Осколки зеркала Вечности и тропы искателей

=== Глава 6. Магия Междумирья ===

Величайшее оружие, наполненное высшей магией, почти убило своего незаконного носителя. Клинок ранил юношу и теперь вонзался всё глубже, рассекая кожу, стремясь не только перерезать горло, но и отрубить голову обречённому обладателю.

А его друзья уже поднесли флаконы к губам, чутким, напряжённым. Их взгляды совсем помутились, поддавшись бессознательному непонятному стремлению.

Руки уже давно не подчинялись их воле, и лишь подрагивающие пальцы крепко сжимались на чугунных орнаментах, именующих чудодейственные варева. Власть и бессмертие. Вечная жизнь и безмятежность. Невероятная сила и выносливость! Им казалось, что все они погрузились в сладостное блаженство, что дружно окунулись в океан магической непринуждённости. Мечты обещали сбыться; желания становились явью и истиной. Всего несколько секунд. Оставалось подождать всего несколько считанных секунд, мгновений… Мимолётных мигов, скрашенных предвкушением прекрасного и неминуемого чуда.

Если бы не случилось непредвиденного.

Если бы медальон, оплетавший шею юноши, неожиданно не вспыхнул, не засветился, не заиграл кроваво-красным драгоценным сиянием. Чарующее свечение наполнило комнату, резко, стремительно. Магия перестала действовать, освободив Эдмунда от смертоносной воли колдуньи.

Оружие не успело нанести юноше серьёзного вреда — тем не менее на месте соприкосновения всё же осталась неглубокая рана, лёгкая, незначительная, но кровоточащая. Зажав след свободной рукой, Эдмунд поднялся с холодного пола. Опустив смертоносное оружие.

В обезумевшем взгляде Делинии заметалось изумление, искреннее, неподдельное. Смешанное со смутной растерянностью, похоже, вызванной столь неожиданным поворотом.

Но она — великая колдунья, всю свою длительную жизнь посвятившая магическому поприщу… Она — мастер, умелец, творитель! Разумеется, она не собиралась сдаваться, не планировала падать на колени пред неумелым восемнадцатилетним юнцом. Несмотря на сопротивление, он был по-прежнему слабым, беспомощным. И абсолютно беззащитным против величайшей магии.

Делиния, замявшись, принялась судорожно составлять план действий, а Эдмунд посмотрел на медальон. Загадочное древнее сокровище, пронизанное неведомой магией, что наложила страшную печать на весь род Равенсов… Оно излучало неведомый ослепительный свет, буквально поглощающий комнату, высасывающий клокочущие зелья.

Смутное восхищение наполнило взгляд Эдмунда; пальцы, зажимавшие рану, невольно сомкнулись на драгоценном обрамлении. Раньше такого с этим медальоном никогда не случалось. Раньше он был тусклым, смутным, неприметным. Только внутри него плескалось неизвестное зло, не собираясь, однако, выбираться наружу.

Но теперь медальон разливался таинственным светом, внушавшим приятное предчувствие. Осознанное и не навеянное магией.

Делиния резко дёрнулась и, отступив на несколько шагов, в замешательстве закричала:

— Откуда… Столь сильная магия Междумирья? Медальон! Откуда? Откуда?! Убери медальон, или я воспользуюсь одним из высших убивающих заклятий, что за всю историю сотворяли лишь величайшие магии! Заклятие Междумирья — и гибель неминуема.

Но Эдмунд не собирался сдаваться. Он обрел надежду, яркую, разгорающуюся. Надежду на спасение друзей и собственную победу.

Гордо вытянув вперёд медальон, он ринулся к друзьям, замершим где-то среди всепоглощающего света. Но помощь не понадобилась: магия больше не действовала, не затуманивала их сознания. Находясь в отрезвевшем уме, они упорно пытались понять, что и почему происходит. Кажется, не совсем понимали…

Между тем в комнате свершалось нечто поистине незнакомое, странное, невероятное. Свет бил и поглощал. Свет уродовал, искажал, убивал. Одолеваемые неведомой магии, со всех полок неудержимом потоком сыпались книги, свитки, ингредиенты. Котлы раскалывались на части, выплескивая разноцветные потоки зелий; тёмные, мутные, извилистые, змеистыми ручьями струились по полу пролитые жидкости. Резкие запахи соединились в единое полотно, образовав дурманящие голову ядовитые пары, тяжелые, глубокие. Наполненные великой тёмной магией. Комната буквально рассыпалась на мелкие осколки, обливаясь колдовскими варевами.

