Операция «Ледокол»

5. ВСТРЕЧА В ОТЕЛЕ «РЕЙДС»

И все же из Лондона Джеймс Бонд выбрался не так скоро, как на то надеялся. Работы оказалось очень много, да и доктора настаивали на полном медосмотре. Вдобавок Билл Тэннер принес полученные данные о Поле Вакер и ее подруге Анни Тудеер. Кое-что из этой информации вызывало интерес и одновременно тревогу. Как выяснилось, Пола была уроженкой Швеции, хотя позже получила финское гражданство. По всей видимости, ее отец одно время состоял в шведском Дипломатическом корпусе, хотя в примечании говорилось, что у него были «агрессивные ярко-правые взгляды».

— Вероятно, это означает, что парень — нацист, — пробурчал М.

Эта мысль обеспокоила Бонда, но следующие слова Билла Тэннера подействовали на него еще сильней.

— Возможно, — ответил Начштаба. — А вот отец ее подружки точно является или являлся нацистом.

То, что Билл Тэннер рассказал далее, вызвало у Бонда сильное желание вскорости вновь повидаться с Полой, а тем более познакомиться с ее близкой подругой, Анни Тудеер.

На саму девушку в компьютерах было мало чего, но зато они выдали целый поток информации на ее отца, бывшего старшего офицера финской армии. По документам, полковник Аарнэ Тудеер в 1943 году состоял на службе в генштабе знаменитого финского маршала Маннергейма. В том же году, когда финны сражались плечом к плечу с германской армией против русских, Тудеер получил звание в войсках СС. И хотя он был прежде всего солдатом, не оставлял сомнения тот факт, что его восхищение нацистской Германией и, в частности, Адольфом Гитлером не знало границ. К концу 1943 года Аарнэ Тудеера повысили в звании до оберфюрера СС, и он получил пост на территории нацистской Германии.

Когда война закончилась, Тудеер исчез, но существовали неоспоримые признаки того, что он до сих пор жив. Тудеер и сейчас числился в списке у охотников за нацистами — среди многих операций, в которых он принимал основное участие, была казнь пятидесяти военнопленных, схваченных после знаменитого «Великого побега» из лагеря «Шталаг Люфт III» в Сагане, в марте 1944-го. Эта бойня подробно описана в военной хронике гнусностей Третьего рейха.

Позже Тудеер бесстрашно сражался в историческом кровавом марш — броске 2-ой Танковой дивизии СС «Рейх» из Монтаубана в Нормандию. Доподлинно известно, что в течение тех двух недель июня 1944-го творились настолько необузданные ужасы, что они не укладывались ни в какие рамки обыкновенных правил войны. Одно из этих зверств — сожжение 642-ух мужчин, женщин и детей в деревне Орадоурсур-Гляйне. И Аарнэ Тудеер выступал там далеко не в роли простого помощника.

— Конечно, Тудеер был прежде всего солдатом, — пояснил Билл Тэннер. — но все равно он остается военным преступником, да таким, что даже сейчас, когда он находится в возрасте пожилого пенсионера, охотники за нацистами все равно продолжают его искать. Установлено, что в 50-е года его видели в Южной Америке, однако мы твердо уверены, что в шестидесятые он вернулся назад в Европу после успешной пластической операции и смены паспортных данных.

Эту информацию Бонд взял на заметку, попросив изучить любые существующие документы и фотографии.

— Я так полагаю, у меня нет возможности сгонять обратно в Хельсинки, увидеться с Полой и познакомиться с этой Тудеер? — Бонд настойчиво посмотрел в глаза М, тот покачал головой.

— Извини, 007. Время поджимает. Вся команда выводится из зоны операции по двум причинам: первая — познакомиться с тобой и провести инструктаж, вторая — прикинуть и спланировать заключительную стадию миссии. Видишь ли, они полагают, что знают, откуда поступает оружие, как оно передается в лапы НСДА, а что самое важное — кто и откуда командует всеми операциями НСДА.

М снова набил трубку, откинулся в своем кресле и продолжил. От того что М рассказал далее, волосы у Бонда на голове чуть не встали дыбом.

