраны моими соседками с миру по нитке. И вот зачем мне это? Изначально Берти пригласил меня поддержать его на игре. Мы знакомы с ним совсем недолго, и мне показалось нормальным, поболеть на спортивном состязании за своего приятеля. Ну ладно, хорошего друга. Он мне симпатичен. С ним интересно, мне нравится его манера говорить и его шутки, мне приятно, когда он подает мне руку, открывает передо мной дверь или отодвигает для меня стул. И то, что он думает обо мне, кажется, постоянно. Звонит утром, чтобы пожелать доброго дня, то и дело присылает забавные сообщения, а вечером пишет «Спокойной ночи». Наверное, я неопытная, и девицы моего возраста уже переросли такие трогательные дружеские отношения лет в пятнадцать. Но я в этом возрасте занималась исключительно учебой. И вот теперь плюнула на нее. Сначала поддавшись соблазну Марко Сеймура, а теперь зализывая нанесенную им рану в компании приятного парня Берти. Конечно, я согласилась пойти с ним на стадион. Я слышала, что в Англии Поло — популярная игра. Лошади, клюшки — сплошная романтика.

— Поло?!

Мне не понравилось, как округлились глаза Мии. Да что не так с этой игрой?

— А в какой команде твой Берти? — Эльза тут же схватила телефон, вознамерившись пробить информацию.

Я пожала плечами. Он мне не говорил, а я и не спрашивала. Я вообще искренне полагала, что он играет за Оксфорд против Кембриджа. Ну, как на лодочной регате один город против другого. Я и подумать не могла, что в такомнебольшом городке как Оксфорд может быть несколько Поло клубов.

— Игра послезавтра? — Эльза повозила пальцем по экрану, нахмурилась и, наконец, изрекла, — Послезавтра состоится только один матч: между Линкольн и Крайст-чёрч колледжами.

Она посмотрела на меня как-то неправильно. Без радости и даже без энтузиазма. А Мия покачала головой и изрекла на выдохе:

— Маша, во что ты опять впуталась?

— Впуталась?! Да что такого-то?!

Эльза снова вернулась к телефону, а Мия посмотрела на меня с сожалением. Потом соблаговолила пояснить:

— Игроки в Поло как правило очень обеспеченные ребята. Каждому необходимо содержать как минимум двух натренированных лошадей дорогой породы. Плюс экипировка, которая, скажу честно, отнюдь не дешевая. И по правилам студенческих клубов, играть за колледж может лишь тот, кто либо в нем учится, либо преподает. Учитывая, что твой Берти вряд ли тянет на препода по возрасту, предположу, что он студент одного из двух колледжей, в которых в основном учатся Old money. Не подражатели, а самые настоящие. Элита. Принцы там всякие и иже с ними. Отборные аристократы. В одном из них ты флаеры раздавала.

— Нет! — я рухнула на диван и обхватила голову руками, — Нет-нет-нет! Берти не такой! Он ведь ездит на очень простой, даже старенькой машине. И одевается как нормальный человек!

— Какой из них? — Эльза сунула мне под нос свой телефон, где на экране, обнявшись лыбились в камеру симпатичные парни. Все в сине-зеленых футболках и со шлемами в руках. Тот, что по центру держал большой кубок. Приз за прошлогоднее первенство между колледжами Оксфорда.

Я пригляделась, вздохнула и ткнула пальцем в того, что стоял крайним справа:

— Вот он.

На этом снимке он забрал волосы в низкий хвостик. А сейчас они у него короче, красиво вьются и падают на лоб светлыми волнами.

Эльза с Мией переглянулись, словно врачи, которые знают о смертельном диагнозе пациента и сомневаются, стоит ли ему сообщать правду.

— Берти учится в Линкольн колледже, — не стала жалеть меня Эльза, — Раз он в этой команде.

