Основной закон

Глава 18

Долго, все-таки, едет автобус до поселка. Остановок полтора десятка, и на каждой из них он хоть минуту, но постоит. Да и в горку старенький ПАЗик поднимается тяжко. Когда на второй, а когда и на первой передаче тянет. А бывало по зиме, если дороги не чищены, а горы гравием не сыпаны, то и вовсе подняться не может. Постоит так, пошлифует накат, да и обратно развернется. Машину, что ли, завести? Не самую крутую, конечно. Просто, чтобы туда-обратно быстрей добираться. Вот только сперва нужно права получить, а это только учиться три месяца, а потом еще экзамены сдавать, да не факт, что с первого раза получится. Водилу, что ли, нанять? Он будет рулить, а Валерик, сядет, развалясь, на заднем сиденье, и примется указывать. Да ладно, глупости все это. Конечно, автобусом ехать долго, но зато дорогой волей-неволей думается о разных вещах: делать-то все равно больше нечего. Вот и сейчас Валерик перебирал в памяти события прошедших выходных.

В субботу с утра прибежала Иринка. Соскучилась она. А ведь он ее сюда ни разу не водил, только как-то мельком адрес назвал. Напоил гостью чаем, накормил печеньем, объяснился, извинился, пообещал ей воскресный вечер и проводил до автобуса. Хорошая девчонка. Веселая, смышленая, добрая. И хозяйственная, что тоже немаловажно. Что-то у них выйдет или нет, пока не понятно, но Валерик ее в постель тащить не торопился. Они даже толком не целовались. Сама Иринка большой инициативы не проявляла, а он не особо-то и настаивал. Прогуливал по вечерам, угощал вкусностями, да и просто поболтать с ней было интересно. Что о всяческих интернетных пустяках, что о серьезных научных вещах. В общем, выходило такое затяжное старомодное ухаживание. Ну а в самом деле – куда спешить? Если сильно зачешется область нижней анатомии, то всегда есть возможность позвонить Венедиктовне. Тетка она умная и циничная, до секса жадная, в постели любой профессионалке фору даст. За недолгое время их знакомства Валерик успел у нее многому научиться. Но если однажды Валерик решит остепениться, то сцен ревности устраивать она не станет. Хотя, конечно, будет жалеть о потере такого любовника.

В общем, Иринка убежала, чмокнув на прощание своего кавалера в щеку, а вскоре пришел тот мужик. Откровенно говоря, Валерик оценивал вероятность его появления процентов в десять-пятнадцать. Но, поскольку все равно нужно было чем-то занять время до автобуса, то можно было и попытаться. Да и любопытство было, чего уж греха таить.

Мужик пришел, осторожно постучался в стекло двери. Валерик открыл.

– Решился, значит? Ну, заходи. Двигай вон в ту дверь, а я сейчас буду.

Когда студент зашел в процедурную, его нечаянный пациент стоял у входа, оглядывая по-медицински аскетичное убранство кабинета, и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Как тебя звать?

– Илья.

– Валера.

Валерик протянул руку для пожатия. Мужик оказался крепким, хотя с виду силачом не казался. Ну да, бывают такие люди: вроде, ни банок на плечах, ни кубиков на животе, ни крылышек на спине, а любому качку сто очков форы дадут.

– Ну что, лечиться будем? Имей в виду, будет больно.

– Уж всяко не больней, чем тогда, – отозвался Илья.

И добавил:

– А точно получится?

– Получится, опыт есть. Идеального результата обещать не могу, но будет намного лучше, чем сейчас. Садись сюда, на стул, я посмотрю на твою красу несказанную.

Сейчас, в ярком свете ламп, страшные уродливые шрамы были видны еще отчетливей. Они покрывали всю правую сторону лица, уходили вниз, к шее, и дальше, под ворот футболки. Смотреть на них было жутко. Местами кожа как будто оплавилась, потекла от нестерпимого жара, убирая с лица всякий намек на человеческие черты. Вот уж действительно, для съемок в фильме ужасов грим не пригодится. Кто знает, может, в средние века именно таких изуродованных огнем людей и принимали за сказочных чудовищ, а потом сочиняли легенды, сказки, устраивали охоты на "нечисть"…

– Сними майку, – потребовал Валерик.