Они просидели допоздна. Потом Бонда отвезли домой, на квартиру в Челси, где он прямиком попал в заботливые руки Мэй, его грозной домохозяйки. Взглянув на Бонда, она тоном старомодной няни отправила его прямиком в кровать:

— Вы похожи на выжатую губку, мистер Джеймс! Ну-ка, быстро в койку! А я пока приготовлю вам какой-нибудь омлетик.

Спорить Бонду совсем не хотелось. Вскоре Мэй принесла на подносе копченую лососину и яичницу. Он принялся есть, одновременно перебирая гору ожидавшей его почты. Едва Бонд закончил ужинать, как его одолела слабость, и, не сопротивляясь, он тут же провалился в глубокий, здоровый сон.

Когда Бонд проснулся, то понял, что Мэй позволила ему поспать подольше. Цифры на электронном будильнике показывали почти десять. Он тут же позвал Мэй, чтобы та приготовила завтрак, а через несколько минут зазвонил телефон.

М велел ему срочно явиться в Штаб.

Лишнее время, проведенное в Лондоне, принесло пользу. Бонд получил не только всю исчерпывающую информацию на его партнеров по операции «Ледокол», но и возможность наконец-то подробно переговорить с Клиффом Дадли, оперативником, которого он должен был заменить «на поле боя».

Дадли был невысоким, жестким, драчливым шотландцем. Бонд его уважал.

— Будь у меня побольше времени, — поведал ему Дадли, — может, я и докопался бы до самой истины, но им был нужен именно ты — и никто другой. М объяснил мне это сразу перед тем, как задействовать меня в операции. И скажу тебе, Джеймс: будь крайне осторожен. Прикрывать тебя будет некому. Москва явно на что-то набрела, но это «что-то» попахивает двойной игрой. Не знаю, может, просто я по природе такой подозрительный, но мне кажется, что их парень что-то скрывает. У него в рукаве дюжина тузов, причем все одной масти. Уж помяни мое слово.

«Их парень», как назвал его Дадли, был далеко не безызвестен Бонду — по крайней мере его репутация. А Николай Мосолов имел довольно солидную репутацию, солидную и скользкую.

Известный своим друзьям в КГБ как просто Коля, Мосолов прекрасно владел английским, американским английским, немецким, датским, шведским, итальянским, испанским и финским языками. Сейчас ему было под сорок. Когда-то он был лучшим учеником в подготовительной разведшколе под Новосибирском, а одно время работал в экспертной группе технического обеспечения из второго главного управления КГБ, которая на самом деле являлась профессиональным отрядом, специализирующемся на перлюстрации — перехвате секретных документов.

В здании на Ридженс-Парк Мосолова знали и под несколькими вымышленными именами. В Соединенных Штатах он был Николасом С. Мостерлейном, Свеном Слэндерсом — в Швеции и в других странах Скандинавии. Имена-то были известны, но его так ни разу и не удалось прищучить — даже как Николаса Мортин-Смита в Лондоне.

— «Человек-невидимка», — прокомментировал М. — Вживается в свою «легенду» и сливается с общим фоном, словно хамелеон, ускользая как раз в тот момент, когда ты уверен, что он попался.

Информация об американском партнере по «Ледоколу» тоже не радовала Бонда. Брэд Тирпиц, известный в шпионских кругах как «Гаденыш», был ветераном старой школы ЦРУ, избежал уйму чисток, неоднократно проводившихся в штабе его организации, расположенном в Лэнгли, штат Вирджиния. Для одних Тирпиц был парнем «сорвиголова», эдаким героем, презирающем смерть, легендой. Однако находились и другие, которые видели его в несколько ином свете: как сорт оперативника, не брезгующего в работе прибегать к весьма спорным методам; как человека, считающего, что цель всегда оправдывает средства. Как сказал один из коллег Тирпица: «средства эти могут быть очень гадкими. У него инстинкт голодного волка и сердце скорпиона».

В общем, пришел к выводу Бонд, его будущее зависело от серьезного профи из Москвы и от ковбоя из Лэнгли, который любил сперва стрелять, а потом уже задавать вопросы.

