Шесть месяцев спустя
— Три удара, а не два, — сказала Лу.
Она захихикала, когда я опустила голову, уткнувшись носом в ее нос. Я поцеловала ее, затем подтянула одеяло повыше.
— Люблю тебя, малышка Лу.
Я послала воздушный поцелуй Веселому мишке рядом с ней, моим старым тряпичным куклам в углу ее комнаты на книжной полке.
— Люблю тебя, Джемма-пу.
Улыбаясь, я выключила свет и направилась в нашу с Томасом общую комнату, чтобы найти его.
— Ты готов? — спросила я, хватая щетку с комода и проводя ею по волосам, пока шла вглубь комнаты. — Нам нужно… — Я замолчала, заметив, что Томаса не было вообще.
Опустив плечи, я вздохнула, идя в ванную, чтобы быстро нанести немного туши на ресницы. Я переоделась в черно-желтый сарафан в горошек и нанесла небольшой шлейф духов, прежде чем поняла, что он, очевидно, задержался.
Я и так достаточно перенервничала, учитывая историю нашей семьи, и поэтому немного разозлилась, что из-за него мы могли опоздать.
Томас не мог работать в течение нескольких месяцев после операции, и хотя он не нуждался в деньгах, я знала, что ему не терпелось вернуться к тому, что он считал нормальной жизнью.
После того, как мы обратились в суд, где Майло приговорили к двенадцати годам, он кое-что уладил, но я знала, что это только вопрос времени, когда у нас появится новый посетитель, или Том исчезнет на несколько дней или недель.
Майло был арестован до того, как смог покинуть больницу. Я выдвинула против него обвинения в покушении на убийство и похищении человека, а свидетель на лестничной клетке моей квартиры подтвердил его вину.
Мы несколько раз встречались взглядами, пока он сидел на скамье подсудимых. Он был наполнен миллионом вопросов и очевидных обвинений. Я просто смотрела. Впитывала человека, который изменил мою жизнь непредсказуемым образом. Увидев его снова, зная, что мое заявление поможет упрятать его за решетку, я не испытывала чувства вины. Это произошло, когда я увидела Шелли, его жену, стоически сидевшую в конце зала суда, с едва заметным намеком на эмоции на ее прекрасном лице.
Я жалела, что у меня не хватило духу уйти. Не сказать ни слова, потому что я не знала, что именно сказать. Я не несла ответственности за то, что разрушила их жизни. Виноваты они сами.
И все же, как только Майло увели и большая часть зала вышла на улицу, я остановила ее на тротуаре. Тихое извинение было готово сорваться с моих губ, но ее улыбка, даже когда она дрогнула, сказала мне все, что нужно было услышать.
Она не винила меня.
И когда Томас подошел и встал у меня за спиной, все, что она сделала, это кивнула, а затем ушла.
Я не знала, будет ли это последней попыткой избавиться от Томаса. Но была уверена, если и когда они попытаются, мы будем готовы.
Схватив пару балеток из гардеробной, я надела их и помчалась вниз по лестнице.
— О, привет, — протянул Мурри, останавливаясь под лестницей, когда увидел меня. — Ты прекрасно выглядишь.
— Где он?
Мурри всячески избегал моего взгляда.
— Мурри, — предупреждающе сказала я.
— Он сказал, что будет всего через полчаса.
— Дай угадаю, час назад?
Он пожал плечами, а затем благоразумно удалился.
Минуту спустя я ввела код и толкнула дверь, убедившись, что она за мной закрылась.
— Это не ответ, Грегори.
— Так и есть, клянусь, черт возьми. — Слова были прерваны криком, когда я обогнула лестницу.
Я ждала, уперев руки в бока, пока Томас не положил коренной зуб на серебряный поднос позади себя.
— Что случилось, Голубка?
— Что случилось? — повторила его вопрос.
Парень в кресле, у которого изо рта хлестала кровь, перестал стонать и переводил взгляд с меня на него.
— Простите за вторжение, Грегори. Я всего на минутку.
— Нет, нам нужно идти.
Том моргнул, глядя на меня, затем встал со стула и стянул с рук малиновые перчатки.
— Ты забыл, не так ли? — спросила я.
Мужчина средних лет, на лбу которого выступили капельки пота, сжал кулаки, изучая меня.
— Привет, — сказала я, за неимением ничего другого, что можно было бы сказать кому-то, кто, возможно, не выживет.
Понятно, что он не ответил, но пошевелил пальцами пристегнутой к подлокотнику руки.