Илья после недолгого колебания подчинился. А там было такое… Валерик даже присвистнул.

– Где это тебя так? На пожаре?

– Да нет, – неохотно ответил мужик. – В БМП горел. Если бы не командир, сгорел бы. А так – живой, только…

Он развел руками, словно приглашая полюбоваться результатом.

– Сколько процентов тела было обожжено?

– Пилюлькины говорили, сорок. Предлагали операции, но все платно. А откуда у меня такие бешеные деньги?

– Да, приложило тебя знатно. Ну да ничего, попробуем исправить. Давай начнем с лица. Место это деликатное, требует осторожности.

Валерик принялся за дело. Теперь он уже довольно свободно мог направлять и распределять энергию. Он осторожно добавлял золотистых искорок в зону повреждений и параллельно, уже почти машинально, сканировал остальной организм гостя. В целом, все у него было в относительном порядке. Желудок подсажен, печень барахлит (еще бы! Столько пить – никакая печень не выдержит), а в остальном все в рамках нормы. Даже удивительно.

Процесс шел сложнее и тяжелее. Оно и неудивительно. Валерик успел с утра полистать кое-какие книжки. При таких тяжелых ожогах кожа сгорает, а на ее месте образуется соединительная ткань. Чем обширнее ожог, тем больше этой нефункциональной ткани закрывает поврежденное место. И теперь предстояло не тоненький шрамик перестроить, а, по сути, заново нарастить кожу лица со всем, что к ней прилагается вплоть до волосяных луковиц. А местами еще и восстановить мимические мышцы, нервные окончания и соединить это все со старыми системами. У той женщины с ожогами ног и живота было все намного легче: кожа не сгорела, она просто получила повреждения. А здесь…

Понятное дело, Валерик не сам будет все это растить и соединять. Он просто обеспечит в нужном месте необходимую для этого энергию. Но вот сколько этой энергии потребуется, неизвестно. Кроме того, организму пациента потребуется строительный материал для новых тканей, то есть необходимо усиленное питание. М-да, и это для человека, который неделю назад просил даже не деньги, а просто кусок хлеба.

Потихоньку подошел тот самый момент, когда количество энергии переходит определенный порог насыщения в тканях, и начинается собственно восстановление. Процесс чем-то напоминал Валерику клепсидру: емкость долго, по капле, наполняется, а потом в один момент выпускает всю накопленную воду.

– А-а-а-а!

Илья непроизвольно дернулся, рефлекторно схватился руками за лицо и замер, как громом пораженный: боль, хоть и была очень сильной, длилась не дольше секунды и бесследно исчезла. Зато под руками у него ощущалась совершенно гладкая кожа. Он тут же метнулся к зеркалу.

– Мать твою! Ой, извините, – он вдруг перешел на "вы".

– Ничего-ничего, – успокоил его Валерик. – Такие вещи всегда вызывают сильные эмоции. Ну что, когда продолжим?

Илья обернулся, и теперь стало отчетливо видно: пациент ненамного старше доктора, ему от силы можно было дать лет двадцать пять.

– А…

– Смелее, – подбодрил его студент.

– А можно прямо сейчас, все сразу?

– Нет, прямо сейчас нельзя. Мои силы не беспредельны, мне нужно отдохнуть. Да и тебе необходимо восстановиться.

В подтверждение этих слов, желудок Ильи громко забурчал, заявляя о насущных потребностях.

– Слушай, ты когда последний раз ел? – спохватился Валерик.

– Ну-у-у, – протянул тот.

– Ясно. Валерик пошарил по карманам, достал пятисотенную бумажку.

