Операция «Атлантический циклон»

Глава 2

— Нет, Витим, хорош разводить гнилые базары. Ты мне прямо говори, отдашь четверть торговых рядов или нет?

— А с какого бодуна я должен отдавать тебе торговые ряды? — ехидно спросил мужчина, которого назвали Витимом.

Был он высок ростом, крепко сложен и, судя по выражению лица, гораздо больше любил забирать чужое, чем отдавать свое. Поэтому предложение его собеседника, рыжеволосого молодого человека, которого Бог тоже не обидел силой и мощью, было изначально обречено на провал.

— А с такого, что подо мной ходит молодая и сильная команда. Мои пацаны хотят жрать, и у них постепенно растут аппетиты. Вот такая беда, Витим, понимаешь.

— Понимаю. Только я здесь при чем? Это твои проблемы.

— Ошибаешься, братишка. Когда-то моя команда была слабой и малочисленной. Теперь же она сильнее твоей. Если дело закончится разборками, мы порвем твою кодлу, как Тузик грелку. И тогда это уже будут твои проблемы, и гораздо более серьезные, чем потеря нескольких торговых рядов.

— А вот мне всегда было интересно, на фига Тузику рвать грелку? Что она ему такого плохого сделала? Как думаешь?

— Ты, Витим, это… хорош фуфло гнать, отвечай конкретно по теме базара.

— И еще я думаю, что грелка могла оказаться горячей, Тузик рисковал сильно об нее обжечься.

— Я въехал, — после короткого молчания сказал рыжий, — ты отказываешься делиться. Хорошо, в таком случае у меня есть одно деловое предложение. — Рыжий сделал паузу, но Витим промолчал, и тогда рыжий продолжил. — Город отвык от стрельбы, если мы начнем мочить друг дружку, встрянут менты. Они станут землю рыть, и не факт, что победитель заберет свою долю. Скорее всего, мы дружно окажемся на нарах. Я предлагаю устроить разборку, как в старые добрые времена.

— А ты их помнишь? — подал реплику Витим.

— Это не важно. Главное — обойтись без стрельбы. Забьем стрелку в укромном месте и на кулаках разберемся, кто сильнее.

Рыжий ожидал, что конкурент решительно отвергнет его план, однако Витим неожиданно согласился. Оставшееся время противники обговаривали детали.

В назначенный день обе команды собрались в безлюдном переулке. Соперники тщательно обыскали друг друга, после чего расселись по машинам и отправились за город. Там, на большой лесной поляне, со всех сторон укрытой высокими деревьями, они стали друг напротив друга. У рыжего оказалось несколько больше людей, чем у Витима. Однако последнего нисколько не смутило это обстоятельство. Он решительно бросил своих бойцов в атаку.

Поначалу драка шла на равных. Меньшую численность Витим с подручными компенсировали большим опытом и ожесточенностью. Они гораздо дольше людей рыжего вращались в криминальном мире, многое успели повидать, а желание новоявленного уркагана прибрать к рукам часть их бизнеса придавало им ярости. В первые же минуты из строя выбыло шесть человек рыжего и трое сторонников Витима. Если бы, как на войне, это были безвозвратные потери, более опытные бойцы заметно повысили бы свои шансы на победу. Однако вскоре четверо из шести поднялись на ноги и вновь ввязались в драку. Один из таких возвращенцев подлетел сбоку к лучшему бойцу Витима и с размаху заехал ему кулаком в голову. Боец, успевший уложить двоих противников и собиравшийся сделать то же самое с третьим, пошатнулся. Его быстренько уработали в четыре кулака.

Этот успех был последним для команды рыжего. Из лесу на поляну выскочила еще одна группа. Она целиком состояла из азиатов. Судя по росту, мало уступавшему среднему росту европейцев, новые бойцы были китайцами. Было бы некоторым преувеличением сказать, что все они являлись великими мастерами восточных единоборств, но толк в поединках без оружия свежее подкрепление знало. И немедленно продемонстрировало это на практике. Первым же ударом был сметен левый фланг команды рыжего. Два типа, уложившие лучшего бойца команды Витима, даже не успели порадоваться своему успеху. Около них нарисовалось три китайца. Ближайший к ним соперник схлопотал удар в живот, а когда он согнулся от боли, азиат безжалостно заехал ему коленом в лицо. Раздался громкий хруст. Парень без сознания рухнул на землю. Это совершенно точно была безвозвратная потеря бойца. Его дружок продержался чуть дольше. Но что он мог против троих нападавших? Его вывели из строя с такой же расчетливой жестокостью — чтобы больше не поднялся.