Звяканье и звон. Шелест, треск, клокотание. Пронзительный крик ведьмы, предававшейся перевоплощению. Свет уродовал, искажал черты, отбирая святую молодость. Из молодой, красивой и миловидный девушки она превращалась безобразную старуху, мерзкую, отвратительную. Покрывавшуюся густыми кровянистыми волдырями от каждого прикосновения света.

Изумлённые происходящим, гости замерли неподалёку от входа в комнату, не в силах оторваться от жутковатой световой феерии. Это был единственный безопасный угол. Который, однако, в любой момент мог стать самым рискованным.

— Что происходит?! — встревоженно воскликнула Роуз, судорожно отворяя незапертую дверь.

— Не знаю… — затуманенно откликнулся Эдмунд, тщетно пытавшийся предположить причину происходящего. Но не было ни мыслей, ни идей. Был только свет, выжигающий пространство, и безудержный поток разрушающихся материалов.

Взгляд упал на нечто прозрачное, неровное, поблёскивающее. Неведомый предмет со сколотыми краями, упавший в нескольких шагах от юноши… Стоило только приблизиться к растекающейся колдовской луже — и осколок обещал быть у него. Зеркало Вечности? Или обычное стекло? Непонятно. И узнать это можно было, только подобрав фрагмент.

На шее юноши апофеозно пульсировало источение смертоносного света, в руке переливался магией меч Равенсов, но что-то останавливало его от решительного шага. Страх? Голос разума? Тревога? Сейчас это было не слишком важно: смутное чувство заставляло его стоять на месте, неотрывно глядя на нещадное разрушение.

Он должен рискнуть. Он не мог стоять на месте! Это — его главные дело и задание.

«Нет! Не вздумай: это слишком опасно!»

Слишком опасно. Действительно, это было невероятно опасно, потому что в любой момент он мог очутиться под градом раскалывающихся котлов или захлебнуться смертельным варевом. Но стоять не следовало ни в коем случае.

«Опасно, слишком опасно! Да это невероятно опасно, но мне все равно», — уверенно решил Саннорт и двинулся вперёд, к крошащейся и расплывающейся массе.

— Эдмунд, стой! Остановись. Что ты делаешь? — Послышались крики друзей, однако останавливаться было поздно: юноша уже прикоснулся к осколку, острому, холодному.

Раздался страшный звук, отдалённо напоминающий сдавленный крик; что-то судорожно хрустнуло. Очередной световой кинжал впился в плоть противоположной стены комнаты, прорезав все на своем пути. Оказавшись в середине помещения, старуха рухнула на пол и беспомощно распласталась в ядовитой луже. Она не двигалась, не кричала, не дёргалась. Она была мертва.

Ещё один световой всполох — и ведьма испарилась, беззвучно, бесследно. Похоже, исчезнув навсегда…

— Мне кажется, мы победили, — рассеянно заметила Роуз, с опаской подглядывая на расплывающееся варево.

Эдмунд, вернувшись в более безопасное место, произнёс заклятие, от которого любые зеркала разбивались. Найденный фрагмент даже не звякнул, так оставшись целостный материей, ловившей на себе суетливые световые лучи. Осколок зеркала Вечности. В ладони юноши лежал очередной фрагмент великого зеркала, ещё одна заветная частичка задания. Найденная в зловещем доме, насквозь пронизанном тайнами… Может, следовало поискать ещё немного?

— Не мы, Эдмунд, — подметил Том, встав перед Пенелопой. Чтобы зловеще бурлящие варева, если бы добрались до сестры, сначала попали на него, а не на девушку.

