Охота за "Красным Февралем" (СИ)

Глава 15. Талантливая мисс Ригли

Две тени в темном отсеке. Шепот.

— Чего же мы ждем?

— Ты куда-то торопишься? Пока все идет неплохо. От великого флота Великой Сунданезии скоро совсем ничего не останется, ха-ха!

— Это меня безусловно радует. С другой стороны, флот Сферы тоже стремительно сокращается. «Черный Март», теперь «Желтый Август»…

— Эти жертвы были неизбежны. Таков был план.

— И все-таки?

— Кто из отцов-основателей сказал: «Сегодня рано, завтра будет поздно»?

— Никто такого не говорил. Уж я-то твердо знаю. Заслуженная «десятка» по Истории Партии в военной академии. Это анекдот, который любят рассказывать вольнодумцы вроде нас.

— Неважно. Пусть анекдот, но он идеально описывает нашу ситуацию. Наберись терпения.

— Только ради тебя.

— Расходимся.

* * * * *

— Это провал, — констатировала Кассандра, когда дружная компания борцов с японским коммунизмом удалилась на безопасное расстояние от «Красного Февраля» и его нервных пулеметчиков. — Второго такого шанса у нас уже не будет. Пожалуй, нам стоит вернуться на германские развалины и подождать наших спасателей. Иначе они не будут знать, где нас искать, а мы не сможем их предупредить. Когда появятся наши, у нас будет гораздо больше возможностей.

— Быть может, нам стоит разделиться? — предположила Матильда. — Один отряд — или даже один человек — ждет в развалинах, другие продолжают следить за лодкой, пока она еще не покинула остров…

— Отличный план — если бы у нас только была связь, — покачала головой Кассандра. — Что толку от разделения, если спасатели все равно не будут знать, где искать вторую половину отряда, а вторая половина не может сообщить первой о местонахождении лодки? Хоть бы самую завалящую рацию… то есть две рации… Жаль, в руинах ничего подобного не нашлось.

— У нас есть связь, — перебила ее Меган и погладила Танки по голове. Тот вильнул хвостом. — Пусть не такая быстрая, как радио, но очень надежная.

— Но как… — начало была Кассандра.

— Пусть один из вас вернется в развалины, — продолжала великанша. — Танки его проводит. Когда появятся ваши люди, Танки приведет их к нам — он легко найдет нас по следам — или принесет записку, или даже целый радиопередатчик. Конечно, я знаю, что такое радио — я же в школе училась.

Кассандра не стала спорить с этим предложением, остальные тем более. Спор едва не разгорелся по другому вопросу — кому оставаться, кому уходить. Быстро бросили жребий. На всякий случай обнялись и расцеловались на прощание, после чего Туяра Иванова и танкопард Танки ушли в сторону германской базы, а Кассандра, Мэгги и Тильда-Смерть повернули обратно к реке.

* * * * *

— Ваши предложения и комментарии, леди и джентльмены? — капитан Майкл Гриффин, как и капитан Мохаммед Османи, никогда не стеснялся советоваться с младшими по званию. Можно сказать, эти капитаны стоили друг друга.

— Я еще раз все тщательно перепроверил, — первым заговорил акустик Каплан. — Торпеды, потопившие сундийский «Трилобит», скорей всего пришли отсюда, — он ткнул пальцем в устье широкой реки на карте Острова Конга. — Южный Дунай, так окрестили ее немецкие колонисты. Мы ошиблись, как и экипаж «Космической крепости». Мы сражались не с «Красным Февралем», а с его систер-шипом. Каким именно — теперь неважно. Важно то, что «Красный Февраль» снова уцелел и прячется где-то здесь, на этой реке, или в ее притоках. Там мы и должны его искать.

— Южный Дунай, — фыркнула коммандер Иола Протеро, старший помощник. — Никакой фантазии! Полагаю, это будет неразумно, капитан, — продолжала она. — В смысле, идти вглубь острова. Все преимущества будут на стороне японцев. Они могут ждать нас где угодно. Здесь, здесь, здесь… Предлагаю подождать их в открытом море, сэр. Рано или поздно им придется выйти. Вряд ли они собираются колонизировать остров Конга.

