Операция «Ледокол»

13. «ЛЕДЯНОЙ ДВОРЕЦ»

Подошли люди в шинелях. Бонда обыскали, отобрали гранаты и рюкзак. Однако не нашли нож коммандос, спрятанный в эскимосском сапоге, а это — маленький плюс. Пола продолжала смеяться. Солдаты тем временем стянули Бонда с седла и повели его куда-то вперед.

Он замерз и устал. А почему бы и нет? Вдруг разыгранная потеря сознания даст преимущество? Джеймс Бонд обмяк, повиснув на двух конвоирах. Его голова болталась, но сквозь полузакрытые веки он продолжал наблюдать, куда его тащат.

Они вышли на полукруглую поляну, к подножью огромного ровного склона, похожего на лыжную горку. Тот самый подземный бункер — «Ледяной дворец». Громадные, закамуфлированные белым двери были открыты. Изнутри бил яркий свет и струилось тепло. Краем глаза Бонд заметил, что слева от главного входа находится другой, поменьше. Все сходилось с исходными чертежами, которые предоставил им Коля. Два крыла: в одном склад для боевого снаряжения и запчастей, в другом — жилые помещения.

Бонд услышал, как завелся двигатель, и увидел, как один из «бэтээров» (последний) прополз в отверстие, постепенно исчезнув в длинном туннеле, который, насколько он знал, уходил глубоко под землю.

Рядом вновь засмеялась Пола, затем взревел мотор снегохода. Мимо на скутере Бонда проехал какой-то солдат. Коля произнес что-то по-русски, Пола ответила ему на том же языке.

— Скоро ты быть лучше, — с диким акцентом сказал Бонду один из тащивших его. — Мы дать тебе попить.

Его затащили внутрь и прислонили к стене, у ворот. Один из охранников достал фляжку и поднес ее к губам Бонда. Ему показалось, будто во рту вспыхнул огонь, который прожег пищевод до самого желудка! Чуть не задохнувшись, Бонд еле выдохнул:

— Что…? Что это…?

— Оленье молоко с водкой. Хорошо? Да?

— Хорошо. Да, — выпалил Бонд. Он никак не мог отдышаться. Теперь, глотнув такой огненной водички, симулировать потерю сознания было нереально. Он встряхнул головой и огляделся по сторонам: из широкого туннеля, уходившего в глубину под небольшим углом, клубились выхлопные газы от дизелей.

Снаружи солдаты строились в колонны по трое. Все они, как теперь заметил Бонд, были одеты в серую эсэсовскую форму: короткие зимние сапоги, широкие галифе и овчинные шинели с косыми карманами. Под шинелями на воротниках кителей виднелись знаки отличия. На офицерах были хромовые сапоги, а под теплыми шинелями, скорее всего, бриджи.

Коля продолжал говорить с Полой, стоя у своего снегохода. Оба выглядели напряженными. Пола, чтобы не замерзнуть, обмоталась шарфом и надела шапку.

Внезапно Коля что-то крикнул одному офицеру, причем таким командным тоном, будто он был здесь самым главным и мог распоряжаться всеми и вся. Офицер, к которому обратился Коля, кивнул и отдал короткий приказ. Два солдата вышли из строя и принялись перетаскивать снегоходы. Оказалось, справа от главного входа находился маленький бетонный гараж, в котором вполне могло уместиться несколько скутеров.

Затем колонна промаршировала в бункер, мимо Бонда и его конвоиров, в руках которых были российские «калашниковы» — единственное, отметил он про себя, что никак не вписывалось в эту тевтонскую картину. Цокая в унисон сапогами по железобетону, солдаты растворились в туннеле.

Коля и Пола прошли к огромному главному входу почти вразвалочку, словно спешить им было некуда. Позади них, за деревьями, Бонд заметил пару кот (лопарских вигвамов) и дым от костра. Над котелком, в котором что-то варилось, склонилась женщина в типично лопарском одеянии: черная юбка, покрытая немыслимыми узорами, шерстяные рейтузы, меховые сапоги, на голове — вязаная шапка и теплый платок, а на руках — варежки. До того, как Пола и Коля успели дойти до дверей, к лопарке подошел какой-то мужчина, чье одеяние было таким же броским, вдобавок — куртка с витиеватым рисунком, а на плечах — накидка с красочной вышивкой. Где-то за вигвамами фыркнул олень.

