Охота на русскую Золушку

Глава 19

Марко

Я замер, не понимая, что делать дальше. За минуту до этого Маша выстрелила мне в мозг контрольным «Нам не нужно больше видеться», а ее псевдо-жених добил «Завтра будешь в Москве». Отлично история развивается!

И руки ее в крови. Как такое возможно? Что там у нее с капельницами? Почему я не заметил, чертов эгоист. Полез обниматься, а она… Мысли путались. Что она сделала? Ведь никто из предыдущих посетителей ничего не заметил. Значит что-то случилось, пока именно я был в ее палате. Но я сейчас плохо соображал. В висках стучало навязчиво «Никогда» и «Завтра будешь в Москве». У меня собрались отнять Машу.

Маша, хвала небесам, тоже немало удивилась, а вовсе не обрадовалась предстоящему путешествию.

— Зачем ты ему сказал?!

С нарастающей радостью в груди я видел, что теперь моя девочка разозлилась по-настоящему. Такой я ее и не видел раньше. Валькирия в пылу сражения.

— Прости, Марко, — она повернулась, губы ее растянулись в слегка виноватой улыбке.

Но кого она хотела обмануть! Я видел, как ноздри ее раздувались от нетерпения заорать на этого придурка Платона, который с растерянным видом изображал того самого неудачника викинга, узревшего, что Валькирия на всех парах летит именно к нему.

Я склонил голову, словно не понимая, чего от меня хотят. Повисла пауза. В которой шумно дышали двое, а я хлопал невинными глазами.

— Не мог бы ты выйти. Я хочу поговорить с Платоном на русском. И боюсь, тебя несколько смутит, что ты ничего не поймешь.

Могу себе представить, что она готовилась ему сказать с таким-то свирепым лицом. На будущее: постараюсь ее не злить. Отчасти поэтому я встал и пошел вон из палаты. Маша не стала дожидаться, пока я совсем смоюсь, за спиной я услышал длинные переливающиеся друг в друга слова, которые можно было бы петь как музыку. Все-таки русский язык очень красив на слух. Обязательно выучу его после того, как закончу колледж. Платон что-то крякал в ответ, совсем как раненая утка. Его я не слушал. Тем более, что он, кажется, производил одни междометья. В дверях я столкнулся с толпой медсестер, которые летели в палату с решительными лицами. Они меня чуть не опрокинули.

— Что там? — к Алу на лицо вновь вернулась мимика.

Последние сутки он словно маску носил, даже глазами моргал механически. Видимо его частично парализовало от переживаний. Но теперь, когда Маша нашлась и идет на поправку, он опять начал походить на живого человека. Даже бровью дернул.

Мия и Эльза тоже подскочили ко мне с немыми вопросами на лицах. Впрочем, за мной почти сразу же вылетел красный как вареный омар Платон. И все мы обратились к нему.

— Ничего, — он выдохнул и с трудом нацепил на физиономию свою противную сальную ухмылочку, — Покричит и согласится.

Как будто ему пофиг. Только вот ему так точно не было. Я бы сказал, что его потряхивало, как будто он пережил землетрясение и чудом уцелел. Я шагнул к нему с твердым намерением заехать кулаком прямо в его эту ухмылку.

— Что за идиотская идея?! — я и не знал, чту умею рычать, а вот получилось без репетиций. Видимо устрашающе, потому что этот увалень застыл и растеряно заморгал. И, святые угодники, ухмылочка сама сползла с его лица. Даже бить по ней не пришлось. Я развил мысль, потому что кто его знает, у Платона, как по мне, проблемы с распознаванием речи, — Зачем тащить Машу в Москву? Тебе плевать, что ей тяжело лететь в таком состоянии? Да и зачем? До конца недели она придет в себя даже без лекарств. Ей просто нужно отлежаться.

— Ты же не врач! — попытался он спорить.

Но я сжал кулаки, а вместе с ними и зубы. И процедил, не потому что хотел напугать еще сильнее. Просто реально едва сдерживался, чтобы не повалить это самоуверенное ничтожество и не надавать прямо здесь по его тупой морде.

— В отличие от тебя я слушал врача. И он ничего не сказал о том, что Машу следует немедленно эвакуировать в Россию! Как раз наоборот. Он рекомендовал ей покой.