Остальная часть инструктажа и медосмотр отняли весь оставшийся день и пару часов от следующего утра. И лишь на третий день Бонд наконец сел на двухчасовой рейс авиакомпании «TAP» до Лиссабона, чтобы пересесть там на «Боинг-727», летевший в город Фуншал.

Когда самолет начал заходить на посадку, солнце уже почти касалось воды и отбрасывало на скалы огромные теплые красные пятна. Самолет опустился на высоту 600 футов и пролетел над мысом Понта де Сао Лоренчо, чтобы совершить захватывающий низкий вираж — единственный способ совершить посадку на малюсенькой посадочной полосочке, которая примостилась на скалах этого острова, словно палуба авианосца.

В отель «Рейдс» такси доставило Бонда за час. Едва наступило утро, а он уже ходил по всему отелю в поисках своих коллег: Мосолова, Тирпица и третьего участника «Ледокола» — агента Моссада. Дадли описал представителя израильской стороны так: «молоденькая смертельная красотка, где-то метр семьдесят, белоснежная кожа. Фигуру лепили с Венеры Миллосской; только у этой руки на месте, ну и голова другая».

— И насколько «другая»? — переспросил его тогда Бонд.

— Намного. Девушке под тридцать. Очень, очень умна. Я бы не хотел оказаться на ее пути.

— С профессиональной точки зрения, разумеется, — не смог удержаться от подкола Бонд.

Что касалось М, то ему оперативная ценность израильского агента была неизвестна. Ее звали Ривка Ингбер. В ее деле говорилось: «нет никаких данных».

Джеймс Бонд принялся вести наблюдение за территорией бассейна, представлявшего собой две расположенные рядом друг с другом одинаковые чаши. Глаза Джеймса, скрытые темными очками, стали внимательно исследовать многочисленные лица и тела. Вдруг его взгляд упал на высокую, роскошную блондинку в бикини от Кардена, тело которой словесному описанию просто не поддавалось. «Ну что ж, — подумал Бонд, глядя, как девушка нырнула в теплую воду, — любоваться не противозаконно». Он устроился поудобней в своем шезлонге, слегка вздрогнув от боли в плече, которое теперь уже быстро заживало, и продолжил наблюдать за плавающей девушкой, глядя, как ее прекрасные длинные ноги медленно раздвигались и сдвигались, а руки лениво скользили — буквально сознательно — в чувственных эротических движениях.

Бонд в который раз улыбнулся выбору М места для этой «встречи». Из всего набора подобных красиво упакованных ловушек для туристов — от Гран Канария до Корфу — «Рейдс» оставался одним из немногих отелей, в котором поддерживались стандарты кухни, сервиса и аккуратности еще далеких 30-ых. В магазинах отеля продавались исторические сувениры — фотографии сэра Уинстона и госпожи Черчилль, отснятые в живописных зеленых садах. Долговязые, иссохшие старики с аккуратно подстриженными усиками, отдыхающие за чтением в просторных гостиных; молодые пары в одежде от «Ив Сен Лоран» и «Кензо», сидящие бок о бок с пожилыми титулованными дамами на знаменитой чайной террасе. Бонд пришел к выводу, что он попал, что называется, в «Чопорную Англию». Без всякого сомнения, приятели самого М посещали эту райскую «дыру во времени» с регулярным постоянством и точностью, с которой ходят наручные часы фирмы «Патек Филипп».

Лежа в своем шезлонге, Бонд тщательно и не спеша прочесывал взглядом бассейны и пространство для загорающих. Никаких признаков Мосолова. Никаких признаков Тирпица. Этих двоих он мог запросто узнать по фотографиям, изученным в Лондоне.

Фотографии Ривки Ингбер не было, а Клифф Дадли лишь загадочно улыбнулся, сказав Бонду, что, как она выглядит, он узнает сам, и очень скоро.

Люди начали постепенно стекаться к ресторану при бассейне. Столики были накрыты, между ними парили официанты, бар зазывал всех к себе. Длинная стойка буфета буквально ломилась от самых немыслимых салатов и холодных закусок. Для настоящего же гурмана здесь могли предложить горячий суп, кеш, лазанье и канелоуни.

