Охота на волков

Глава 20

Пока я вкидываю силу в панцирь и хаос давит мощным потоком, напавший подходит вплотную, но толком разглядеть его не получается. Слишком темно. Не шевелиться для меня простая задача, с таким нажимом притворяться несложно.

— Мелкое отродье, — исходит словесным ядом одержимый, склоняясь надо мной. — Постоянно болтаешься под ногами и лезешь не в свое дело!

Не самый приятный способ получить информацию. Пока меня душит хаосом, узнавать коварные планы врагов. Но этот похоже разговорчивый, так что можно немного потерпеть. Классический злодей-болтун меня не разочаровывает.

— Думаешь, пацан, что нахватался сил, подмазался к нужным людям, и теперь самый умный? — продолжает шипеть он.

Несмотря на неудобное положение, едва сдерживаю смех. Подмазался, самый умный, конечно. Как назло, в спину впивается толстый сук. Куст не очень дружелюбно сломался и теперь пытается мне отомстить, тем самым угрожая раскрыть мое истинное самочувствие.

Хмыкаю, хоть и сдавленно. Но звук замечают.

— Так ты еще не сдох? — удивляется силуэт. — Ты сильнее, чем я думал, но тебе это не поможет.

— Кто? — хриплю я, думая о затекающей ноге.

Напавший чуть отстраняется, не ожидая что я могу говорить. Хотя я и стараюсь делать это страдающим тоном. Но в ступне уже раздражающе покалывает.

— Кто я? — немного обиженно отвечает незнакомец. — Уже неважно. Я лишь выполняю задачу. Но признаюсь, делаю это с особым удовольствием.

Да на чью же больную мозоль я наступил? Чтобы настолько неистово желать меня уничтожить. Тем более, лично мы точно не знакомы. Единственное, что я понимаю — одержимый явно молод, по-крайней мере голос его указывает на то, что он студент.

Но вот какому студенту и почему дали столько силы хаоса? Какая-то полная хрень происходит с этой демонической силой и чем дальше, тем страннее.

Нога меня все же предает и я дергаюсь от резкого укола. И в следующий момент атакую, одновременно натравливая символы ифритов на давящий на меня хаос.

— Что… — успевает вскрикнуть напавший и затыкается, падая парализованным рядом, в тот же многострадальный куст.

Поднимаюсь, кряхтя и прыгая на одной ноге. Мы поменялись местами, но шибанул я его, немного не рассчитав сил. Благо идеально натренированный жрецом, эту ситуацию я тут же исправляю.

— Так, для начала, кто ты? — стараюсь спрашивать грозно, но получается устало.

Голова бурлит мыслями о том, что делать дальше. Это нападение с однозначным исходом. Меня хотели убить.

— Ты… Но я… Ты что, один из нас? — к парню возвращается голос и теперь в нем только недоумение.

— Из кого? — направляю я разговор к интересующей теме.

— Из ордена… — он резко замолкает и кажется, прикусывает язык.

Великая девятка, так тут еще и тайные организации одержимых. Парень сопит от досады, что проболтался, а я наклоняюсь к нему рассмотреть. Форма, нашивка третьего года, еле различимые черты лица, светлые волосы — ничего мне не дают.

Выпытывать у него про орден и кто ему дал «задание»? Кровожадные мыслишки опустошить неудачника хаоса я почти привычно отбрасываю. Если не бороться с этими желаниями, а принимать, откладывая, справиться получается легче.

Огненная магия ифритов накачала меня силой, восстановив исчерпанный на тренировке резерв. Можно выкачать из одержимого весь хаос, полностью обезопасив. Но я не уверен, что не прибью его во время такого эксперимента.

Зараза, сейчас делать что-то, чего я не умею наверняка, нельзя. Его нужно допросить. Тщательно и с умом. Задумчиво чешу в затылке, ища решение. Придется звать на помощь.

— Слушай, орденоносец, — вздыхаю я. — Ты сейчас можешь рассказать мне все и не мучаться. Либо я отдам тебя в руки людей, которые не станут беспокоиться о твоем здоровье и целостности.

Одержимый вдруг так яростно двигает челюстью, словно борется с острым желанием мне все рассказать. И только когда из его рта начинает литься кровь, я соображаю. Этот ненормальный откусил себе язык. И, похоже, проглотил.

— Ну ты долбанутый, — я брезгливо отхожу на шаг назад и мотаю головой.