Сменившая на своем посту беднягу Митчелла, Иола Протеро была первой женщиной-старпомом на Альбионском Флоте. Достаточно хладнокровная, в меру рассудительная, тонкая как спичка, остроносая и белобрысая. Новые времена, новые правила, подумал Гриффин. В сухопутных войсках и авиации было уже полным-полно таких людей как Хенни ван дер Бумен или Кассандра Барриентос, а флотские консерваторы сдались совсем недавно. Они и так продержались слишком долго. Ничего не поделаешь, без женщин в рядах не обойтись. Людей не хватает. Даже в соединенном государстве Австралии, Новой Зеландии и Антарктики не так много свободных граждан, а ведь Имперской Федерации приходится противостоять монстру, в состав которого входят Япония, Двойная Бенгалия и самые населенные провинции Китая, не считая всякой мелочи вроде Аннама или Чосона.

— Нам бы не помешала поддержка с воздуха, сэр, — добавила Иола.

— Не раньше, чем через двадцать часов, — покачал головой капитан. — Конечно, ВВС рвутся отомстить за «Космическую Крепость», но у них и других фронтов хватает. Так они мне сказали. Мы не имеем права бездействовать так долго. У нас приказ.

— Но мы ведь и сами кое-что можем, сэр, — напомнил боцман Булгарис.

— Точно, — согласился Гриффин. — Сделаем так… Мистер Герцог, возьмите отряд морской пехоты. Отправитесь пешком к развалинам германской базы. Соблюдайте разумное радиомолчание. Только короткие сигналы: «Успешно дошли», «Кого-то нашли», «Никого не нашли», «Возвращаемся». Но если вам повезет, и в развалинах ждут уцелевшие летчики, и они что-то знают — что-то, что облегчит нам победу над «Февралем» — вот тогда выходите в эфир по полной программе.

— Будет сделано, сэр, — кивнул Роберт Герцог. — Разрешите идти?

— Да, и возьмите с собой мистера Смита, — добавил капитан. — Пусть набирается опыта — как и вы от него.

— Так точно, сэр! — с заметным воодушевлением откликнулся лейтенант Герцог. С бывшим капралом озерной полиции Тоширо Смитом, успешно поступившим в Морскую Академию и теперь проходившим практику на борту «Джейн Грей», Роберт уже успел подружиться. Еще одна примета нового времени. В прежние годы «узкоглазого» нацмена даже на порог Академии бы не пустили.

— Муррр, — из-под стола, вокруг которого толпились дамы и господа офицеры, выглянул Масимилиан. Наученный горьким опытом, во время сражения с «Желтым Августом» корабельный кот прятался в одной из спасательных капсул и только сейчас осмелился выбраться наружу.

— Тебя не спрашивали, трусишка, — усмехнулся капитан. — А пока мистер Герцог будет исследовать остров, мы сделаем вот что…

* * * * *

— За наших товарищей! За команду «Желтого Августа»! — произнес коммандер Мохаммед Османи, поднимая стаканчик с рисовой водкой. — Кампай!

— Кампай! — откликнулись товарищи офицеры.

«Это становится дурной традицией», — подумал Османи. — «Сначала «Черный Март», потом «Желтый Август»… С другой стороны, мы еще здесь!»

— Капитан Сидоров был слишком самонадеян, — добавил погрустневший командир «Красного Февраля», когда рюмки опустели. — Ему стоило совсем немного подождать. Вдвоем мы бы справились… Ну что ж, что сделано, то сделано, и все его ошибки умерли вместе с ним. Теперь мы можем расчитывать только на себя. Мы все согласились с новым планом сражения, его и будем придерживаться. У кого-то остались вопросы или замечания?

— У нас остались только старые обычные торпеды, — напомнила Джжеральдина Вонг. — Все дельфины… израсходованы.

— Может и к лучшему, — задумчиво пробормотал капитан Османи. — Может и к лучшему…

— Не могу не согласиться, товарищ капитан, — кивнула товарищ Вонг. — Они отлично сработали, два раза подряд, но все равно мне не нравятся.

— Я это уже слышал, Джерри, — мягко напомнил командир. — Что-нибудь еще? Все свободны, товарищи. Возвращайтесь на свои посты. Доктор Брага, задержитесь на пару минут. Проверьте мой несчастный сломанный нос…

Джеральдина Вонг в числе первых покинула капитанскую каюту и отправилась на свое привычное рабочее место, в носовой торпедный отсек. «Да, что ни делается — все к лучшему», — думала она при этом. Альбионцам не достанутся эти новые извращенные «торпеды». Ни в борт, ни в подарок.