Ленч. Старые привычки упорно не отставали от Бонда и на Мадейре. Теплый воздух и солнце, преследовавшие его все утро, пока он вел свою слежку, породили в нем приятное желание чего-нибудь перекусить. Одев махровый халат, Бонд прошел к буфету, взял там несколько тонких ломтиков ветчины и принялся изучать длинный список всевозможных салатов.

— Не желаете ли выпить, мистер Бонд? Расколоть лед недоверия? — Ее голос был мягок, без акцента.

— Мисс Ингбер? — спросил Бонд, не обернувшись.

— Да. Я немного понаблюдала за вами, и думаю, что вы за мной тоже. Может, пообедаем вместе? Остальные уже тоже приехали.

Бонд повернулся. Перед ним стояла та самая эффектная блондинка, которую он видел в бассейне. Теперь на ней было сухое черное бикини, а ее кожа отливала бронзой — цветом осенней буковой листвы. Такой цветовой контраст — кожа, тонкий черный материал и потрясающие золотистые короткие локоны — делал Ривку Ингбер не только чрезвычайно обольстительной женщиной, но и наглядным примером того, как надо следить за своим здоровьем и красотой. Ее лицо было полно свежести, а черты безупречны: классические, почти нордические, вдобавок — жестко очерченные губы и черные глаза, в которых почти соблазнительно плясал юморной огонек.

— Ну, — признался Бонд, — вы прямо застали меня врасплох, мисс Ингбер. Шалом.

— Шалом, мистер Бонд… — Розовый ротик изогнулся в улыбке, которая оказалась открытой, провокационной и полностью искренней.

— Зовите меня просто Джеймс, — ответил Бонд, в уме оценивая улыбку девушки.

В руках она держала тарелку с кусочком куриной грудинки, несколькими ломтиками помидоров и салатом из риса и яблок. Бонд жестом предложил сесть за ближайший столик. Ривка Ингбер пошла впереди него. У нее было гибкое тело, а бедра раскачивались почти в распутных движениях. Девушка аккуратно поставила свою тарелку на столик и, подцепив большими пальчиками трусики своего бикини, поправила их на своей изящной попке. Казалось бы — действие, которое исполняется всеми женщинами совершенно естественно и автоматически сотню раз каждый день на всех пляжах и во всех бассейнах, однако у Ривки Ингбер в этом жесте скользнул дразнящий, откровенный сексуальный вызов.

Сев напротив Бонда, она вновь одарила его той же улыбкой, кончиком языка облизнув верхнюю губу.

— Добро пожаловать на борт, Джеймс. Мне очень давно уже хочется с вами поработать. — Легкая пауза. — Чего, наверное, не скажешь о наших коллегах по операции.

Бонд посмотрел на нее, пытаясь проникнуть в глубь черных глаз, а в женщине, обладавшей подобными красками тела, такие глаза были необычайной чертой. Его вилка застыла в воздухе. Он спросил:

— А что? так уж все плохо?

Ривка звонко рассмеялась.

— Хуже, — ответила она. — Я полагаю, вам рассказали о вашем предшественнике?

— Нет, — Бонд уставился на девушку невинным взором. — Меня забросили в эту операцию внезапно, после очень краткого инструктажа. Сказали, что сама команда, которая, кстати, кажется мне весьма странноватым коктейлем, сообщит мне все более подробно.

Она вновь рассмеялась:

— Ребята повздорили. Брэд Тирпиц как обычно язвил на мой счет, а ваш парень дал ему в челюсть. Меня даже и не спросили. В том смысле, что я и сама могла разобраться с Тирпицом.

Бонд продолжил есть. Прожевав, он поинтересовался по поводу операции.

Ривка кокетливо взглянула на него, слегка прикрыв веки.

— Ну-ну-ну! — она наигранно притворно приложила палец к своим губам, — ни слова об этом. Я ведь только приманка, и все. Я должна заманить вас в лапы двух экспертов. Ведь мы все должны присутствовать на этом инструктаже. Если честно, то я не думаю, что они воспринимают меня всерьез.