— Остается понять, почему он сразу тебе не сказал? — Мия кивнула, словно вбила последний гвоздь в гроб моих иллюзий, — И на что рассчитывает, пригласив на такое пафосное мероприятие человека, который понятия не имеет, что туда надеть! Пришла бы в джинсах, оскандалилась!

— Может, не подумал? — я вспомнила серые глаза Берти, его улыбку, его открытый взгляд. Нет, вряд ли он нарочно хотел выставить меня идиоткой. Если бы на его месте был Марко Сеймур, я бы в этом не сомневалась. Но Берти не такой. Он не испорченный, не жестокий тип, которому нравится унижать других людей. Тем более, девушку, которая ему ничего плохого еще не успела сделать. И с которой, вообще-то ему приятно находиться рядом. Я, конечно, наивная, но не идиотка же. И не истукан бесчувственный. Я понимаю, что нравлюсь ему. Или он слишком хороший актер.

Но как бы там ни было, судьба снова отвесила мне смачный подзатыльник. В который раз за последний месяц. Наверное, не стоило принимать приглашение из Оксфорда. Останься я в Москве, в родном МГУ ходила бы на занятия, сидела в библиотеке, проводила бы вечера за обсуждениемнашего проекта в компании самых веселых нердов технического универа. А теперь? Ни науки, ни учебы, ни личной жизни. Сплошное вранье. Стоило ради этого уезжать так далеко от дома?

— Я не пойду. Скажу, что голова разболелась.

Эльза покивала, а Мия уперла руки в боки и раздула ноздри. Плохой знак. Такой она бывает только если собирается противостоять. Кому-то или чему-то.

— И позволишь себя победить?

Я поняла, куда она клонит. Ну да, это ее постоянное «за правду и справедливость».

— Я не вступлю в поединок. Так что ни победы, ни поражения.

— Глупости! Если отступишь сейчас, уже проиграешь. И где гарантия, что он не выставит тебя дурой в другой раз?

— Не буду с ним встречаться.

— Но он же тебе нравится? — Эльза впервые решила выступить адвокатом дьявола. И даже поморщилась, настолько необычно себя почувствовала в этой роли. Вообще-то ее амплуа — бей гадов. Любых и по любому поводу. А тут сантименты.

Мы трое вроде как заново подружились на нашей недавней попойке во имя Марко Сеймура. Прямо командой стали.

Берти мне не настолько нравился, чтобы я не смогла бы с ним расстаться. Да что там, Марко — вот он мне сильно нравился. Больше чем нравился, но рассталась же. Так что и с Берти получится. Я уже опытная.

— А вдруг этот твой Берти действительно не со зла? — неожиданно и Мия прониклась идеями Эльзы о мудром и вечном вселенском добре.

— А может он камердинер какого-нибудь лорда, который позволил ему вместо себя играть за команду своего колледжа? — похоже, Эльза окончательно мозгами поехала.

Мы с Мией уставились на нее удивленно. Потом Мия ответила за нас обеих:

— Издатель не читает бульварных романов. Он на них зарабатывает!

— И он точно не камердинер, — подтвердила я, но оступилась, предположив, — Или, чертовски умный и начитанный камердинер.

— Дживс был намного умнее Вустера! — тут же парировала будущая акула издательского бизнеса.

— Они литературные персонажи, — остудила ее пыл социолог, — В жизни такого не бывает. Умный камердинер не прислуживает глупому аристократу. Он строит карьеру, налаживает бизнес и едет вверх на социальном лифте.

И не поспоришь! К тому же Берти уже представился мне студентом. Политологом. Но потом зачем-то устроил этот глупый маскарад.

— Вот пойдешь на игру и все выяснишь! — решительно заявила Мия, — Только не дурочкой, как он ждет, а подготовленной соперницей.

И меня подготовили. Как надо. Я даже правила игры выучила. На всякий случай.

