Основной закон

Глава 6

К утру в доме не осталось ни крошки еды, а Валерик все еще был злым и голодным. Из-за вчерашнего происшествия, вполне тянущего на локальную катастрофу, утро прошло в сумасшедшем ритме. Нужно сбегать до мусорки, выкинуть останки ноута. Нужно собрать оставшийся шмот, упаковать в рюкзак. Нужно встретить хозяина квартиры, продемонстрировать ему идеальную чистоту помещения и отдать ключи. Потом бегом метнуться в подвальчик, сдать то, что еще осталось от безвременно почившего бука: процессор, память, жесткий диск. Следующая остановка – шмоточная. Старые джинсы, наскоро зашитые накануне черной ниткой десятого номера через край, тут же скинуть в урну, а в новые, с подвернутыми по-быстрому штанинами, вдеть прямо в примерочной ремень и двинуть к автобусной остановке, чтобы вовремя успеть на автовокзал. Пришлось попотеть, где-то и пробежаться, срубать пару батончиков, но в итоге он успел. Появился даже на пару минут раньше означенного времени.

Вероника ждала Валерика внутри. Едва увидев его в дверях, она чуть ли не промаршировала навстречу, остановилась, не доходя двух шагов, вынула из сумочки перетянутую тонкой резинкой пачку купюр и, вытянув вперед руку, чуть ли не ткнула ей парня.

– Ты что, блондинка, совсем сдурела?

Валерик выхватил деньги и быстро спрятал их в карман. Тишком огляделся. У стен зашевелилась мелкая шпана, принялись заинтересованно поглядывать цыганки. Менты – и те стрельнули взглядом в его сторону, но тут же, сделав равнодушный вид, отвернулись к окну.

– Ты бы их еще торжественно вокруг вокзала обнесла, – зло проговорил он.

– Ты потребовал деньги, я их тебе отдала.

Вероника вскинула голову, изобразив оскорбленное достоинство.

– Так ты это специально сделала? Ну ты и тварь! Сучка крашеная! Гадина ползучая!

Валерик сказал бы что-нибудь еще, фантазии у него хватало, но резкий удар в подвздошье в одно мгновение вышиб из него воздух. А пока он пытался сделать вдох, за его спиной процокали каблучки, затем скрипнула дверь и тут же лязгнула о косяк, придавленная мощной пружиной.

Ну что он ей сделал? На пляже дорогу перешел? Ну да, вчера он был, мягко говоря, не слишком вежлив. Но не он первый начал! Да и откуда возьмется вежливость, когда тебя походя наказывают на полсотни тыщ и тут же заявляют: мол, надо понять и простить. И это плюсом к синякам, ссадинам и сотрясению. А теперь что делать? Подойти к шпане, отдать деньги – типа, возьмите и не трогайте? Так ведь не поверят, что все отдал, будут выжимать полностью, до копейки. Биться за эти бабки? Так жизнь дороже. Наверное, будет оптимальным не дергаться, а вести себя так, словно все в порядке вещей. Если зажмут, начнут вымогать – отдать эту пачку. Если нет – значит, ему невероятно повезло.

Поначалу он планировал посидеть на скамейке около полицейского наряда. Может, при них беспределить никто не станет. Какое-то время это работало, но потом полицейские коротко переговорили меж собой и вышли на улицу, вроде как, гонять цыганок на подходе к вокзалу. Идти за ними следом смысла не было никакого, но и оставаться в тесноте зала ожидания тоже не стоило.

На посадочной площадке было пустовато. На проходящие автобусы редко бывает помногу пассажиров. Несколько человек стояли у платформы, поставив свои сумки и чемоданы на скамью. Странные люди. Сейчас сухо, грязи нет, вполне можно сесть на скамейку и поставить чемодан на землю, а они и сами не садятся, и лавку дополнительно пачкают.

Валерик слонялся по площадке, закладывая широкие петли, обходя подозрительные группки, регулярно поглядывая на вокзальные часы. До отправления автобуса осталось уже недолго, всего-то пяток минут, но эти минуты нужно еще пережить. Вот подозрительного вида парочка двинулась, как будто, ему на пересечку, но он резко вильнул в сторону, обходя возможную проблему стороной.

