Окровавленная красота

— Джемми? — Мой отец появился на крыльце с чашкой чая в руках. — Что ты здесь делаешь?

Вцепившись в сумку, я вытащила ее с заднего сидения и с глухим стуком опустила на утоптанную землю. Захлопнув дверцу, я потащилась с баулом к крыльцу.

Отец смотрел на меня округлившимися от удивления глазами, потом поставил чашку на ступеньки и неуверенно спуститься вниз, чтобы забрать у меня сумку.

Я поблагодарила его, и он не сказал ни слова, пока мы не вошли внутрь.

— Джем, — позвал он, поднимаясь за мной по лестнице к спальне, где я провела детство. В ту самую комнату, где я сидела несколько дней назад, пытаясь найти ответы.

Мне удалось получить то, чего я так хотела, так почему же я чувствую себя еще более потерянной, чем раньше?

— Джемайма Дайанн Клейтон, может, ты все-таки объяснишь, что, черт возьми, происходит?

Он использовал мое полное имя только тогда, когда всерьез был встревожен.

— Прости, — ответила я, шмыгая носом и надеясь, что слезы на моих глазах уже обсохли. — Я в порядке. Просто Майлз оказался жутким козлом, но я держусь.

Папа кивнул и бросил сумку на кровать.

— Он-то козел, но ты точно в порядке?

Я пожала плечами, не желая говорить об этом. Мне хотелось верить, что папа и так все поймет без лишних слов.

— Ладно, — заключил он. — Ты не голодна? В холодильнике есть тушеное мясо, которое можно разогреть.

— Спасибо, не нужно, — ответила я, попытавшись обнадеживающе улыбнуться. Но это не увенчалось успехом. — Мне просто нужно немного побыть одной.

Отец окинул меня долгим внимательным взглядом, затем пошел к двери.

— Если тебе что-то понадобится, я буду смотреть матч.

Облегченно выдохнув, я начала разбирать сумку, моля о том, чтобы моя рабочая одежда на понедельник не помялась. Я ненавидела глажку.

— О, и еще, Джемми? — раздался голос отца из коридора.

— Что?

— Сейчас, должно быть, не самое подходящее время напомнить, что я тебя предупреждал?

Я закатила глаза, которые вновь наполнились слезами.

— Я тоже тебя люблю, папочка.

— Мисс Клейтон?

Я оторвала свой взгляд от сорняков, заполонивших изгородь детской площадки, и увидела Лу-Лу, стоящую передо мной, с заплетенными в две косички волосами.

— Привет, милая, — сказала я, оглядываясь по сторонам. — А где Рози? Она не хочет играть с тобой сегодня?

Лу-Лу прикусила нижнюю губу и замотала головой.

— Дело не в Рози. С ней все в порядке.

Она явно хотела о чем-то спросить, и я, хоть мне очень хотелось отвлечься перед возвращением в класс, решила уделить ей внимание.

— У вас все в порядке? — неожиданно поинтересовалась она, пристально вглядываясь в мое лицо.

Ошеломленная, я улыбнулась как можно шире.

— Конечно, а почему ты спрашиваешь?

Я всячески старалась не подавать виду и вести себя как обычно. Учебный год был практически завершен, так что создавать иллюзию невозмутимости предстояло лишь до летних каникул. По всей видимости, мне это не особо удавалось. А возможно Лу-Лу просто была гораздо проницательнее, чем я думала.

— Вы выглядите опечаленной.

Вот черт!

Я наклонилась и ласково сжала ее сложенные ручки.

— Просто слишком много всего навалилось. Клянусь, у меня все будет хорошо.

— Вы клянетесь? — уточнила она шепотом. — Папочка говорит, что клятвы нельзя нарушать. Просто помните об этом.

Я искренне улыбнулась. Людские сердца разбивались ежедневно, и все же все они каждый день встречали новый рассвет. Поэтому, каким бы сложным это ни казалось, я знала, что не нарушу клятвы, данной ей.

— Все будет хорошо. Клянусь. Бывали времена и похуже.