— И не я, а сила, переполняющая этот медальон.

Друзья заинтересованно посмотрели на медальон, поразивший их неизвестными чарами. Теперь украшение снова выглядело таким же обыкновенным, неприметным. Словно ничего не происходило, словно вся световая феерия было лишь мимолётной галлюцинацией. Обычная гладкая поверхность с вкрапленными камнями и иссечённым орнаментом контуром — ничего странного, зловещего, подозрительного. Только где-то внутри продолжала плескаться магия, обратившаяся невидимым потоком… Высшая магия. Магия Междумирья.

— Спасибо сёстрам Равенс, — с улыбкой облегчения проговорила Пенелопа, когда друзья закрыли за собой дверь разрушающейся комнаты.

Эдмунд невесело усмехнулся, осознав невольный цинизм этих слов, похоже, не замеченный Пенелопой.

— Нам следует…

— Эдмунд! — Роуз встревоженно кинулась к другу, сфокусировав взгляд на его кровоточащей ране. — Она ранила тебя! Нам надо срочно что-то сделать: это может быть опасно. Возможно, она околдовала тебя каким-нибудь проклятием, медленно убивающим тебя изнутри. — Она осторожно положила на его шею свою руку мягкую, изящную. Её обеспокоенный взгляд встретился со взглядом Эдмунда. — Я попробую тебя вылечить, но…

— Спасибо, но это не поможет: оружие магическое. Делиния заколдовала меч Равенсов, попытавшись заставить меня убить самого себя. Но я бы это даже раной не назвал: она совсем несерьезная. Поэтому ничего опасного со мной не случится.

— А ты уверен? — Искренне встревоженная, Роуз принялась рвать рукав своей потрепанной мантии. — Это же Делиния Сэварт, жутко опасная древняя ведьма! Она могла сделать все что угодно, поверь… Это нельзя оставлять просто так. Вот, возьми, приложи к ране. — Роуз протянула другу кусок рваной ткани.

— Да, уверен. Ещё раз спасибо, но, правда, не стоило это делать. Мне ничего не грозит, — откликнулся Саннорт, взяв из рук девушки лоскуток и приложив его к кровоточащему порезу.

Ясные голубые глаза Роуз были испуганно расширены, полноватые губы немного подрагивали, и, кажется, она ужасно беспокоилась.

— А вот я — нет. Нам нужно срочно что-то придумать, — Роуз умоляюще обернулась к друзьям, обеспокоенным, растерянным. — Мы не должны его потерять.

— Роуз, прекрати паниковать, пожалуйста, — со снисходительной улыбкой попытался успокоить девушку Эдмунд. — Эта рана ничуть не опасна.

Смутные чувства охватили его от чужой заботы. Всегда одинокий, ненужный, лишний, он совершенно не привык к подобному. И в тот момент чувствовал себя немного неловко, особенно при виде откровенной тревоги в глазах Роуз.

Между тем от смущения девушки, от её покрасневших щек и потупленного робкого взгляда не осталось и следа. Теперь она походила на мать или сестру. Жутко беспокоившуюся за судьбу своего пострадавшего сына или брата.

— Мы с подругой думали, что зеркало тоже обыкновенное. А оказалось… Нет, я не хочу потерять тебя, как своего друга в том селении.

— Да, конечно, мы должны помочь Эдмунду, но для начала нам следует…

— Простите, но я не могу так просто выйти из этого дома. Нужно хорошо осмотреть комнаты, — неожиданно возразил Саннорт.

Разумеется, он понимал, что всё могло быть обманом, что в любой момент их могла настигнуть опасность, ужасная, неминуемая. Способная отобрать чудом сохранившиеся жизни. Магическое совершенствование ведьмы могло продолжиться, её навыки, возможно, способны были привести к возрождению. Погибла ли одна? Исчезла? Канула во мрак? Утонула в собственных ядовитых варевах, расплескавшихся кислотными ручейками? Неизвестно. Загадка, туманная, непонятная. Требующая долгих раздумий и размышлений.

