Окровавленная красота

Восемь месяцев назад

Казалось странным, что даже с коробками, кроватью, комодом, игровой приставкой, телевизором и старым диваном моя квартира все еще выглядела пустой.

Хотя после переезда из дома, наполненного до краев и готового буквально лопнуть от воспоминаний, наверное, так и должно быть.

— Ты уверена? — поинтересовался отец хриплым голосом, ставя у двери большую коробку поверх другой. — Еще не поздно передумать и вернуться домой.

Заманчиво. Это звучит чертовски заманчиво.

Мое волнение с тех пор, как я получила мою первую работу преподавателем, стремительно угасало. Посвятив последний месяц поиску недорогого жилья и закупкам дешевых вещей первой необходимости, я смогла побороть свои нервы. Нервы, которые сейчас вновь впивались острыми когтями в мою грудь, грозясь заставить мой голос задрожать.

— Пришло время, папа.

Папа нахмурился, наверняка подумав, что я сказала что-то нелепое.

— К тому же, — продолжила я, пройдя по потертому деревянному полу к окну и раздвигая запылившиеся клетчатые шторы, — все могло быть еще хуже. Меня могли принять в одну из тех трех школ за пределами штата, или и вовсе в ту, что в трех часах езды, в Теннилле.

Я провела рукой по подоконнику, поднимая облако пыли и стараясь не чихнуть. Повернувшись к отцу, вытерла ладонь об джинсы.

— А сейчас дорога займет всего двадцать минут. — Я вскинула бровь.

Отец взмахнул рукой, подошел к пожарной сигнализации и осмотрел ее, прищурив карие, так похожие на мои, глаза.

— Я просто говорю, что жить самостоятельно довольно тяжело, малышка. Я не стану осуждать, если передумаешь.

Улыбнувшись, я оставила его продолжать осмотр, а сама пошла за двумя последними чемоданами к лестнице, ведущей на довольно оживленную улицу. Квартира была открытой планировки, но, к счастью, в ней имелась спальня. Тот факт, что она располагалась над круглосуточной аптекой, поначалу насторожил меня, но я постаралась найти в этом позитив. Беспроблемный и быстрый доступ, если вдруг у меня закончатся туалетные принадлежности, а также довольно удобно, если я вдруг заболею.

Это, вероятно, неизбежно, учитывая то, что я буду преподавать у первоклашек. Но лучше думать не об этом, а о позитивных моментах.

Мне необходимо думать о положительных сторонах, иначе эмоции, из-за которых мои руки моментально потеют, могут запросто взять надо мной вверх.

«Я близко к дому», — напомнила я себе.

Настолько близко, что могу уже через двадцать минут оказаться там.

Наш дом находился на другом берегу реки, которая отделяла бетон и асфальт и от леса, и нетронутой природы пригорода. Гленнинг — небольшая сельская местность, которую частенько избегали из-за скромных размеров и грунтовых дорог, но это место занимало важное место в моем сердце. На самом деле я мечтала о том, чтобы найти свою первую настоящую работу во взрослой жизни неподалеку от моего дома.

Тьфу!

То, как я находила аргументы, которые успокоили мои нервы, просто раздражало.

Я предполагала, что, закончив колледж, и устроившись на первую работу, тут же повзрослею и стану той девушкой, какой представляла себя в воображении — сильной, смелой, самостоятельной.

«Так оно и есть, — пыталась я убедить себя. — Ты можешь стрелять из пистолета, доить корову, читать по пять романов в неделю, совмещать неполный рабочий день с учебой в колледже и успешно сдавать экзамены, поспав всего лишь час. Все это про меня».

Это напоминание заглушает чувство страха, уверенность, а вместе с ней возвращается уже знакомое воодушевление.

Я бросила чемоданы посреди своей крохотной квартиры, упираясь руками в бедра и расслабленно выдыхая.

Кто знает, к чему приведет эта авантюра?

Мысль об этом будоражила и одновременно пугала.

Солнце светило все утро, поэтому я надела свое новое платье кремового цвета с оборками, которые обрамляли вырез, заканчиваясь под грудью. Оно выглядело элегантно и сдержанно в сочетании с моими любимыми черными балетками, а главное профессионально.

Шла вторая неделя моей работы в подготовительной школе Лилиглэйд, которая оказалась более престижной, чем я представляла при собеседовании. Но я была благодарна, что меня предупредили — джинсы, футболки, симпатичные кардиганы и кроссовки не подходят.

Там неплохо платили, поэтому обновление гардероба для работы не сильно ударило по карману.

Новое платье развевалось на ветру, когда я выпорхнула из подъезда на улицу. В тот момент, когда я убрала ключи и телефон в сумочку, кто-то врезался в меня.