Надо ли говорить, что его открытая улыбка и веселая болтовня в стареньком Вольво уже не казались мне такими милыми. И даже его комплименты, как я замечательно выгляжу и какая у меня чарующая шляпка имели для меня совершенно иной подтекст. Либо он невнимательный идиот, считающий, что все вокруг, включая приезжих из России знакомы с обычаями весьма закрытого общества английской аристократии. Либо он намеренно поставил меня в положение, когда я должна была самостоятельно изучить все эти обычаи. Я ведь даже о шляпках этих проклятых ничего не знала! Мог бы хоть предупредить. Я уж не говорю о ценах на все эти вещи, которые сейчас были на мне надеты. Подозреваю, что одна шляпка обошлась бы мне в полтыщи фунтов. Ведь это не просто шляпка, а шляпка для зрительницы игры в поло, которая продается в специальном магазине для аристократов. А там вряд ли есть отдел «все по фунту». И если бы я разыгрывала из себя обеспеченную барышню! Так нет, я сразу честно о себе рассказала. Умолчала правда подробности личной жизни. Но мы знакомы с Берти всего неделю. Потом бы рассказала, может быть. Может быть… Или уже нет.

Поначалу я еще надеялась, что он хоть по дороге что-то скажет. Но он предпочел пустую болтовню. Предложил познакомить со своими смирными лошадками. Их у него трое в конюшне. Потому что по правилам игры лошадей нужно менять раз в семь минут. Я сделала вид, что в этом нет ничего необычного, и каждый нормальный человек имеет возможность содержать трех породистых лошадей. Почему бы и нет? У меня же у самой своя конюшня! И у всех моих знакомых! Ерунда, право слово.

Я злилась. И все же, решила серьезный разговор по пути не начинать. Он, судя по моему настроению, ничем хорошим не может закончиться. А у Берти, каким бы вруном он не был, впереди игра. От него зависит успех его команды. Да и не получится разговора в машине по пути к стадиону. Тут ехать минут десять, из которых мы уже половину миновали. Я решила, что обязательно заставлю его признаться, но после игры.

Разве я могла предположить, как все обернется. Что вранье Берти — это лишь первый акт сегодняшней пьесы. Что мы с ним далеко не единственные герои на сцене. И судьба-злодейка уже гримирует за кулисами все мои ночные кошмары: Марко Сеймура и его веселую подружку Лизи. А ведь я с самого начала была против этой авантюры. Надо было держаться своих желаний, и не идти на поводу у подруг.

Вот и сейчас, я мечтала сбежать. Но Лизи-то что с того! Она снова схватила меня за руку и потащила к трибуне. Сильной оказалась, не вырваться. Я пыталась. Уселись мы в самой середине разряженной публики и тут же слились с десятками таких же ярких платьев и вычурных шляпок в одну большую карнавальную толпу. Некоторые экземпляры поражали. На голове одной дамы средних лет восседала самая настоящая птица. Вернее ее чучело, притороченное к плоскому блюду из плетеной соломы. Голова другой походила на гигантский букет из тех, которые дарят на юбилей. Лицо третьей потерялось в зарослях ненастоящих лиан. В общем, было, на что посмотреть и кроме игры. Тем более, что сам процесс погони за мечом на лошадях мне быстро надоел. Как и многим другие вокруг меня. А потому все занялись светскими разговорами, то есть сплетнями и оценкой соседей.

— Вы серьезно познакомились с Алом в музее? — Лизи как будто сомневалась, что люди вообще ходят в такие места.

— Так получилось, — я не стала ее щадить. Да ходят и даже знакомятся. Вот ведь незадача!

Мы еще и на выставку гравюр ходили. И вовсе не за тем, чтобы выгулять платье или шляпку. А потом у нас был пикник, и катание на лодке.

— Ал отличный парень, — дала оценку моя вынужденная приятельница, хотя я ее и не спрашивала, — Но старомодный, если ты понимаешь, о чем.