И чуть не сообщаю ему очевидный факт. Целителям откушенный язык будет нипочем. Но раз ума у этого придурка не особо много, то лучше не давать ему повод искать новый способ заткнуться.

Завалить бы падлу и прибегнуть к помощи некроманта, чтобы одержимый проблем лишних не создавал…

И это желание отбрасываю, доставая из кармана брюк телефон. Придется немного нарушить конспирацию, иначе потеряем источник информации.

«Приезжай. Прямо сейчас» — пишу я брату лаконичное сообщение. Если эта смелая попытка была запланирована, то семья получит несколько человек для допроса. Если же все это импровизация и желание выслужиться, то тут кто успеет первым.

Ответ я получаю через несколько минут. «В пути».

Остается каким-то образом протащить обездвиженное тело через весь остров, к причалу. И там сдать его на руки Яру, дальше пусть допрашивают профессионалы.

Смотрю на крупное тело и цокаю. Даже подумываю позвать друзей на помощь. Перетаскивание тел вполне вписывается в обязательное совместное времяпрепровождение. Но слишком многое придется объяснять.

Поэтому решаюсь на небольшой эксперимент. По частичному наложению паралича. Получается не сразу и я довожу одержимого до расширяющихся от страха глаз. Но затыкаю рот и освобождаю ноги.

Что моя задумка сработала, становится понятно сразу. Этот псих тут же несется в гущу парка, шумя при этом как стадо оленей на гоне. Снова выключаю ему шустрые конечности, нахожу место падения и привожу в себя настолько, чтобы он едва передвигал ногами.

Не имея возможности орать, а точнее уже только возмущенно мычать, и почти без сил, одержимый перестает сопротивляться. Обхватываю его за плечи и мы идем в обнимку, шатаясь. Со стороны может показаться, что я веду немного охмелевшего приятеля.

Не думаю, что распорядитель этому обрадуется, встреть мы его по пути. Но иного способа доставить этого «языка без языка», я не вижу.

В течение довольно долгого в таком темпе пути встречаются нам только пара студентов второго года. Они весьма вежливо отводят взгляд, а я бормочу что-то успокаивающее, изображая беседу.

— Ну что же ты, Иванушка, не расстраивайся так из-за нее, — придумываю я имя и плету первое, что приходит в голову, пьяно запинаясь.

Новоиспеченный Иванушка пытается возражать, остановившись. Бессмысленный бунт давлю сразу. Наклоняю его корпус вперед и дальше работают рефлексы и сила притяжения.

Времени мне как раз хватает, чтобы довести таким образом одержимого до причала. Звук мотора я слышу буквально через пять минут после того, как усаживаю пленного, пряча за каким-то сараем.

Семейный катер прилетает из темноты и брат швартуется, не глуша мотор. Сразу же быстрым шагом направляется к земле, крутя головой. К нему подбегает ночной сторож и я вижу из своего укрытия, что Яр тому показывает какую-то бумагу.

Дежурный явно удовлетворяется и уходит в свою будку, а я выхожу в зону видимости брата, махая рукой.

— Что случилось? — тихо спрашивает он, подойдя ближе.

И никаких шуточек, дожили.

— Может, я соскучился? — не очень удачно исправляю я это недоразумение.

— Ну так я могу и в морду дать, — хмурится Яр, не оценив моего чувства юмора.

— Ладно, ладно. У меня тут… — отхожу в сторону, показывая сидящего у стенки бледного парня.

Кровь размазалась по подбородку, рукав мундира порвался при попытке побега. Ну а моросящий дождь превратил его прическу в жалкое зрелище.

— Это еще что? — охреневает брат.

— Это кто, — терпеливо объясняю я. — Одержимый, напал на меня. Вот, скрутил вам подарочек. Нужно его вывезти и хорошенько допросить. Только есть одна небольшая проблемка…

Яр смотрит на меня с новым приступом удивления. Мол, какая еще проблемка, помимо того, что я предлагаю, фактически, преступление.

— Язык он себе откусил. Так что нужен целитель. И… — до меня доходит. — Боги, еще защита от хаоса.

— Ясно, — брат резво берет себя в руки и кивает на мой кинжал. — Едешь со мной. Наши северные друзья прислали нам несколько пробных экземпляров сувениров от двергов. Да я не догадался с собой взять.

Понятно, брат решил что я смог захватить одержимого благодаря волшебному оружию. Но мне в любом случае нужно быть рядом, пока мы не доберемся до артефактов двергов. Отдавать кинжал рискованно. Я пока не абсолютно уверен, что мне не стоит бояться проклятия.