– Вот, держи. Твоя задача прямо сейчас пойти и наесться до такой степени, чтобы в горле стояло. Обязательно мясо и жиры. Придешь в следующую субботу, в это же время. И упаси тебя Бог хоть каплю водки выпить. Никакого алкоголя, пока на закончим, даже пива, а то процесс может и назад повернуть.

Понятное дело, ничего бы обратно не вернулось, но Валерик решил, что лишний стимул не помешает.

– Все понятно?

– Д-да… А как же это…

Илья приподнял руку с зажатой в ней купюрой.

– Считай это моей прихотью. Заработаешь – отдашь. Ну все, иди, мне тоже бежать пора.

На самом деле, до автобуса времени было еще вполне достаточно, хоть пешком до автовокзала гуляй. Но было какое-то чувство неловкости, словно Валерик сделал что-то не то или не так. Но вот что…

Автобус тряхнуло на выбоине, да так, что лязгнули зубы. Нет, все-таки что-то нужно делать с транспортом. Уже понятно, что даже с такой, не очень большой, загрузкой, деньги у него никогда не переведутся. Еще и придется изобретать, куда их потратить, так что о машине вполне можно подумать. Прикинуть, какая была бы оптимальней исходя из повседневных задач, определить цену, стоимость сервиса, прожорливость, расход расходников, то есть, совокупную стоимость владения. И потом уже целенаправленно учиться на права и покупать авто. Или мото. А что? Он вполне может себе позволить не раздолбанный третий Юпитер, как у Вовки, а вполне солидный "харлей". Или скоростную "каву". И катать на ней Иришку, млея от ощущения прижимающейся к спине упругой девичьей груди…

Фу ты черт! Валерик даже помотал головой, отгоняя видение. Он что, действительно этого хочет? А ведь приедь он в поселок на "харлее", девки в очередь выстроятся на покатушки. А те, чья очередь еще не наступила, будут активно прореживать друг дружке кудри. Получается, Иринка потихоньку, незаметно, стала ему небезразлична, раз она первой пришла на ум? До каких-то серьезных чувств, конечно, еще далеко, но все-таки показатель. Мдя… Ну так что там было еще?

Их с матерью дом стоял хоть и не на главной улице, но из автобуса был виден. По крайней мере, крыльцо разглядеть было несложно. И вот с этого крыльца, как раз в тот момент, когда Валерик уже подъезжал к дому, сбежал какой-то мужичок. Поправил на голове светлую матерчатую кепку, и двинул куда-то в сторону. Так вышло, что лица разглядеть не удалось, а со спины узнать – тем более. Ну да ничего, стоит только к бабкам подкатить, те все расскажут. Валерик не имел ничего против личной жизни матери. Тем более сейчас, когда он почти все время, даже на каникулах, стал пропадать в городе. Мать, она ведь еще далеко не старая, ей лишь немногим больше сорока. А после "энергетического сеанса" ей и тридцати пяти не давали. Но все равно: узнать про хахаля надо. На всякий случай, для личного спокойствия. Мало ли встречается на земле проходимцев!

Мать, естественно сыну была рада. Сразу засуетилась, захлопотала вокруг… Только не успела вовремя спрятать какую-то тряпочку, явно оставшуюся от гостя. Увидала, спохватилась, покраснела, воровато оглянулась, быстрым движением схватила ее и сунула в карман передника. Валерик, естественно, сделал вид, что ничего не заметил, но для себя узелок на память завязал. Нет, если мужик окажется нормальным, да у матери с ним все сладится – так совет им да любовь. Может, даже, и поженятся. А почему бы и нет? Но проверить кандидата необходимо. Раз уходит утром, значит, зашел "погостить" вечером. И это еще одна причина для наведения подробных справок.