— Голубка, что я тебе говорил о том, как нужно разговаривать с моими посетителями, — пробормотал Том себе под нос.
Я закатила глаза и стиснула челюсти.
Его посетитель, Грегори, ухмыльнулся, и мне его стало жаль, поскольку из кратера, который Том создал в деснах мужчины, сочилось еще больше крови.
— И я не забыл, — сказал он, проходя мимо меня в ванную. — Я просто потерял счет времени.
Идя за ним, я прошипела:
— Мы откладывали это на месяцы, а ты просто потерял счет времени?
Он потер руки, пока я смотрела ему в затылок.
— Когда они начинают говорить, Голубка, то их уже не остановить. Легко потерять счет времени.
Я вздохнула.
— Неважно. Пожалуйста, просто поторопись.
Томас насухо вытер руки полотенцем, затем схватил меня за запястье, когда я только собралась уходить.
— Не нужно дерзить, Голубка. Я знаю, ты расстроена.
— Если знаешь, то тебе уже нужно поторопиться.
Он не пошевелился, и я застонала, пытаясь вырваться из его хватки.
Томас засмеялся, и я остановилась, мое разочарование свернулось в крошечный комочек. Крошечный комочек, который разлетелся в пыль, когда он опустил голову, и его нос задел мою щеку.
— Когда ты злишься, все, чего я хочу, это поглотить твой прелестный ротик. — Губы коснулись моей кожи, оставляя дорожку из мурашек, направляясь к моему уху. Зубами нежно прикусил мою мочку, затем отпустил ее. — Пока от тебя не останется ничего, кроме податливой плоти, ты вся моя.
Стоны, доносившиеся со стула из соседней комнаты, отрезвили меня, и Том вздохнул.
— Позволь мне усыпить его, и я сейчас поднимусь.
Поцеловав меня в лоб, он ушел, а я направилась наверх, чтобы подождать.
— Похоже, остаток вечера у тебя свободен, Грегори. Можешь поблагодарить за это мою Голубку.
Улыбаясь, я закрыла дверь и покачала головой.
Беспокоило ли меня все то, чем он занимался? В некотором смысле да, все еще беспокоило.
Я не была застрахована от такого рода насилия. Не думала, что когда-нибудь стану такой. Но я уважала эту его сторону и знала, что он получал нечто большее, чем финансовую выгоду.
Возможно, однажды его потребность в такого рода разрядке еще немного ослабнет. Может быть, даже полностью.
Но если этого не произойдет, я буду рядом с ним, проливая свет, какой только могу, на моего темного принца.
Мой отец со стуком поставил на стол два пива, с бутылок сорвалась пена, когда он посмотрел на Томаса, а затем сел.
— Как продвигается новая работа, Джем?
Я сделала глоток воды.
— Хорошо. Всего лишь неполный рабочий день, но… — Томас взял мою руку в свою и слегка сжал. — Думаю, я продолжу работать там некоторое время.
Три месяца назад я устроилась на новую работу, преподавать третьеклассникам в маленькой школе в Миннене, соседнем городке Гленнинг. В той самой школе, которую мы с Хоуп посещали в детстве.
В моем классе было всего двенадцать детей, и я делила работу с женщиной, которая только что вернулась из декретного отпуска, но мне это нравилось.
И Лу тоже, поэтому я в первую очередь подала заявление на работу именно туда. Томас перевел ее в начале нового учебного года, и хотя Лу-Лу была расстроена тем, что не так часто видела Рози, перемена пошла ей на пользу, и она быстро приспособилась.
— Должно быть, это похоже на ежедневное путешествие по тропинке воспоминаний, — прокомментировал папа с улыбкой. — В любом случае, гораздо приятнее, чем любое место в городе.
— Это так, — согласилась я.
Папа посмотрел на Томаса.
— Так чем же ты снова зарабатываешь на жизнь?
— Я веду свой собственный бизнес, — сказал Томас. — Стоматологическая хирургия.
Я вгрызлась в свой стейк, откусывая кусочек и медленно пережевывая.
— Как прошел парад, папа? — спросила я, чтобы отвлечь его от Томаса.
Томасу, казалось, было все равно, и он с отмеренной точностью нарезал себе стейк.
— Детям понравилось. В этом году собрали много денег. — Он сделал глоток пива. — Было бы здорово, если бы ты время от времени тоже его посещала. Не обязательно быть ребенком, чтобы получать от этого удовольствие.
— Мы возьмем Лу, — сказала я Томасу.
Томас замер с вилкой на полпути ко рту, затем кивнул.