Джеральдина Вонг собиралась предать Сферу, но при этом у нее оставались какие-то моральные принципы.

* * * * *

Свое предательство Джерри задумала очень давно. Еще до того, как поступила на службу в Красный Флот Сферы.

Джеральдина Ригли родилась в английской Индии, в 1930 году. Отец — мелкий британский колониальный чиновник, мать — дочь скромного китайского бизнесмена. В колониях на такие браки всегда смотрели сквозь пальцы. И отец, и мать в свое время бежали из Гонконга, который после Великой Войны оккупировали белголландцы. В Индии беженцы из Гонконга всех рас и национальностей провели несколько конференций в память о своей потерянной родине. На одной из таких встреч родители и познакомились.

Раннее детство прошло относительно беззаботно, но приятных или ярких воспоминаний почти не осталось. Почти все стерла следующая война. Почти, но не все. Память порой хранит странные и удивительные вещи.

Как-то раз отец вернулся со службы и принялся поливать короля-императора на чем свет стоит. Конечно, мистер Ригли был настоящим британским джентльменом, поэтому самым сильным из прозвучавших выражений было всего лишь «безмозглый осел». Но мама все равно сделала ему замечание:

— Следи за языком при ребенке!

— Папа, лазве можно так говолить? — удивилась маленькая Джерри. — Кололь-импелатол — помазанник божий! Он всегда заботится о нас. Нам так в школе говолили…

— Запомни, малыш, — усмехнулся отец. — Не только можно, и нужно! Король — всего лишь человек. Как и премьер-министр. Как и все остальные министры, лорды и принцы. А люди разные бывают. Хорошие, плохие, умные, глупые. Глупых людей ругать можно. Еще как можно! Конечно, — тут же добавил он, — не торопись ругать короля в школе при учителях. Не спеши полагаться на мое мнение. Со временем сама решишь, достоин ли он твоих проклятий. И с какими людьми можно поделиться этими проклятия.

Так или иначе, одно в тот день Джеральдина запомнила твердо: короля ругать можно.

Через несколько лет началась новая война. Город, где они тогда жили, крупный и важный порт английской Индии, белголландцы бомбили в первый же день. Больше того, одна бомба угодила точно в их дом и пробила крышу до самого подвала. Но так и не взорвалась. Прежде чем родители схватили ее в охапку и увели в безопасное место, маленькая мисс Ригли успела хорошенько рассмотреть неразорвавшуюся бомбу и пришла к выводу, что бомбы (а также снаряды, гранаты, торпеды) — это далеко не самое страшное, что есть в этом мире. Эта мысль вернулась к ней много лет спустя, когда пришло время выбирать профессию.

Еще через несколько недель победоносные белголландские легионы добрались до бирманской границы. Майор запаса Ригли ушел на фронт и оттуда уже не вернулся.

После войны мать решила, что в Индии ее больше ничто и никто не держит. Поэтому она взяла повзрослевшую Джеральдину и увезла ее на свою старую родину, в только что освобожденный Гонконг, где у нее оставалась дальняя родня. Вдове имперского офицера была положена неплохая пенсия, и поэтому миссис Ригли рассчитывала неплохо устроиться, устроить дочь и заодно помочь родственникам. Она была умной и сильной женщиной, и скорей всего, у нее бы все получилось — если бы только японские мятежники не решились на очередное предательство. Великий Председатель имел под рукой миллионы преданных штыков, половину белголландского флота и трофейные белголландские арсеналы, а западные империалисты были ослаблены, как никогда прежде. Советская Аляска и Народная Бразилия обещали полную поддержку. Когда еще такой случай представится?! О чем тут думать?! — действовать нужно!

