Опалённый

Глава 20

Пройдя через двери, я оказался в небольшом круглом зале с круглым же столом по центру комнаты. Лампа над серединой стола высвечивала пятерых человек, трое из которых были мне уже знакомы. Петр Павлович Воробьёв, Николай Александрович Булычев и Её Сиятельство Анастасия Николаевна. Двух других мужчин, одетых, как и два графа, в белые мантии, я не знал. Но чтобы понять, что они не менее важные шишки, чем те, кого я узнал, не нужно быть семи пядей во лбу.

– Добро пожаловать, Иван Андреевич, – княжна поприветствовала меня с лёгким поклоном, отчего я несколько растерялся. Благо, Катя подтолкнула меня в спину – и чтобы я не стоял на проходе, и чтобы не тормозил.

– Здравствуйте, Ваше Сиятельство, – поклонился я ей в ответ.

– Сиятельство – это про вот этих вот джентльменов, – показала Анастасия Николаевна рукой в сторону сидящих за столом мужчин. Сама же она сидела на столе, и соскочила с него, как только я её поприветствовал.

– Ваше Высочество, извините нас, но здесь все, кто вошёл, общаются на равных, как им удобно, – сказала байкерша, не выказывая даже намёка на преклонение перед княжной императорской крови.

– Вот значит как… Тогда вы, Екатерина Николаевна, не будете против, что я буду называть вас просто Катей? – княжна выглядела несколько обиженной. Наверное, не очень приятно, когда с таким титулом приходится быть на равных с простолюдином.

– Конечно. Вы можете звать меня как пожелаете, – легко улыбнулась ей Катя.

– Кхм-кхм, – прокашлялся Пётр Павлович, с неодобрением смотря на завязавших глупейший разговор девушек. Нет, возможно, для носительницы монаршей крови он таким не был, но в данной ситуации я был благодарен Воробьёву. Не место и не время, чтобы обмениваться колкостями.

Обе девушки замолчали, вопросительно смотря на графа. Слово взял Николай Александрович:

– Катенька, проходи, родная. И садись – мы будем долго говорить. И ещё дольше слушать, если этот молодой человек на самом деле тот, кем мы его считаем.

– Разве в этом могут быть какие-то сомнения? Право, сомневаюсь, – забасил брюнет, которому бы явно не помешало сбросить килограмм так тридцать. Ещё и усы выглядят отвратительно, словно щётка для обуви.

– Давайте спросим, а не будем терять время на пустую болтовню, – строго посмотрел на своих коллег – иначе я их назвать не могу – второй незнакомый мне мужчина. Глаза его словно смотрели через тело прямо в душу. Очень странное ощущение, прямо скажем.

Катя прошла мимо меня, устроившись рядом с графом Булычевым. И все взгляды сошлись на мне. Странно, должно быть неуютно, как это обычно со мной бывает в таких ситуациях. От излишнего внимания руки потеют, в горле сухо, тяжело сказать хоть слово – кажется, что пустишь с волнения петуха, оказываясь в ещё более неловкой ситуации. Но нет – мне плевать, категорически и строго. Что-то сломалось внутри меня этой ночью. Или же напротив, наладилось. Полная уверенность в том, что в этом вина возвращающихся ко мне воспоминаний, а не только и не столько того, что я учинил бойню и устроил пожар.

– Иван Андреевич, позвольте задать вам нескромный вопрос, – глаза Николая Александровича, обычно холодные и безэмоциональные, горели фанатичным блеском: – Как там, в Аду, живётся?

Они знают, кто я. Знают, что во мне полно воспоминаний из Преисподней. Неизвестно только, в курсе ли они того, что я помню свою предыдущую жизнь?

– Примерно так же, как и здесь. Разве что демонов чуть побольше.

Высокородных особ мой ответ явно развеселил и обнадёжил. Не потому что был остроумным, нет – они убедились в том, что я именно тот, кто им нужен. Осталось понять, зачем?

– Я же говорил, что Ронин и правда Тот-кто-помнит! Я знал! Я чувствовал! – толстый мужчина едва ли не подпрыгивал на скрипящем под ним стуле, очень довольный, прямо как избалованный ребёнок, которому купили вожделенную игрушку. Почему-то он вызывал у меня стойкую неприязнь. Но демонического присутствия в нём я не ощущал, дело было не в этом.

– Я проспорил вам десятку, Алексей Петрович, – кинул другой незнакомец мятую купюру на часть стола, принадлежавшую, как я уже понял, графу Загоровскому. В лицо я его не знал, а вот имя-отчество было на слуху.

– Благодарю вас, Михаил Фёдорович, – а этот, получается, Ермолинский.