Бонд мрачно улыбнулся:

— Значит, они никогда не слышали самую главную поговорку о вашей организации…

— Мы стараемся в своем деле, иначе последствия будут ужасающими. — Она произнесла эти слова без выражения, почти как попугай.

— А вы стараетесь, Ривка Ингбер? — спросил Бонд, продолжая есть.

— А как же иначе?

— В таком случае наши партнеры чрезвычайно тупы.

Она вздохнула:

— Не тупы, Джеймс. Шовинисты, вот кто они. Просто они считают, что работать вместе с женщинами небезопасно. Вот и все.

— Лично я так никогда не думал, — с бесстрастным лицом произнес Бонд.

— Да. Я наслышана, — ее слова прозвучали натянуто. Быть может, это было даже предупреждение: «но-но, не подкатывайся».

— Ну, что? Значит, хватит о «Ледоколе»?

Она покачала головой:

— Не волнуйтесь, об этом вы еще сегодня наслушаетесь от ребят.

Бонд почувствовал какой-то намек на предостережение, даже в том, как она взглянула на него — словно ему предложили дружбу, а потом внезапно отпрянули с этим предложением. И точно так же быстро она вновь превратилась в прежнюю Ривку, ее черные глаза остановились на несколько оторопевших серо-голубых глазах Джеймса Бонда.

До конца их легкого завтрака Бонд и не пытался заново поднимать тему «Ледокола». Он поговорил с Ривкой об ее стране, которую хорошо знал, и о проблемах, царивших в ней, но при этом не старался затрагивать личную жизнь девушки.

— Ну, что ж, Джеймс, пора к нашим ребяткам, — она указала взглядом наверх, в сторону отеля, и вытерла салфеткой губы.

Ривка сказала, что Мосолов и Тирпиц скорее всего наблюдали за ними со своих балконов. Они были соседями по номерам на пятом этаже, и с их балконов открывался прекрасный вид как на садики, так и на территорию бассейна.

Ривка и Бонд разошлись по кабинкам для переодевания и вышли из них уже в подобающей одежде: Ривка — в темной складчатой юбке и белой рубашке, Бонд — в своих любимых темно-синих брюках, хлопковой рубашке «Си Айлэнд» и туфлях. Вместе они вошли в отель и поднялись в лифте на пятый этаж.

— А, мистер Джеймс Бонд. — У Мосолова была совсем неприметная внешность — как и полагалось эксперту его профессии. На вид ему можно было дать сколько угодно: от средних двадцати до сорока пяти с лишним. Казалось, черты его лица менялись в зависимости от настроения и от освещения, причем эти изменения либо старили его, либо и вовсе скрывали возраст. Его английский был вроде бы безупречен, со слабым намеком на акцент жителя пригорода Лондона, а время от времени проскальзывали разговорные выражения.

— Коля Мосолов, — представился русский, пожав Бонду руку. Даже рукопожатие у него было ни то ни се, и глаза — серые, затуманенные — смотрели с пустым выражением, стараясь не встречаться с глазами Бонда.

— Очень рад! Надеюсь, что мы сработаемся. — Бонд подарил ему свою самую очаровательную улыбку, одновременно пытаясь оценить человека: из невысоких, блондин, подстрижен без какого-либо стиля, но поразительно аккуратно. С виду без характера, что подчеркивала даже его одежда: коричневая в клеточку рубашка с короткими рукавами и брюки, которые, по всей видимости, наспех сшил ученик портного в свой самый неудачный день.

Коля указал на кресло, хотя Бонд и не совсем понял, как тот умудрился обойтись при этом без каких-либо жестов или телодвижений.

— Вы знакомы с Брэдом Тирпицом? — спросил русский.

В кресле находился Тирпиц — широкоплечий здоровяк с огрубевшими ручищами и лицом, словно высеченным из гранита. Его седые волосы были подстрижены коротко-коротко. Бонд с удовольствием заметил следы кровоподтека и легкой ссадины в левом углу его необычайно маленького рта.

В знак приветствия Тирпиц вяло приподнял руку.

— Привет, — буркнул американец. У него был грубый голос, будто бы он долго и упорно учился такому выговору у крутых парней из кинобоевиков. — Добро пожаловать в наш клуб, Джим.

