Основной закон

Глава 10

Валерику не было страшно, но некоторая робость все же имелась. Все-таки, не каждый день идешь в гости к самому, наверное, таинственному человеку поселка. Да и рассказывали про нее всякое. Понятное дело, не меньше половины сочиняли, но сколько-то, ведь, было в тех рассказах и правды!

Идти пришлось довольно далеко. Даже у него, привыкшего к пешим прогулкам, дорога заняла полчаса спокойной ходьбы. А баба Клава? Она-то ходит не в пример медленней. Это сколько же времени у нее отнимает, скажем, поход в магазин? А ведь туда хотя бы через день, но ходить приходится.

Жила местная ведьма в большом добротном доме, с газом, водопроводом и канализацией. И стеклопакеты в окнах тоже имелись, что свидетельствовало пусть не о богатстве, но, как минимум, о достатке. Крыша крыта модной металлочерепицей, штакетник вокруг ухоженного палисадника аккуратно выкрашен, дом стоит ровно – ни просевших столбов, ни подгнивших венцов. Одним словом, справное хозяйство.

На стук в окошко хозяйка вышла сама. Отворила калитку в воротах и молча поманила за собой. По двору, да и по дому она шла без палки, не горбилась, да и передвигалась намного быстрее, чем давеча на улице. Не быстро, но уверенно она поднялась по ступенькам крыльца и отворила тяжелую низкую дверь. Сама она лишь чуть пригнула голову. Валерику же, чтобы войти, пришлось изрядно согнуться. Бабка провела гостя в дом, в переднюю комнату, усадила за стол, а сама исчезла за дальней дверью.

Пока ее не было, Валерик огляделся. Средних размеров комната была аккуратно оклеена древними бумажными обоями, почти уже выгоревшими на солнце. На окне – занавески, на круглом столе – кружевная скатерть, на старомодном буфете в углу – тоже кружева. Кружевной салфеткой застлан и комод. В красном углу божница с зажженной лампадой и потемневшими образами, на стенах – разномастные картинки: натюрморты, пейзажи. Причем, не китайский ширпотреб, и не репродукции, а действительно авторские работы. Некоторые из них были, наверное, весьма неплохи, поскольку даже Валерику, катастрофически далекому от живописи, понравились. На сиденьях древних стульев с круглыми сиденьями и гнутыми спинками резинками закреплены мягкие подушечки. Чего нет, так это зеркал и электроники. Часы – и те настенные ходики, с гирьками и маятником. И, кажется, даже с кукушкой. Нет и фотографий, как он часто видел в иных домах. Под потолком висит вполне современная люстра, но, опять же, и на буфете, и на комоде, и на столе расставлены подсвечники, каждый на три рожка. В подсвечниках были свечи, причем, не новые, для декорации, а оплывшие, с потеками парафина. Видать, регулярно используются.

В приоткрытую входную дверь просочился здоровенный абсолютно черный котище. Он сперва выставил голову, понюхал воздух, оглядел территорию, потом сделал два шага, оставив снаружи лишь хвост, еще раз осмотрелся и, наконец, решил войти. Приблизился к гостю, тщательно обнюхал штанины, затем с места, одним движением запрыгнул на колени и требовательно ткнулся башкой в руку: мол, гладь. Валерик погладил кота, почесал его за ушами, осторожно поскреб подставленное горлышко. Довольный зверь растянулся у него на коленях и басовито замурчал.

Хозяйка отсутствовала минут десять, и Валерик уже, было, заскучал, но тут, наконец, внутренняя дверь открылась.

– Ну что, все поглядел? – спросила баба Клава. – Гляжу, с Васькой ты уже познакомился. Ну а раз он тебя признал, пойдем. Да не бойся, недалеко.

– Да я и не боюсь, – буркнул Валерик, поднимаясь со стула.

Идти было куда уж ближе – нешироким коридорчиком на скромную кухню. То есть, скромную по размерам, но оборудованную вполне даже современно. Ничуть не хуже, чем у той же Венедиктовны. На плите, модерновой стеклокерамике, стояла большая сковорода, на которой шкворчала яичница с ветчиной из полудюжины яиц. Стол был со знанием дела сервирован на двоих. Баба Клава ловко разложила яичницу по тарелкам, отделив гостю большую часть.

– Э-э-э, – начал было придумывать мотивировку для отказа Валерик.

– Садись, не стесняйся.

