Охота на русскую Золушку

Глава 32

Маша

Я давила на кнопку звонка с отчаянием жертвы, за которой гналась банда отморозков. В общем-то так оно и было. А может и хуже даже. Наконец, дверь, скрипнув, отворилась, и я влетела внутрь. Тут же врезавшись в чью-то твердую грудь.

— Простите, Томас! Я писала и звонила принцу Альберту. И я уверена, он точно не будет против моего внезапного визита. Дело не терпит отлагательств, знаете ли…

Я обернулась к двери, уверенная, что найду там дворецкого Берти с его неизменным непроницаемым выражением лица. Но ошиблась и, охнув, едва удержалась на ногах, пролепетав:

— Ох, прости пожалуйста! Я… я…

Все, на большее меня не хватило. Меня и так-то трясло, а теперь уже зашатало, словно меня поместили в эпицентр урагана.

— Ничего страшного, — Марко передернул плечами. Он был настолько хорош этим утром, что я надолго замерла, пожирая его взглядом. Просто оторваться не могла. Я наверняка подняла его с постели. И теперь на нем были джинсы и свободный джемпер. И я никак не могла отделаться от ощущения, что он все это натянул впопыхах на голое тело. Обуви на нем не было, да и носков тоже. Не знаю, заметил он или нет, но пауза между нами вышла долгой и достаточно неловкой. Он вроде как тоже меня изучал. Как будто мы год не виделись.

В конце концов, он счел долгом пояснить:

— Кажется, Ал уехал на встречу с куратором своего эссе по экономике.

— Скорее всего. Я звонила ему и оставила кучу сообщений. Но он пока не ответил.

— Хочешь подождать его здесь?

Я развела руками. Мне просто некуда было идти. Везде поджидала опасность. Я понятия не имела, на что способен старший Каримов. Но вряд ли мое похищение станет для него большой проблемой.

— Ладно, — он жестом предложил пройти в гостиную.

Я кивнула и проследовала куда указали, затылком чувствуя его неодобрительный взгляд. О да, я девушка скандал. Та самая нежелательная связь для его венценосного друга. Ну почему все так? Почему я все время обуза и неприятность в его глазах?

— Чай? Кофе?

— Коньяк. Да все что угодно подойдет. Даже водка, если нет ничего другого.

Сказав такое, я, наконец, осмелилась повернуться и взглянуть на него. И меня как током прошибло. Он замер в двух метрах и прожигал меня взглядом. Останавливаясь на губах, на руках, на груди, на животе, возвращаясь к глазам. И в каждой точке становилось жарко. Пока я окончательно и неприлично не покраснела. В горле жарило полуденной пустыней, а губы саднило. Что же он делает со мной?

Мы столкнулись взглядами. И он отшатнулся тут же. Я упала в кресло, а он отвернулся, пошел к стене, где располагался бар, забренчал бутылками. Я сжала кулаки, чтобы унять свое не в меру разбушевавшееся тело. Мне придется провести в этой гостиной не меньше часа, пока вернется Берти. Хоть бы Марко меня оставил. Хоть бы не оставлял. Я не знала, что и желать. Вернувшись, он всунул мне в руку стакан с толстым дном.

— Джин. Как тебе?

Я кивнула, а потом, не раздумывая, выпила залпом. Как лекарство. Лучший способ.

Он оценил молчаливым удивлением.

— Маша, что случилось?

Я вцепилась в пустой стакан, как в единственную твердь, что связывало меня с этим миром.

— Я… я боюсь, — зачем-то призналась ему.

Но он почему-то не усмехнулся. Не унизил меня очередным ехидным замечанием. Он присел передо мной на корточки и обхватил мои скрюченные вокруг стакана холодные пальцы своими теплыми сильными ладонями. Поймал мой взгляд и попросил с чувственной хрипотцой:

— Расскажешь?

Я растерялась. Берти я бы все тут же выложила. Он мой парень. И вообще друг. Но Марко… Слишком много между нами было всякого. В основном нехорошего. Да и к чему ему слушать о моих проблемах. Я отрицательно мотнула головой.

— Тебя кто-то обидел? — странно, но он не удовлетворился моим ответом. Продолжал сидеть рядом, сжимать мои руки и требовательно искать мой бегающий по стенам взгляд. Никак не мог поймать. И не мудрено, ведь я изо всех сил пыталась его спрятать. Я не хотела перед ним раскрываться. Только не перед Марко Сеймуром — человеком, которому только на руку моя слабость. Он же меня ненавидит.