Рыжий, оказавшийся хорошим бойцом, одним из первых бросился на нового врага. Он понимал, что надо остановить первый натиск азиатов, не позволить им с налета разгромить команду — лишь тогда у нее появятся шансы на удачный исход боя. Рыжему удалось достаточно быстро вырубить первого китайца, с которым он сцепился. Но при этом и сам рыжий пострадал. От пропущенного лоу-кика он сильно захромал и поэтому ему было гораздо труднее драться со вторым противником. А тот, как назло, оказался прекрасно обученным бойцом и ловко использовал слабые стороны соперника. Китаец главным образом работал ногами, держа рыжего на дистанции, и неустанно атаковал с разных сторон. Пострадавшая нога замедляла движения рыжего, и, в конце концов, он не успел среагировать на перемещение азиата. Пропустив мощный удар, рыжий оказался в легком нокдауне. Он поплыл и не успел блокировать прыжок китайца, на метр с гаком оторвавшегося от земли и после мощного выхлеста ударившего ногой точно по лицу соперника. Рыжий был где-то на треть тяжелее китайца, но его швырнуло назад, словно пушинку.

Фиаско главаря заставило дрогнуть бившихся рядом с ним подельников. Вскоре паника, будто волнами, захлестнула всю команду. Братва уже не помышляла о победе и даже о достойном поражении. Теперь пацаны думали только о бегстве. Но и бежать было не так-то просто. Когда соперник поворачивается к тебе спиной, намереваясь дать деру, очень удобно зацепить его чуть выше стопы. Можно даже слегка, без фанатизма. Это называется «заплести ноги». Действует безотказно. Человек валится, как подкошенный.

Существует и куча других, менее изящных, но столь же эффективных способов. Например, сильно толкнуть в спину или заехать по затылку. Так что попытка бегства большей части братков была успешно пресечена.

Едва отдышавшись, Витим отыскал лежащего рыжего и подошел к нему. Рядом с Витимом упруго шагал крепко сбитый китаец. Рыжего привели в чувство.

— Ну что, дружок, получил свое? — ласково спросил Витим.

— Братва узнает о твоей подлянке. Тебе придется за нее ответить! — прохрипел рыжий, у которого хватило силы духа угрожать победителю.

— Какая же это подлянка? — удивился Витим. — Мы договорились биться команда на команду. То, что ты не знал обо всех моих людях — твои проблемы. Мог хотя бы расспросить старших товарищей. Кое-кто из них в курсе, с кем я работаю. А ты еще молодой, зеленый, наши расклады для тебя — темный лес. Вот и расплачивайся за свою бестолковость. Что с ним делать будем, Хунхой? — спросил Витим у китайца.

— Убивать надо. Он злой, очень сильно мстительный. Если ты оставишь ему жизнь, он станет охотиться за тобой.

— Слыхал, что говорит мой кореш. Я ему верю, он людей насквозь видит. Эй, вы, быстро сюда! — подозвал Витим двоих бойцов разгромленной команды.

Те покорно подошли. Витим указал им на рыжего:

— Вам работенка подвалила. Справитесь с ней — отпущу, а если нет, то замочу на месте.

— Какая работенка? — в ужасе спросил один из бойцов, уже догадываясь о замысле Витима.

— Шлепните своего главаря. Тут неподалеку есть укромное местечко. Мы вам дадим лопату. Кончите его и закопаете.

Один из братков замотал головой, но тут в руках у Хунхоя блеснул нож:

— Я тебя буду долго резать, очень долго. Мне нравится, когда человек визжит от боли и умоляет оставить ему жизнь. Чем громче он визжит, тем больше мне нравится.

— Такие дела, — сочувственно кивнул Витим братку. — Если он пообещал, то сделает в точности, как говорит. А я ничего не могу для тебя сделать. Мне же нельзя забрать свое слово обратно. Спасти себя можешь лишь ты сам.

— Хорошо, — шмыгнув носом, сказал браток. — Давайте лопату.

Цех удивлял гигантскими размерами и царящим в нем идеальным порядком. Товарищ Фан Мо в накинутом на плечи белом халате наблюдал за рабочими, совершавшими точно выверенные движения, подобно роботам. Впрочем, товарищ Мо знал, что в развитых странах подобную работу давно выполняют роботы. Словно прочитав мысли партократа, стоявший рядом с ним худощавый человек сказал:

— В Японии разработали новое поколение промышленных роботов, в полтора раза более производительных, чем роботы предыдущего поколения. Я уже заслал в Осаку своих людей. Для начала поставлю одну линию, если себестоимость товара уменьшится, на весь цех останется два или три человека.