Полагаю, посещение парада, организованного местными полицейскими управлениями, не входило в его список веселых развлечений. Но, протянув руку под столом, я сжала его бедро, благодаря его, по крайней мере, за то, что он вел себя так, будто непременно выполнит обещания.
— Лу? Это та дочь, о которой мне рассказывала Джем?
Я ухмыльнулась, когда улыбка преобразила нейтральные черты лица Томаса.
— Это так. — Он сделал паузу, казалось, взвешивая свои следующие слова. — Она взволнована встречей с тобой.
Мой папа пытался сдержать улыбку.
— Она… да? Приведи ее в следующий раз.
Спрятав свою улыбку, я посмотрела на тарелку и сосредоточилась на еде, все время задаваясь вопросом, как Томас смог расположить к себе моего отца, пусть даже совсем чуть-чуть, даже не пытаясь.
Мой отец так и не узнал о моих визитах в полицейское управление Лилиглейда. Я подозревала, что сотрудникам было сказано держать рот на замке, и знала, что Бо поручил своему другу взломать их базу данных, чтобы стереть все улики.
Разговор перешел на Лу, Томас рассказал папе о ее предстоящем концерте, где она должна играть на фортепиано, а затем перешел на футбол, так как совпало, что игра должна начаться через час. Томас не интересовался спортом, кроме плавания, но он знал достаточно, чтобы ублажить моего отца.
Я поняла, что Том достиг своего предела, положив столовые приборы и осторожно отодвинув тарелку.
— Спасибо, было вкусно.
Мой папа кивнул, делая вид, что все в порядке. Но даже при том, что он знал о пережаренном стейке, а картофельное пюре было слишком жидким, я поняла, что он оценил Томаса.
— Пока я здесь, хотел бы попросить вашего благословения на руку вашей дочери.
Моя рука дрогнула, держа стакан, который я собиралась поставить на стол.
Глаза моего отца расширились, и он нахмурил брови, потирая подбородок. Секунды растянулись в минуту. Затем, наконец, он сказал:
— Ты все равно собираешься ее спросить?
— Конечно.
Папа покачал головой из стороны в сторону.
— Мне нравится твоя честность. — Он посмотрел на меня. — Ты хочешь выйти зад за него? На этот раз по-настоящему?
Я посмотрела на Тома.
— Да.
— Ты уверена?
Я снова посмотрела на папу.
— Да.
— Он просил твоей руки?
— По крайней мере, раз в месяц в течение последних полгода.
Теперь папа смотрел на меня со смесью шока, затем он метнул взгляд к Томасу, недоверчиво покачав головой.
— Верно. Вот дерьмо. Не позволяй мне тебя останавливать.
Я отнесла наши тарелки на кухню и выскребла их дочиста, пока Томас слушал папину болтовню о каком-то домашнем скоте, с которым у него в последнее время были проблемы, и еще немного об игре на прошлой неделе.
Наблюдая за ними через маленькое окошко, я видела, как Томас кивал, и слышала, как произносил односложные ответы в нужные моменты.
Только когда я начала ставить тарелки в посудомоечную машину, папа сказал:
— Слушай, как твоя фамилия? Я мог поклясться, что встречал тебя раньше.
— Верроне
Дерьмо.
— Хм. — Пауза, затем: — Ты был родственником семьи, которая раньше жила здесь, в Гленнинге?
Томас не колебался:
— Да. Я их сын.
Двойное дерьмо.
Я бросила тарелки и помчалась обратно в столовую, где стрекотание сверчков стало ошеломительно слышно, пока двое мужчин смотрели друг на друга.
— Было так здорово увидеть тебя, папа. Нам нужно идти…
— Подожди, черт возьми, минутку, — сказал он, отодвигая стул и вставая. — Ты живешь в заброшенном замке по соседству?
— От него никогда не отказывались, — сказал Томас, медленно поднимаясь и застегивая пиджак.
Отец отрывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег, и я понимала, что он не знал, как реагировать и что сказать. Если бы не сдержался, то ему пришлось раскрыть много тайн как мне, так и самому себе.
Итак, отец ничего не сказал и позволил мне поцеловать себя в щеку. Он даже пожал протянутую Томасом руку, прежде чем мы сбежали по ступенькам крыльца и направились к деревьям.
— Голубка, машина стоит в другой стороне.
— Мы заберем ее позже.
Мы добрались до леса, и, не сдержавшись, я согнулась пополам, пока смех лился из меня потоком. Услышав смех Томаса, я сначала посмотрела на него, а затем выпрямилась, пытаясь отдышаться, взяла его за руку, увлекая в глубь леса.
