Он, она и ее дети

Глава 56

Через две недели после похорон Лотти и Барбара выплыли в лодке на середину озера. Оглядев поросшие лесом холмы, которые возвышались вокруг озера, плававших лебедей и проглядывавшие между деревьями крыши домов, Барбара сказала:

— Думаю, для последнего упокоения есть места и похуже. Мне же все еще нравится Эйфелева башня.

— Если мы не поторопимся, Фредди может найти свое упокоение в лебединых желудках.

Лотти отвинтила герметичную крышку, которая при этом издала тихое «пуф», и увидела, что лебеди, выражаясь метафорически, навострили уши и тут же изменили курс. Решив, что настало время кормежки, они величественной вереницей устремились к лодке.

— Я вам не рассказывала, что боюсь лебедей? — сказала Барбара.

— Вы просто трусиха. Они ничего вам не сделают.

— Однажды лебедь сломал мне руку.

У Лотти тревожно сжался желудок.

— Серьезно?

— Ну нет, но я знаю, что технически это возможно. Напомните мне, зачем я здесь?

— Затем, что Фредди пожелал, чтобы здесь развеяли его прах.

Барбара скривилась:

— Разве мы не могли сделать это у берега?

— На середине лучше. Прах развеется во все стороны. Итак, приступим?

Осторожно подняв урну, Лотти с подобающим почтением наклонила ее, и пепел с шорохом — ш-ш-ш — посыпался вниз.

— Стойте! — закричала Барбара. — Пепел летит вам на волосы!

Он летит мне в рот. — Лотти стала отплевываться и кашлять и едва не уронила урну на колени, а все из-за того, что порыв ветра бросил пригоршню серого пепла ей в глаза, в нос и в рот.

— О Боже, сюда плывут лебеди… Уходите! — завопила Барбара, вскакивая.

Лодка закачалась. Один из лебединых самцов, удивленный странными действиями человека, приподнялся и захлопал крыльями. Барбара запаниковала, заметалась и зацепилась за уключину. Из уключины выскочило весло.

— Держите его, держите!

Ощущая во рту вкус пепла и вытирая слезящиеся глаза, Лотти почувствовала, как урна стала скатываться с колен, и схватила ее.

— Проклятые лебеди жрут прах Фредди! — взвыла Барбара. — Господи, прогони их. А теперь они пытаются забраться в лодку… а-а-а…

Лодка перевернулась легко, как игрушка, и Лотти с Барбарой так же легко вывалились в воду. От холода у Лотти перехватило дыхание, ужас сковал все тело.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться. Вода была отнюдь не теплой. Радуясь, что хотя бы вымыла пепел из волос и глаз, Лотти вынырнула на поверхность и оказалась лицом к лицу с Барбарой. Пусть Барбара и боится лебедей, зато она умеет плавать. А лебеди уже уплыли прочь. Возмущенные повышенной человеческой активностью и отсутствием вкусной еды, они с обиженным видом удалились к дальнему краю озера.

Шумно загребая руками, Барбара сморгнула воду и осведомилась:

— Вы уверены, что это бассейн с подогретой водой?

— Полагаю, они забыли бросить пятьдесят пенсов в счетчик.

— Извините. Я запаниковала. Бедняжка Фредди, все это должно было произойти не так.

— Он хотел озеро. Он его и п-получил. — От холода у Лотти стучали зубы. — Д-давайте двигать к берегу.

Тайлер, который встретил их на берегу, качал головой.

— Я видел, как перевернулась лодка, и собирался броситься вам на помощь. — Наклонившись, он вытянул теплую руку и помог выбраться на берег сначала Лотти, потом Барбаре. — Но уж больно холодная вода.

— Тряпка, — бодро обозвала его Барбара.

— Может быть. Но вы мокрые, а я сухой. — Его темные глаза весело блестели. — Кстати, совет на будущее. Всегда определяйте направление ветра, прежде чем развеивать прах.

— Все уже сделано. — Может, и не совсем так, как планировалось, но сделано. Урна с прахом Фредди лежит на дне озера, а ее содержимое должным образом развеяно. Лотти, мокрая и дрожащая, заявила: — Между прочим, истинный джентльмен поделился бы своим свитером.

— Вы шутите, это же кашемир, — добродушно проговорил Тайлер. На что Лотти затрясла головой, чтобы обрызгать его водой с волос. — Пойдемте-ка к дому.

К Хестакомб-Хаусу, а не к «Лисьему домику». Лотти все еще не привыкла к мысли, что теперь он стал домом Тайлера. Так много изменилось в мире всего за две недели. Через неделю после похорон Тайлер объявил, что переезжает в Хестакомб-Хаус, на что она возмущенно ответила: «Неужели нельзя подождать, пока он станет твоим?»