Валерик пошел на очередной круг, и тут на стоянку влетел ярко-красный междугородник. Скрипнул тормозами у нужной платформы, слегка качнулся на амортизаторах и замер. Дикторша невнятно прохрипела о начале посадки. Будущие попутчики подхватили со скамеек свои баулы и потянулись ко входной двери автобуса. Валерик тоже было развернулся, но тут же едва не уперся в преградившего ему путь крепкого мужичка.

– Куда спешим? Побазарить надо, – сипловато сказал мужик.

У Валерика по спине пополз холодок: все, попался. А ведь почти уже ушел, в смысле, уехал. Ну да ладно, все равно с деньгами он мысленно уже простился. Если гопник спросит за деньги – отдать эту пачку, и бегом в автобус. Он постарался напустить на себя скучающий вид.

– Надо – говори.

– Не вякай, сявка. Такие разговоры у всех на виду не разговаривают. Туда иди. Быстро, – мужик кивнул куда-то в сторону здания вокзала.

Совсем плохо. Пока обшмонают, автобус уедет, билет пропадет. Денег не оставят ни гроша, ночевать будет негде, позвонить неоткуда… Вот же подстава!

Что-то кольнуло правый бок и над правым ухом зазвучал свистящий шепот:

– Не тяни кота за яйца! А ну быстро пошел!

Вот и другой нарисовался. Нет, не отпустят. За углом ткнут пару раз заточкой в печень – и кранты. Что делать? Так, не паниковать. Он ведь может кое-что такое, чего от него никак не ждут. Может, попробовать? Прицелиться бы… Валерик попытался обернуться.

– Не крутись, сученыш, – зашипел ему в ухо тот же голос, и острый конец заточки на несколько миллиметров вошел в тело. – Двигай давай.

А если по энергетике глянуть? Ага, вот он, зараза. Ну, получай!

Сзади захрипело, послышался звук падающего тела, и упирающееся в бок острие сразу исчезло.

– Кеша, ты че?

Мордоворот, загораживающий путь, потянулся к упавшему. Сделал шаг и оказался сбоку. Это был шанс! И тут уже не до сантиментов. Жаль только, что на ногах легкие кеды, а не тяжелые ботинки на толстой подошве.

– А-а-а! Сука!

Гопник рухнул на асфальт, прижимая руки к промежности, а Валерик со всех ног дернул к автобусу, на ходу скидывая с плеч рюкзак. Все остальные уже успели загрузиться в салон. Недовольная контролерша проверила билет, поставила отметку в своих бумагах и удалилась.

Валерик едва успел заскочить на подножку, как зашипела, закрываясь, дверь. Автобус рыкнул мощным мотором и шустро вывернул со стоянки. За стеклом двери промелькнула порадовавшая душу картинка: один гопник катался по асфальту, прикрывая обеими руками самое дорогое, а другой, тот, что был с заточкой, так и лежал неподвижно. Водила глянул на эту картину, потом на студента и, неожиданно, чуть улыбнулся и подмигнул. Валерик улыбнулся в ответ, кивнул – мол, спасибо, и принялся пробираться к своему месту.

Сперва Валерика колбасил жесткий отходняк. Долго колбасил. Все-таки нервов он сегодня пожег просто море. Страшно было до мокрой спины и дрожи в коленках. Выкрутился, можно сказать, чудом. Хорошо еще, вовремя вспомнил про "третий глаз" – так он про себя стал называть свои новые способности. Правда, не исключено, что мужик, что стоял сзади с заточкой, загнется. Но менты тут не подкопаются. Валерик его пальцем не тронул. Да что там – вообще не видел, тот сзади стоял. Правда, за это могут бандиты наехать, но он пару месяцев в город появляться не будет, а там, авось, эта тема забудется. Ну а если нет, тогда и будет думать. Решив так, Валерик успокоился и расслабился, повернулся к окну и принялся смотреть на проплывающие мимо пейзажи и пролетающие встречные машины.