Справку охотно выдала соседка напротив, та самая тетя Глаша, что должна была присматривать за Валериком, пока мать ездила отдыхать. Визиту Валерика она была рада. Да и неудивительно это, скучно бабке. Со старушками-подружками давно уже все говорено-переговорено, а тут свежие уши, да еще и совершенно добровольные. На них и вылились все беды и печали Глафиры Андреевны. Собственно, радостной ее жизнь назвать было нельзя. Муж две зимы тому по пьяни замерз насмерть, дети разъехались кто куда и носа не кажут. Открытку пришлют к Новому году, да к Восьмому марта. Ну вот еще нынче бездельники в госдуме высосали из пальца "день пожилого человека", так теперь и к этому дню тоже шлют. А на день рождения, наоборот, не шлют. Видать, забыли, что у матери и такой день порою бывает.

Вот об этом обо всем бабка и рассказывала почти что целый час.

– А письма-то дети не пишут, теть Глаш? – спросил Валерик.

– Пишут, как не писать-то. Пишут. – откликнулась бабка с досадой. – Вот, на позатой неделе дочка написала. Хотят они с мужем ейным ехать на какие-то острова отдыхать, на пляже валяться, так денег просили.

– И что? Вы дали?

– Да где там, откуда ж деньгам-то взяться! Ить не ворую, не попрошайничаю, на пензию живу. А денег тех в аккурат за свет, да за воду заплатить, да на крупу еще, да на чай. Редко когда удается выкроить хоть на колбасы кусок, или там на конфеток грамм двести. А ведь еще и лекарства нужны, и одежу нет-нет, да справить надо. А надысь телевизор погорел, мастера вызывала, так теперь до следующей пензии на прошлогодней картохе, да на огурцах-помидорах. Кабы не огород – хоть ложись, да помирай.

– И большой у вас огород?

– Огород-то большой, да только ни к чему он мне сейчас такой. Много ли одной старухе надо? Да и ноги последнее время плохо ходят, спина почти не гнется. Как нынче картоху копать стану, даже не знаю. Поди, нанимать придется. А наши алкоголики, сам знаешь, без бутылки и срать не сядут, прости господи.

Тетя Глаша трижды мелко перекрестилась.

– В бога верите?

– Так нынче верить не грех, – усмехнулась соседка.

– Поди, и в церковь ходите?

– Хожу, как не ходить? Ежели спину не ломает, так хожу. Всенощную мне уж не по силам стоять, а воскресную службу – вполне, вполне.

– А как поп ваш? Хорош или такой же, как, вон, в телевизоре показывают?

– Вот тут я тебе точно скажу: батюшка наш хороший, очень хороший человек. Как на исповеди грехи отпустит, так прям теплом по всему телу прокатит. И спина потом с неделю не болит.

Да, не привиделось… Поп здесь и впрямь силу имеет. Интересно, откуда это у него взялось? Надо будет в следующий приезд и к нему заглянуть. Вот, кстати, может он чужую энергию видеть? Скорее всего, может, раз баба Клава в состоянии. А насколько он силен в смысле энергетическом? В церковных ритуалах Валерик не очень разбирался. Есть ли прямой телесный контакт во время исповеди? А если нет? Он что, может передавать свою энергию на расстоянии? Пусть на небольшом, меньше полуметра, но все-таки! А не попробовать ли сейчас на соседке?

– Теть Глаша, а что за мужик сегодня из нашего дома вышел?

Бабка, вволю наговорившись о своих проблемах, охотно и даже с азартом переключилась на новую тему.

– Да чужой какой-то. Появился аккурат на третий день, как мать твоя с курортов возвернулась.

Она увлеченно и явно со знанием дела расписывала мужичка, а Валерик слушал, и одновременно так и эдак пытался найти способ достучаться до нее, нащупать канал передачи энергии. И тут он вспомнил: поле! У него ведь энергетическое поле. Он может в любой точке этого поля устроить электрический разряд, или локальный нагрев, или еще что-нибудь в этом роде. А почему он не может создать сгусток этой самой энергии? Напрямую, без какого-либо преобразования. И раз бабушка явно находится в пределах этого поля, эта точка концентрации вполне может оказаться и где-нибудь в районе ее позвоночника. Дело осталось за малым: научиться это делать.