Откуда-то сверху, из-под высокого сводчатого потолка, раздался металлический щелчок, а за ним — пронзительный визг предупредительной сирены. Пола и Коля зашагали быстрее. Зашипела гидравлика, и большущие стальные двери начали медленно опускаться, чтобы надежно скрыть секреты бункера от внешнего мира.

— Удивлен, Джеймс? — спросила Пола, стягивая с себя шерстяную шапку. Под кожаной курткой у девушки была надета униформа. К Поле с походкой боксера приблизился Коля. «Да, он быстро поменял манеру игры, — подумал Бонд. — Актер на любую роль!»

— Вовсе нет. — Бонд склеил улыбку. Теперь ему оставалось только блефовать. — Мои люди все знают. У них даже есть координаты этого бункера. — Он перевел взгляд на Колю. — Тебе следовало быть более осторожным, Коля. Карты не так уж и хорошо были сделаны. Едва ли найдешь два участка земли с одинаковым ландшафтом в пятнадцати километрах друг от друга. Так что вам, ребята, каюк!

Ему показалось, что на какую-то долю секунды по Колиному лицу проскользнула тревога.

— Блеф, Джеймс, тебе ничем не поможет, — возразила Пола.

— Быть может, он хочет здесь все осмотреть? — предположил Коля.

Пола кивнула:

— Я тоже думаю, что мы в праве устроить Джеймсу небольшую экскурсию. Показать ему во всей красе наш фюрербункер…

— О, Господи, — засмеялся Бонд. — Ты что, и впрямь за одно с ними?.. Но тогда, скажи, почему ты не позволила тем отморозкам прикончить меня в своей квартире?

Она одарила его едкой улыбочкой.

— Потому что ты был слишком ловок для них. И потом, по условию сделки, тебя следовало доставить сюда живым, а не мертвым.

— Сделки?

— Заткнись! — рявкнул Коля на Полу.

Она элегантно отмахнулась.

— Он все равно скоро об этом узнает. У нас и не так много времени, Коля. У Шефа теперь есть то, что тебе нужно, как и было обещано. Ну а полная перебазировка состоится уже через день, другой. Поэтому узнает он сейчас или позже — это ничего не изменит.

Коля раздраженно хмыкнул.

— Я надеюсь, все в сборе?

Она улыбнулась и, кивнув, подчеркнула:

— Все.

— Отлично.

Пола вновь обратилась к Бонду:

— Ты хочешь осмотреть бункер? Но он большой — ходить придется много. Готов к этому?

Бонд вздохнул:

— Думаю да, Пола. И все же, какая жалость! Пропала такая прелестная девчушка.

— Сексист, — не со злобой произнесла она. — Ладно, пойдем прогуляемся. Но сначала, — девушка взглянула на конвоиров, — обыщите его. У этого парня потайных карманов больше, чем у любого греческого контрабандиста. Ищите везде, и если я говорю везде, то это значит везде. Мы спустимся по туннелю. Наш русский товарищ пойдет с нами.

Конвоиры искали везде и нашли все, при этом особо не церемонились.

Затем они двинулись вниз по туннелю. Пола и Коля шли по бокам, два солдата с «калашниковыми» наизготове — следом. Вскоре наклон ощутимо увеличился, и пришлось воспользоваться железной лестницей с перилами, протянувшейся вдоль левой стены.

Бункер был несомненно спроектирован настоящими профессионалами. Отапливался даже туннель, а под высоким потолком виднелись водопроводные и топливные трубы, вентиляционные шахты и прочие атрибуты подземных систем жизнеобеспечения. Периодически в бетонных стенах попадались металлические коробочки, свидетельствовавшие о наличии системы внутренней связи. Освещение было отменным: на стенах и сводчатом потолке горели длинные лампы дневного света. Постепенно туннель становился все шире и шире. В конце него Бонд увидел вход в огромное помещение.

Даже Бонд был потрясен размерами этого места. Четыре «бэтээра», что доставили товар из «Русака», стояли в одном ряду с еще четырьмя (значит, всего восемь), но в таком просторном помещении с высокими потолками они выглядели игрушечными.