Казалось, бабка насквозь видит все его мысли.

– А то я не знаю, что после ДЕЛА всегда покушать хочется. Да садись ты, не стой столбом.

Валерик нерешительно опустился на мягкий стул, взял в руки вилку, нож…

– Ты имей в виду, яишня-то быстро стынет.

После такого настойчивого предложения тянуть было уже совсем неприлично и Валерик, наконец, решился. Отбросив стеснение, он отрезал хороший кус яичницы, положил в рот и заел мягчайшим свежим хлебом.

– Ты маслом помажь, вкуснее будет, – посоветовала хозяйка. – Масло домашнее, ни в одном магазине такого не купишь.

Действительно, свежий хлеб, да со свежим маслом, да с горячей яичницей… М-м-м! Валерик и сам не заметил, как смел все подчистую.

– Вот и молодец. Видно, хорошо у Лизки поработал. А сейчас давай почаевничаем, да и поговорим о том-о сем, о королях, о капусте… Да не смотри ты так на меня! Поди уж сообразил, что не такая я темная, как выгляжу. Про Лизку-то догадался или рассказать тебе?

– Догадался.

Действительно, секрет был невелик. Бабу Клаву знает весь поселок. И она уж наверняка знает каждого. Знает, кто чем живет, у кого какая радость, или какая беда. Сто процентов, есть и желающие просветить о последних событиях, так что о том, что Лизка матери душу изливала, наверняка в тот же день доложили. А потом простая логика – связать вместе пару фактов.

– Вот и хорошо. Значит, мозги у тебя все же имеются.

Разговаривая, старуха убрала столовые приборы, а взамен выставила изящные чайные чашки тонкого фарфора, розетки с вареньем, с медом, вазочку с конфетами. Сняла с пузатого чайника куклу-грелку и разлила по чашкам густой, крепко заваренный чай.

– Я сахара не держу, так что ты, вон, природными сластями пользуйся.

И сама тут же бухнула в свою чашку полную ложку душистого, прозрачного меда. Дождалась, когда гость сделает первый глоток и приступила к расспросам:

– Ну что, как там у Лизки прошло?

– Успех есть, – осторожно ответил Валерик. – Но я решил не делать все в один раз, опасаюсь. Все-таки мозг, как бы не напортить. Пусть постепенно все идет.

– Что ж, ты лечишь, тебе видней. Тебе, случись что, и ответ держать. Да не зыркай, никто тебя никуда не потянет. Перед собой, перед совестью своей отвечать будешь.

– А как надо было?

– А не знаю. Думаешь, почему я сама не взялась? Потому что сил у меня таких нет. Даже вывернись я наизнанку, не смогу помочь. Сколь силы есть, столь людям и помогаю, в этих рамках и лечение понимаю. А в тебе силы много. Матери, вон, помог – молодец. Дочку Лизкину лечить взялся, даже, говоришь, улучшение появилось. Ты, поди, уже понял, что есть своя мера для каждой болячки. Для синяка достаточно силы с наперсток, а на перелом нужно ведро. И от наперстка толку не будет, можно даже не пытаться. Ну а ты, видать, можешь силу свою бочками мерить.

Старуха помолчала, прихлебывая мелкими глоточками чай, а Валерик принялся исподволь ее разглядывать. Она была старой. Возраст выдавали и глубокие морщины на лице, и тонкая пергаментного цвета кожа рук со старческими пятнами. Но не было в ней дряхлости, немощности. Скорее, даже напротив – чувствовалась сила, здоровье. А ведь лет ей немало… Мать еще девчонкой была, а бабу Клаву уже старой числили. Запросто может быть, что и царя застала. То есть, по самым скромным подсчетам, за сотню лет ей точно перевалило.

Размышления Валерика были грубо прерваны:

– Хорош глаза продавать. Еще насмотришься, будет у тебя время. Скажи лучше, как дальше жить собираешься.

– В смысле? – не понял студент.

– В прямом. Ты сейчас – главная тема сплетен для всего поселка. Только о тебе и разговоров, за неделю весь поселок перебаламутил. И менты к тебе приезжают, и бандиты, и подарки ты матери на многие тыщи надарил. Сейчас вот девчонку на ноги поставишь. Да и в городе, поди, не удержался, наследил. Так что дальше будешь делать?