Не прошло и месяца, как новая Япония повернула оружие против своих вчерашних западных союзников, а на Гонконг обрушились бомбардировщики и морские пехотинцы Сферы. Мать умерла в первый же день — на этот раз белголландская бомба сработала. Джеральдину вытащила из-под развалин и приютила сердобольная китайская семья, чья дочь погибла на предыдущей войне. Когда японские солдаты наконец-то вошли в город, воцарилось относительное спокойствие. Приемные родители Джерри отправились на рынок, чтобы запастись едой, но домой уже не вернулись. Джеральдина нашла их там же, на рынке — рядом с ними висели еще несколько человек и плакат на пяти или шести языках. Она знала почти все эти языки, кроме японского, который ей еще предстояло выучить. Английский — от отца; кантонский диалект — от матери; имперский белхолландс — язык старого врага — старательно учила в школе. Слишком хорошо знала, даже рука машинально потянулась, чтобы исправить грамматические ошибки. Вовремя остановилась. Не было смысла исправлять, смысл и так был кристально ясен. «Они пасмели оскорблять Великаго Предсидателя!» В тот день она твердо запомнила — Великого Председателя оскорблять нельзя. Короля можно, премьер-министра тоже, а Председателя — никогда.

Еще через несколько дней в Гонконге окончательно воцарился порядок — Новый Порядок. Японские освободители затеяли перепись населения и раздачу новых документов. Джерри указала в анкете девичью фамилию матери и постаралась добавить как можно больше правдивых сведений о себе. Как можно больше правды. Так ее не поймают на лжи. Самая лучшая легенда состоит из правды на сто процентов или около того. Джеральдина прочитала об этом в детективном романе про отважного агента Хеллборна, благородного графа Пеклова и коварную белголландскую шпионку Джинджер ван дер Тойфель. Эти романчики были очень популярны среди школьников английской Индии в годы войны. Просто удивительно, сколько всего полезного можно почерпнуть из бульварных романов — если только читать их внимательно!

Мать — простая китайская учительница (правда). Ее соблазнил британский империалист (можно сказать правда, у мамы с папой был бурный роман, мать как-то проговорилась), а потом бросил (ушел на войну и не вернулся. Все равно что бросил). Ненавижу британских империалистов (а чего их любить? Король-Император и в самом деле был ослом, чуть войну не проиграли из-за него, а теперь и Гонконг бросили на произвол судьбы). Родителей убили белголландские фашисты (стопроцентная правда про отца, а мать погибла от белголландской бомбы, которую сбросили японцы, то есть мятежные солдаты Белголландской Империи. Правда, ничего кроме правды). Готова служить Революции и все такое (Чистейшая правда! А вот ЗАЧЕМ и КАК служить — это сейчас неважно). Получила хорошее образование, знаю такие-то языки…

Еще через несколько дней ей пришла повестка на указанный в анкете адрес. Молодежный призыв — так это называлось.

Прежде чем покинуть город и отправиться в военное училище, курсант Джерри Вонг выяснила, кто тут рисует плакаты и написала на них донос. В те дни к доносам относились серьезно (как и в любой другой день), тем более что она честно подписалась. Ее вызвали на допрос в только что открытое местное отделение Ресбезопасности и задали несколько уточняющих вопросов.

— Я не думаю, что это случайные грамматические ошибки, — хладнокровно объяснила она. — Случайные, естественные ошибки могли бы выглядеть так или вот так. А такие ошибки можно было сделать только специально. Откровенный саботаж, товарищи. Издеваются, сволочи. И над кем?!

Чуть позже ее кольнула страшная мысль — а что, если они и в самом деле издевались? Что, если эти люди ненавидели Сферу так же, как и она? Их заставили рисовать эти плакаты, и они попытались хоть как-то отомстить угнетателям. Не делом, так словом. Насмешкой. Что, если она подвела невинных людей?!

Но потом Джерри увидела их на допросе, и у нее от сердца отлегло. Нет, не издевались. Студенты-недоучки. «Молодежный призыв». Тупоголовые фанатики. Когда их уводили на расстрел, они кричали — «передайте товарищу председателю, что произошла чудовищная ГРАММАТИЧЕСКАЯ ошибка!»

Японцы были тоже не дураки, и доверять новому товарищу Вонг стали далеко не сразу. После того случая ее неоднократно проверяли, словом и делом. Прежде чем она окончательно стала своей — или стала казаться таковой — Джеральдине пришлось пройти через многое, всякое и разное.

Но она никогда не забывала и искала подходящий случай, чтобы отомстить.

Однако проходили годы, а случай так и не представлялся.