Но на размышления не оставалось времени. Кровь все ещё сочилась мелкими капельками из неглубокой раны, а время шло, время двигалось, бежало. Оставляяя мгновения. Оплетая их пеленой отступающей ночи.

— Поверь, жизнь дороже, чем какие-то осколки! Прошу тебя, не упрямься, — одёрнула его Роуз, в глазах которой всё ещё отчаянно метались искорки тревоги. Горячей, сердечной, искренней. Кажется, она ужасно боялась за друга — неудивительно. Но совсем не вовремя.

Остальные друзья замерли в растерянной задумчивости, недоуменно взирая то на Роуз, то на Эдмунда. Не знали, куда идти, не понимали, что делать дальше… Ещё не совсем отошли от дурманящих колдовских паров.

— Моей жизни ничего не грозит, уверяю. — Юноша сочувствующе улыбнулся подруге и направился в сторону коридора, тёмного, пустого, холодного. Скраденного смутным золотистым светом редких свечей.

Друзья покорно направились за Эдмундом, наблюдая за каждым его шагом, каждым движением. Пытаясь осознать его намерения.

Осколок. Он лежал в доме Делинии, в обители ведьмы, способной создать второе зеркало. Неужели она прятала в своих владениях осколки? Неужели она нуждалась в жалких кусочках стекла, мелких, бессмысленных? Не способных принести никакой пользы, кроме исследования очередного древнего заклятия, которое, возможно, она и без того знала в совершенстве.

Но Эдмунд шёл по направлению к одной из комнат, упорно, целенаправленно. Внутреннее чутье нашёптывало, подсказывало ему, что сокровище близко, что осталось несколько шагов. Несколько движений сквозь зловещие околдованные коридоры.

Вот он уже подобрался к очередной двери, вот коснулся ладонью дерева, испещрённого рунами. Дверь поддалась. Мерный таинственный скрип тихо огласил пространство.

— Эдмунд, что ты делаешь? Здесь может быть опасно. Остановись, пожалуйста. Нам следует уйти как можно скорее — это будет самым разумным. Я очень боюсь потерять тебя… — срывающимся шепотом попросила Роуз.

— Подожди — медленно остановил её Том, оглядывая смутное пространство комнаты. Уставленное многочисленными котлами, ничем не заполненными, в приглушённым свете кажущимися старинными полуразрушенными каменными изваяниями. Склад колдовских чаш, хранилище котлов… Очередная странная комната, затерянная в тумане прошлого!

— Мне кажется, будто я догадываюсь, где этот осколок, — признался Эдмунд. — Какое-то внутренне чутьё подсказывает, что он совсем рядом. — Юноша принялся внимательно осматривать комнату, пытаясь отыскать хоть какой-то намёк на осколок зеркала Вечности.

— Тёмная магия! — неожиданно испуганно воскликнула Пенелопа, прижав ладонь ко рту. — Это что-то злое и тёмное. Может, действительно вернёмся? — Она сделала последний шаг назад, рассеянно осматривая помещение.

— Магия Междумирья… — задумчиво проговорил Ральф, устремив чуть прищуренный взгляд на высокий каменный потолок. Кажется, упорно пытаясь вспомнить, где он слышал это понятие. Странное понятие. Необъяснимое, загадочное, удивительное, но в то же время звучащее очень знакомо. Магия Междумирья. Магия Междумирья!

Тем временем Эдмунд был уже близко. Повинуясь внутреннему голосу, он снял с горки чаш самую верхнюю — фарфоровую, с витыми рунами и позолоченной каймой. Свет обратился смутными бликами в расходящемся мраке. От этого резкого движения все застыли, внезапно, стремительно. Даже Роуз перестала уговаривать Эдмунда вернуться в лес, в относительную безопасность, в место, гораздо менее ужасающие, чем замершая во мраке хижина Делинии Сэварт.

Крышка тихонько звякнула и с приглушённым стуком ударилась о каменный пол. Магическая сияние вспыхнуло где-то внутри чаши, озарив изумлённых путников, и погасло, внезапно, неожиданно. Словно огарок свечи, резко обуглившийся и поглотивший короткий фитиль.