Как и все мы… Я оглядела наше цветочно-перьевое сборище. Усмехнулась. Мы помолчали какое-то время. Понаблюдали за атакой команды в сине-зеленых футболках на ворота белых. Белые атаку отбили.

— Так вы встречаетесь? — Лизи по-мальчишески пихнула меня плечом в плечо.

Я растерялась. Встречались мы Берти? Ну… Я не стала лукавить, ответила как есть. В конце концов, как я поняла они с ним друзья.

— Мы знакомы всего неделю. Рано пока что-то говорить.

— Неделю?! Вы что до сих пор не переспали?!

Лизи повернулась ко мне всем корпусом. И дамы вокруг нас, услыхав столь интересные слова, сделали то же самое. Разговоры смолкли. Я попыталась стащить шляпку на вмиг покрасневшее лицо. Но не тут-то было. Мия намертво прицепила ее к моим волосам. Надеюсь хоть невидимками, а не клеем. В конце концов, я просто закрыла лицо ладонями. Но разве остановит Лизи смущение жертвы. Как раз наоборот — только распалит.

— Ты чего? — деланно удивилась она, — Правда? А что же вы делали все это время?

Ближайшие к нам дамы закусили тонкие накрашенные морковными тонами губы. Спортивный поединок всадников с клюшками перешел для них в режим навязчивого фона. Я вздохнула, принялась перечислять:

— Ходили на выставку, ездили на пикник, катались на лодке, гуляли… Ну, что делают люди на свиданиях?

На сей раз Лизи дернула плечом и заявила:

— Понятия не имею, у меня никогда такого не было. Зачем зря тратить время, когда все обязательно сведется к сексу.

— Я бы так не сказала. Все сведется к отношениям. В которых кроме секса должно быть и еще что-то. Чтобы вместе было приятно и интересно.

— Приятно и интересно в постели, — отрезала Лизи, — Остальное глупость и притворство.

Я мгновенно устала от этого разговора. Словно мы стоим на разных полюсах земного шара и пытаемся докричаться друг до друга. Разумеется, безрезультатно.

Поэтому я сделала шаг к ней навстречу:

— Но вот вы же с Марко как-то проводите время. На скачки пришли, опять же.

— Что?! Я и Марко?! Ты серьезно думаешь, что мы с ним спим?!

Потерявшие было интерес тетушки, снова замерли и обратили взоры в нашу сторону. Я попыталась утихомирить свою собеседницу, осторожно ткнув ее пальцем в колено. Бесполезно. Лизи распахнула глаза и перешла на тот самый пронзительный голос, который слышен на другом конце стадиона. Как бы ты не затыкал уши.

— Я и Марко! Ну, надо же! Да как тебе такое в голову пришло?!

Мне показалось, что игра на поле переместилась ближе к трибунам. И игроки обеих команд чаще поглядывали на Лизи, чем на траву в поисках мяча.

— Но вы же всегда вместе… — тихо пробубнила я, уже сожалея, что затронула столь скандальную тему.

— Пфф! — Лизи мотнула головой, — Да мы друзья детства. Как и с Алом, кстати. У нас был один горшок на троих, если хочешь знать. И потом, отношения с Марко, это же сущий кошмар!

Я с ней согласилась, сама проходила как раз через этот сущий кошмар, но все-таки спросила:

— Почему?

— Потому что Марко в любой непонятной ситуации накидывается дурью и идет к шлюхам. Я не его девушка, но даже мне приходится доставать его из всех этих кругов ада. Так что нет, мне самой меня хватает.

Ну, да. А чего я ожидала услышать? Сама все прекрасно знала. Может быть, и не так четко себе представляла, какой он на самом деле, но ведь понимала же, что он не романтический герой. Скорее наоборот — анти романтический. Да и не герой вовсе.

— А у тебя что с Марко?