И поэтому время от времени коммандер Джеральдина Вонг, офицер Флота и защитница Сферы острожно задумывалась — быть может, пришло время забыть о мести? Нет, не простить и не понять — просто забыть? Все это было давно и неправда, все эти люди мертвы, Партия неоднократно дала суровую оценку. Ее окружают неплохие, а иногда просто хорошие люди, ей доверяют, ее уважают, хотя…

…хотя Великого Председателя по-прежнему нельзя критиковать, он почти как Папа Римский (не итальянский антипапа, марионетка европейской буржуазии, а настоящий, из братской римско-коммунистической Бразилии), только еще лучше, потому что непогрешим.

Но потом, впервые за долгие годы, Джерри встретила человека, которому смогла довериться. Друга с большой буквы.

— Да, — сказал он, — нам здесь делать нечего. Мы должны бежать отсюда. При первой же возможности. И я даже знаю, куда именно. В Новый Альбион.

— Почему именно туда? — удивилась она, потому что никогда раньше об этом серьезно не задумывалась. Потому что первым делом хотела отомстить, а побег после мести даже не планировала.

— Новый Альбион — это всего лишь новая версия старой доброй Английской Империи, — объяснил Друг. — Только не говори, что тебе там плохо жилось. Нам всем там не так уж и плохо жилось.

Джерри не могла не согласиться, хотя едва помнила, какого это было. Потому что все это было давно и неправда. Разве что короля можно было безнаказанно ругать…

— Но если мы перейдем границу с пустыми руками, нас могут не принять, — заметил Друг. — По ту сторону границы тоже люди, а вовсе не ангелы. Какой-нибудь трусливый чиновник может отправить нас обратно. Ради «сохранения мира» или чего-нибудь в этом роде.

«Майор Ригли никогда бы так не поступил», — подумала Джерри.

— А вот если мы принесем альбионцам подарок… — продолжал Друг.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла она.

— Стратегическую подводную лодку, например, — небрежно произнес он.

Джерри Вонг едва не подавилась воздухом.

— Почему бы и нет? — развел руками Друг. — Раз уж мы служим в подводном флоте, то лучшего подарка просто не придумать!

В последовавшие год или два они несколько раз возвращались к этой теме. Пока в один прекрасный день он не сказал ей:

— Не удивляйся, когда получишь новый приказ. Завтра или еще сегодня. Тебя переводят на «Красный Февраль». Как и меня. «Красный Февраль», понимаешь? Второго такого шанса не будет. Это наш билет в Новый Альбион. Сейчас или никогда!

— Сейчас или никогда, — повторил Друг, когда Бенгальский Залив остался позади. — Попрощайся с Родиной-Сферой, потому что туда мы уже не вернемся!

«Моряк, оставляй в стороне страшный залив Бенгал», — некстати вспомнила Джеральдина старую морскую песню. — «Их было триста на корабле — домой ни один не попал».

Первую сундийскую лодку коммандер Вонг уничтожила без колебаний. Как и вторую. Ничего удивительного — влюбленная женщина способна на многое.

— Сундийцы нам не друзья, — заметил Друг. — Сунданезия — точно такая же лживая подлая тирания, как и наша Сфера. Альбионцы их едва терпят. Новый Альбион нам даже спасибо скажет, если мы прикончим парочку-другую сундийских ублюдков. К тому же, прекрасная возможность показать товар в деле. То есть «Красный Февраль». С руками оторвут! Вот увидишь. Политическое убежище, новые документы, круглая сумма в банке, а самое главное — месть. Блюдо, которое подают холодным. За все эти годы наша месть превратилась в айсберги Нового Южного Альбиона. И потому она будет особенно прекрасна!

Джерральдина охотно согласилась. Но от дельфино-торпед все-таки постаралась избавиться. Альбионцы обойдутся. Хватит с них и лодки. Незачем им исследовать, или не дай Бог копировать это грязное и подлое оружие. Маленькая Джерри любила животных, поэтому твердо решила как можно быстрее избавить несчастных дельфинов от мучений. Сундийцы были всего лишь побочным ущербом. Друг не возражал. «Да, хватит и лодки», — согласился он. Альбионцы все равно будут в восторге.