— А как мы… — я смотрю на будку сторожа. — Что за бумагу ты ему показывал?

— Особые полномочия, — невесело усмехается Яр. — Пришлось срочно поступать на службу в интересах империи. Идти по стопам отца, так скажем.

Понятно, старшего брата таки заграбастали спецслужбы. И не похоже, что он этому рад. Но для него это логичная карьера, пусть погулять не дали. В песках пустыни порезвиться с демонами.

Сочувствующе киваю и мы тащим одержимого на катер. Сторож больше из своего убежища не высовывается. Даже свет там выключает.

А я, печально вздохнув о вновь упущенном сне, пытаюсь насладиться ночной водной прогулкой. При одержимом узнавать последние новости нельзя, а вырубить его я не решаюсь. Могу и навсегда случайно успокоить.

В итоге, пока мы добираемся до родовой территории, я промокаю и замерзаю. Приходится снова участвовать в перетаскивании. Особняк выглядит мирно спящим, только в столовой видны горящие лампы.

Но пленного мы с братом несем в правое крыло, через гараж, в подсобное помещение. Устраиваем его на стуле и туго привязываем. Там нас и застает дед, как всегда бодрый и выглядящий с иголочки.

Я коротко докладываю главе рода о том, что произошло, упоминаю оговорку про орден и он выгоняет нас с братом, угрожающе хрустнув костяшками. Все, надежнее рук, чем этого хитрожопого старика, я не знаю. Уж он то вытянет из парня все.

Новости я узнаю уже на обратном пути. Дед нашел хорошую зацепку насчет нападения на наш род. И только дернулся, как на брата снова напали. В этот раз это был уже не намек, а прямая угроза.

В общем-то, после дня в госпитале при храме Хека, дед его и пристроил в императорскую службу. Потому что нападение на служащего это уже совсем другой уровень расследований.

Род проклинателей, Триановых, подключил к моей проблеме император. Как я и подозревал. Но мне по-прежнему неясно, хорошо это или плохо. Вроде Разумовский и помогает, но у него и своих интересов столько, что в его безусловную щедрость мне верится с трудом.

Брат еще и заражается немногословностью деда. Роды, которые подозревают в участии в заговоре, я из него выбиваю. Среди них только один великий род, Рязановы. Их наследник, княжич Владимир, студент третьего года и сейчас находится в академии.

Естественно во вовлечении княжича в дела старших уверенности нет. О чем мне настойчиво напоминает брат. Ну а еще два рода отправили своих отпрысков в другие учебные заведения.

— Так что не суетись без повода, — напутствует брат, став предельно серьезным. — Нападение на тебя на территории академии мы считали невозможным. И по понятным причинам афишировать его мы пока не можем. Но это не значит, что стоит нападать первым. Но и не расслабляйся. Хотелось бы мне тебе сказать, что вряд ли тебя попытаются убить в ближайшее время, но…

— Но нет, — правильно понимаю я.

— Скорее всего, — уклоняется он от прогнозов. — Самое вероятное, что подославшие парня на время затихарятся. Переоценят твои способности и свои возможности.

— А значит следующее нападение будет более продуманным, — подвожу неутешительный итог.

— Да. Мы подумаем, как убрать тебя с острова…

— Не надо. Где бы я ни был, этого не избежать, пока всех не изловили. Студенты меня не пугают, а кому посерьезнее в академию не так просто попасть. Так что придерживаемся изначального плана.

— Ты прав, — неохотно соглашается Яр. — Если тебя не спасет протекция императора, внимание ее высочества и твой статус ученика жреца Маат… Да, тут шансов лично для тебя по-прежнему больше.

Я почти не удивляюсь его информированности. Только на миг поднимаю брови и получаю его ухмылку, старую добрую и издевательскую.

— Послушай меня внимательно, мелкий, — брат понижает голос и даже оглядывается в поисках соглядатаев среди темных вод залива. — На следующей неделе у первогодок будет своеобразный турнир. Его вам преподнесут как очередное обычное занятие. Но именно он станет показательным как для преподавательского состава, так и для студентов. Потому что результаты этого турнира будут прилюдно оглашаться и обсуждаться. Так вот, тебе стоит показать себя в самом лучшем виде. Но будь осторожен, турнир — прекрасный повод для легального нападения. И я тебе ничего не говорил.