Я пожалела, что вовремя не увела разговор от опасной темы. И все, поздно. Стою в тупике. Лизи мастерски прижала меня спиной к стене. И выхода я не вижу. Окружающие дамы пожирали меня глазами. Как будто Марко был их сыном, за судьбу которого они очень волновались. Может как раз какая-то среди них и была его матушкой. А остальные его тетушками. Меня же не представили этому обществу. Лизи вцепилась в меня требовательным взглядом. А у меня воздух застрял в горле и начал оседать кислотой на языке. Я закашлялась, понадеявшись, что удастся все-таки спастись. Но Лизи и не думала меня отпускать. Не сводила требовательного взгляда. Какая же настырная девица.

— Пони гол, дамы и господа! — громко возвестил в рупор ведущий. Трибуны тут же пришли в шелест и движение.

Я тоже с огромным интересом посмотрела на поле, от всей души благодаря проведение за оказанную услугу.

— Рарити, под игроком Робертом Далзеллом забила гол в ворота Крайст-чёрч!

Игроки в сине-зеленом замахали клюшками над головой. На секунду среди них мелькнуло радостное лицо Берти.

Надо бы эту лошадку Рарити яблоком угостить. Или морковкой на худой конец. Я слышала, лошади все это любят.

Тут, перестав радоваться и махать рукой команде Линкольн колледжа, Лизи снова повернулась ко мне. У нее на лице читалось, что она намерена возобновить допрос про наши отношения с Марко. Если понадобиться, то и с пристрастием. Я снова прижалась к воображаемой стене тупика, и затравленно хлопнула глазами.

— Чиккер, дамы и господа! — Радостно объявил в микрофон ведущий, — Время притоптать траву!

Многие на трибунах повскакали с мест и побежали на поле, чтобы успеть за короткий трехминутный перерыв побегать по траве. И надо сказать, никогда я еще не возглавляла процессию с таким энтузиазмом. Я намерено оставила Лизи далеко позади, всерьез наметив перебежать поле, устремиться в прилежащий к нему пролесок и там пересидеть эту треклятую игру. А еще я подумала, что морковки и яблочка от меня заслуживает не только лошадка сэра Далзелла, но и замечательный ведущий, так удачно спасший меня от расспросов Лизи. Дважды!

— Куда-то спешите, мисс Тцатцава?

Сильная рука выдернула меня из общего потока и затащила за трибуну. И я замерла, упершись спиной в скрипучие, ходящие ходуном доски, а глазами в две голубые, стремительно темнеющие бездны. Там на дне искрилось что-то нехорошее. Марко был зол. И даже то, что он смешно исковеркал мою фамилию, совершенно не разбавило мрачность момента. Скорее даже усугубило. Да что за день такой?! Мое бедное сердце выстукивает то джаз, то польку, а то и вовсе средневековую фарандолу. И кровь носится по телу толчками и ужимками, гоня впереди себя по коже волны мурашек. Даже волосы на голове дыбом встают, приподнимая шляпку. И дышать тяжело. Я сама с собой не справляюсь. И стою теперь не в воображаемом тупике, а в самом настоящем. И противник посерьезнее, чем Лизи.

— Как и все… — выдохнула сипло, голос дрогнул, ушел вверх на последнем слоге.

Он плотоядно ухмыльнулся. Только что не облизнулся, как хищник, уже придавивший жертву за горло к земле.

— Не согласитесь ли потолковать со мной? Я не отниму у вас много времени.

Кто бы сомневался, что он не станет утруждать себя разговором с бывшей девушкой дольше, чем того требуют обстоятельства. Хотя какие к чертям могут быть у нас обстоятельства? Наши обстоятельства закончились в том отеле, где он меня бросил. Я дернулась, желая уйти. Нет у меня сил с ним разговаривать.

— Ну же, мисс Тцатцава… Мария. Уделите мне пару минут.