Только что прибывшие «бэтээры» разгружались солдатами. Ящики и контейнеры складывались аккуратными стопками на автопогрузчики, которые, в свою очередь, развозили их по отдельным камерам. Двери у камер были огнеупорные, с задрайками. Было видно, что Аарнэ Тудеер, или граф фон Глёда, подходил ко всему с явной предусмотрительностью: на ногах у грузчиков были надеты мягкие резиновые сапоги, во избежание случайной искры, которая могла попасть на боеприпасы. Бонд прикинул, что военной техники здесь было достаточно для развязывания довольно серьезной войны, и уж подавно хватило бы на проведение тщательно спланированных терактов или даже партизанской деятельности в течение года, а то и дольше.

— Оцени нашу мощь! Мир еще узнает, что мы совсем не шутим! — С этими словами, Пола улыбнулась, очевидно от огромной гордости.

— И нет ни атомного, ни нейтронного оружия? — спросил Бонд.

Пола опять рассмеялась — дескать: ерунда какая!

— Не беспокойся. Если понадобится, то они получат и атомное, и химическое, и нейтронное, — послышалось от Коли.

Тем временем Бонд смотрел в оба, запоминая, где хранилось оружие, где — боеприпасы, не забывал считать и количество дверей с табличкой «выход». Помнил он и о Брэде Тирпице. Если Тирпицу удалось избежать взрыва, значит, существовал шанс, что он отправился за ними на лыжах, значит, все еще была вероятность, что он мог сейчас быть где-то поблизости, значит, оставалась надежда, что он все же сможет как-нибудь поднять тревогу.

— Ну? насмотрелся вдоволь? — Вопрос от Коли прозвучал резко, с сарказмом.

— А что? уже пора пить мартини? — Бонд расслабился, ничего другого ему не оставалось. Теперь хотя бы существовал реальный шанс того, что он выяснит всю правду об Аарнэ Тудеере (или фон Глёде, как он сам предпочитал себя называть) и обо всех операциях Национал-Социалистической Действующей Армии. С Полой вопрос более-менее прояснился: она была частью полувоенной машины фон Глёды. Непонятно, правда, какую роль здесь играл Коля. А еще это странное упоминание о какой-то сделке.

Бонду показалось, что за металлической дорожкой, протянувшейся вдоль стены высоко над складским помещением, он увидел кабинку центрального контроля. «Входные двери бункера наверняка контролируются оттуда, — подумал он. — Не исключено, что отопительная и вентиляционная системы тоже». Однако тут Бонд вспомнил, что этот зал был всего лишь маленькой частью бункера. Планировка комплекса жилых помещений, который, насколько он знал, находился рядом с этим сектором, должна была быть еще запутанней.

— Мартини-то? — переспросил Коля. — Возможно, возможно. Граф очень щедр и гостеприимен. Я даже думаю, что нам организуют что-нибудь поесть.

Пола заверила, что еда будет, добавив:

— Ведь он ко всему относится с большим пониманием. Особенно к обреченным, Джеймс. Как римские императоры, которые кормили до отвала своих гладиаторов.

— Я чувствовал, что примерно так оно и будет.

Девушка мило улыбнулась, слегка кивнула ему и, громко цокая сапогами по бетонному полу, направилась к одной из металлических дверей в левой стене. Рядом с дверью висело миниатюрное переговорное устройство. Подождав, пока Коля, Бонд и два конвоира не догонят, Пола что-то произнесла в микрофон, и дверь со щелчком скользнула в сторону. Девушка обернулась, вновь улыбнувшись.

— Внутри бункера отличная система безопасности. Двери, разделяющие сектора, открываются только на определенные голоса. — И снова очаровательная улыбочка, после чего они прошли в дверь, и та автоматически закрылась за ними обратно.

Коридоры здесь выглядели такими же унылыми и мрачными, как их «собратья» из соседнего крыла. Голые стены, по которым бежали всевозможные трубы, были выполнены из того же бетона. «Арматура наверняка из стали», — прикинул Бонд.

По всей видимости, второе — жилое крыло — бункера было таких же размеров, как и первое, где располагались подсобные помещения и гаражи. Планировка такая же симметричная: туннели и коридоры шли перпендикулярно друг другу.