– Вот он туда-сюда походил, с одними-другими потолковал, на постой устроился к Машке, а потом встренул, значит, мать твою, да слово за слово, мало-помалу и пошло у них. А нонеча уж и ночевать она его пустила.

– Понятно. А Машка – это которая?

– А! Ну да, это для меня она Машка, а для тебя – Крынкина Мария Федосеевна. Да знаешь ты ее. Внук ейный, Колька, на год тебя младше учился.

Кольку Валерик вспомнил. Вспомнил и его бабушку – худющую высокую старуху, строгую до невозможности. Значит, у нее мужичок квартирует? Надо сегодня же наведаться. Да и прямо сейчас можно: чего откладывать на потом?

Хахаль оказался средних лет блондинчиком. Смазливый, белозубый, голубоглазый – просто смерть всем бабам. Ну и прикинут он был тоже неплохо. Во время походов по магазинам Валерик поглядел на вещи, на ценники и вполне мог представить себе стоимость гардеробчика. Шмот блондина стоил, кстати сказать, не так уж и дорого. Но сидел костюмчик безукоризненно и прекрасно сочетался и с шевелюрой, и с глазами.

– Можно? – спросил Валерик у порога.

Спросил чисто для проформы, сдавать назад он не собирался.

– А, входи-входи.

Блондин явно узнал Валерика. Оно и неудивительно: фотографий на стенах в доме достаточно.

– Что скажешь хорошего?

Блондин отыгрывал этакого доброго дядюшку. Есть и злой? Всяко может быть. Прислали, например, человечка, к матери подкатиться, а к нему одного-двух в прикрытие на всякий случай. Только мать-то им на кой сдалась? У нее ни денег, ни госсекретов. Получается, через нее хотят к Валерику подход организовать? Возможно. А её использовать как инструмент давления. Следующий вопрос – кто их прислал. Органы? Бандиты? Буржуи? Кто-то еще?

– Чего молчишь-то? Пришел, так говори. А нет – вали к черту.

Валерик огляделся, задвинул на двери серьезный засов и сел на табурет у окна.

– Я пришел слушать. А рассказывать сейчас ты будешь: кто такой, откуда взялся, кто послал и с какой целью. И сколько вас таких в нашем поселке околачивается.

– Ну ты пацан борзый! А с чего ты взял, что я тебе что-то рассказывать буду?

– А с того, что я умею спрашивать.

На самом деле, как раз спрашивать Валерик и не умел. Но признаваться в этом было не место и не время. А вынуть сведения из засланца было необходимо. То, что казачок засланный, было ясно и без рассказов тети Глаши. Нет, была, конечно, мизерная вероятность, что здесь и в самом деле все чисто. Что имеет место банальный случай, совпадение и невероятное стечение обстоятельств. Могло быть и так, что Валерик тут не при чем, а мужик – просто профессиональный альфонс, брачный аферист. Ну так для того и нужен разговор, чтобы все эти вопросы выяснить. Ну а что умений нужных нет, так как раз случай потренироваться.

– Ну так что, давай сначала: кто ты такой и как тебя зовут.

Мужик что-то ответил. Соврал.

– Давай дальше: откуда приехал и зачем.

В ответ снова ложь. Да, надо больше читать книжек по психологии. Вот как заставить человека говорить правду? Пытать не хочется: а вдруг это все же вероятностная флуктуация. Но хотя бы вывести из себя и напугать стоит попробовать.

Валерик задал еще несколько вопросов, на которые получил ожидаемо лживые ответы.

– Зачем тебе моя мать?

– Ну так чувства у нас. Может, поженимся, – на голубом глазу соврал мужик. Даже не покраснел, падла. Ну так профессионал, млин. Теперь Валерик был в этом уверен на сто процентов.

– Врешь, падла! – крикнул он, старательно изображая гнев. Даже привстал с табурета и, дотянувшись, грохнул кулаком по столу.

– Кто тебя послал, падла?