Что-то в его голосе заставило меня замереть. Те бархатные нотки. Те интонации, которые я слышала в первые дни нашего знакомства. Что-то давно потерянное и неожиданно поманившее с горизонта. В горле тут же вырос горячий ком. И надавил на стенки. До боли, до горячих слез. Я отвернулась от Марко, прижав лоб к пыльным и скрипучим доскам. Не хочу, чтобы он видел мою слабость. Только не он. Только не сейчас. Я и так унижена, раздавлена, побеждена. И он это понимает. Я стиснула зубы, кулаки, даже пальцы на ногах поджала, заставляя слезы замереть на подходе.

— Я понимаю, — после недолгой паузы его голос снова стал отстраненным. Уже не раздраженным и совершенно чужим. Знакомых бархатистых ноток в нем больше не слышалось, — Альберт во всех отношениях приятный парень. Но вы должны понимать, Мария, он из очень влиятельной семьи. Его гм… избранница, должна быть безупречна.

Я резко развернулась, в нахлынувшем гневе забыв о том, что вообще-то прятала от него свои слезы.

— По-вашему, моя репутация запятнана?! — я едва не врезалась в его грудь. Но он вовремя отшатнулся, так что я провернулась чуть больше запланированного и, сделав полу-пируэт, завершила его прямо-таки пиратским приземлением на две ноги. Я совершено точно смогла его удивить. Он едва подавил улыбку. Глаза его вновь сверкнули тем самым озорным огнем, от которого мое сердце сделало еще пару пируэтов и два кульбита, выступив сразу в двух жанрах: балетном и цирковом. Я же от этих акробатических этюдов едва стояла на ногах. И вдруг поняла, что не упаду. Руки Марко крепко держат меня с двух сторон.

— Маша! — губы его оказались слишком, слишком близко от моего уха. Так близко, что его дыхание обожгло висок, пустив по шее крупные мурашки. Я закрыла глаза. Надо найти в себе силы. Надо бороться. Иначе… Иначе он снова притянет меня к себе, а потом снова оттолкнет. И будет еще больнее, хотя куда уж больнее, чем теперь. Но точно будет.

— П-пусти меня! Пусти! — я задергалась, отчаянно молясь всем богам, чтобы не разреветься. От обиды, от бессилия и от желания, чтобы не отпускал.

Я подняла на него глаза. И столкнулась с егоотчаянием, с его болью и его нетерпением. Господи, если я так ему неприятна, чего он со мной возится?! Почему не пропустил мимо? Затянул за эту чертову трибуну?

— Я так тебе противен? — спросил холодно.

Он играет со мной? Да есть ли у него хоть капля сострадания? Ведь он спрашивает такое у девушки, которая пошла с ним в отель, и которую он там бросил! Хотя о чем я? Ведь передо мной Марко Сеймур, за которым девицы бегают с ледорубом. Надо думать не от теплых чувств и приятных воспоминаний.

— Отпусти, пожалуйста, — прошептала одними губами, не отводя глаз.

И с разочарованием поняла, что он немедленно исполнил мою просьбу. Ну, еще бы! Наверное, даже выдохнул облегченно. Девушка, бывшая в употреблении. Да он едва удерживается, чтобы не скривить губы в презрительной ухмылке. Ну и ладно. Это привело меня в чувства. Эмоции как-то сразу улеглись, слезы высохли. Я отступила от него на шаг в сторону.

— Не беспокойтесь, сэр Сеймур, я не собираюсь портить репутацию вашему другу. То, что он пригласил меня на эту игру, ровным счетом ничего не значит. Мы просто приятели, не более того.

— Я слышал, вы собираетесь замуж за господина Каримова, — он рвано выдохнул, наверное, от облегчения, что я и Берти пока, как выражаются в их великосветском кругу, не переспали. И даже вроде не планируем.

А про Платона… Надо же как он его назвал! Да мой яко бы жених такой же господин, как я пилот истребителя. Ходячее недоразумение этот Платон. Всю неделю мне нервы мотал вместе со своим настойчивым и неугомонным родителем.