— Себестоимость можно даже чуточку увеличить, когда возрастает производительность. Допустим, ты выпускаешь сто батарей себестоимостью двести юаней, а продаешь их за пятьсот. Твоя прибыль — тридцать тысяч юаней. Ты поставишь роботов и начнешь выпускать двести батарей себестоимостью двести пятьдесят юаней. Твоя прибыль увеличится до пятидесяти тысяч юаней, — решил блеснуть логическим мышлением товарищ Мо, однако тут же был поставлен на место.

— Только зачем мне выпускать двести батарей, если продать возможно только сто? А с увеличением себестоимости у меня и пятидесяти не купят.

Собеседник мог позволить себе некоторую вольность мышления, ведь он был одним из богатейших людей Китая. Хотя если бы кто-то сказал ему об этом лет пятнадцать тому назад, он бы без раздумий ответил:

— Трудно придумать более глупую шутку.

Жил тогда будущий олигарх Поднебесной весьма скромно, перебиваясь с риса на чай. Зато он хорошо знал английский язык, и билась в нем предпринимательская жилка. Кроме того, будущий олигарх умел сходиться с людьми.

Американский бизнесмен взял переводчика для понта, поскольку сам был выходцем из Китая и хорошо знал родной язык. Бизнесмен решил открыть производство на исторической родине. Будущий олигарх удивил его отличным знанием предмета и умением налаживать добрые отношения с любым человеком. Бизнесмен сделал его помощником управляющего своего будущего китайского предприятия. Затем, как это водится с бизнесменами, случилась какая-то темная история, из которой наш герой вынырнул с крупной суммой денег и землей под строительство завода. Дальше все было по-честному. Олигарх нашел квалифицированных специалистов, нанял по дешевке рабочих, и стал штамповать электронику. Дела пошли более чем успешно. Через несколько лет олигарх открыл второй завод, потом третий, четвертый. Что характерно и, по большому счету, удивительно для русского человека, в собственности олигарха не было ни капли нефти, ни кубосантиметра газа, вообще никакого сырья. И тем не менее, он стал долларовым миллиардером.

Из цеха олигарх повел гостя в свой кабинет. Обставлен он был в лучших китайских традициях — имеются в виду традиции китайских императоров. При виде безумной роскоши товарищ Мо поморщился. Он предпочитал куда более скромное убранство.

Однако это не означало, что Фан во всем был аскетом. И рюмку эксклюзивного виски он выпил с удовольствием: товарищ Мо за прошедшие годы успел полюбить этот напиток. Закусили черной икоркой, причем олигарх по этому поводу ехидно заметил:

— Белужья, из России. А наш псефур спокойненько плавает, и никто его даже пальцем не трогает.

Его слова здорово отдавали пустым бахвальством. Громадный псефур, рыба из семейства осетровых, достигающая семи метров в длину, обитала в равнинном течении Янцзы. Она была столь редка, что даже при большом желании наладить ее промысел было так же нереально, как построить город на дне океана. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что за добычу псефура браконьеру грозил реальный тюремный срок. И немаленький.

— Да, — забросил удочку Фан, — природные богатства России неисчерпаемы.

— Но мы и без них сумели превратить нашу страну в одну из богатейших в мире. Вы, господин Мо, знаете это лучше меня.

Олигарх тонко почувствовал настроение Фана. Тому уже обрыдло постоянное обращение «товарищ». Ну какой он, высокопоставленный правительственный деятель, товарищ зачуханному крестьянину или простому рабочему, даже если у тех есть партийный билет? Господин — это звучало благородно и правильно.

Фан опрокинул вторую рюмку виски и благожелательно глянул на олигарха. Этот человек знает, как доставить удовольствие гостю. Даже если роскошь его кабинета немножко мозолит глаза. Но ведь еще великий Дэн Сяопин сказал:

— Неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей.

У таких, как олигарх, это получается лучше всех. И они имеют право на мелкие шалости.

Поскольку олигарх проигнорировал заброшенную Фаном наживку, функционер сделал второй заход:

— Да, хватает, поскольку наши люди привыкли довольствоваться малым. Но если уровень их жизни резко повысится, не миновать катастрофы.

— Я не совсем понимаю, — осторожно заметил олигарх.