– Ну-у-у…

– Ты, поди, затиховаться хотел, ветошкой в уголке прикинуться и не отсвечивать? Так поздно. Уже сегодня к вечеру весь поселок про Юльку будет судачить. А как лечение закончишь, так самое большее через неделю жди гостей. Кто попросит дитенка вылечить, кто примется вызнавать, как ты это делаешь. А кто-то захочет с тебя доход поиметь. Ты ж без диплома, без лицензии, стало быть, закон нарушаешь.

Да, об этой стороне вопроса Валерик подумать не успел.

– И что делать?

– Думать. И учиться. В интернет залезь, законы почитай, чтобы знать их лучше всех проверяющих. Про лечение – сам думай, кого лечить, кого – нет. Поди, разберешься, кто тебе с чистой душой, а кто с корыстным интересом. А про науку – тут я тебе не посоветую. У меня сил немного, я от шибко хитрых народной медициной отбивалась. Травки, корешки, отвары, мази… Ты напрасно морщишься, это не шарлатанство, в них действительно сила есть великая. Тебе эту науку тоже знать не помешает, но за отмаз не прокатит.

Бабка хихикнула.

– В общем, жить тебе и решать тебе, – подытожила она. – Напоследок вот подарочек подарю. Авось, пригодится.

Баба Клава поднялась из-за стола, сняла с полки толстенную книгу в толстом кожаном переплете.

– На-ка, держи. Мне уже без надобности, я это все наизусть помню. А тебе заучить не помешает.

Валерик тоже поднялся, принял увесистый том. На темно-синей коленкоровой обложке было оттиснено: "Анатомический атлас". Когда-то надпись была позолоченной, сейчас же буквы вытерлись, но все равно фолиант был весьма солидным.

– Спасибо.

– Да на здоровье, – откликнулась бабка. – Ладно уж, ступай к дружкам. Поди, заждались уже.

Валерик с подарком подмышкой сделал было пару шагов к выходу.

– Да, вот еще что:

Он обернулся.

– Не выпивай с приятелями, не стоит. По крайней мере, пока лечение не закончишь.

– А что?

– От алкоголя сила уходит. Потом, неделю спустя, возвращается, но ее становится уже меньше. Так что даже пива не пей.

– А квас? Или, скажем, кефир? Там, вроде, тоже что-то есть.

– Не знаю, захочешь – сам проверь. Табак, наркота – тоже не для тебя.

– А если, скажем, в комнате накурено?

– С одного раза ничего не будет. По крайней мере, ты не заметишь. А вообще – лучше избегать. Впрочем, твоя жизнь, тебе и рулить. Сам решай, какой она будет.

К знахарке Валерик шел медленно, потому что слегка побаивался будущего разговора. Как выяснилось, напрасно. Но и теперь, когда все закончилось, тоже как-то не спешилось. Бабка сумела загрузить его по полной. И, вроде, никаких намеков, никаких недосказанностей, все выложила прямо и четко. Но вот только вопросы поставила, а ответов не дала. Как она сказала: твоя жизнь? Ну да, тут она права. Он уже не мальчик, давно уже сам за себя решает, как жить и что делать. Но дел впереди… Какие тут каникулы, какой отдых! Впрочем, на пляж сходить, или, там, в лесок – на это времени достанет. Кстати, на песочке или в лесу на травке и думается лучше. Вот сейчас он книгу домой закинет, и сразу двинет на речку.

Если на улице лето, стоит жаркий солнечный день, на небе ни облачка, то человек начинает волей-неволей задумываться о пляже. Неважно, что имеется в пределах досягаемости: море, озеро, пруд или речка. Да хотя бы и пластмассовый бассейн пяти метров в диаметре. Главное, чтобы не было никаких особо срочных дел. Ну а если есть подходящая компания, которая тоже свободна и не против, то тем более имеются все резоны отдохнуть на берегу. Там можно вдоволь наваляться-нажариться на солнце, а если станет чересчур жарко, можно тут же охладиться в воде. В конце концов, можно вдоволь налюбоваться на симпатичных девушек с хорошими фигурками в максимально открытых купальниках. Правда, там могут встретиться не особенно привлекательные тетушки и бабушки, караулящие непрерывно галдящих детей, но считайте это издержками и неизбежным злом.

Когда Валерик добрался до условленного места, вся компашка была уже в сборе.

– О, Вал, привет!

– Валерка, трямочки!

Вовчик тут же сунулся:

– Пиво будешь?

– Не, неохота. Я лучше минералки накачу.