Проход, в котором они оказались, упирался в основной, широкий коридор. Взглянув налево, Бонд увидел металлические двери пожарного выхода, одна из которых стояла открытой. Через нее виднелось продолжение главного коридора, и судя по всему, на всем протяжении от него ответвлялись боковые проходы. Вероятно там располагались солдатские бараки. «Логово драконов, — подумал Бонд. — Слева вход (и выход) из жилого крыла бункера. Чтобы выбраться отсюда, придется пройти через секцию бараков, а у главных дверей почти наверняка имеется нечто наподобие контрольно-пропускного пункта».

Коля и Пола подтолкнули его направо. Они прошли по центральному коридору, миновав две пары пожарных дверей: везде боковые проходы, стены буквально утыканы дверьми. Отовсюду слышались голоса, а порой и стук пишущих машинок. Система безопасности показалась Бонду безупречной. Вооруженные часовые, одетые все в туже эсэсовскую форму, стояли везде: одни.

— у дверей, другие — на пересечениях главного коридора с боковыми.

Когда же они прошли через третьи пожарные двери, интерьер все же изменился. Холодные неоштукатуренные стены укрылись матерчатыми обоями и гобеленами в пастельных тонах. Хитросплетения из труб и проводов спрятались за изогнутые декоративные карнизы. Двери здесь были двойные, с окошками. В них отчетливо виднелись мужчины и женщины, работавшие за столами, в окружении разной электро — и радиоаппаратуры. Все были одеты в ту или иную фашистскую форму.

Однако больше всего ужасали фотографии и плакаты, которые теперь попадались то тут, то там. Бонд, как и любой студент 30-х и 40-х, хорошо знал имена людей, запечатленных на них: Генрих Гиммлер — наместник СС; Рейнхард Гейдрих — ближайший друг и помощник Гиммлера, архитектор СС и Службы Безопасности Гитлера, нацистский «великомученик», убитый в Праге; Пауль Йозеф Геббельс; Герман Геринг; Кальтенбруннер; Менгеле; Мартин Борман и шеф гестапо Мюллер.

Плакаты тоже говорили сами за себя. На одном — молодой немецкий солдат, держащий нацистское знамя, под которым виднелась надпись: SIEG UM JEDEN PREIS («Победа любой ценой»). На другом — три арийца (один другого моложе), над чьими головами — поверженный молнией танк, а чей-то чисто выбритый профиль на фоне флага с эсэсовскими рунами призывает семнадцатилетнюю молодежь вступить в войска СС.

Бонду почудилось, будто он угодил в какую-то «дыру во времени». Да уж, как люди ни старались забыть и навеки стереть остатки нацистской партии Адольфа Гитлера, а ее идеалы, тайны, церемонии и политические догмы продолжали жить в отдаленных краешках Земли, как и горстка ее предводителей, до сих пор разгуливавших на свободе. Однако это место походило на музей. Скорее, даже на храм. Нет, больше чем на храм, ведь здесь происходило какое-то действие! Неужели все эти разговоры о Нацинал — Социалистической Действующей Армии — правда? «Серьезная угроза», как сказал ему тогда М. Растущая армия. Сегодня они террористы, а завтра — политическая и военная сила, с которой придется считаться всему миру.

Быть может, здесь это «завтра» уже наступило?..

И вот перед ними очередные двери, снова металлические, однако за ними оказался пышный, мягкий палас. Пола подняла руку, их маленькая процессия остановилась.

По всей видимости, это был приемный кабинет. Опять же, подумал Бонд, подобное место, можно увидеть только в кино: напротив — высокие, массивные двери из полированной осины, по бокам — дорические колонны и пара человек в гестаповской черной форме. Их сапоги блестели, на руках виднелись красные повязки со свастиками. Кожаные ремни и кобуры слегка лоснились, а на фуражках серебрились кокарды в форме человеческих черепов.

Пола что-то быстро сказала по-немецки, один из гестаповцев кивнул, постучал в высокие двери и исчез за ними. Другой продолжал смотреть на Бонда с кривой усмешкой, его рука постоянно двигалась вокруг кобуры на поясе. Прошло какое-то время, двери открылись, появился тот же человек и кивнул Поле, после чего оба гестаповца схватили дверные ручки и распахнули двери. Пола подтолкнула Бонда за руку. Они прошли в следующую комнату, оставив охранников в приемной.