— Я расскажу Берти. Если он сочтет нужным, он посвятит тебя, — наконец я нашла нужную формулировку.

Ну да, прозвучало высокомерно, но в их кругах так принято в конце концов. Нечего лезть в чужие дела, когда тебе уже два раза дали понять, что не стоит этого делать.

Он резко поднялся на ноги. Постарался не показать, но я все-равно увидела, как задела его. Ну, что же, сегодня у меня такой день, — злю мужчин на ровном месте. Но эта маленькая победа не вызвала во мне никаких чувств, кроме раздражения. Я вовсе этого не хотела. Он сам напросился. Он бросил взгляд на пустой стакан в моих руках, молча сходил к бару, вернулся с бутылкой, и налил мне до краев вонючей бурой жидкости.

— Пойду разыщу дворецкого и попрошу принести тебе чай.

Я поняла, что это вежливый предлог, чтобы смыться. Он вышел из комнаты, оставив меня сожалеть о моей грубости. И глупости. Ну, что мне стоило просто ему улыбнуться. А может и рассказать все как есть. Так долго мечтать о том, чтобы поговорить с ним и все испортить. Да не вовремя, да, я слишком напугана, и голова моя вообще занята другим, но когда у нас с ним было иначе? Как же я смогла упустить шанс и не поблагодарить его за помощь в моем спасении! Что он обо мне подумал? Хотя хорошо он ведь и не думал обо мне никогда. Так что ничего нового он для себя не открыл.

— Тебе нельзя возвращаться в квартиру, — тут же решил Берти, едва я рассказала, что произошло.

Он был прав. Вряд ли Каримов остановится. Наверняка постарается на меня надавить. И в чем это выразится, кто знает. Где гарантия, что он просто не выкрадет меня и не закроет в подвале своего особняка, как хитрый Хитклиф наивную Кэти?

Единственным безопасным жильем Берти счел свой особняк. Тот, который они делили с Марко. Перспектива поселиться под одной крышей с двумя парнями, один из которых влюблен в меня и считает своей девушкой, а в другого влюблена я, меня, мягко говоря, не радовала.

Берти настаивал на моем немедленном переселении. Я растерялась. Марко наблюдал за нашей перепалкой с философским спокойствием. И заметил в образовавшейся паузе:

— Мне кажется самым правильным решением сейчас будет уехать из Оксфорда.

— У меня сессия на носу, я не могу, — мне хотелось плакать.

В самом деле сейчас вопрос стоял между моей безопасностью в Оксфорде и перспективой отчисления. Возвращение в Москву в сложившихся обстоятельствах теперь не казалось мне таким уж хорошим решением. В России Каримову никто не помешает играть мной как куклой. Захочет выдаст замуж за своего сына, а захочет, сделает собственной наложницей.

— К сессии можно готовиться удаленно. Какая разница, где писать эссе?

Я пожала плечами.

— И куда нам отправиться?

Берти улыбнулся. По искоркам в его серых глазах походило, что он начал планировать что-то совершенно невероятное. Но Марко холодно заметил:

— Я бы не выезжал за пределы королевства. В других странах меньше возможностей вас защитить. А тут все-таки наша территория.

— Предлагаешь поселить Машу в Дувре?

При одной только мысли, что мне снова придется вернуться в тот страшный дом, где со мной случилось столько всего нехорошего, у меня по коже прокатилась волна мурашек.

— Чтобы я хоть одну ночь провел в вашем семейном склепе? Да ни за что на свете! Там же нет центрального отопления и горячей воды! — возмутился за меня Марко, и я тут же преисполнилась к нему благодарностью.

Впрочем, следующая его фраза повергла меня в уныние, потому что он усмехнулся и сказал:

— Если не ошибаюсь, у Лизи есть дом на побережье. Почти что в Истборне. Думаю, она нам не откажет.

— Нам?! — даже не знаю, как у меня это вырвалось. Мне и представить трудно, как это жить с Марко, Берти и, не приведи господи, еще и с этой мерзкой Лизи, которая начнет при мне липнуть к Марко. Уж лучше в подвал к Каримовым!