— Он хочет увезти Марию в Сибирь? — удивился Ал, в данный момент встрявший вообще не кстати. Да еще со своими странными познаниями в географии. А ведь такие надежды подавал в младшей школе по этому предмету.

Мы все, включая девчонок глянули на него с удивлением. Ответил Платон.

— Ты что, империалист, не вся Россия — Сибирь! Москва вообще в Европе, что б ты знал.

Ал с трудом подавил желание поднять и вторую бровь. В конце концов, до появления Маши мы с ним вообще не интересовались, что лежит к востоку от Германии. Сибирь там повсеместно или пустыня с оазисами, какая разница? Теперь все изменилось, конечно. Все-таки Россия — родной дом самой желанной для нас девушки. Но вот некоторые атавизмы дурного образования все-таки налицо.

— Это все не важно, — Эльза втиснулась, между нами, с необыкновенным упорством. А мне она представлялась девицей скромной. И все-таки почему она кажется мне знакомой? — Платон, ты можешь объяснить, зачем, везти Машу в Москву?

— Да блин! — он выкрикнул с истеричными нотками, — Это не я! Это решение отца.

— Отец Маши… — начала было Мия, но я ее резко перебил, потому что не хотелось увязнуть в объяснениях.

— Так решил Каримов старший.

И мы все снова посмотрели на Платона.

— И на кой черт ты ему вообще что-то рассказал? — выдвинула ему наш общий вопрос неугомонная Эльза. Ну надо же какая решительная девица оказалась.

Платон повращал глазами, пораздувал ноздри, но желаемого эффекта не добился. Никто не устрашился настолько, чтобы оставить его в покое. Поэтому он вздохнул и буркнул:

— Ничего я ему не сливал, понятно? Ему настучали.

Мы удивленно переглянулись. Ал все-таки не сдержался и вскинул на полдюйма вверх обе брови. Неслыханная эмоциональность для английского аристократа.

— Кто? — Мия не была английским аристократом, а потому вскинула брови на всю катушку. Они у нее чуть с лица не слетели.

— Знал бы, удавил! — Платон ожесточился лицом. Может же, когда хочет. А то ходит обычно с такой невыразительной рожей.

— Я уже ничего не понимаю! — на этот раз за всех высказался Ал, — Кто мог слить… пардон, информировать твоего отца о происшествии в закрытом поместье Дувра?

— Пф… — ответили все, кроме меня.

Мия развила эту мысль:

— Да любой мог ляпнуть либо в соцсетях, либо продать новость журналистам. Все-таки Ал не простой парень, а принц. А все, что происходит в королевской семье традиционно интересует английское общество.

— Узнать бы эту сволоту! — процедил сквозь сжатые челюсти Машин псевдо-жених.

Я хмыкнул, и все, конечно, посмотрели в мою сторону. Я, о чем-то подобном, подумал еще вчера. Когда сдал Машу на руки врачам и смог мыслить рационально. В первую очередь, я, конечно, подозревал Лизи. Уж она-то не против закинуть жареную сплетню в соцсети. Но кроме нее всяких посторонних, которым я не мог доверять, на вечеринке и на следующий день после нее в поместье толклось полным-полно. Та же Лизи половину из них и притащила. В общем, я не стал ждать пока новость обо всем, что произошло в Дувре станет достоянием общественности и зарядил своих ребят мониторить соцсети, а также предупредить журналистов об ответственности за обнародование непроверенной информации. А заодно надавил еще на пару рычагов, чтобы всех этих медийных горлопанов прессанули ребята из госбезопасности. Так что тут я был спокоен.

— Информация никуда не ушла. Я уверен, — я посмотрел на Платона и снова, едва не двинул ему кулаком по физиономии. До чего же противный тип, — Твой отец узнал напрямую, понимаешь? Ему кто-то позвонил или написал. У кого из тех, кто знал о Маше, есть номер его телефона?

— Чего?! — он сощурил свои и без того небольшие глазки, — Ты хоть представляешь, кто мой отец?! Да я сам ему иногда дозвониться не могу! У него же сто секретарей. И два pr-отдела.

В общем-то он был прав. Я невольно вспомнил свои бесплодные попытки связываться с родителем. Я чаще, чем хотелось бы, общался с его секретаршей. А ведь по мнению журнала Forbes он далеко позади господина Каримова в списке самых богатых людей мира.