Первое, что при входе сразу бросилось в глаза — это гигантский портрет Адольфа Гитлера работы Фрица Эрлера. Он возвышался над всем остальным и занимал почти всю противоположную стену. Эффект был настолько потрясающий, что добрую минуту Бонд просто стоял и пялился на него, чувствуя, что в комнате есть кто-то еще и что Пола вытянулась по стойке смирно, подняв руку в фашистском салюте.

— Вам нравится портрет, мистер Бонд? — Голос раздался из-за огромного стола, на котором аккуратно расположились папка для деловых бумаг, ряд разноцветных телефонов и маленький бюст Гитлера.

Бонд оторвал глаза от картины и взглянул на человека, сидевшего за столом: все тот же обветренный загар, строгая военная выправка, которая чувствовалась даже тогда, когда граф сидел, и густая седоватая шевелюра, отливавшая сталью. Лицо далеко не старого человека и совсем без морщин. Как Бонд уже заметил ранее, граф фон Глёда был человеком, дарованным от природы плавными, классическими чертами лица, не утратившими свою моложавость. Однако в глазах его не теплилось ни искорки удовольствия, и в данный момент они вперились в Бонда, словно их владелец вымерял его рост для гроба.

— Раньше я видел его только на фотографиях, — спокойно ответил Бонд. — И мне не понравилось. Ну а если это оригинал, то мне тем более наплевать.

— Понимаю.

— Ты должен обращаться к графу не иначе, как «фюрер». — Совет поступил от Брэда Тирпица, который с комфортом развалился в глубоком кресле около стола.

Бонд уже всему перестал удивляться. Тот факт, что Тирпиц тоже был частью заговора, просто вызвал на его лице улыбку. Бонд кивнул: дескать ему следовало сразу догадаться об этом.

— Значит, ты все-таки не подорвался на мине? — Бонд постарался, и успешно, чтобы его слова прозвучали как бы между прочим.

Тирпиц медленно покачал своей гранитной головой:

— Боюсь, что ты ошибся во мне, старина Джеймс.

Послышался безрадостный смех фон Глёды, когда Тирпиц продолжил:

— Очень сомневаюсь, что ты когда-нибудь видел фотографии Брэда Тирпица. Фотографироваться «Гаденыш» Брэд всегда избегал, как и наш Коля. Правда, мне сказали, что в темноте наши силуэты похожи. Но, к сожалению, Брэд не выжил. Не смог. Его без шума убрали еще до того, как операция «Ледокол» началась.

— Вперед ногами, — прокомментировал Коля. — В ледяную прорубь.

За столом произошло какое-то движение, раздался удар рукой по столу — видимо фон Глёда решил, что его присутствие игнорируют.

— Прошу прощения, mein Fuhrer (мой фюрер). — Тирпиц обращался к нему с явным почтением. — Просто хотелось Бонду все объяснить.

— Я сам ему все объясню. Если будет нужно.

— Фюрер, — обратилась к нему Пола, Бонд еле узнал ее голос, — последняя партия оружия доставлена. Уже через сорок восемь часов все будет готово к полной передислокации.

Граф склонил голову. На секунду его глаза задержались на Бонде, затем переключились на Колю.

— Что ж, товарищ Мосолов, значит, и я сдержу свое обязательство договора. А вот и моя оплата: мистер Джеймс Бонд. Как и обещал.

— Безусловно. — Было не понятно, доволен ли Коля, или напротив — рассержен. А единственное слово, прозвучавшее из его уст, просто выразило тот факт, что какой-то договор был действительно выполнен.

— Фюрер, а может… — начала Пола.

— Фюрер? — внезапно взорвался Бонд. — Вы зовете этого человека фюрером? Вождем? Да вы сумасшедшие! Все вы! А в особенности вы! — Он ткнул пальцем в сторону человека за столом. — Аарнэ Тудеер, военный преступник Второй Мировой войны, в розыске. Офицеришка СС, награжденный этой, якобы, честью нацистами, теми, кто сражался с финскими отрядами против русских — против Колиного народа! А что теперь? Умудрились собрать вокруг себя мелкую группировку фанатиков, одели их, как голливудскую массовку, развешали тут эти декорации, и после этого вы хотите, чтобы вас называли фюрером!? Аарнэ, что вы затеяли? Чего вы добьетесь? Ну проведете парочку удачных терактов, ну укокошите энное количество коммунистов. Какой же это успех? Смех да и только! Аарнэ Тудеер — одноглазый король в царстве слепых! Одноглазый, да и косоглазый в придачу.