— Ты ему понравился.
Он ухмыльнулся.
— На несколько минут.
Я провела пальцем под глазами, стирая тушь и все еще улыбаясь.
— Это дольше, чем он давал кому-либо еще.
Томас пожал плечами, потянув меня в другую сторону.
— Мне все равно.
— Правда? — Я нахмурилась.
— Правдат. Потому что теперь, — он остановился и отпустил мою руку, чтобы достать кольцо, которое, как я знала, он месяцами хранил в кармане пиджака, — я наконец-то могу увидеть тебя с ним.
Три бриллианта, собранные в кластер, мерцали в свете луны и звезд. Маленькие, элегантные и …
— Это потрясающе.
— Выходи за меня замуж, Джемайма Дайанн Клейтон. — Наши взгляды встретились. — Выходи за меня замуж, потому что, хотя временами это будет трудно, я обещаю, ты никогда об этом не пожалеешь.
— Надень его, Томас Антонио Верроне, — прошептала я.
С нежностью, от которой воспламенилось каждое нервное окончание, он взял мою руку и надел кольцо на палец.
Томас растянул губы в довольной улыбке, и, притянув меня ближе, поднял мою руку, поцеловав ее.
— Оно недостойно твоего пальца, но я умираю от желания увидеть, как ты носишь это кольцо и только его.
Я сделала шаг назад.
Томас с любопытством наблюдал, как я через голову снимаю платье.
Когда я расстегнула лифчик, бросив его в грязь, он обрел дар речи.
— Что ты делаешь?
— Ношу только кольцо, — сказала я, стягивая трусики вниз по ногам.
Он оглянулся на деревья, затем приступил к действию.
Его куртка слетела первой, и Томас даже не успел полностью стянуть штаны, как я притянула его к себе и завладела его ртом.
Его руки были повсюду, пока его язык скользил по моему. Поглаживая меня вверх по спине, обхватывая мои груди, лаская мое лицо, а затем, наконец, он остановился на моем животе и осторожно развернул меня.
Он убрал мои волосы в сторону, и на своей пояснице я почувствовала его твёрдость.
— Итак, наш ребенок не только делает тебя дерзкой, но и смелой.
Мы узнали о беременности два месяца назад, когда я планировала вернуться к приему таблеток и, чтобы удостовериться, сделала тест. И он показал положительный результат — срок шесть недель, но выражение чистой, безудержной радости на лице Томаса стерло все мои опасения.
Он уже заказал мебель для детской и сообщил своим клиентам, что возьмет отпуск на шесть месяцев после того, как на свет появится малыш.
— Он? — Я вздохнула, когда его губы двинулись вниз по моей шее, посасывая и облизывая.
— Он, — заявил Томас с пугающей уверенностью.
Прежде чем я успела прижаться к нему сильнее, он скользнул рукой между моих ног, раздвигая их, отчего мои бедра задрожали.
— Я люблю тебя, — пробормотал Томас, прижавшись горячими губами к моему плечу, когда скользнул пальцами внутрь меня, затем поднес их к своему рту.
Мои ноги почти подогнулись, а потребность в нем была слишком сильна, чтобы продолжать стоять.
И под звездами, деревьями и горящими глазами дикой природы, наблюдающими за нами, он опустил меня на землю и устроился между моих бедер.
— Монстр, — сказала я на резком вдохе, когда он вошёл внутрь меня.
— Ммм? — Он положил мои ноги себе за спину, затем обхватил мою голову рукой.
— Подари мне свои глаза. — День, когда я чуть не потеряла то, в чем так буду отчаянно нуждаться, навсегда запечатлелся в моем сердце, и в плохие ночи воспоминание превращало мечты в кошмары.
После нескольких ночей, когда Томас прижимал меня к себе, а я просыпалась мокрая от страха и пота, я рассказала ему о страхе потерять их, если что-нибудь случится.
— До конца, — пробормотал он мне тогда, точно так же, как и сейчас. — Бесконечно, Голубка. Целую вечность.
В том месте, где я впервые увидела его своими глазами, в том месте, где судьба впервые соединила мою душу с его душой, я приняла Томаса. Я переплела наши руки, пока он занимался со мной любовью под одеялом из мерцающих звезд, и ничего больше не желала.
Ни о чем не жалела.
Не тогда, когда каждый мой шаг, каждое хорошее или плохое решение, которое я принимала, приводило меня к нему.
Моему темному принцу, моему монстру и моему «до конца».