Бонд не почувствовал в человеке ни капли дружелюбия, ни радости.

— Рад познакомиться с вами, мистер Тирпиц.

— Брэд, — прохрипел в ответ Тирпиц. На этот раз в уголках его рта появился намек на улыбку. Бонд кивнул.

— Вы в курсе, в чем суть дела? — Коля Мосолов изобразил почти извиняющийся вид.

— Так, самую малость…

Ривка, улыбнувшись Бонду, перебила его:

— Джеймс говорит, что его послали сюда после короткого собеседования. И никакого инструктажа от своих шефов.

Мосолов пожал плечами и сел, молча предложив Бонду кресло. Ривка плюхнулась на кровать и подобрала под себя ноги, устроившись поудобней. Предложенное кресло Бонд подтолкнул к стене и поставил его так, чтобы, сидя в нем, он мог видеть всех троих, а заодно окно и балкон.

Мосолов глубоко вздохнул:

— У нас не так много времени, — начал он. — Нам нужно выехать отсюда и вернуться в зону операции в течение этих сорока восьми часов.

Указав на стены, Бонд спросил:

— А здесь можно спокойно говорить?

Тирпиц издал грубый смешок:

— Не волнуйся, мы здесь все проверили. Мой номер — дверь рядом, этот — на углу здания. И я постоянно здесь все прочесываю.

Бонд обернулся к Мосолову, который, с почти услужливым видом спокойно ждал, чтобы продолжить. Русский подождал еще секунду и заговорил:

— Вы наверно думаете, что все это странно? Что ЦРУ, Моссад, мои люди и ваши работают вместе?

— Поначалу, — Бонд изобразил спокойствие. Это был тот самый момент, о котором его предупреждал М. Существовала вероятность того, что Мосолов будет удерживать кое-какие факты при себе, и в этом случае Бонду понадобится каждая капелька своего внимания. — Поначалу я думал, что это странно, но поразмыслив… Ведь мы же все в одном деле. Да, возможно, у нас разные взгляды на проблему, но я не вижу причины, почему бы нам ни поработать вместе во имя общего блага.

— Точно, — коротко ответил Мосолов. — Тогда давайте, я в общих чертах обрисую вам ситуацию.

Он сделал паузу и огляделся с неподдельным видом рассеянного близорукого академика.

— Ривка. Брэд. Вы, пожалуйста, по ходу дела добавляйте, если решите, что на что-то я должен обратить больше внимания.

Ривка кивнула, а Тирпиц неприятно засмеялся.

— Итак. — И вновь трюк с перевоплощением: Коля превратился из нерасторопного профессора в быстрого оперативного работника, решительного и самоуверенного. За ним было занятно наблюдать, отметил про себя Бонд.

— Итак, буду краток и прям. Это дело, как вы, наверное, все-таки знаете, мистер Бонд, касается Национал-Социалистической Действующей Армии — террористической организации с высоко профессиональным уровнем подготовки. Ее убеждения направлены против моей родной страны и, как уже стало известно, представляют угрозу для ваших стран тоже. Это фашисты старой закваски.

Тирпиц вновь издал свой неприятный смешок:

— Старые, заквашенные фашики.

Мосолов проигнорировал его. Казалось, это был единственный способ справиться с неуместными подколами Брэда Тирпица.

— Правительства, ставшие жертвами террористических актов со стороны НСДА, официально заявляют, что не имеют против них никаких улик. — На секунду замолкнув, он огляделся, задерживая свой взор на каждом, чтобы убедиться, внимательно ли слушает его аудитория. — И все же улики есть. Во — первых, создатели НСДА — выходцы из неофашистских организаций. Это вне всяких сомнений. Правительства наших стран добыли информацию о том, что эти люди родом из Британии, Швеции, Германии и из южно-американских республик, из тех республик, которые помогли и дали укрытие некоторым самым отъявленным фашистским мразям по окончании Великой Отечественной войны… Второй Мировой войны…

Бонд мысленно улыбнулся. Русским названием Второй Мировой войны Мосолов воспользовался все-таки намеренно, не было это никакой оговоркой.