— Вдвоем мы не справимся, конечно, — сказал Друг еще в бенгальском порту. — Но я не просто так выбрал «Красный Февраль». На этом корабле есть люди, которые нам охотно помогут. Не спрашивай. Рано. Сама понимаешь. Если мы все-таки провалимся, и нас схватят…

Она была к этому готова. Теперь она на все была готова. Даже сильнее, чем в самые первые дни, когда стояла на рынке в Гонконге.

— …будь готова. Держи глаза и уши открытыми, — сказал Друг несколько часов назад. — Жди сигнала. И будь готова.

Джеральдина Ригли была готова. Готова ко всему и готова на все. Как никогда прежде.

* * * * *

— С моим носом все в порядке, — признался коммандер Османи, когда за последним офицером закрылась дверь, и он остался с доктором наедине.

— Я так и думал, — ответил люггер-капитан Алекс Брага и прислонился к ближайшей переборке. — Что происходит, Хамед? Чего мы ждем? В этом квадрате только мы и альбионская лодка. Когда еще представится такой случай?!

— Вот именно, — вкрадчиво улыбнулся Османи и откинулся в своем кресле. — Поэтому — максимальная осторожность и никакой спешки. Ты же не хочешь погубить все дело в последний момент?

— Само собой, — вздохнул доктор.

— Потерпи, совсем немного осталось, — сказал капитан. — День-два, и все будет кончено. А потом… Выбирай — Голландия или Израиль?

— Почему именно они?! — удивился Брага.

— Я очень долго и тщательно проверял. — пояснил Мохаммед. — На этой планете сегодня существуют ровно три страны, где не преследуют таких, как мы. Франция, Голландия и Израиль. Францию вычеркиваем сразу — она союзница Сферы и без угрызений совести выдаст нас обратно. Остаются только Голландия и Израиль. Разумеется, можно еще попытать счастья в Центральной Америке, между очередным карнавалом и переворотом…

— В Гааге холодно, в Израиле тепло, — задумчиво пробормотал Алессандро Брага. — С другой стороны, голландский-то я знаю, а какой там государственный язык в Израиле? Финикийский что ли? Давай решим в последний момент. Бросим монетку или что-нибудь в этом роде.

— Только осторожно, — уточнил Османи. — Монетка не должна упасть в воду. Потому что я не хочу сюда возвращаться. Ладно, проваливай, пока я не передумал и не натворил какую-то глупость.

Доктор подчинился. Оставшись один, капитан «Красного Февраля» открыл сейф и немного покопался в лежавших там бумагах, после чего некоторые из них отправил в пепельницу. Минут через десять, когда последняя бумажка превратилась в пепел, он последовал вслед за доктором.

Когда коммандер Османи по дороге на мостик проходил мимо радиорубки, его окликнула офицер связи Сангита Рахман.

— Товарищ капитан? На минуточку. Я хочу вам кое-что показать…

Османи подчинился.

В радиорубке было тесно даже для двух человек, но они кое-как поместились.

— Ну? — спросил он. — Что ты хотела мне показать?

Гита заговорщицки улыбнулась и приложила к губам указательный палец левой руки, а правой рукой потянулась к переборке, на которой висела карта этой части Индийского Океана, с пометками, понятными только радистам — всякие там волны и частоты транспондеров и ретрансляторов. Решительно сорвала карту, из-под которой внезапно показалось Восходящее Солнце.

— Ты с ума сошла… — прошептал Османи. — И все это время вот это вот висело здесь?! Перед самым носом у твоих радистов?!

— Мы все сошли с ума, — осклабилась Сангита. — Иначе бы нас здесь не было. Я сама его сшила. Он прекрасен, ведь правда?

Капитан снова перевел взгляд на скрытый — то есть больше не скрытый флаг. Восходящее Солнце. Только не японское. Там красный круг на белоснежном поле, а здесь поле изумрудное, зеленое. Красное в зеленом. «Восходящий Арбуз», как презрительно называют его враги. Флаг Бенгальского Сопротивления. Кровь патриотов на зеленой плодородной равнине и все такое прочее.

— Бангладеш восстанет из пепла! — восторженно прошептала Сангита. Ее глаза сверкали. Влюбленная женщина, которая способна на многое. И готова на все.

— Аминь, — только и сумел ответить капитан Мохаммед Османи.