— Возрастет потребление, в основе которого лежат природные ресурсы. Их стоимость многократно увеличится.

— Да, теперь мне ясно. Если потребление в каком-нибудь Бутане увеличится даже на порядок, мировая экономика этого не заметит, поскольку там живет мало людей. Если же наше потребление удвоится, то на всей планете придется добывать где-то в полтора раза больше полезных ископаемых. Цены на них взлетят до небес.

— А кому это выгодно? — спросил товарищ Мо и сам же дал уклончивый ответ: — Только не нам. Пока не нам. Однако сама история подсказывает выход из сложившейся ситуации.

— Сибирь, — тихо произнес олигарх.

— Вот именно. Большая часть руководства тоже считает, что она будет нашей. Когда-нибудь. Лет через сто или двести. У меня и моих соратников другое мнение. Сибирь станет китайской еще при моей жизни. Конечно, для этого потребуются средства. Даром ее никто отдавать нам не станет. Но я уверен, что Сибирь обойдется нам в сотни, тысячи раз дешевле, чем она стоит на самом деле.

Олигарх посмотрел на товарища Мо. Перед тем, как поднять глаза, он хотел отказаться от финансирования сомнительного проекта. Или отделаться чисто символической суммой в пару миллионов долларов. Увидев лицо Фана, он тут же изменил свое мнение и спросил:

— Сколько вам надо денег?

— Для начала миллионов шестьдесят. Если все пойдет, как задумано, подключится государство, и затраченные суммы вернуться к тебе с очень большими процентами, — пообещал Фан.

Олигарх был уже третьим крупным бизнесменом, обработанным товарищем Мо. На этом он решил остановиться. Обещанных денег с лихвой хватало на первые два этапа грандиозной операции, получившей несколько обманчивое, сбивавшее с толку название «Атлантический циклон». К третьему должно было подключиться государство. Без его участия вливание любых капиталов теряло всякий смысл.

Фан Мо вернулся домой и устало плюхнулся на диван. Мысли его почему-то ушли в те далекие годы, когда товарищ Мо был еще мальчиком Фаном. Его родители были партийными работниками среднего звена. Причем отец участвовал в войне с Чан Кайши, имел боевые награды. Перед ним открывалось блестящее будущее. Как много лет спустя говорил сам Фан, отец вежливо пропускал других вверх по карьерной лестнице. На самом деле все было несколько иначе. Старший Мо относился к той категории людей, которые органически не в состоянии льстить, угождать начальству и выпячивать собственные заслуги. Большая редкость, а уж для китайцев тем более. Он добросовестно выполнял свою работу, считая это столь же естественным, как дышать или пить. А у окружающих сложилось мнение, что отец Фана звезд с неба не хватает, трудится из последних сил на своем уровне, а если его повысить, он не сумеет осилить масштабные планы, завалит всю работу.

О матери говорить вообще нечего, много ли вы видели женщин среди ответственных китайских служащих?

Семья жила бедно. То есть богато на фоне большинства китайцев, однако на самом деле бедно.

Фана отец хотел сделать своим приемником, только более грамотным, широко образованным. Старший Мо давно понял, как важны в любой работе знания.

Фан учился хорошо, радуя отца отличными отметками. Но в самом главном он умудрился здорово огорчить родителя. В последние школьные каникулы Фан больше месяца отдыхал в маленьком городке на берегу Желтого моря. Там принимались каналы японского телевидения. Занятие это являлось запретным, а потому особенно сладким. Фан подружился с одним местным подростком, и тот в тайне от родителей включил приятелю несколько японских каналов. Сказать, что мальчик был потрясен — значит ничего не сказать. На беду отца Фан вырос умным юношей. Распространяемые властями заявления, будто японцы дурят головы китайцам, показывая фальшивые картинки зажиточной жизни, мальчик после долгого анализа отмел бесповоротно и навсегда. Красивый город с нарядными домами, яркой рекламой и множеством автомобилей невозможно было создать только ради оболванивания жителей соседнего государства. Это бы безумно дорого стоило. Значит, японцы на самом деле так жили. И американцы тоже.

Фану тут же захотелось в Америку, поскольку туда при очень большом желании можно было уехать. Но кому в США нужен китаец — партийный функционер. К тому же партийный билет надежно перекроет ему выезд из страны. Фан решил учиться на математика. Он где-то услышал, что на хороших математиков в Америке всегда есть спрос. В целом отец одобрил выбор сына.

— Партийному работнику высшее образование всегда пригодится, — сказал он.