Лу-Лу пристально смотрела на меня. Ее неподдельное беспокойство, то, как она пыталась отыскать правду в моих словах, пробуждало во мне желание обнять ее и не отпускать. Но вместо этого я лишь сильнее сжала ее руки, а затем отпустила, пробормотав, что она может идти играть.

Она отступила на шаг и еще раз окинула меня взглядом, прежде чем вернуться на детскую площадку, где уже появилась Рози с футбольным мячом в руках.

Домой я вернулась голодная и уставшая. Это быстро превращалось в угнетающую меня новую реальность.

Всю неделю я пробыла у отца — зализывала свои раны. И хоть поездка из его дома до работы и обратно была недолгой, если не попадать в час пик, я все же решила на выходных вернуться в свою квартиру.

Протирая пыль на подоконниках и расставляя книги, я улыбалась. Улыбалась, несмотря на то, что от боли внутри было тяжело дышать. За это я гордилась собой, однако это не особо выручало. В отличие от квартиры. Я не отказалась от ее аренды, и это доказывало, что у меня сохранялся хотя бы немного здравый смысл, несмотря на то, с какой самоотдачей я погружалась в отношения.

Я отчаянно не желала ощущать себя лохушкой, хотя бы в эти короткие минуты.

Папа прибыл в город вместе со мной. Я не нуждалась в его помощи, но оценила его присутствие по достоинству, так как он помог мне избавить квартиру от пауков и их паутины. Большую часть времени он молчал, и я была крайне признательна ему за это, особенно зная, насколько отец, наверняка, кипел внутри, в конце концов, узнав о причинах моей размолвки с Майлзом. Он не сказал ни слова ради меня, и лишь за это я готова была обнимать его, словно десятилетняя девчонка перед тем, как он сел в свой пикап и умчался к себе домой.

Дождь барабанил за окном, пока я развешивала белье на сушилке в углу гостиной.

Накинув серый кардиган на последнюю свободную веревку, я бросила взгляд на затянутое тучами небо. Меня мучал вопрос, который имел гораздо большее значение, чем мне хотелось признавать: «Чем сейчас занят Майлз?».

Меня сбивало с толку, почему он до сих пор не объявился и даже не пытался позвонить мне.

Неужели теперь он все свое время посвящает той другой девушке?

Неужели он действительно просто взял и ушел?

Я не хотела в это верить и заплакала, хотя последнее время делала это все реже и реже.

Меня пугало, что спустя всего пару недель я уже ощущала себя по-другому. Чувствовала, что боль становилась все меньше и меньше. Особенно я осознавала это в те моменты, когда думала о Майлзе, и боль вновь напоминала о себе, заставляя все внутри сжиматься и буквально выбивая почву из-под ног.

Хоуп сказала мне, что теперь самое главное постараться не думать о Майлзе, когда я не выдержала и позвонила ей на прошлой неделе. И я пыталась сделать это, но почему-то страх убить в себе воспоминания был сильнее, чем боязнь пережить их заново. Поэтому я позволяла себе погружаться в них снова. Каждую ночь, находясь в безопасности в своей двухспальной кровати в обнимку с плюшевым медведем и в окружении тряпичных кукол, уставившихся на меня изо всех углов комнаты, я давала свободу своим мыслям, от груза которых мечтала избавиться.

Следующим вечером, в начале девятого, в мою дверь постучались четыре раза, и я знала, кто там.

Я знала, что это был он.

Я хотела проигнорировать его. Забыть так же, как он, по всей видимости, вычеркнул меня из памяти, но все же поднялась со скрипучего дивана и прошаркала к двери в пижамных шортах, футболке и тапочках.

— Кто там? — дежурно спросила я.

— Джем, впусти меня. Или хотя бы просто открой дверь.

— К чему это?

Я знала, что открою ему, но почему бы не заставить его понервничать.

— К тому, что я бесповоротный гребаный мудак, который тоскует по тебе. Вот к чему.

Мои ресницы отяжелели. Я опустила взгляд на потертый пол, когда его хриплый голос проник в мою изнывающую грудь, вскрывая раны, которые уже затянулись или, по крайней мере, были на пути к заживлению.

Я отворила дверь.

Майлз скользнул по мне прожигающим взглядом и уставился под ноги. Он выглядел абсолютно вымотанным, вцепившись рукой в дверной косяк. Его тело было напряжено настолько, что каждый мускул дрожал.