– Ну, хозяин-барин, наше дело предложить…

– Вовчик, лучше мне кинь баночку.

Это Светка, в былые времена звезда класса и тайная мечта всех парней. Валерику тогда ничего не светило, он не был допущен даже к невинному поцелую в щечку. Хотя ходили слухи, что другие, более удачливые в любви и, по странному стечению обстоятельств, более состоятельные одноклассники получили от нее намного больше. Сейчас она снизошла до полноценного чувственного поцелуя в губы. Правда, до Венедиктовны ей еще учиться и учиться. Она от него что-то хочет?

Валерик быстренько расстелил на песке свое полотенце, выложил в общую кучу перекусы и бутыли с минералкой и стянул футболку, чем вызвал очередной ажиотаж.

– Ты только глянь на ботаника! Ну, Вал, ты даешь! Где качаешься? Какие протеины лопаешь?

Это парни.

– Ой, Валер, как ты круто выглядишь! Какая няшка! А можно потрогать?

Это девчонки.

Приятно, черт возьми! Хоть и не вполне заслуженно.

Вовка набулькал в пластиковые стаканчики из заныканной в лопухи бутыли. Валерик удивился: за водкой потянулись не только пацаны, но и девчонки. Сам он налил себе минералки.

– Ты что, не будешь?

Вовкино недоумение было совершенно искренним.

– На такой жаре? Да вперемешку с пивом? Нафиг-нафиг, – отбился Валерик.

– Ну, как знаешь, нам больше достанется. Ну, за встречу.

– За встречу.

Народ сдвинул стакашки, проимитировал стекло: "звяк-звяк". Парни закусили кто чем, девчонки запили колой.

Потом купались, загорали, играли в волейбол, дурачились, пили и закусывали. Курили. Дымили все парни и, что удивительно, почти все девчонки. Спрашивается, чего им не хватает, что они к водке и к сигаретам тянутся? Ладно, у парней, типа, менталитет. А девки-то на кой?

Народ потихоньку набирался, и у Валерика возникло то странное состояние, которое бывает у любого трезвого в компании пьяных: своей неуместности. Шутки – чересчур пошлые, голоса – слишком громкие, парни развязные, девки… в общем, все неестественно, гротескно и неприятно. Захотелось уйти, но втихую смыться было невозможно, а в открытую – не хотелось: начнутся пьяные обиды, придется объясняться, врать, изворачиваться… Вот и приходилось натужно улыбаться, смеяться несмешным шуткам из разряда "ниже пояса", отбиваться от очередной попытки напоить, соглашаться с чьими-то заявлениями – пьяный спор априори бессмысленен – и развлекаться наблюдениями.

Собственно, и наблюдения были не особенно веселыми. Парни по большей части грузнели, кроме одного. Но тот уже давно и целенаправленно качался, да и сейчас пил только пиво. Понятно, на их фоне Валерик смотрелся едва ли не Шварценеггером. Девчоночьи фигуры оплывали, теряли стройность и подтянутость. Сравнение с той же Вероникой было однозначно не в их пользу. Тело Вероники было… проработанным. На изначально неплохие физические данные наложились систематические занятия, давшие в итоге безупречную, гармонично развитую фигуру. Здесь же… лишенные регулярной физической нагрузки мышцы дрябли, съеденные и неистраченные калории закономерно откладывались на животе и бедрах. Пока это было еще не особенно заметно, но ведь было! Впрочем, он и сам хорош. Все, с завтрашнего утра начинает делать зарядку и бегать.

Постепенно волейбол сошел на нет – слишком часто игроки стали промахиваться по мячу. Подошла к концу и водка. Солнце уже заметно клонилось к закату, народ стал расползаться. Парни, понятное дело, хотели продолжения банкета, но девчонки, большей частью, рвались по домам. Сам Валерик продолжения не жаждал. Ему больше хотелось полистать подаренную книгу, поделиться с матерью сегодняшним успехом… Он принялся сворачивать вещи.

– Молодой человек, что вы делаете сегодня вечером?

Сильно нетрезвая Светка обняла его сзади, прижалась к спине голым пузом. Интересно, за что на нее так все западали? Сегодня Валерик имел возможность ее детально рассмотреть. Грудь подобвисла, живот дрябленький, лицо нездорового сероватого цвета, про целлюлит и говорить нечего. И это за ней парни ходили табунами! Не иначе – колдовство какое-то.

– Дома сижу, книжки читаю.