И тогда он сказал, что дом уже принадлежит ему, что он купил его у Фредди три месяца назад.

Приняв душ и накинув огромный белый махровый халат Тайлера, Лотти спустилась вниз. Тайлер в кухне разливал чай по кружкам и одновременно ел сырный сандвич на поджаренном хлебе.

— Поезд Барбары отходит в два тридцать. Это означает, что нам надо выезжать, — он посмотрел на часы, — через пять минут. Если ты побежишь домой переодеваться, то не успеешь вернуться, чтобы попрощаться.

— Знаю. — Лотти схватила кружку и залпом выпила горячий чай. — Я побуду здесь до вашего отъезда. Если это не вызовет возражений.

— Естественно, не вызовет. — Тайлер предложил ей оставшуюся половину своего сандвича. — Ты же не хочешь упустить возможность попрощаться с ней.

Барбара уезжала, возвращалась в Лондон. Лотти сокрушенно покачала головой, понимая, что будет ужасно скучать по ней. Когда огласили завещание Фредди, больше всех была поражена и тронута Барбара, потому что выяснилось, что почти половину своего состояния Фредди завещал детской больнице в Уганде, где перед смертью работала ее дочь Эми. И сейчас Барбара собиралась ехать в Уганду, чтобы побывать в больнице и в память об Эми помочь получше распорядиться деньгами.

Другая половина состояния Фредди отошла хоспису, расположенному на окраине Челтнема, тому, где Эми ухаживала за Мэри в последние месяцы ее жизни.

Остальным имуществом Фредди распорядился в пользу дорогих ему людей, и Лотти слушала эти распоряжения с комом в горле.

Джеффу Барроуклиффу — десять тысяч фунтов на покупку мотоцикла по его выбору в качестве компенсации за «Нортон-350», который Фредди разбил много лет назад.

Гизелле — десять тысяч фунтов в качестве компенсации за все.

Жителям Хестакомба — пять тысяч фунтов на веселую вечеринку в «Летящем фазане».

И Лотти Карлайл — пять тысяч фунтов на еще более веселую поездку с семьей в парижский Диснейленд.

Глаза Лотти наполнились слезами, когда она вспомнила тот летний разговор с Фредди. Он тогда спросил ее, куда бы она съездила, если бы могла поехать куда угодно. Разговор состоялся в тот день, когда он рассказал ей о своей опухоли. Надо же, он не забыл.

— Вот. — Тайлер подал ей бумажный носовой платок — в последние пару недель он уже привык к необходимости подавать ей платки.

— Извини. Совсем потеряла голову. — Лотти вытерла слезы, громко высморкалась и приказала себе собраться. — Я думала о Диснейленде. Каждый раз плачу, как вспомню.

— Ты отлично проведешь время. Себ поедет с тобой?

— Может быть. Я еще не думала о сроках.

На самом же деле Лотти терзалась сомнениями. С Седом будет здорово, он будет радоваться каждому мгновению, и Руби и Нат будут счастливы, что он с ними, но где-то в глубине ее души, как это ни странно, сохранялась уверенность, что намерения Фредди были совсем иными. Ни слова не было сказано, но Лотти нутром чуяла, что он был бы разочарован, если бы она поехала с Себом.

— Замри. У тебя что-то в волосах.

Лотти стояла не двигаясь, пока Тайлер раздвигал мокрые пряди, чтобы добраться до того, что не вымылось из волос в душе.

— Что это? — Что-то он долго копается.

— Ничего.

— Сухой лист?

Тайлер посмотрел ей в глаза.

— Вообще-то мертвый жук.

— Серьезно?

Тайлер выставил перед собой блестящего темно-коричневого жука, у которого не хватало пары ног.

— М-да, могло быть и хуже. — Лотти похлопала себя по волосам. — Это могло оказаться дохлой крысой.

И тут у нее в животе закружился вихрь, как будто в нем заработала стиральная машинка, — и все потому, что Тайлер не отреагировал на ее попытку пошутить, потому, что вид у него был такой, будто он хочет поцеловать ее.

Очень сильно.

Это уж слишком. Лотти беспомощно оглянулась. Ее сердце бешено стучало, все разумные мысли улетучились из головы. Он сам собирается поцеловать ее? Или ждет, что она поцелует его? Следует ли ей…

— Э-э-й! Тайлер, ангел мой, вы не поможете мне снести вниз эти чемоданы? — Голос Барбары прозвучал с площадки второго этажа. — И я готова. Не хочу опоздать на поезд!