Четыре графа и княжна императорской крови. Собрались в предрассветный час. Ради меня. Что же, определённо похоже на то, что я сейчас узнаю очень многое как о себе, так и о жизни города. И мне, обновлённому и перерождённому этой ночью в того, кем я был в Аду, не терпелось заполучить эту драгоценную информацию.

– Господа и дамы, я так понимаю, вы и так в курсе, что я помню Ад и всё с ним связанное. Да, это так, – кивнул я не верившей мне до последнего княжне: – И я хотел бы узнать, почему я помню, что происходило на той стороне?

– Вопрос нелёгкий, Иван Андреевич. Так сразу мы вам и не расскажем, – ответил Пётр Павлович.

– Я готов. Времени у меня столько, сколько вы пожелаете, – ответил я довольно резко графу Воробьёву. У того во взгляде вспыхнула нехорошая искра недовольства. Но он всё-таки проглотил обиду, а не полез ставить зарвавшегося простолюдина на место. Что ж, всё становится только интереснее.

– Тогда присаживайтесь и слушайте…

И я слушал. Всю эту историю про то, как сотня магов отдала свои жизни в обмен на воспоминания, что были скрыты во мне долгие годы. Как многие важные особы искали меня всюду, но не могли найти. Причём поиски вели и те семейства, что пользовались помощью ангелов, и демонологи. Продавшиеся Преисподней определённо искали меня для того, чтобы уничтожить угрозу своей власти в зародыше.

И когда Пётр Павлович дошёл до момента, когда меня обнаружили, я спросил:

– Почему вы решили, что я именно тот, кто вам нужен?

– Мы не решили. Предположили, установили слежку, – кивнул Воробьёв в сторону Кати, на чьём лице заиграла лёгкая улыбка: – И после того, как вы начали убивать демонов одного за другим, вывод был очевиден.

– Хорошо. И зачем я вам нужен? – вот мы и подобрались к самой сути. Все четверо графов подтянулись в своих стульях, деревянных и не особо удобных. Анастасия Николаевна тоже напряглась, но по другой причине – она, насколько я мог судить, тоже не знала до этой ночи, кто я такой, и внимала каждому слову Петра Павловича. Если бы она знала всё то, о чём говорили в этом зале последние полчаса – вряд ли бы сделала выволочку на том вечере.

За всех ответил Николай Александрович:

– Всё просто. Расскажите нам, как победить демонов и изгнать их с Земли.

И уставился на меня. Все, кто ждал от меня ответа, подались вперёд, когда я только приоткрыл свой рот, чтобы набрать воздуха в лёгкие для ответа. Они наверняка ждут какого-нибудь откровения. Серебряной пули, что разом решит их проблемы. Заставит вычеркнуть пунктик «борьба с демонами» из своих ежедневников. Очень жалко огорчать их. Но придётся.

– Знаете, – тяжело вздохнул я: – Победить демонов будет непросто. Потому что то, что происходит сейчас – ерунда в сравнении с тем, что будет дальше.

– Иван Андреевич, не томите. Кратко и по делу, – попросил меня Михаил Фёдорович. Он, похоже, вообще не любит отступлений и предисловий.

– Если кратко, то Землю ожидает вторжение демонов. Очень скоро.

Мои слушатели застыли, словно каменные изваяния. До них не сразу дошёл настоящий смысл моих слов. Пётр Павлович осторожно переспросил:

– Значит, то, что происходит сейчас, этот массовый призыв фамильяров из Ада – только цветочки?

– Да, – мне оставалось только кивнуть ему. Как бы страшно не звучали мои слова, но озвучить все опасения мне однозначно стоило. Одному Богу известно, сколько жизней я смогу ими спасти в будущем: – Когда я был в Аду, и мы только отбили второй Круг у рогатых, некоторые из их верхушки начали искать запасные аэродромы. Нам об этом поведал один из герцогов Ада, которого мы сумели захватить. И так вышло, что выбор пал на этот мир.

В ответ – тишина. Нет, слышалось напряжённое сопение. Как мысли рождались в головах высокородных и титулованых, встраиваясь в картину мира, начавшую шататься. Повисший над столом вопрос задала княжна:

– Стой. Поясни, пожалуйста. Что значит отбили Круг? Кто те вы, что захватили герцога Ада? Что у вас там вообще происходит, чёрт вас подери?!

– А вы не знаете? В Преисподней уже давным-давно поднято восстание, – что, они и правда этого не знают? Как это вообще возможно? Им подопытные бесы не рассказывают совсем ничего о том, что твориться на той стороне? Судя по тому, как на меня все смотрят – нет.