– Разве это занятие для настоящего мужчины?

Светкин язык уже слегка заплетался. Да и на ногах она держалась не вполне твердо. По крайней мере, встав перед Валериком, она не удержалась на ногах, и пошатнулась. Пришлось ее поддержать, а она, воспользовавшись моментом, повисла на шее и, старательно прижимаясь, жарко зашептала на ухо:

– Приходи сегодня ко мне! Родаков дома не будет, они в город уехали.

– И зачем я тебе? – попытался он мягко отъехать.

– Глупенький, ты мне нравишься, я тебя хочу!

Валерик четко почувствовал: врет.

Девчонка полезла было целоваться, но от нее так пахнуло смесью табака и перегара, что Валерик, сморщившись, невольно отстранился.

Говорят, женщина чувствует отношение мужчины. Здесь же и чувств никаких не требовалось.

– Что, не нравлюсь? – окрысилась Светка.

– Не нравишься, – подтвердил Валерик. Ему только пьяной женской истерики сейчас не хватало для полного счастья, так что пусть лучше злится.

– Да? А, помнится, в школе бегал за мной – только в путь!

– Тогда ты была другая. А я так и вовсе был идиотом.

– Тогда хорошая, а сейчас плохая, да? Тогда я была всем нужна, а сейчас никому, да? У-у-у-у!

Ну вот, теперь еще и разревелась. Пьяные слезы – противное зрелище. Валерик огляделся вокруг. Все успели рассосаться. Даже Вовка на своем драндулете умотал. Вот, млин, попадалово! А ведь сейчас ему придется эту дуру на себе переть до дома. Не бросишь же ее здесь! А потом весь поселок будет говорить о том, что Светка его заарканила. И ведь без толку оправдываться: они же все видели, они лучше знают. Протрезвить бы ее, только как? У него, по сути, есть только одно средство. И поможет оно или нет – кто ж его знает. Хотя… если метаболизм ускорится, так, может, алкоголь быстрее нейтрализуется и выведется?

Валерик напрягся, пытаясь передать энергию в нужные, по его мнению, места: печень, почки, кишечник. И, конечно, в мозг. Процесс шел хреново. Львиная доля сил уходило на то, чтобы протолкнуть пациентке хоть что-то, хоть одну целебную золотистую каплю. Но когда это все же удалось… Он успел отскочить в сторону, а Светка… Хорошо, что она все еще оставалась в купальнике, потому что хлынуло сразу изо всех щелей. К счастью, в непосредственной близости никого не обнаружилось.

Минут пять Светка стояла на четырех костях, извергая съеденное и выпитое. Потом поднялась, глянула на Валерика с ненавистью.

– Ну ты, Меркушин, сволочь! – заявила она и направилась к реке.

Вернулась она через четверть часа, мокрая и замерзшая.

– От-твернись, – выговорила, с трудом шевеля посиневшими губами.

Валерик отвернулся, но, на всякий случай, поглядывал альтернативным зрением: кто знает, что ей в башку стукнет. Но все прошло без эксцессов. Услышав, что шуршание одежды прекратилось, он повернулся обратно.

– Вот такая ты мне больше нравишься, – сказал совершенно серьезно.

– Какая? Мокрая и обделавшаяся?

– Нет. Трезвая и злая.

Светка замолчала, Валерик ждал. Наконец, она подхватила пакет со своими вещами.

– Что стоишь? Пойдем отсюда.

Какое-то время они шли молча, старательно придерживаясь темных переулков.

– Ну нафига ты все испортил? – одноклассница первой нарушила молчание.

– Что испортил? У тебя сегодня все равно бы ничего не вышло. И вообще, нафига тебе все эти интриги? Думаешь, я не видел, как ты других девчонок от меня отгоняла, как мне в минералку водки подливала? Думаешь, я два и два сложить не в состоянии? Залетела, поди, и решила лоха заловить по принципу "кто последний, тот и папа".

– Ничего подобного! – запротестовала Светка.

– Ну вот, опять врешь. Значит, так все и было.

Светка окрысилась:

– И откуда ты такой умный выискался?

Валерик усмехнулся:

– Я всегда таким был. Только ты все больше на другое смотрела.

Светка опустила голову, потом проговорила хмуро:

– Ладно, дальше я сама дойду.

– Точно дойдешь?

– Точно.

– Ну, пока.

В ответ прозвучали только быстро удаляющиеся шаги.