— А… — у меня тут же возникают вопросы.

— Ты о чем? — перебивает Яр, наигранно удивляясь.

— Спасибо, — соображаю я.

Турнир значит. А меня перевели на индивидуальное обучение. Надо не упустить возможность выступить и вынудить перестать упоминать фамилию Белаторских хотя бы часть аристократов. Отличная новость.

Все эти протекции — хорошо, но стоит наглядно показать, откуда они появились.

Получаю от брата обещание обязательно сообщить мне все, что они узнают от одержимого. И иду спать, с сожалением наблюдая за еле заметно светлеющим свинцовым небом.

А потом радуюсь, вспоминая, что завтра выходной и вставать с утренним воплем Вити не надо. А потом опять расстраиваюсь. Мне — надо. Занятия с жрецом, как и было сказано, лишают меня практически всего свободного времени.

А вечером, ко всему прочему, академию ждет испытание праздником.

На таких эмоциональных качелях и укладываюсь в постель, на краткий миг помечтав об явлении прекрасной незнакомки. Но уже слишком поздно, или рано, так что в мою постель никто не проникает.

***

Нармер издевается надо мной почти весь день. Мои вчерашние успехи его никак не трогают и мы закрепляем материал. Затем повторяем эксперимент по созданию нового демона. Из-за моей рассеянности и недосыпа из прорыва вылезает бесформенная мерзость, очень отдаленно напоминающая подушку.

Жрец избавляется от создания взмахом руки. Но и тут оно ведет себя безответственно. Взрывается и облепляет все мелкими ошметками, въедаясь в защитный купол и пол. Поэтому следующий час мы отмываем пространство. Скрывать следы таких опытов приходится без привлечения свидетелей.

Погоняв по параличу и его исцелению еще пару часов, мой учитель отпускает меня, переключившись на «нормального» демона. Правда успевает напомнить о недопустимости использования хаоса в местах массового скопления людей. Это он так деликатно намекает не шалить на дне рождении.

Но до кровати, чтобы доспать пару часов, добраться я не успеваю. У самых дверей жилого корпуса меня подстерегает проклинатель. Трианов уже не выглядит таким зашуганным и почти не прячется, хоть и делает вид, что просто прогуливается.

— Ты чего своей сестричке наговорил? — с ходу набрасываюсь я на него.

— Машеньке? — смущается парень. — Ой, то есть Марии?

Я закашливаюсь от «Машеньки», выбравшей себе столь убийственное имя, как Исфет. Ну ладно, это ей подходит больше. Но то, как нежно о ней говорит Макс, меня забавляет.

— Машеньке, Машеньке, — киваю я. — Она же не твоя, хм, родная сестра? В смысле не совсем родная.

— Если ты про то, что она незаконнорожденная, то верно, — беззлобно отвечает он. — Не такая уж это и тайна. Не принято об этом говорить, верно. Но в случае с моей сестрой случай уж слишком необычный.

Этот наследник точно находка для шпиона. То ли ему настолько не хватает обычного общения, то ли Макс реально очень болтлив. Для моего блага лучше бы это было первое.

— А что необычного в незаконнорожденных? — пожимаю я плечами, делая равнодушный вид.

Главное, не спугнуть.

— Ну обычно только один родитель одаренный. И в большинстве случаев это отец ребенка. Но вот Ма…рия у нас исключение. Ее мать тоже одаренная. И догадываюсь, что из великого рода.

— Догадываешься? То есть никто не знает, кто ее мать? — ему все же удается меня удивить. — Ну, кроме отца, естественно.

— Никто. И зачем я тебе это рассказал… Так что моя сестра сделала? — торопится он перевести тему.

— Возмущалась нашему с тобой общению, как я понял. Так что ты ей про меня сказал?

— Ничего. Не говорил я с Маней про это. Наверное увидела нас и подумала, что ты… Ну что у нас разногласия.

Я уже натурально прыскаю со смеху в кулак. Маня! Докопается до меня еще раз, так и назову.

— Ладно, передай ей хоть, что никаких разногласий у нас нет. Или есть? — интересуюсь я причиной его появления.

— Нет, — неуверенно отвечает проклинатель. — Но я с новостями. Точнее с одной догадкой. Всю ночь провел в храмовой библиотеке. И нашел в очень древних книгах описание нескольких подобных случаев.

Макс опять озирается, потирает шрам на виске и подходит ближе:

— Скажи мне, Белаторский, сколько на тебе проклятий?