– Как – восстание? Почему?! – воскликнул Загоровский, едва не залезая с ногами на стол – так сильно он подскочил на стуле в мою сторону. И у всех – удивлённое выражение на лице. Поразительно, как одна и та же эмоция может по-разному проявляться на лице человека в зависимости от характера. Кто побледнел, у кого едва не отпала челюсть до пола, с кого-то заструился ручьём пот.

– Так вышло. Я и сам пока не помню, как вообще оно началось. Помню только, что мы между собой назвали её Войной Воли. И наши боевые кличи.

Мой ответ породил только больше вопросов. Главным из которых был тот, что задал Булычев:

– Иван Андреевич, что значит пока не помните?

– Хм… Наверное, это можно назвать частичной амнезией. Я вообще ничего не знал о том, как обстоят дела в Аду, до того момента в Храме Призыва. Иногда только воспоминания приходили в кошмарах, вот и всё. Но чем больше я борюсь с демонами, тем больше я вспоминаю, – похоже, что один из графов кое-что понял. Встав, Михаил Фёдорович подошёл ко мне и посмотрел прямо в глаза. Стало очень неуютно. Ощущение от пронзительности его взора лишь усиливались, пока он не отшатнулся в ужасе от меня:

– Да, всё так, как он говорит. Мы потому и не могли его найти, что он сам не подозревал о своей истинной сущности. Екатерина Николаевна, – обратился внезапно Ермолинский к мотоциклистке: – Будьте добры, позовите дознавателя. Мы должны раскрыть этот блок на воспоминаниях прямо сейчас.

Катя, кивнув, скрылась за дверьми. Михаил Фёдорович, заметив мой вопрошающий взгляд, пояснил:

– Наш род, своего рода, телепаты. Я могу увидеть ваши мысли и воспоминания как свои собственные. Но у вас в голове такое… Мне, признаюсь, не очень хочется рисковать своим рассудком.

Даже такая магия существует в этом мире. Я не слышал ни разу в этой жизни, чтобы кто-то умел читать чужие мысли. Официально подобное если и не считалось чем-то невозможным, то как минимум о подобном не говорилось.

Катя привела тощего мужчину в возрасте, одетого в чёрную робу, как у служителя Храма Призыва, с такими же пронзительными глазами, как у графа Ермолинского. Михаил Фёдорович под пристальными взглядами своих товарищей – княжны – объяснял дознавателю, что тому предстоит сделать. Влезть в мою голову, попытаться снять блок с воспоминаний – что ещё за блок такой, интересно – и не сойти при этом с ума. Похоже, то, что находится в моей голове, не так просто воспринять обычному человеку сразу. В полном объёме. Наверное, именно поэтому новые мои воспоминания и проявлялись маленькими порциями. Одно исключение из правил окончилось двумя днями горячки, так что я со всей серьёзностью воспринял грозящую дознавателю опасность.

Мужчина встал напротив меня, положил руки на мои виски и взглянул внутрь моей головы. Перед глазами стали проноситься как уже знакомые мне сюжеты, так и новые воспоминания, всё больше приоткрывающие кошмарное прошлое. Мы оба держались изо всех сил ровно до тех пор, пока дело не дошло до той части памяти, что относилась ко временам до восстания против демонов. Плакали, кричали, но пока разделяли боль на двоих – справлялись. Но первое же воспоминание о пытках оказалось слишком страшным.

Оба мы упали на пол. Мужчина молча. А я продолжал кричать так, словно с меня всё ещё сдирали шкуру. Мир погрузился в мутную тьму, в которой было слышно лишь, как переговариваются взволнованные мужчины.

Медленно, но верно, с каждой секундой я приходил в себя. Несмотря на то, что воспоминания продолжали вливаться мне в голову словно бы извне. Обжигая, принося страдания – и вместе с тем облегчение оттого, что они давно кончились. Остались одни лишь образы. Я вспомнил не всё, но многое. И первое, что я произнёс, когда пришёл в себя, было:

– Кажется, я знаю, как им помешать…

Хоть меня и поставили на ноги, слабость не отпускала. По телу то и дело пробегала лёгкая дрожь. Но даже такое состояние было намного лучше, чем у дознавателя. Мужчина лежал на полу, закатив глаза и хрипя. Вокруг него суетились графы, я лишь смотрел на них, опершись на стену. Спустя пару минут Булычев утёр пот со лба:

– Всё, перегорел. Теперь будет жить в коляске. Эх…

– Вот ведь… он же был лучшим из моих дознавателей. Как же так?.. – Ермолинский напряжённо массировал лоб. Бедного мужика, не выдержавшего даже воспоминаний о Преисподней, увели за дверь два дюжих парня в тёмных костюмах. Нехорошо получилось, но я, на самом деле, тоже мог разделить его участь. Так что мне надо радоваться, а не скорбеть.