Решительность, фонтанирующая в нем, заставила меня отпрянуть назад. Я не выпускала двери из рук, пока его неистовый взгляд шнырял по мне сверху вниз, и не сводила с него взгляд.

— Тебя не было, когда я приходил сюда на прошлой неделе.

— Я была…

Я остановила себя, чтобы не сказать о том, что была дома, чтобы не ранить его еще больше, хотя, по большому счету, мне было плевать. Именно в этот момент ко мне пришло осознание, что значит любить и ненавидеть одновременно. Ты можешь желать, чтобы человек исчез из твоей жизни, но в то же самое время скучать по нему, выгорая изнутри.

Он кивнул, понимая.

— Ты позволишь мне войти?

Я замотала головой.

Майлз удрученно вздохнул, убирая руку от дверного косяка, и нерешительно шагнул вперед. Он подошел достаточно близко, чтобы коснуться меня, но и достаточно близко для того, чтобы получить дверью по лицу, если я вдруг захлопну ее.

Заманчиво.

— Я даю себе отчет, что облажался. Не собираюсь отрицать этого…

— Ты уже это сделал, — отрезала я. — Ты отрицал. Ты скрывал это все время, что мы были вместе, Майлз.

Он принял это и сжал челюсть.

— Все так. Но дело в том, что когда я говорил о том, что все не так просто, это была правда. Сейчас я не могу объяснить тебе больше.

— Жду не дождусь, когда это случится, хотя какой во всем этом смысл? — Я пыталась достучаться до него. — Ведь это не изменит того, что уже сделано, не так ли? Ты можешь поступить так снова, если уже не сделал этого.

— Нет! — выпалил он, подойдя еще ближе и взяв меня за подбородок. — Клянусь, что подобного больше не повторится. Именно это я имел в виду, когда говорил, что я не из таких парней. Мне очень жаль, что вынудил тебя так думать обо мне.

Он склонил голову, и его губы вскользь коснулись моих, словно взвешивая шансы и прося прощения.

Я отпрянула назад, и ручка двери выскользнула из моей вспотевшей ладони.

Майлз распахнул дверь шире и сделал пару шагов внутрь.

— Я люблю тебя и знаю, что тебе я тоже все еще не безразличен, — с жаром прошептал он. Его взгляд зацепился за кольцо, которое до сих пор было у меня на пальце. Кольцо, которое я пока не осмелилась снять. Это бы значило окончательно проститься со сказкой, и я не была к этому готова.

— Это не значит, что я готова вот так просто простить тебя. Так это не работает.

— Так давай же сделаем так, чтобы сработало. — Несмотря на то, что его голос все еще был тихим, я встрепенулась от его напора и пронзительного взгляда. — Это в наших силах, детка. Мы справимся с этим. Просто нужно время.

Нужно время…

Как часто я искала успокоение в этих же словах.

— Уходи. Прошу тебя. — Я вновь вцепилась в дверь. — Я не хочу ничего.

— Я не уйду, пока не буду убежден в том, что ты еще со мной. — Он поднял руку, схватив меня за затылок и жадно запустив свой пальцы в мои волосы. — Я дам тебе время, но не отпущу. Слышишь меня?

Мой язык стал тяжелым от всех тех слов, которые я хотела бы высказать, выкрикнуть, обрушить на него. Но я их сдержала.

— Я не могу сказать тебе того, что ты хочешь услышать. И так как ты тоже многое не можешь сказать мне, я думаю, что ты поймешь меня. — Я не могла продолжать говорить от слез, подступающих к горлу и обжигающих уголки глаз. — Мы в тупике. Нам некуда двигаться.

Майлз убрал руку, пожал плечами, признавая мою правоту, и отступил на шаг.

— Не сомневайся. Скоро мы поговорим обо всем.

Я оставила его заявление без ответа.

— Хорошо?

Желая, чтобы он побыстрее ушел, я кивнула.

Дверь захлопнулась, и до меня донеслось яростное рычание на лестничной площадке. А буквально через мгновение звук, похожий на удар кулака об стену, заглушил мои сдавленные рыдания.