— Жить в одиночестве я бы тебе сейчас не советовал, — Марко был предельно серьезен. Уверен, что и Ал меня поддержит. Однако жить вдвоем на курорте пусть и не в сезон вряд ли поспособствует вашей репутации.

Я густо и удушливо покраснела. Очевидно, на что он намекал. И хотя у нас с Берти ничего дальше поцелуев не продвинулось, все равно со стороны это выглядело бы настоящим развратом. Ну да, золотая молодежь королевства ведет себя лишь слегка сдержаннее, конголезских обезьян бомбо, которые вообще все заменяют сексом. Однако в обществе со стороны все должно выглядеть пристойно. Тут один принцип, не давать повода для сплетен. А если мы с Берти поселимся в одном доме, пусть и в разных комнатах, о нас начнут судачить на следующий же день. Неизвестно как узнают, но узнают точно.

— Хорошая идея, — кисло похвалил его мой принц. Скорее всего потому, что ему, как и мне не улыбалась перспектива коротать конец осени в компании Марко и главное его визгливой подружки.

Я тут же дала себе обещание, что потребую отдельную комнату и под предлогом учебной нагрузки не выйду из нее до конца нашего заточения. Когда, кстати, оно окончится, никто не говорил. Это и понятно, мы не знали какие ходы предпримет Каримов и предпримет ли вообще. Может, пометавшись по Оксфорду, не найдя меня, поймет, что игра свеч не стоит, и укатит назад в Москву. Это был бы идеальный вариант. И я отчаянно надеялась, что так и будет.

Коттедж графа Кентского оказался на удивление современны и компактным строением. Всего-то на шесть спален.

— Каприз моей матушки, — пояснила Лизи, — Она обожает проводить здесь весь август.

Возможно, август на побережье Ла-Манша действительно сказочная пора. Чего не скажешь о середине ноября. Ветер, дождь и ветер с дождем. Температура около десяти градусов. Низкое в сизых тучах небо, — все это лишь сгущало мрачные краски и заставляло все чаще задумываться о неприглядных перспективах. Меня. Как других, не знаю. Но судя по общему сдержанному настроению в доме, остальным тоже было не до веселья. Даже далеко не ангельский голосок Лизи звучал не так пронзительно.

Мы занимали четыре спальни. И жили так странно, как в молодежном лагере. Пересекались только в столовой. Иногда по вечерам я слышала, как они втроем болтали в каминной или даже играли в карты. Но сама к ним не спускалась.

Я вообще старалась выходить пореже из комнаты, налегла на занятия. Мне действительно много нужно было сделать. Так что на вылазку в Инстборн — единственное отвлечение от эссе за неделю Берти меня больше часа уламывал. Потом еще и Лизи подключил. Пришлось сдаться. Марко я почти не видела. Понятия не имею, как он проводил время. Само то, что он находился где-то в доме и наверняка делил постель со своей официальной девушкой, заставляло в груди все сжиматься.

Каково же было мое удивление, когда однажды ночью я нашла его в каминном зале. Одного и смертельно пьяного. Я пыталась пробраться на кухню, потому что, засидевшись за толстым томом сборника английской поэзии 16-го века к полуночи вспомнила, что отказалась от ужина. Ложиться спать с урчащим желудком то еще удовольствие. И я решила разжиться хотя бы чашкой молока. С Берти мы попрощались час назад. А Лизи с Марко, как мне показалось вообще уехали. Лизи единственная скучала в нашем доме. Ведь ей сессия не грозила. И иногда мне было даже немного жаль Марко, которому приходилось ее развлекать в ущерб учебе. Сегодня она хотела ехать в клуб, а он, вроде бы нет. Но вечером от дома все-таки отъехала машина. И я подумала, что Лизи удалось его уломать.

Я постаралась стремительно прошмыгнуть сквозь полутемный холл мимо черной пасти распахнутых двухстворчатых дверей, ведущих в гостиную с камином. Угли в нем почти догорели, распространяя по комнате мрачновато-багряную атмосферу. Я думала там никого нет.

— Стой!

Я вздрогнула и замерла. Голос Марко прозвучал резко, хрипло и с вызовом. Как будто он воровку поймал на преступлении. Вот же гад! Что я ему сделала?! Сердце тут же пустилось вскачь. Руки похолодели, колени ослабли. Привычная реакция на Марко Сеймура. Когда же это прекратится? И чего он не отчалил в клуб со своей замечательной Лизи?