Пётр Павлович оказался единственным, кто в суматохе расслышал мои слова. Взяв под руку, он отвёл меня к столу и усадил на свой стул. После чего спросил:

– Ваня, ты сказал, что знаешь, как им помешать. Нам всем нужно это услышать. Пожалуйста.

Страшно выглядело его умоляющее лицо. Один из самых влиятельных людей в Смоленской губернии. Представитель самого могущественной семьи – после царской. И молит простолюдина. Нет – Того-кто-помнит.

– Я всё расскажу. Но для начала пообещайте безопасность мне и моей семье. А то я наворотил дел… – мало ли что эти демонопоклоннические ублюдки решат сделать моим родным. Лучше защитить из сразу. О себе-то я уж как-нибудь позабочусь.

– Разумеется. Анастасия Николаевна, не хотите ли принять Ивана Андреевича под своё крыло? – граф Воробьёв еле сумел пересилить соблазн взять меня к себе. Но становиться мишенью всех демонологов Российской Империи и подставлять свой род ему всё же не хотелось гораздо сильнее. Те же чувства разделяли и прочие. Кроме Николая Александровича.

– Будет ли в таком случае гарантирована безопасность родне Ивана Андреевича? – после того, как на Булычева посмотрели, как на полного идиота, он пояснил свой вопрос: – Мы все знаем, как хорошо работает служба безопасности Её Высочества.

– Намекаете на Павлова? – Воробьёв приподнял брови: – Ведь мы с ним справились и предотвратили возможное покушение.

– Вот именно. Вы. Не охрана Её Высочества, – возразить Николаю Александровичу оказалось нечем. После непродолжительного, но напряжённого молчания и княжна, и графы были вынуждены согласиться. И вот настал этот самый момент. Меня примут в услужение к Булычеву. Думал я – но реальность оказалась немного более непредсказуемой.

– Боюсь только, что одной моей протекции будет недостаточно. Нужно будет ввести его в семью. Катенька, ты же не против того, чтобы обручиться с Тем-кто-помнит?

Что? Что?! Я забегал глазами между графом и байкершей. Она – его дочь? Серьёзно? Думал, меня мало что может удивить, после того, как узнал кучу всего о самом себе, но эти безумные сутки продолжали подбрасывать мне один сюрприз за другим.

Сама Катя… всё-таки Екатерина Николаевна, смотрела на меня с весьма довольным видом. Очевидно, никаких возражений от неё не будет. А вот за ли я сам? Если бы только у меня был выбор… Перед глазами проплывали образы японок – Ако, Юко, Ханы. Мне они, если быть честным с самим собой, нравились все. Очень нравились. Кроме того, я их прекрасно знал – в отличие от Булычевой. Но делать нечего, придётся наступить на свои чувства. Ради семьи, ради близких.

– Я согласна, – опустила девушка взор. С очень счастливой улыбкой. Уж не знаю, что ей обо мне наговорили, и что она видела сама, пока следила за мной. Но я такого отношения ничем заслужить не мог.

– Куда деваться… Я в деле, – вздохнув с некоторой печалью, я озвучил своё согласие. В разговор вмешалась Анастасия Николаевна:

– Это, конечно, замечательно, но точно так же я могу женить Ваню на себе. Дать ему какой-нибудь липовый титул и дать лучшую охрану, какую только можно иметь в России.

– Простите, Ваше Высочество. Но Иван Андреевич уже согласился быть с моей Катенькой, – граф Булычев смотрел на княжну с улыбкой победителя. Её оставалось только гневно раздувать ноздри и краснеть от злости: – А возвести Ронина в какой-нибудь титул смогу и я. Хотя я не против и морганатического брака, в отличие от Его Императорского Высочества.

Анастасия Николаевна развернулась на пятках и вышла из зала, громко хлопнув дверьми. Булычев перегнул палку, как мне кажется. Но он был в своём праве.

Уладив на скорую руку все формальности, что касались будущего брака, я рассказал всё, что сумел вспомнить. И затем покинул это двухэтажное здание. И как только я оказался в «Коррадо», увидел с десяток пропущенных вызовов от Ханы. Перезванивать самому? Она хоть и демонолог, но всё же сестра и очень хороший человек. Нельзя так сразу обрывать все связи. Кроме прочего – демона её можно и изгнать. Так что такого вопроса у меня даже стоять не должно. После пары длинных гудков Фудзивара ответила, едва не срываясь на крик:

– Ваня, где ты был?! Срочно поезжай домой!

– Прости, но я пока не смогу приехать к тебе…

– Да причём здесь я?! В Дорогобуж! У вас там пожар! – внутри меня что-то оборвалось. Только не это! Пожалуйста!