– Да ты что, охренел в конец! – гаркнул в ответ мужик и кинулся на Валерика. Как кинулся, так и лег: прием "электрошокер" был отработан на пять с плюсом. Минуты две борзой блондин будет в отключке, так что можно его пока зафиксировать во избежание дальнейших проблем. А потом поиисследовать карманы, вещи, обстановочку…

Когда блондин очнулся, на столе лежали понтовый смартфон, выточенный до бритвенной остроты нож-бабочка, початая пачка дорогих сигарет, зажигалка – тоже дорогая, зипповская, фирменная, в золоченом корпусе, а содержимое пухлого бумажника тщательно изучал Валерик. Закончил, бросил портмоне тисненой кожи на стол и повернулся к мужичку. Все-таки обычный бытовой скотч – замечательная вещь. И руки скрепит, и рот заткнет…

– Ну что, расскажешь, или опять будешь изображать камикадзе?

Валерик взял со стола зажигалку. Пощелкал несколько раз, зажигая и гася огонек. Что может быть самым ценным у профессионального соблазнителя? Прежде всего, внешность. Ведь женщины, прежде всего, клюют именно на хорошую фигуру, на мускулистый торс, на смазливое личико, на прическу… Вот оно!

Студент вновь зажег "зиппо" и, придвинувшись к своей жертве, произнес замогильным голосом:

– Скажи, блондинчик, тебе прическа дорога?

И протянул руку с зажигалкой к голове связанного.

Тот интенсивно задергался, замычал что-то.

– Что, решил рассказать?

В ответ – интенсивные кивки головой.

– Имей в виду, хозяйка твоя глуха, как пробка. Орать бесполезно.

С этими словами Валерик зацепил край ленты скотча и резко дернул, освобождая пленнику рот. Тот болезненно сморщился от принудительной депиляции.

– Ну что, давай, вещай.

И, сев на табурет приготовился слушать. Но вместо ценной информации получил:

– Ты не понимаешь, на каких людей наехал!

Ага! Значит, все-таки засланный! Все, мужик, пипец тебе. За мать Валерик был готов замочить гада прямо тут, не сходя с места. Но усилием воли пригасил свои эмоции и вернул на место скотч.

– Это ты и твои "ах, какие люди" не понимают, на что нарываются. А за неправильный ответ…

Хрен знает, при какой температуре загораются волосы. Но от спички загораются точно, а температура пламени спички примерно семь с половиной сотен градусов. Пыхнуло хорошо. Несколько секунд, и блондина можно было смело называть лысым. Тот опять задергался, и на его шикарных штанах появилось изрядных размеров мокрое пятно. Валерик брезгливо поморщился и, не обращая внимания на дергания и мычания "пациента", произнес, как бы про себя:

– Раз ты не хочешь мне ничего рассказать, поглядим твои вещички.

Вещичек оказалось изрядно, и все больше разное барахло. Хорошее, дорогое белье, несколько различных часов (Валерик не устоял перед искушением и с мстительным удовлетворением пережег в них электронику), документы на имя Сергеева Антона Даниловича и пистолет. Заграничный. Отечественные ПМ и ТТ Валерик знал, что называется, в лицо, как и любой из пацанов. А раз ни тот, ни другой, значит не наш. Вот и надпись идет по металлу: Beretta. И спрятан-то был хитро, нашелся практически случайно.

– Так-так, Антон Данилыч, а разрешение на оружие имеется?

Тот энергично закивал.

– Поди, еще и табельное?

Мужик закивал с удвоенной энергией. И ведь не врал, сволочь. Валерик поразмыслил.

– Не-а, – выдал он вердикт. – Писать тебе объяснительную об утере ствола. Я его сейчас в речку скину, в омуток. Сумеешь найти – твое счастье. Так что, паленый, расскажешь, откуда ты и кто послал?