Осколок. В свободной руке Эдмунда оказался ещё один осколок, зловещий, проклятый. Фрагмент древнего сокровища, частичка великого магического артефакта, за которым охотились многие искатели.

Многие. Очень многие. Но ему хотелось стать последним.

— А теперь нужно уходить, — неожиданно оживился Том, какое-то время заворожённо наблюдавший за точными действиями друга. — Уходить. А то вдруг в этом доме есть что-то, похожее на магазин, который на картине! — От упоминания затхлой лавки Пенелопа невольно поморщилась: похоже, мысленные образы все ещё были яркиим, чёткими, очерченными. Порой невольно возвращающими в тот странный и жутко унылый период. Время бессмысленного существования, потерянные месяцы жизни… Причём потерянные в прямом смысле.

— Ты что-нибудь ещё чувствуешь? — поинтересовался Ральф, с каким-то вдохновенным любопытством глядя на приятеля. — Магия зовёт тебя?

— Нет. Но это вовсе не означает, что в доме не может быть других осколков.

— Всё. Мы уходим, — твёрдо заявила Роуз, обращаясь в первую очередь к Эдмунду, немного пострадавшему, возможно, проклятому, но все ещё настойчиво желавшему исследовать дом.

— Прости, Роуз, но, покинув этот дом сейчас, мы можем потерять многое. Осколков осталось совсем немного. Сюда мы уже никогда не вернёмся. Поэтому следует воспользоваться шансом, — уже с нотками печали в голосе ответил Саннорт, ничуть не беспокоившийся за свою рану, но совершенно не желавший причинять друзьям неудобства. И в то же время остававшийся упрямым и непреклонным.

— Будем спорить? — Том невесело усмехнулся.

— Большинство уже победило, — пожала плечами Пенелопа, словно маленькая девочка, не знающая подробностей их страшных приключений.

— Хорошо. Тогда идите группой и держитесь рядом. Старайтесь не терять друг друга: в лесу небезопасно. Я ещё исследую дом. Ждите меня на той поляне, где приземлились эльфийские лошади.

— Пусть будет по-твоему, — печально вздохнула Роуз. — Но я буду исследовать дом вместе с тобой.

— Тогда и мы останемся, — без сомнений, но с явной неохотой откликнулась Пенелопа.

Серый, прохладный, сплошной утренний туман полз по корявым буграм и ухабам. Чёрное марево отпустило небо, багряно-фиолетовое, пятнистое. Солнце едва выглядывало из-за угрожающих вершин, закутанных в остатки сумрака, стремящихся скрыться от посторонних взглядов в коконе тумана и марева. Светило ещё не стало кубком. Оно было смутной точкой, далёкой, неведомой. Застеленной невидимыми чарами и окружённой массивами рассветного пламени, протянувшимися по беззвучному полотну неба.

Друзья стояли на поляне, цветущей, благоухающей. Разновидные источения по-прежнему сплетали воздух, плоды ярко горели на деревьях, густых, величественных, раскидистых. Тянущихся друг другу и цепляющихся мохнатыми кронами-лапами. Сквозь замшелые корневища сочилась пропитанная росой земля.

Друзья наконец-то покинули дом, зловещий, загадочный. Они исследовали несколько комнат, но так ничего не нашли, не увидели, не почувствовали. Одни помещения пустовали, другие притаились за мощными замками, а третьи выглядели опасными, проклятыми. Хранившими в неведомых глубинах поистине страшные вещи, так и ожидавшие появления в доме очередных наивных путников.

Поняв, что искать что-либо не имело смысла, Эдмунд решил вместе с приятелями покинуть дом, тихо, незаметно. Нужно было искать обратный путь. Впереди могли поджидать многочисленные опасности леса, расстелившегося на долгие шаги и расстояния; впереди ждало путешествие, длинное, пугающее… Имеющее смутный и неизвестный маршрут.