— Придурок, — прошипела я себе под нос.

Неожиданно начался дождь, и я прокляла свое решение оставить машину за домом, вместо того чтобы дождаться, когда освободится парковочное место перед ним. Я повернулась, решив вернуться за зонтиком, и… замерла.

Сердце учащенно забилось в груди.

Мне, верно, показалось.

Прогоняя прочь абсурдные предположения и решив обойтись без зонтика, я снова развернулась, но еще один взгляд через плечо, когда я уже собралась повернуть за угол дома, убедило — мое первое безумное предположение оказалось верным.

Сексуальный псих следовал за мной по улице.

Очевидно, это был кульминационный момент в моей жизни вдали от дома и вступления в самостоятельную взрослую жизнь.

«Ладно, он не преследует меня, а просто идет довольно быстро. И он точно не безумец», — поняла я, когда незнакомец догнал меня у здания пекарни и коснулся локтя, чтобы привлечь внимание.

— Привет, ты обронила это. — В его крупной руке лежал мой мобильник.

Нерешительно, и стараясь не пересекаться взглядами, я протянула руку, забрала телефон и убрала в сумочку.

— Благодарю. Я даже не заметила, что его выронила.

Он засунул свои большие руки в карманы зеленого кардигана. Широкая грудь мужчины едва колыхнулась, когда он пожал плечами.

— Тогда тебе повезло, что я заметил. Я Майлз, кстати.

— Очень приятно, Майлз.

— А как твое имя?

— Эм, — я начала нервно смеяться, пока мои глаза осмелились скользнуть по его груди к лицу, — Джемайма.

— Джемайма, — повторил он, смакуя мое имя с улыбкой. — Ну, Джемайма, прости, если напугал тебя.

Его голос глубокий и грубоватый, словно наждачная бумага скользнула по моей руке.

— Ничего страшного, и еще раз спасибо, — повторилась я.

Мой взгляд остановился на нижней части лица мужчины. Густая темная щетина покрыла его тяжелый подбородок и обрамляла выразительные пухлые губы.

— Ты уже меня благодарила, — рассмеялся он.

Колокольчик прозвенел над дверью пекарни, побуждая его схватить меня за плечи, чтобы отвести немного в сторону, давая кому-то пройти.

Крупные капли начали падать мне на щеки и подбородок, так как я остановилась прямо под дырой в навесе. Я вытерла свое лицо.

— Прости, я могу вести нормальный разговор, только приняв утреннюю порцию кофеина, — выпалила я и удивилась сама себе — подобное словесное изобилие мне несвойственно.

Вот дерьмо!

Он добродушно ухмыльнулся, я заправила волосы за ухо и наконец-то встретилась взглядом с незнакомцем.

Его глаза, медового цвета, смотрели прямо на меня. Золотисто-карие, такие выразительные, что практически светились. Их обрамляли темные ресницы (подстать густой, непослушной темной шевелюре), которыми он моргал, и слегка облизал губы.

— Это довольно неловко. Я просто…

— Нет, — выпалила я и съеживлась, желая поскорее исчезнуть в пекарне, — я должна спешить. Только недавно устроилась на работу, мне нельзя опаздывать.

Я улыбнусь, переминаясь с ноги на ногу.

Черт побери. Закрой свой рот, Джемайма!

Случайно взглянув на его лицо, я увидела — его глаза словно смеялись, а сам он широко улыбался, сверкая зубами. Он был хищником, а я ощущала себя беззащитной маленькой мышкой.

— Поздравляю. И надеюсь, что ты не будешь возражать, но я… — Он провел рукой по затылку, внезапно показавшись мне неуверенным, что не типично для него, как я уже успела понять, — вроде как позвонил себе с твоего телефона.

— Вроде как? — У меня перехватило дыхание, когда я отступила назад к кирпичной стене.

Он утвердительно закивал и поджал губы.

Все внутри меня начало трепетать.

— Но зачем?

Еще одна обезоруживающая ухмылка.

— Потому что мы должны поужинать с тобой.

Его глаза заскользили по моему декольте, и только тогда я поняла, что мое платье, промокнув, стало почти прозрачным. Я словно запуталась в паутине смущения и возбуждения, когда Майлз развернулся и ушел тем же путем, которым пришел.

Я не из тех девушек, кто считает себя недостаточно симпатичной и страдает от комплексов. Но этому парню, Майлзу, должно быть, было около тридцати. По крайней мере, от него веяло зрелостью, хоть и с налетом хулиганства. В то время как я только начала погашать свои студенческие кредиты.

И я не за что не собиралась ужинать с ним.