— И тем не менее, кто-то ему сообщил, — хмуро резюмировал Ал, — Но это дело второе. Платон, я не знаю, что наговорили твоему отцу, но ты должен убедить его, что Маше ничего не угрожает. Что ей оказывают всю возможную помощь, и нет никакой необходимости везти ее в Москву.

Платон усмехнулся:

— Ага, хорошо вам рассуждать! Пойди, скажи моему папе. Вы хоть понимаете, сколько стоит послать из Москвы в Лондон самолет?!!

С этим он обратился к девчонкам. Те ожидаемо округлили глаза. Нас с Алом таким не проймешь. За друга своего не скажу, но я-то точно знал сколько стоит перелет джета, пассажирского борта или даже специального военного самолета.

— Это решаемо, — заверил его я, проводя в голове калькуляцию, сколько нужно заплатить на порожняк из Москвы в Лондон и обратно.

— Дело не в деньгах, — Платон перестал брутально стискивать челюсти. Устал, наверное. А потому обмяк весь, и снова стал похож на подтаявшее мороженое, — Я и Машке уже сказал, с отцом лучше не спорить. Если он решил, он своего добьется. Не просто же так он все эти миллиарды заработал. У него стальные яйца… — тут он глянул на ошарашенных девчонок и добавил уже на тормозах, — Извините за грубость.

— Маша не хочет лететь? — зачем-то уточнил Ал, хотя по ее крикам, которыми она выгоняла Платона из палаты, и так было понятно, что обрисованная им перспектива ее, мягко говоря, не радовала.

Платон вздохнул. А потом, обратился к нам с неожиданной просьбой:

— Слушайте, если вы ей друзья, уговорите ее, а? Ну, слетает она на недельку в Москву. Чего такого-то? На фига ей вставать поперек решений папаши? Он ведь все равно ее сломает. Он не умеет отступать.

— Маша никуда не полетит, — как можно тверже проговорил ему я, — Перелет ей на пользу не пойдет, и это в данной ситуации самое главное. Приготовь аргументы для отца. Если нужны деньги, я оплачу расходы.

— Да кто ты такой, мать твою!

Вот тут он был не прав. Настолько, что меня подкинуло вверх, и я опомнился уже когда плотно придавил его шею к противоположной стене. Платон раскрывал рот, пытаясь глотнуть воздуха. Тщетно. Не для того, я сжимал ему горло, чтобы он мог дышать.

Позади меня визжали девчонки. На локтях я чувствовал их слабые пальцы. Если бы все было так просто, мужская драка не выглядела бы смертельно опасной. А походила бы на женскую возню в бадье с сиропом.

Но все это ушло на задний план. А тут, на острие событий, я уперся ему глаза в глаза и проговорил, чеканя каждое слово:

— Прекрати разыгрывать из себя Машиного жениха, идиот! Мы все прекрасно знаем, что она согласилась помочь тебе из жалости. Чтобы отец не вернул тебя на родину. Так что приложи усилия и убеди своего папашу не давить на Марию. Иначе я надавлю и на тебя, и на него. Понял? Вы оба вылетите из Англии быстрее, чем скажете «ой»!

И я не блефовал. Такими обещаниями я не разбрасываюсь. Я прекрасно понимал, чего мне это будет стоить. Но я готов был заплатить. Я не позволю кому бы то ни было распоряжаться моей Машей. Да черт бы даже со мной. Я никому не позволю заставлять Машу делать что-то против ее воли.

В отведенной мною для ответа паузе, Платон забулькал. Ну да, я нажил еще одного недоброжелателя в лице богатого придурка. Но в сравнении с бандитами Сомали, многие из которых объявили меня личным врагом, вечно расслабленный сын русского олигарха — не бог весть какая угроза. Если ему хочется, пусть меня ненавидит. Я стерплю.

— Ну? — я слегка ослабил хватку, желая услышать внятный ответ.

Платон первым делом сглотнул. Потом просипел несколько непонятных слов, из которых я запомнил только «ёбаный урод». После этой тирады он нехотя кивнул. И я, к облегчению Мии и Эльзы, висевших на моих руках, его отпустил.

— А если ты еще раз посмеешь сказать кому-то, что Маша твоя невеста, я тебя убью, — спокойно и строго проговорил Ал из-за моего плеча.