Скакунов не было — кажется, они уже давно улетели, давно испарились, растворившись в кустистых облаков. Далеко. Лошади находились очень далеко. Они оставили путников где-то на окраинах мира, в тумане, в сумраке, во мраке. Они последователи неизвестной воле, похоже, исполнив чьё-то сомнительное приказание. Исполнив и вернувшись назад.

Путники недоумённо вглядывались долину, смутную, туманную. Пестрящую мягкими волнистыми линиями бугров и корневищ. Каждое очертание казалось чем-то странным, загадочным, каждый звук мог таить в себе опасность. Выбрались из дома? Покинули ведьминскую хижину? Кажется, это было только начало, первый шаг очередного длинного пути. Небольшое приключение в сердцевине затерянной в терпком безмолвии долины.

— Да, все обстоит весьма печально, — хмуро протянул Том, теребя вязковатый комок земли носком ботинка.

— Не столь печально, как тебе кажется, мой милый друг Томас, — раздался чей-то спокойной, размеренный голос.

Перед путешественниками, окруженный густыми изумрудно-пурпурными вязями, возник Мавен Ворнетт. Мудрая невозмутимость по-прежнему скрадывала лицо мага, но, похоже, было в нём и беспокойство, искреннее, тревожное. Произошла какая-то опасность, что-то выдалось не так, что-то потеряло контроль, правильный, необходимый. Что-то погрязло в пучине зла и мрака?

— Мастер Ворнетт! — с радостью и облегчением выдохнул Том, глядя на великого мага. Кажется, спасение пришло, теперь они были в безопасности, теперь они могли не страшиться глубинных секретов леса. Предстоящая дорога явно стала в его глазах быстрее, безопаснее. И гораздо спокойнее.

— Наконец-то я нашел вас! Признаюсь, поиски выдались затруднительным: слишком далеко находится этот глухой уголок от центра нашего мира. Но, к счастью, все прошло успешно, и теперь я могу честно и откровенно заявить, что, друзья мои, вы в относительной безопасности.

— А что произошло с лошадями? — сразу же поинтересовалась Пенелопа.

— Точная причина их поведения мне до сих пор неизвестна. Они выбились из-под контроля, став своенравными и непослушными. Я приказал им отнести вас к дому Квэйнов, но они поступили совершенно иначе, полетев вместе с вами к месту, где, как я полагаю, вы чудом остались живы.

— Да, это действительно так, нас чуть не убили. А Эдмунд ранен. Возможно, очень серьезно и страшно. Мастер Ворнетт, прошу вас, помогите ему. Если все в порядке, убедите в этом меня, — попросила Роуз, обеспокоенно сжав кулаки. — В его ране замешана магия Междумирья.

— Магия Междумирья? — полюбопытствовал маг, приблизившись к Эдмунду и принявшись внимательно осматривать след от меча Равенсов. Который уже совсем не кровоточил.

— Да, не могли бы вы объяснить нам, что это, — с искренним интересом попросил Ральф.

— Магия Междумирья — это великая магия, сотканная из верховной волшебной материи. Это древнейшие сложнейшие заклятия, которые практикуют высшие создания, обитающие в пространстве между многочисленными существующими мирами. А ещё это сила, сплетающая само междумирное пространство. А ещё это — своеобразная плазма миров. У сего понятия много значений, хоть и очень близких друг другу. Но в вашем случае, я полагаю, это именно древнейшие великие заклятия, которыми пользуются лишь верховные междумирные силы и которые не смог бы освоить практически ни один маг. По крайней мере, современный… — Маг сделал небольшую паузу, кажется, чтобы дать путникам поразмыслить над сказанным. Странные ритуалы древнейшей материи, верховные существа. Высшие создание? Между мирами обитали высшие создания?

— Кто эти высшие создания? — глаза Эдмунда загорелись неподдельным интересом, вызванным поистине захватывающим и неожиданным известием.

— Это все очень долгая и трудная история, — волшебник слегка улыбнулся, принявшись ментальным заклятием стирать пятна крови с белого воротника юноши. — Но к таким созданием я бы отнёс дракона, разрушившего Тавелию и Эвелию. Это была не просто местная тварь, а высшее создание, принявшее облик дракона и, скорее всего, решившее таким образом свершить наказание.