Я вгляделась. Кресло перед камином пришло в движение: запыхтело, скрипнуло, чертыхнулось. Наконец, от него отделился мужской силуэт и двинулся на меня. С каждым его шагом я чувствовала нарастающую угрозу. Я не знала, что он задумал, но, очевидно, он приближался вовсе не затем, чтобы пожелать мне добрых снов. И несмотря на то, что его заметно штормило, он был сильнее и злее меня. Выйдя в холл, он замер, облокотившись плечом о стену и возя по мне сверкающим холодом взглядом. В руке он сжимал полупустой бокал с коньяком. Я зябко поежилась, обхватила плечи руками. Вспомнила, что совершенно не готовилась к светскому общению. На мне теплая флисовая пижама в цветочек, домашние носки с начесом и огромная, величиной с плед полосатая шаль. Да, осенью в английских домах температура почти как на улице. Хорошо хоть ветра с дождем нет. И мне даже без морозящего взгляда голубых глаз — моего лично кошмара, сейчас не жарко. А уж стоять и терпеливо дожидаться пока он разглядит меня с ног до головы и вовсе мука. Но он не собирался останавливаться. Все смотрел и смотрел, словно отщипывал от меня по кусочку, смакуя мой страх, мою неуверенность, мое отчаяние.

— Тебя не так-то просто увидеть тут… — Он ухмыльнулся, — Нарочно прячешься?

Он угадал. Именно этим я и занималась всю неделю. Мне было физически больно видеть его. Особенно в компании с Лизи. Когда он приобнимал ее, улыбался ей, шептал что-то на ушко. Каждый раз за завтраком они ворковали как голубки. А потом уходили к ней в комнату с загадочным видом. Или уезжали из дома вдвоем в неизвестном направлении. Всякий раз при виде этой парочки у меня тело сводило, словно по нему пропускали электрический разряд. Но разве я могу ему признаться? На что это будет похоже? Впрочем, ему и не нужны мои жалкие объяснения. Похоже, он уже все для себя решил. Он отлепился от стены и шагнул ко мне, едва не упав по дороге. Я замерла, не зная, что делать. Надо бы бежать по-хорошему. Но ноги приросли к полу. Я постаралась выглядеть несломленной — выпрямила спину, хотя и так уже стояла навытяжку. Позвонки хрустнули.

— Маленькая, упрямая девчонка!

Ну вот, теперь мне точно не сбежать. Он схватил меня за руку и потянул на себя.

— Пусти! Пожалуйста, — пискнула уже в его широкую грудь, в которой неровно бухало сердце.

Ему тоже не хватало воздуха.

— А если нет? — его шепот у самого уха разогнал по телу волну мурашек.

Я вцепилась в его свитер пальцами, чтобы не упасть. И тут же раскаялась, потому что услышала его смешок. О да, прекрасно!

— Хочешь собрать всю коллекцию, детка? Что ж, я не против! К тебе или ко мне? В конце концов, я хотел бы знать, от чего отказался. Стоило оно того, а?

— Марко! — я попыталась вырваться, но свободной рукой он держал меня крепко за талию. И несмотря на мои конвульсии в его объятиях, спокойно сделал глоток из бокала, — Прекрати! Ты пьян!

— О да, малышка. Я чертовски пьян. И хочу напиться еще больше. Чтобы уже не болело. Я ведь, знаешь ли, не железный. Хотя со стороны и не скажешь, правда?

Я замерла. Подняла голову и заставила себя отыскать его взгляд. В его потемневших до синевы глазах плескалось столько чувств. Отчаяние, злость и еще что-то… Как тогда за трибуной на стадионе Поло, словно он на мгновение приоткрыл забрало шлема, и за холодной сталью мне удалось увидеть живую душу, раздираемую чувствами и противоречиями.

Пальцы его вдавились мне под ребра. Я охнула.

— Пусти! Мне больно! Ага, сейчас! Он со всей силы впечатал меня в себя. А губы его уже щекотали шею чуть ниже уха.

— Как вкусно ты пахнешь, Маша…

У меня закружилась голова. Не в силах бороться, я закрыла глаза, чуть откинув голову и подставляя ему себя. Я тоже не железная. Несмотря на то, что трезвая и испуганная до чертиков. Что дальше?

— Ты такая… такая…

Губы его скользили ниже, прихватывали нежную кожу, оставляя на ней горячий, пульсирующий след.