Наши разговоры с Платоном выглядели примерно так:

— Малышка, где ты хочешь праздновать свадьбу?

— Платон, свадьбы не будет! Да и что за выражение такое? Праздновать свадьбу! Разве нам есть что праздновать?

— Ой, ну что ты ломаешься! Не хочешь свадьбу, празднуй то, что отец дал денег на твой агрегат. Только платье белое надень и подпиши все бумаги!

Я хваталась то за голову, то за сердце. Я не давала согласие на эту свадьбу. Не давала! И не разрешала оплачивать наш, а не мой проект! Он — результат командной работы. И я не желаю одна за всех класть свою свободу на алтарь науки! Я не фанатик, в конце концов. Я хочу не только заниматься любимым делом, но и жить еще как-то. Желательно с тем, кто мне мил и дорог, раз уж не любим. Ведь после Марко полюбить я больше не смогу. Но это не значит, что я рассматриваю вариант «долго и счастливо» с Платоном Каримовым.

— Мария, вы же умная девица! — вещал мне с экрана его властный отец и свирепо вращал глазами, — От моих предложений не отказываются!

И что это значит? Мы же не в Османской империи 16-го века. Да и он могущественный бизнесмен, конечно, но не всесильный султан! Что это за заявка такая, никто ему не отказывает. Может в бизнесе у него все прекрасно. Но при чем тут личная жизнь? Нельзя же управлять всеми людьми как подчиненными в своем офисе. Что-то Платон неженатым до сих пор ходит. Значит либо не предлагал, либо отказывали. В любом случае на лицо или недостаток данных, или отрицательная статистика! В общем, я преступно отказывалась впечатляться этой его всепоглощающей властью.

— Ты бы не спорила с отцом, — понижал голос Платон всякий раз, после того как мы заканчивали со старшим Каримовым разговор на той самой неопределенной ноте, когда каждый оставался при своих убеждениях.

— Если бы ты за меня спорил, я бы молчала, — огрызалась я.

— Маш, я не спорю, потому что знаю, это бесполезно. Если он решил, ты будешь либо замужем за мной, либо мертвой. Извини, я понимаю, что ты обо всем этом думаешь, но ничем не могу помочь. Я предлагаю тебе, давай сделаем вид, что подчинились. Разведемся через год…

— А если твой отец не позволит нам развестись?

— Ну… — по растерянной физиономии я поняла, что так далеко он не загадывал. Буркнул только, — Надоест же ему когда-нибудь. Наиграется.

Меня решительно не устраивал такой вариант. А если не наиграется?

— Маша, твоему отцу предложили должность заместителя ректора института! — восторженно выдохнула мать в трубку. С некоторых пор я вообще ее с трудом узнавала, — А у меня теперь своя мастерская. И оценочная компания.

— Мама, не вздумайте все это принимать! Это же от Каримова! Он специально вас поднимает, чтобы было больнее падать, если я откажусь от его сына! Вы меня подставите, если пойдете у него на поводу!

— Что за ерунда? — возмущалась мама, — Александр Игоревич тут совершенно не при чем! Твоему отцу уже давно обещали эту должность.

— Но предложили только сейчас. Перед самой свадьбой его дочери и сына Каримова? Ты серьезно думаешь, что это совпадение? А твоя контора? Откуда у тебя деньги на фирму? Ты же нищий музейный реставратор?

— Милая, у меня много богатых клиентов. Я их давно знаю. Занималась реставрацией их частных коллекций. Один уважаемый антиквар, а вовсе не Каримов предложил мне открыть фирму на паях.

— Тоже совпадение, да?

После разговора я написала отцу, чтобы не вздумал принимать предложение в институте. Отец ответил глубокомысленным:

«Все что не делается, все к лучшему».

Я знала, отказаться он не сможет. И не из-за амбиций. Ему не позволят. Наверняка так поставят вопрос, что либо он займет предложенную должность, либо вовсе распрощается с институтом. Вряд ли он выберет второе. Мой отец любит надежность. И потому не пустится на старости лет в свободное плаванье. Только не он.