— Извините, что перебиваю, — подрагивающим от беспокойства голосом вмешалась Роуз. — Но с Эдмундом всё в порядке? Его рана не опасна?

— Полагаю, что нет, совершенно не опасна. Но по возвращении я обязательно проведу магическую проверку — хотя бы для нашего успокоения.

Роуз облегчённо вздохнула, снова покрывшись лёгким робким румянцем.

— А мы немного не понимаем ваш рассказ, — растерянно улыбнулась Пенелопа.

— Да, я осознаю. Однажды это поймёте и вы. А пока мои слова и вправду в полной мере доступны только Эдмунду, полностью знакомому с историей зеркала Вечности.

— А не могли бы вы сказать больше подробностей о магах, использующих заклятия Междумирья, — попросил Ральф.

— Разумеется. Зеркало Вечности — стекло, наделённое магией Междумирья. Именно эти древние и сложнейшие заклятия, которые удалось свершить Сэвартам и Равенсам, придают ему особые свойства. Секреты мастеров — это лишь первый шаг, по правде говоря, не столь значительный, а главное — магия Междумирья. Есть она и в сокровищах Сэвартов и Равенсов, но не в таком количестве, как в зеркале Вечности. Поэтому-то для его уничтожения одного сокровище недостаточно.

— А магия альфоров как-то связана с магией Междумирья?

— Нет. У альфоров свои заклятия, некоторые из которых, впрочем, действительно имеют сходство с чарами Междумирья, однако в целом имеют собственную природу. Тем не менее альфорам освоить магию Междумирья действительно гораздо проще, чем обычным магам — особый талант, прирожденная расовая особенность, важная, полезная и незаменимая. Способная оказать удивительную услугу.

— В этом медальоне тоже магия Междумирья? — спросил Эдмунд, обхватив ладонью чуть сияющее сокровище.

— Да, причём не самая слабая и неизвестная. Увы, эксперименты с магией Междумирья вроде тех, что проводили сестры Равенс, обычно плохо заканчиваются.

— А вы знаете какие-нибудь заклятия Междумирья?

— Да, несколько таких заклятий мне известно. Но я их практически никогда не применяю: это может грозить весьма плачевными последствиями. А вообще, магия Междумирья — это история долгая, запутанная, трудная. Полная нераскрытых секретов и загадок. Междумирье — это пространство малоисследованное. А нам пора уходить: всех вас уже и без того считают мёртвыми или пропавшими без вести.

— А битва с Маунвертом уже закончилась? — поинтересовался Том.

— Да, но, разумеется, это лишь временно. Совсем скоро сражения вновь продолжатся, только проходить будут уже в другом месте.

— Надеюсь, погибших в этой битве нет? — спросила Пенелопа.

— К сожалению, есть. Амадден Лангорн мёртв.

— Амадден? Нет… Неужели? — Сквозь слова Ральфа просочилась печаль, тяжкая, горестная, трагическая. Это была значительная потеря. Потеря милого друга, наставника, учителя. Потеря невероятно важного и ценного человека.

Кажется, Ральф в это не верил. Способен ли был он в тот момент поверить? Способен ли был осознать? Вряд ли. Слишком трудно, тоскливо, скорбно. Но он огорчился, искренне, неподдельно. Его взгляд помутнел, черты лица затуманились печалью, тяжкой, унылой. Голова опустилась, взгляд упёрся в древесные корни, что дышали слепым равнодушием. Что не знали сострадания. Что небрежно стояли среди неведомого леса, оплетённого ореолом чар.

— Да, мы все опечалены такой огромной потерей. Сейчас идут последние приготовления к похоронам Амаддена, и, я думаю, мы прибудем к самому началу церемонии.

Мавен Ворнетт сделал лёгкое движение, и перед друзьями, озарённый мутным сиянием, вспыхнул портал. Яркий, таинственный. Ведущий к небольшой площадке, расположенной неподалёку от дома Саманты Квэйн. К месту похорон Амаддена. К церемонии прощания с дорогим другом.