Его эмоциональный взрыв, тщательно рассчитанный на то, чтобы спровоцировать максимум ярости, был грубо и резко прерван: человек, которого Бонд знал как Брэда Тирпица, вскочил из своего кресла и с силой ударил его наотмашь по челюсти.

— Тихо! — скомандовал фон Глёда. — Тихо! Сядь, Ганс. — Он посмотрел на Бонда, который почувствовал на губах солоноватый привкус крови. «Ну, Ганс, или Тирпиц, или как там тебя еще, — подумал Бонд, — держись! Теперь за мной должок, и при первом же случае ты получишь его».

— Джеймс Бонд. — Глаза фон Глёды стали совсем остекленелыми. — Вы находитесь здесь только для одной цели. И со временем я вам объясню, для какой. Тем не менее, — он замолчал, потом повторил, — тем не менее у меня есть кое-что, чем бы я хотел с вами поделиться. И есть кое-что, чем, я просто уверен, поделитесь со мной вы.

— А кто этот кретин, выдававший себя за Брэда Тирпица? — Однако, как ни старался Бонд разозлить графа, тот оставался невозмутим: настоящий бывалый вояка, привыкший к беспрекословному повиновению и получавший от своей безграничной власти явное удовольствие.

— Это Ганс Бухтман, мой рейхсфюрер СС.

— Ваш Гиммлер? — Бонд рассмеялся.

— Ну, мистер Бонд, не вижу здесь ничего смешного. — Граф слегка повернул голову. — Г анс, подожди снаружи, я тебя потом позову.

Тирпиц, или Бухтман, щелкнул каблуками, отдал хорошо всем известный нацистский салют и вышел из комнаты. Фон Глёда обратился к Коле. — Дорогой мой Коля, я прошу меня извинить, но нашему делу придется подождать пару часов, возможно день. Можешь оказать мне такую любезность?

Коля кивнул:

— Думаю, да. Мы заключили сделку. Я свое обязательство выполнил. Товар доставил прямо вам в руки. Чего мне терять?

— Действительно, Коля. Чего тебе терять? Пола, присмотри за ним. Вместе с Гансом.

Со словом «фюрер» девушка отдала салют, взяла Колю за руку и вывела его из комнаты.

Бонд тем временем внимательно изучал человека, сидевшего перед ним. Если это был настоящий Аарнэ Тудеер, то за своим внешним видом и здоровьем он следил исключительно внимательно. А вдруг.? «Нет, — подумал Бонд, — хватит фантазировать». И так уже слишком много неожиданных поворотов: Ривка исчезла; Тирпиц, оказывается, вовсе не Тирпиц; Пола замешана в каком — то чудовищном нацистском кошмаре; операция «Ледокол» провалена; а его, Джеймса Бонда, держат в фюрербункере на территории России, у самой границы, в Заполярье!

— Отлично, теперь я могу говорить. — Фон Глёда встал и сложил руки за спину — высокая стройная фигура, солдат с головы до ног. Ну что ж, подумал Бонд, по крайней мере он не похож на мелкого военного авантюристишку, которым, несомненно, являлся Гитлер. Этот был высоким и крепким и, судя по всему, обладал хитростью и сноровкой настоящего полевого командира.

Бонд плюхнулся в кресло. Ждать приглашения он не собирался. Фон Глёда встал напротив, изучая его свысока.

— Буду с вами откровенен, чтобы вы не питали никаких иллюзий, — начал самозванный фюрер, — ваш резидент в Хельсинки, через которого вам надлежало работать…

— Да, да, я слушаю? — Бонд улыбнулся.

Телефонный номер был единственным каналом связи с их резидентом в Хельсинки. И хотя на инструктаже в Лондоне ему приказали воспользоваться их человеком в Финляндии, Бонд даже не подумал этого сделать: многолетний опыт научил его, что резидентов следует избегать как чумы.

— Ваш резидент, выражаясь по-модному, был «убран», как только вы выехали в Арктику.

— А-а, — загадочно произнес Бонд.