— Какая же ты испорченная дрянь!

Я вздрогнула. Попыталась отстраниться, но он не пустил. Прижал еще крепче.

— Я так хочу тебя… так…

Каждое его слово жгло в самое сердце. Каждый легкий поцелуй заставлял конвульсивно вздрагивать всем телом.

Неужели это происходит с нами? Здесь, в доме его девушки, когда этажом выше мирно спит мой парень? Этого не должно быть, это ужасно, гадко, неправильно… и так прекрасно. Я не могла себя заставить прекратить эту пытку. Потому что он прав. Я дрянь! И я тоже хочу его. Хочу так, что у меня подкашиваются колени, а губы саднит от предвкушения поцелуя.

— Двуличная, лживая девочка!

Его шепот проникал за тугой ворот теплой пижамы. Дальше пути ему не было. Слишком толстая ткань, словно костюм космонавта. Он чертыхнулся и поменял тактику.

— Марко, пожалуйста!

Его ладонь поползла под кофтой вверх по спине. Замерла, на секунду, а потом заскользила вниз с той же неукротимой неизбежностью.

— Нет, не надо!

Но он уже преодолел резинку штанов, и спустился ниже.

— Ты ведь помнишь все. Помнишь! — наши дыхания смешивались в одно. Губы его касались моих, разжигая во мне пожар невесомыми ласками. Его рука ласкала уверенно, по-хозяйски. И мое тело потянулось к нему, еще ближе, еще… Между ног заныло от желания.

— Ты помнишь, хотя и делаешь вид, что все забыла. Но нет, я чувствую тебя, Маша. Ты помнишь каждый наш поцелуй в баре, и в такси, и в лифте, и в том грязном клубе за колонной.

Тело мое похотливо льнуло к нему, и я ничего не могла с этим поделать. Да, я все помнила. Слишком хорошо, чтобы найти в себе силы сопротивляться. Нет, мне его не победить.

— И что? Кто из нас лучше, а? Ал тебе больше нравится? Или тебе плевать? Просто он удобнее.

— Что?! Нет! Отпусти!

Но он лишь хмыкнул, отыскал мой взгляд, впился в него требовательно, изучая. Я уже мало что соображала. Мне нужен был он. Его губы, его руки, его тело. Плевать, что будет потом.

— Я покажу тебе разницу, детка! — выдохнул он.

И целовал жестко. Не ласкал, наказывал. Сминал губы до боли, кусал, бил языком по небу. Его пальцы терзали бедра до синяков. А я, как изголодавшаяся шлюха стонала от удовольствия. И хотела большего. Как тогда в лифте. Шлюха… в голове вдруг вспыхнули слова Лизи «В любой непонятной ситуации Марко накидывается дурью и идет к шлюхам». Господи! Я для него просто разрядка. Что я себе навоображала, целуясь в ночном холле чужого дома с чужим пьяным парнем?

— Нет!

Я с силой отпихнула его от себя и вдруг ощутила вокруг пустоту. У меня неожиданно получилось. Марко отлетел от меня на добрых два метра и, ударившись спиной о стену, замер, медленно возвращаясь в сознание. Ждать нельзя. Против меня было двое. Марко и мое собственное тело, которое сотрясалось и неистово желало вернуться в теплые объятия.

Он пошатнулся и протянул ко мне руку.

— Маша…

В его глазах была мольба? Что? Да, нет! Это же Марко Сеймур. Он использует девиц, а не просит. Наверняка, сознание подкинуло мне спасательный круг. Чтобы я уж совсем не свихнулась, переживая свое падение в его руках снова и снова.

Черт с ним с молоком!

Я рванулась к лестнице и в три прыжка преодолела целый пролет.

— Да что б тебя! — Взревел он за спиной.

Потом что-то грохнуло, может даже взорвалось. Я не стала оглядываться.

— Маша? В чем дело?

В проеме двери своей комнаты стоял Берти. Вид у него был сонный и озадаченный. Надеюсь, он стоял тут не слишком долго и его вопрос касается лишь непонятного шума, а не всего того безобразия, которое случилось до.

Я не шлюха Марко Сеймура. И никогда ею не стану! И прямо сейчас я это ему докажу. Подлетев к Берти, я грубо толкнула его в спальню. И едва закрыв за собой дверь, впилась в его теплые губы страстным поцелуем. Тем, который забрала у Марко.