Ну вот, они попрощались, и Барбара уехала. Лотти махала, пока машина не скрылась из виду, потом закрыла тяжелую входную дверь и прошла в малую гостиную. Нужно сходить домой и переодеться, но не сейчас.

Серовато-зеленый диван стоял сиденьем к окну и был завален подушками. Устроившись в уголке, Лотти стала нюхать халат Тайлера, проверяя, сохранился ли его запах. Да, сохранился, только слабый… Господи, неужели он действительно собирался поцеловать ее или она все это вообразила? Неужели она приняла желаемое за действительное? Неужели она превращается в унылую старую кошелку, которая выдумывает, как мужчины увиваются за ней, хотя на самом деле им до нее нет дела? А как же тогда Себ, который действительно увивается за ней и наверняка заслужил большего?

Проклятие, ну почему жизнь такая сложная штука?

— Что-то мне все это напоминает.

Вздрогнув и проснувшись, Лотти увидела, кто это сказал.

— Ах да, вспомнила. — Лиана щелкнула пальцами. — Златовласку и трех медведей.

Лотти надеялась, что не крутилась во сне. Лацканы и так довольно широко распахнулись, и было видно, что под махровым халатом на ней ничего нет.

— Не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома. — Лиана улыбалась своей обычной ангельской улыбкой, однако в ее голосе хоть и слабо, но звучали резкие нотки. Склонив голову набок, он сказала: — Простите меня за дерзость, но дозволено ли мне будет узнать, что вы здесь делаете, одна и в халате Тайлера?

Лиана побывала у парикмахера: ее волнистые волосы были заново мелированы в очень дорогие цвета — янтарный, мускатного ореха и медовый. Она была одета в голубовато серую водолазку и серые шерстяные — кажется, восьмого размера — брюки, а совершенную форму ее бедер подчеркивал широкий серебристый ремень, спущенный ниже талии. Одному Богу известно, что она подумала. И если честно, разве можно винить ее? Будучи девушкой Тайлера, она имела полное право возмутиться. Прикрыв голые ноги полами халата, Лотти приняла сидячее положение. Ей было очень стыдно.

— Извините, я не думала, что засну. Барбара уехала. Тайлер повез ее на вокзал к поезду.

Лиана нахмурилась. Ее лицо все еще сохраняло озадаченное выражение.

— А вы ждете его возвращения?

— Нет-нет, ничего подобного! Мы с Барбарой плавали на озеро, чтобы развеять прах Фредди, — быстро и бестолково заговорила Лотти. — Но нас стали преследовать лебеди, и Барбара запаниковала; ну, остальное не трудно представить. Лодка перевернулась, мы упали в воду. Тайлер настоял на том, чтобы мы зашли к нему… ну, Барбара так или иначе сюда бы пришла, ведь она живет здесь… в общем, нам надо было принять душ и переодеться в сухое. Все мои мокрые вещи в черном ящике на кухне. Я заберу их домой. — Поспешно встав на ноги — с большими голыми ступнями, — Лотти обнаружила, что от ее влажных волос на зеленой шелковой диванной подушке осталось огромное темное пятно. — Я действительно не собиралась спать, просто за последние две недели произошло так много событий. Думаю, на меня навалилась накопившаяся усталость.

— Ах, бедняжка. — Лицо Лианы приобрело сочувственное выражение. — Простите, я понимаю, что не должна была сомневаться в вас. Конечно, вас сморил сон. Я знаю, каково это — чувствовала себя точно так же после смерти Кертиса. То много дней подряд мучает бессонница, то сон сваливается на тебя без предупреждения и ты не можешь ничего с собой поделать и вырубаешься.

Лотти кивнула, с ужасом осознавая, что за несколько мгновений до того, как сон сморил ее, она мечтала, как ее поцелует…

— Тайлер, — сказала Лиана. — Именно он помог мне пройти через все это. Он заставил меня понять, что жизнь не кончена. — Она тепло улыбнулась Лотти. — А у вас для поддержки есть Себ. Нам так повезло, правда? Знаете, если вы хотите еще поспать, поднимайтесь наверх, я не возражаю. Я предупрежу Тайлера. Он поймет.

— Нет, я в норме. Я добегу до дома и переоденусь, а потом вернусь на работу. Как-никак мне за это платят. — Как была в халате Тайлера, Лотти поспешила к двери. Ей было ужасно стыдно за себя. Ну разве есть на свете человек, более великодушный и красивый, более благородный и способный, вызывать у других угрызения совести, чем Лиана?