В глазах мужика плескался страх. Это было видно даже студенту. Но мужик все равно отрицательно помотал головой. Видать, свое начальство боялся он еще сильнее. Наверное, при достаточном навыке получить эту информацию было бы можно. Вот только в книжках про шпионов, которые Валерику порой попадались, после обстоятельного допроса от респондента оставался лишь кусок окровавленного мяса. Кроме того, знающие люди рассказывали, что у каждого человека есть предел боли, которую он может терпеть. Но вот не умеет Валерик живого человека на куски резать или молотком ему пальцы плющить. И учиться такому не хочет совершенно. Ему проще этого козла прикончить.

Валерик еще раз обшмонал барахлишко, позаимствовал документы и пистолет. Подумал, и реквизировал наличность, оставив лишь несколько не самых крупных купюр. На обратную дорогу и прокорм должно было хватить. Что еще? Стереть возможные отпечатки, заклинить в щели меж досками пола нож и ударом ноги сломать лезвие. Вроде, все. Он сделал шаг к двери. Бывший блондин замычал еще сильнее.

– Что, хочешь чистосердечно раскаяться? Что-то не похоже. Тогда вот что: к завтрашнему дню тебя в поселке быть не должно. Увижу – убью. Веришь? Это хорошо, у человека должна быть вера. А тебе на прощанье… Да не крутись ты, а то промахнусь, член отпадет.

Мужик послушно замер, но через две секунды взвыл и закрутился волчком, прижимая скрученные скотчем в запястьях руки к паху.

– Так вот: ты теперь импотент. Навсегда, до конца жизни. К врачам обращаться бесполезно, не помогут. За что? За мою мать. А если кого вместо тебя пришлют, так я ему яйца отрежу, и сырыми сожрать заставлю. Это если живым останется. Все ясно? Да не вой, не так это и больно. Бескровная операция, считай, что лазером чикнули. Вон, гвоздь в стене торчит, развяжешься. А там можешь и валить. Только помни: срок тебе до завтра.

Пистолет Валерик честно выкинул на самом глубоком и быстром месте реки. Если течением не утащит, так илом затянет. Было, конечно, искушение оставить красивую игрушку себе. Но что он бы с ним делал? Тут не дикий запад, разрешение на боевой ствол не дадут, да и засвечена эта пушка, так что нафиг ее, нафиг. Есть и еще один довод: не умеет он с этим оружием обращаться. Надо же собирать-разбирать, чистить-смазывать… Документы лучше сжечь. Вообще говоря, их можно было и не брать. Для наведения справок их можно было и просто сфотографировать. Чистой воды хулиганские побуждения: осложнить мужику жизнь. Вот и трофейная зажигалочка пригодится. Забавная вещица, статусная. Хоть сам Валерик не курил, но "зиппо" притырил. Себе не оставит, так, может, подарит кому.

Интересно только, кто это захотел подлезть к нему через мать? Эх, не умеет Валерик правильно спрашивать. Это в кино, вон, сыщик два-три вопроса бандюге задаст, и тот сам торопится всю душу излить. А тут… понятно, что мужик боится. И самого Валерика, и своих боссов. Надо только последить, чтобы он не попытался глупостей каких натворить перед уходом.

Лысый блондин исчез еще до заката. Кто, откуда, что было нужно, так и осталось неизвестным.

Баба Клава встретила Валерика хмуро. Вместо привычной уже уютной кухни молча проводила в гостевую комнату, села напротив и какое-то время буравила его тяжелым колючим холодным взглядом, от которого по спине табунами скакали мурашки. Ну, и он молчал в ответ. Так и сидели друг напротив друга, играясь в гляделки. Наконец, старая ведьма соизволила открыть рот:

– Доигрался ты! И ведь предупреждала, ведь говорила, и все равно спалился по полной. Приходили ко мне третьего дня.

– Кто приходил, зачем? – не понял Валерик.

– А то сам не знаешь, кто. Конь в кожаном пальто! Гебе являлось, да не по мою душу. О тебе все расспрашивали. Кто, что, откуда, зачем – все до последней капельки. Запомни раз и навсегда: с государством нельзя играть, у него все карты крапленые. А если даже ты будешь выигрывать, так оно правила сменит, и все одно тебя обует. Рассказывай, куда вляпался!