Дорога – это долго. Особенно, если смарт убит, и ни книжку не почитать, ни в Сети не полазать. Хорошо, если рядом сидит кто-нибудь знакомый. Тогда можно завести с ним пустой разговор ни о чем, но и он не продлится долго, и рано или поздно останется только смотреть в окно и гонять мысли. Мысли в дороге такие же тягучие и длинные. Они текут сами по себе, стоит лишь слегка ослабить контроль. Ни на чем подолгу не задерживаясь, они лениво переползают с одной темы на другую, пока путешественника не сморит такой же ленивый дорожный сон.

Вспомнился вчерашний вечер. Так получилось – Валерик сорвался на соседку. Сожалений никаких, а польза огромная. Сегодня, когда он из подъезда выходил, ее прямо-таки сдуло с лавочки. Но вот побочные явления… По всему выходит, он сгенерировал электромагнитное поле такой напряженности, что в проводах возник электрический ток. И ток этот был таким, что лампочку разнесло вдребезги. И ладно бы в подъезде, у него над головой. Но ведь в квартире у соседки случилась та же фигня. И не было такого жесткого жора, как после, скажем, экспериментов со спичечным коробком. Какой отсюда можно сделать вывод? Прежде всего, что потери на преобразование внутренней энергии организма в электричество в разы, а, может, и на порядки меньше, чем в банальную механическую энергию. Интересно, а обратное преобразование возможно? Получится запитаться от электросети? Как-то боязно совать пальцы в розетку. Ладно, отложим на будущее. Тем более, что уже подъезжаем.

Дом – это, несомненно, некое магическое место. Конечно, если это не съемная квартирка, не комната в общаге, а то самое место, где ты родился и вырос. Возможно, здесь жили и отец с матерью, дед с бабушкой и, очень может быть, будут жить твои дети, внуки, правнуки… Конечно, бывает и такое, что дом приходится создавать с нуля – наполнять чужое помещение собой, своими вещами, привычками, мыслями, чувствами. Главное – чтобы не было ощущения временности, непостоянности, иначе это не дом, а всего лишь место для ночлега. У каждого дома есть свой характер, свои привычки, свой особый запах и, несомненно, своя особая магия. Ведь ничем больше нельзя объяснить тот факт, что стоит лишь перешагнуть порог, как синяки и шишки болят намного слабее, глобальность проблем падает на порядок, а мелкие досадные происшествия начисто стираются из памяти. Вот и сейчас Валерик забыл обо всем, едва перед ним открылась дверь, и на пороге появилась улыбающаяся мать в фартуке поверх нарядного платья.

– Мам, а почему ты не на работе? – спросил он, получив должную порцию объятий и поцелуев.

– Я сегодня отгул взяла, специально, чтобы испечь твой любимый пирог. Ты проходи, умывайся, садись за стол. Скоро будет готово.

– Я чувствую, пахнет даже на улице. Народ мимо дома ходит, слюной давится.

– Все шутишь? Ну, дай я тебя еще разок обниму, и побегу на кухню. Не дай Бог, подгорит!

Валерик прошел в свою комнату, скинул рюкзак, растянулся на своем диванчике. Хорошо! Просто здорово! Сегодня будут весь день забегать мамины подружки. Будут глядеть на него, ахать, задавать обязательные вопросы об учебе, деланно удивляться тому, как он вырос, сообщать, что он завидный жених и, конечно, каждая слопает как минимум один кусок маминого пирога со сладким чаем. Впрочем, не жалко: ели уж мать начинает стряпать, она одним пирогом никогда не ограничивается. Вечером, когда поток гостей иссякнет, он вручит матери свой подарок. Ну а завтра… Завтра будут друзья, те, что остались еще со школы. И можно будет на два месяца забыть про город, про институт, про события последних дней. Ну и потихоньку можно будет заняться собой. Хотя бы просто потому, что это ужасно интересно.

В это же время…

Веронику буквально трясло от негодования. Вчера она повелась на Иркины уговоры, назанимала денег, поперлась на этот вокзал, а этот… этот… Да она готова была там же на месте и растерзать подонка! Запиликал телефон: звонила Иринка.

– Привет. Ну что? Как все прошло?

– Привет. Нормально. Встретились, я деньги отдала.

– Вот и замечательно! А то у меня с утра были какие-то нехорошие предчувствия.