— Платон, я не выйду за тебя замуж! — еще раз отчеканила ему вчера в трубку.

— Выйдешь, — обидно, что его ничуть не смущал мой отказ. А ведь он уверял меня, что любит. Может и любит. По-своему. По-платоновски.

Я подняла глаза на Марко. Снова этот невозможный, потемневший взгляд. Который прожигает насквозь, впиваясь прямо в сердце. От которого перехватывает дыхание и слабеют мышцы. У него ядовитые глаза, они меня отравляют. Как медный купорос. Сколько там нужно, чтобы наступил летальный исход? От восьми грамм? Вот они мои личные ядовито-синие убийцы. Еще немного посмотрят на меня, и все, мне крышка.

— Я… — я пыталась выровнять дыхание. Медленно и осторожно вдохнула. С выдохом не задалось.

Он шагнул ко мне. Но я отступила. Хватит с меня всего этого.

— Не могу понять, наша свадьба с Платоном это хорошо или плохо, с вашей точки зрения? — в груди опять зажегся спасительный огонек злости. Пока красный, едва теплый. Но с каждым словом он становился все ярче, все горячее, — Невеста русского олигарха, уже не какая-то безвестная студентка. Кто же больше испортит репутацию аристократу из очень влиятельной семьи? Бедная отличница, которая носится со своим дурацким проектом, или почти родственница самого Каримова, который был удостоен приема в королевском дворце?

Его губы все-таки тронула надменная усмешка.

— Хочешь быть частью аристократического общества, Маша? — он ударил меня каждым словом. Как будто шлюхой назвал, честное слово.

Глаза опять предательски защипало. Я вовсе не это имела в виду. Но разве ему можно что-то объяснить?

— Я просто хочу быть счастливой, сэр Сеймур, — голос меня не слушался, хрипел и срывался на дурные высокие ноты. Надо было заканчивать разговор, пока я постыдно не разревелась у него на глазах, — И мне неважно где. Важно с кем.

Я поперхнулась. Господи, я же ему практически призналась. А он стоит и смотрит на меня этими своими опять остекленевшими глазами. Как будто в них выключили адский свет, и вместе с тем забрали душу. Ну, а чего я хотела. Это ведь я его люблю. Это я согласна быть с ним счастливой где угодно. Даже в его этом дурацком высшем обществе. Со шляпками, с конями и дорогими ресторанами. И да, он не подарок. И я готова спасать его от дури и от шлюх в любой непонятной ситуации. Я сильная, я смогла бы. Я исключила бы непонятные ситуации из нашей жизни. Но это я люблю. Я готова и я хочу. А он — нет. Он хочет совсем другого. А любит… любит ли он кого-нибудь? Кажется, он даже от себя уже устал. А я для него всего лишь неприятный эпизод. И все, чего он добивался своим разговором, так это дать мне понять, чтобы я не крутилась возле его высокородного друга. А лучше, так и вообще вышла замуж за Платона Каримова. И оставила английских аристократов в покое.

— Мария… — он сжал кулаки.

Нет, я не хочу ничего слышать! Я уже все поняла. Не нужно мне проговаривать то, что я прочла в его равнодушном взгляде.

— Всего доброго, сэр Сеймур.

Я развернулась и быстро пошла прочь. Нет, не на стоянку. Я не дам ему шанса меня догнать и все-таки сказать, что он намеревался. Пожелать мне удачи с Платоном, или выразить надежду, что когда-нибудь я обрету это свое желанное счастье. Или еще что-то в том же духе. Я поднялась на трибуну. Марко не пылкий идиот, он за мной не поскачет. Да и смысла в том нет. Ведь наш разговор окончен. И он своего добился. После игры я попрошу Берти отвезти меня домой. И попрощаюсь с ним навсегда. Хватит с меня этого высшего общества.