– Да я, вроде, никуда… Вот разве что…

– Рассказывай, все рассказывай.

Рассказывать пришлось долго. Старуха поминутно перебивала, задавала вопросы, переспрашивала. А когда умотала гостя до полного мозгового коллапса, успокоилась, замолчала и уставилась все тем же колючим жестким взглядом куда-то в сторону. Валерик терпеливо ждал. А что, собственно, ему еще оставалось делать?

Ждать пришлось не особенно долго. Бабка снова вонзила взгляд в Валерика.

– Ну что, милок, попал ты. Конкретно попал и, похоже, насовсем.

– Это я и сам знаю.

– Ишь, знает он! Ну побрыкайся, побрыкайся, порезвись. Ты себе в башку свою вбей: государство всегда получает то, что хочет. Так или иначе, но получает. Так что путь тебе в казенный дом, и хорошо еще, если не в подвалы конторы.

– Какой конторы?

– Известно какой, глубокого бурения. Одно хорошо – девку ты эту инициализировал.

– И почему это хорошо?

– Да потому, что раз одну сделал, значит, и еще кого сможешь. Или даже нескольких. Вот и пускай контора получит свои игрушки, а ты будешь хоть и на поводке, но на длинном. И с девкой этой, с Вероникой, не цапайся. Ее наверняка поставят курировать все эти дела, и ты ей будешь информацию передавать. Учить ее будешь. Вот когда выучишь, тогда она от тебя и отстанет. Да ее папаша и сам отгонит. Только обдумывай тщательно, что рассказать, а что утаить. Проверить они тебя не смогут, но если поймают на вранье, то каждое слово будут перепроверять трижды. Ну все, иди давай. Мать, поди, уж заждалась. Да и яблочный пирог горячим есть вкуснее.

Вот так, ошарашила до больших круглых глаз и выставила на улицу. Валерик успел до дома дойти, и только потом вспомнил, о чем хотел расспросить старуху. Ну да ничего, успеет еще. Не горит это, не горит.

За окном автобуса потянулись пригороды. Валерик отвлекся от мыслей, возвращаясь в реальность. Еще четверть часа – и вот он, автовокзал. Через приземистое двухэтажное здание можно идти без опаски – его не тронут. Боятся. Суеверные люди! Впрочем, оно и к лучшему. Меньше приключений – целее здоровье.

Желтый рейсовый "Икарус" со скрипом распахнул дверь, высаживая Валерика на остановке, и тут же рыкнул, обдал недавнего своего пассажира густыми сизыми клубами дизельного выхлопа и не торопясь, поматывая прицепом-гармошкой, двинулся дальше. А Валерик зашагал домой. Нынче поездка не принесла обычного расслабления. Словно не дрых всю ночь на диване, слопавши преизрядный кус того самого яблочного пирога, а мешки ворочал. А впереди еще прогулка с Иришкой. Дело приятное, но отдыху никак не способствующее. Так что быстрее, быстрее домой и пару часиков релакснуть.

Валерик, ускоряя шаги, за угол и остановился. Двор был взбудоражен. Вокруг крыльца его офиса была растянута желтая полицейская лента. Несколько машин узнаваемой раскраски стояли на площадке для клиентов. Какие-то люди в форме что-то деловито измеряли, фотографировали. Вокруг столпились бабушки, среди них сновала пацанва, поодаль старательно делали безразличный вид пузатые дядьки. А входная дверь… сперва были аккуратно подняты вверх металлические роль-ставни, а потом все было раскурочено, изувечено, расхлестано. Ботинки полицейских громко хрустели по битому стеклу.

Появление Валерика не прошло незамеченным. От группы полицейских чинов, стоявших около служебного "форда", отделился мужчина и направился к Валерику. Подошел и, протянув корочки, представился:

– Капитан Силантьев, веду следствие по факту взлома вашего офиса.