— Я не фанатик, — Коля понизил голос, — но и не одержим этой НСДА. Но как и ваши правительства, я полагаю, что эта организация огромна и растет с каждым днем. Это угроза…

— Слушай, это и так всем понятно. — Брэд Тирпиц достал пачку «Кэмела», легонько пристукнул ей о большой палец, вытащил сигарету и зажег ее картонной спичкой. — Давай покороче, Коля. Национал-Социалистическая Действующая Армия навела в вашем Совке страшный шухер.

— Угроза, — продолжал Коля, — всему миру, а не только Советской России и странам Восточного Блока.

— Вы их основная мишень, — буркнул Тирпиц.

— И к тому же, Брэд, как вы знаете, мы впутаны в эту историю. Вот почему мое правительство связалось с вашими людьми, с Кнессетом Ривки и правительством Бонда. — Он снова повернулся к Бонду. — Как вы знаете, а может и не знаете, но все оружие, использованное в терактах НСДА, получено из советского источника. Центральному Комитету сообщили об этом только после пятого инцидента. Остальные правительства и разведывательные управления подозревали, что мы снабжаем оружием одну из организаций с Ближнего востока, которая, в свою очередь, распространяла его по цепочке далее. Но это не так, а полученная информация — прямое доказательство этому.

— Кто-то пошуровал у вас в курятнике, — вставил Брэд Тирпиц.

— Это правда, — отрезал Коля Мосолов. — Прошлой весной, проводя внезапную, первую за два года, ревизию складов, высокопоставленный офицер советской армии обнаружил огромную недостачу: необъяснимая утечка большого числа единиц оружия. И все из одного источника.

Он встал, прошел по комнате к дипломату и достал из него огромную карту, расстелив ее на ковре перед Джеймсом Бондом.

— Здесь. — Его палец уткнулся в бумагу. — Здесь, недалеко от Алакуртти, у нас находится огромный оружейный склад…

Алакуртти располагался примерно в шестидесяти километрах к востоку от финской границы, в глубоком Заполярье, и примерно в двухстах с лишним километрах к северо-востоку от Рованиеми, где как раз и базировался Бонд во время своей предыдущей экспедиции, перед тем как двинуться дальше на север. Бонд знал, что в это время года там пустынная и унылая местность: сплошной лед и снег, а из растительности — лишь редко растущие вечнозеленые ели.

Коля продолжал:

— Прошлой зимой этот самый склад был обокраден. Мы просто сверили все серийные номера похищенного оружия с захваченным у террористов НСДА и выяснили, что оно из Алакуртти.

Бонд спросил, что было украдено.

Коля с каменным лицом отбарабанил примерный список:

— Калашниковы — РПК, АК, АКМ, — пистолеты Макарова и Стечкина, гранаты РДГ-5 и РГ-42… В общем, много чего, плюс боеприпасы.

— А никакой более серьезной техники? — Бонд постарался, чтобы его вопрос прозвучал небрежно и как бы невзначай.

Мосолов покачал головой:

— Хватит и этого. Ведь пропало огромное количество!

«Так, поставим первую галочку», — отметил про себя Бонд. М (у которого были свои источники информации по Советам) сообщил ему о более опасном оружии, которое Коля Мосолов не упомянул. С базы пропало огромное количество РПГ-7В (противотанковых ракетных установок) и ракет с несколькими видами боеголовок: обыкновенными, химическими и тактическими атомными, чьей мощности хватит, чтобы разрушить маленький городок и выжечь дотла местность в радиусе пятидесяти миль от места попадания.

— Эта техника исчезла зимой, когда в «Русаке» — это кодовое название склада — мы держим маленький гарнизон. Полковник, который обнаружил пропажу, поступил осмотрительно: он не стал говорить об этом ни с кем из «Русака», а подал рапорт прямо в ГРУ.

Бонд кивнул. Все правильно. Вполне логично, что о пропаже сообщили в Главное Разведывательное Управление (советская военная разведка), ведь оно тесно связано с КГБ.

— И ГРУ послало на базу пару монахов. Так они называют своих тайных агентов, засылаемых в правительственные учреждения и военные части.