— Предосторожность. — Фон Глёда махнул рукой. — Грустно, но что поделаешь. Брэд Тирпиц был заменен. Правда, из-за моей блудной доченьки мне приходилось быть постоянно настороже. Коля действовал под моим руководством. И у вашей организации, и у ЦРУ, и у Моссада — у вас у всех убрали резидентов, а контактные телефоны, или в случае с Моссадом — радио, контролировались моими людьми. Поэтому, дружище, не ждите, что к вам на помощь прискачет целая кавалерия.

— А я и не жду никакой кавалерии. Я не доверяю лошадям. Слишком уж эти твари непредсказуемы. Ну а после той заварушки в Балаклаве — «Долине смерти» — вообще не хочется прибегать к кавалерии.

— А вы — большой юморист, Бонд. В особенности, для человека в вашем положении.

Бонд пожал плечами.

— Я лишь один из многих, Аарнэ Тудеер. За мной таких сотня, а за ними — еще тысяча. Такая же смена Тирпицу и Ривке. О Коле я не говорю, потому что не понимаю его мотивов. — На секунду он замолчал и продолжил. — А причину вашей мании может объяснить любой начинающий психиатр. Спросите, какая мания? Навязчивая идея создания крупной неонацистской террористической группировки. Всемирной организации. Ведь, глядишь, а со временем терроризм станет чем-то вроде идеала, ради которого стоит бороться! Ваше движение разрастется! Вы превратитесь в силу, с которой придется считаться на мировой политической арене. А потом — бац! и вам удалось то, чего не удалось Гитлеру: всемирный Четвертый рейх! Все ведь так просто! — Бонд сухо рассмеялся. — Просто, но это не сработает. Уже никогда. Удивляюсь, и как это вам удалось увлечь за собой — пускай даже временно — такого человека, как Мосолов? Высокопоставленного офицера КГБ, преданного делу своей партии?

Фон Глёда спокойно взглянул на Бонда.

— Вы знаете Колин отдел в Первом управлении КГБ, мистер Бонд?

— Нет. Как-то не довелось.

На лице фон Глёды замерла тонкая улыбка, глаза были тверды как алмазы, не шелохнулся ни один мускул лица.

— Он из отдела «В». Это отдел, который когда-то давным-давно назывался СМЕРШ.

Бонд постепенно начал все понимать.

— У СМЕРШ есть одна вещица, которая, насколько я знаю, на криминальном жаргоне именуется «черным списком». В этом списке — имена людей, которых они желают заполучить — но не мертвыми, а живыми. Угадайте, Джеймс Бонд, чье имя в этом хит-параде стоит первым?

Бонду не нужно было и догадываться. СМЕРШ претерпел множество изменений, но свою отличную память этот отдел Российской Секретной службы не утратил.

— Мммм, — кивнул фон Глёда. — Вы разыскиваетесь за подрывную деятельность и преступления против государства. Смерть шпионам, мистер Бонд. Сообщу вам немного полезной информации перед смертью: Джеймс Бонд — номер один в списке СМЕРШ, и, как вы сами хорошо знаете, уже очень давно. Видите ли, все дело в том, что мне была нужна помощь определенного характера. Что-то, что помогло бы мне… Как бы это сказать?.. Отмазаться перед одним джентльменом из КГБ. Да, да. Даже у КГБ есть своя цена, как и у всех. Их цена были вы, Джеймс Бонд. Вы, доставленный сюда целым и невредимым. Вы купили мне время, оружие и путь в будущее. Когда я закончу с вами, Коля заберет вас в Москву, в то очаровательное заведеньице на площади Дзержинского. — Теперь на лице графа не было даже намека на улыбку. — Они очень долго этого ждали. Но если на то уж пошло, то и мы тоже. Мы ждали с 1945 года. — Он плюхнул свое длинное тело в кресло напротив Бонда. — Позвольте, я расскажу вам всю историю целиком. И, быть может, вы убедитесь, что я все же построю Четвертый рейх и будущее мировой политики, обдурив Советский Союз и продав им английского шпиона, Джеймса Бонда, которого они так жаждали заполучить. Глупые, глупые людишки! Поставить будущее своих идей на одного англичанина.

«Да у него с крышей не в порядке!» — подумал Бонд и задумался, а вдруг не только у него сложилось такое мнение о графе?.. «Слушай, — решил он. — Слушай каждое слово, которое скажет тебе фон Глёда. Слушай музыку и слова. И тогда, возможно, ты найдешь настоящий ответ, а вместе с ним и выход отсюда».