Его не устроила конкретно математика. Отец считал, что это абстрактная наука, гораздо менее полезная, чем физика, химия или биология. Но в Америке по сведениям Фана возник переизбыток физиков, а к биологии и химии у него не лежала душа. Конечно, он мог освоить их в объеме, вполне достаточном для партийного работника, но вряд ли этот уровень устроил бы американскую науку.

При этом Мо удивительным образом оставался патриотом и сторонником коммунистической партии. Он считал, что идеи Маркса-Ленина-Мао гораздо благороднее и в целом перспективнее, чем доктрина свободного предпринимательства. Будущее человечества, полагал он, за общественной собственностью и равенством людей в полном смысле этого слова. Но это в будущем, а Мо хотелось нормально жить здесь и сейчас. В Китае его молодости это было невозможно. Фан усиленно готовился к большому прыжку в Америку, старательно учился и осторожно подыскивал возможности для намеченного отъезда.

Однако с каждым годом его решимость убывала. Причиной тому стали кардинальные перемены, начавшиеся в стране. Еще несколько лет тому назад все казалось застывшим, даже намертво закостенелым, не способным к изменениям без грандиозной ломки. В той системе наличие или отсутствие миллионов человек ничего не меняло: Фан мог уезжать из Китая со спокойной душой. За время обучения Мо в университете все стало иначе. Великой стране требовались великие управленцы. Каждый толковый руководитель был на вес золота. Конечно, Фан не мог причислить себя к великим или хотя бы толковым управленцам: у него еще не было опыта работы. Но молодой человек чувствовал в себе силы и желание упорно работать на благо страны.

Вот тогда и помогли отцовские связи. Фан начал с более высокой ступени, чем остальные функционеры, но дальше пробивался исключительно благодаря личным дарованиям и, чего уж греха таить, умению грамотно прогнуться перед начальством.

Забавная вещь. Если человек наклоняется, сильно прогибается в обычной жизни, то он может подставить спину товарищу, чтобы тот поднялся выше. В политике, грамотно прогибаясь, ты подставляешь спину самому себе, благодаря чему получаешь шанс вскарабкаться на еще одну ступеньку служебной лестницы.

Однако в первую очередь Фан Мо сделал карьеру благодаря своим талантам. И, кроме того, ему повезло. Он примкнул к радикальному крылу партии, стремящемуся любыми способами как можно быстрее обеспечить Китаю мировое господство, на новом витке мировой истории вернуться в те времена, когда армии Поднебесной громили парфян, чье государство почти на равных соперничало с великой Римской империей. Вскоре неожиданно умер лидер крыла. Два его заместителя были равны по силам, никто из них не хотел уступать освободившееся место другому. Как часто бывает, они согласились выдвинуть на первую роль временную фигуру. Ею оказался товарищ Мо. Каждый из заместителей надеялся со временем обрести большее, чем у конкурента влияние, и тогда, как мнилось обоим, не составит труда вернуть Фана на его прежнее скромное место. Заместители просчитались. Фан оказался настоящим лидером, быстро завоевавшим огромный авторитет среди подчиненных. Через год уже нельзя было даже заикнуться о том, чтобы сделать кого-то другого руководителем крыла.

Товарищ Мо лично поставил перед подчиненными главную задачу. Конкретную. И сулящую в случае ее решения весьма заманчивые перспективы для страны. Вскоре одна светлая голова догадалась, как можно использовать разработки биохимика. Но эта превосходная мысль мало чего стоила без гениальной идеи, озарившей лично товарища Мо.

Доклад о работе Вэйшен Тяня попался ему на глаза случайно. Фан отложил в сторону сообщение о методе врачевателя и забыл о нем. Озарение пришло где-то через месяц, когда товарищ Мо занимался переговорами с японской делегацией. Отчего именно в тот момент его осенила выдающаяся мысль — остается загадкой человеческой психики.

Теперь Фан ломал голову над чисто технической деталью. Надо было сообразить, как именно использовать травку целителя с максимальной эффективностью. Товарищ Мо перебрал кучу вариантов. Тут были и чай, и конфеты, и рис, и даже молоко. Самое очевидное и правильное решение пришло, как водится, когда Фан начал сомневаться в действительной гениальности своей идеи.

— Хлеб! — наконец сообразил он. — Продукт, который едят все, от мала до велика.

Именно хлеб станет тем ключом, который откроет китайцам дверь к новым землям и лежащим в них неисчерпаемым богатствам.