— И они поселились на базе, чтя свои святые обряды? — спросил Бонд без улыбки.

— Более того, они вычислили зачинщиков — кучку жадных прапорщиков, которым платил кто-то со стороны.

— Так значит, — перебил его Бонд, — вы знаете, как товар был похищен…

Коля улыбнулся:

— Как и направление, куда его вывезли. Мы почти уверены, что прошлой зимой эта партия оружия была переправлена через финскую границу. Дело в том, что этот участок границы очень трудно контролировать, даже несмотря на минные поля и целые мили вырубленного леса. Все равно каждый день границу кто-нибудь нарушает. И вот там-то, как мы считаем, товар и переправили.

— Значит, вам неизвестен конечный пункт доставки? — Это был второй проверочный вопрос Бонда.

Мосолов колебался.

— Мы не уверены. Есть одна версия. Наши спутники пытаются засечь вероятную дислокацию, а наши люди не спускают глаз с основного подозреваемого. Но факты до сих пор не проверены.

Джеймс Бонд повернулся к остальным:

— И вы двое тоже точно так же не уверены?

— Мы знаем только то, что рассказал нам Коля, — спокойно ответила Ривка.

— Это дружественная операция, построенная целиком на доверии.

— Лэнгли сообщил мне имя, которое никто из вас еще не упомянул. И все.

— Было ясно, что Брэд Тирпиц большего сказать не собирается.

Тогда Бонд спросил об этом имени Колю.

Последовала длинная пауза. Бонд ждал имя, которое прошлым вечером назвал ему М в своем кабинете.

— Все это так неточно… — Мосолов тянул с ответом.

Бонд уже раскрыл рот, чтобы снова заговорить, но тут Коля быстро добавил:

— На следующей неделе. К этому времени на следующей неделе мы, в принципе, сможем уже полностью свернуть всю операцию. Наши монахи из ГРУ сообщают, что скоро со склада вывезут еще одну партию оружия. Вот почему у нас так мало времени. Работа же для нашей команды: собрать доказательства совершения кражи и проследить маршрут, по которому оружие будет транспортироваться прямо до конечного пункта. Я абсолютно уверен, что этот товар предназначен для НСДА.

— И вы думаете, что человеком, который получит это оружие, будет граф Конрад фон Глёда? — Бонд широко улыбнулся.

Коля Мосолов даже бровью не повел.

Брэд Тирпиц усмехнулся:

— Значит у Лондона такая же информация, что и у Лэнгли.

— Какой фон Глёда? — спросила Ривка, даже не скрывая своего шока. — Никто не упоминал при мне ни про какого графа фон Глёду!

Бонд достал из заднего кармана брюк свой бронзовый портсигар, сунул в рот тонкую белую сигарету «Х. Симмонс» и зажег ее. Он затянулся и выдохнул длинную струйку дыма.

— Мои люди, а также, как выяснилось, и ЦРУ располагают сведениями о том, что организацию НСДА на территории Финляндии представляет одна крупная фигура, некий граф Конрад фон Глёда. Это верная информация, Коля?

Взор Мосолова оставался все таким же затуманенным.

— Это кодовое имя. Псевдоним, вот и все. Не было пока повода сообщать вам эту информацию.

— А почему нет? Вы что? что-нибудь еще скрываете от нас, Коля? — На этот раз Бонд не улыбнулся.

— Лишь только то, что на следующей недели мне хотелось бы привести вас лично к убежищу фон Глёды в Финляндии, после того как мы проведем слежку на базе «Русак», мистер Бонд. Я надеюсь, вы составите мне компанию в поездке в Россию и там лично понаблюдаете за всем происходящим?

Джеймс Бонд еле поверил своим ушам: кагэбэшник в буквальном смысле заманивал его в самый центр своей паутины под предлогом наблюдения за хищением оружия в особо крупных размерах! И трудно было сказать, действительно ли это наблюдение являлось основной целью операции «Ледокол», или же вся операция была простой ловушкой, тщательно приготовленной для того, чтобы поймать Бонда на Советской территории.

Этой последней версии и боялся М. Об этом он и предупредил Бонда перед тем, как отправить его на Мадейру.