– Не переживай, все в порядке.

– Ну ладно, пока.

– Пока.

Кто бы знал, чего ей стоил этот беззаботный тон! Но в главном она не соврала. Встретились? Встретились. Отдала? Отдала. А остальное – это уже никого не касается. Она как-нибудь переживет. И постарается, чтобы больше этот ублюдок в ее жизни не появлялся. Вероника остановилась у киоска с мороженым, купила себе порцию эскимо: надо уже приводить себя в порядок, получать положительные эмоции. А для этого лучше всего прямо сейчас пойти к брату.

Семен уже пару лет жил в собственной квартире. Даже удивительно, как он при своей работе и холостяцком быте умудрился организовать в доме такой уют. У Вероники был свой ключ, и она порой заскакивала к брату просто так, успокоить нервы и привести в порядок мысли. Понятное дело, предварительно спрашивала разрешения: все-таки Сема человек взрослый, и нежданный визит вполне мог поставить его в неловкое положение. Нынче ничего такого не намечалось, и это было хорошо.

Самого брата дома не было, но он скоро ожидался. Вероника купила в ближней кулинарии большой пакет любимого печенья и поднялась на верхний этаж. Вошла, скинула у порога легкие босоножки, пробежала на кухню. Шторы на окне были благоразумно прикрыты, чтобы не пускать в дом летнюю жару, и сейчас на кухне царил такой легкий зеленоватый сумрак. Он подействовал на нее успокаивающе, даже мысли об этом… недостойном представителе половины человечества, которую почему-то принято считать сильной, уже не выводили из себя. Она включила телевизор и принялась готовить кофе. Автоматических кофеварок она не признавала. Смолола ручной мельницей горсть зерен, высыпала порошок в турку, залила водой (брат специально привозил из родника за городом), добавила кусочек корицы, пару зернышек кардамона и поставила на слабый огонь. Теперь можно было минут на пять расслабиться, пока нет нужды контролировать процесс.

По телевизору гнали новости. Кого-то где-то ограбили, кого-то где-то убили, полиция объявила план-перехват, начальство заявило, что приложит все силы… Знакомо, и до крайности удручает. И расстраивает. Вероника уже взяла пульт, чтобы поискать что-нибудь более интересное, но остановилась. Показывали их город, тот самый автовокзал. На экране были люди в форме, карета скорой помощи, закрытое простыней тело на носилках, врачи в зеленоватых медицинских костюмах. Она добавила звук."…молодой человек, возраст – примерно двадцать лет. Причины и обстоятельства его гибели выясняются." Сюжет закончился, пошла реклама, и Вероника отключила звук. Пора было обратить внимание на кофе.

Семен появился сразу же, едва она сняла турку с огня после третьего закипания.

– Привет, сестренка! Ты, я вижу, уже похозяйничала.

– Ага! А ты чего в форме? У тебя же, вроде, выходной.

– Служба такая. Накрывай на стол, я сейчас переоденусь. И сделай мне пару бутербродов с сыром. Больших, как я люблю.

– Без проблем.

Через пять минут стол был сервирован: бутерброды – на тарелке, печенье – в вазочке, кофе – в кофейнике и, само собой, сливочник и сахарница. Только чашки были не особо кофейные – пить из наперстков никто в семье не любил.

Брат появился, натягивая на ходу футболку.

– О, круто! Наливай.

И, не успев приземлиться за стол, цапнул с тарелки бутерброд и впился в него зубами.

Вероника разлила кофе по чашкам, добавила себе сливок, уселась напротив и ухватила из вазочки печенье.

– Рассказывай, что там у тебя такого стряслось, что тебя в выходной день на службу выдернули.

– Ты уверена, что хочешь это услышать?

– Ну а что тут такого? Если, конечно, это не служебная тайна.

– Да нет, не тайна.

Семен вздохнул.

– Вчера вечером у меня на участке мужичка одного подрезали. Он зашел в мелкую кафешку поужинать, а когда с официантом рассчитывался, не то сдуру, не то спьяну засветил пачку денег. А через полчаса его в кустах за углом этой кафешки нашли. Уже остывающего. Вот меня и выдернули, показания очевидцев добывать.

– Так ведь следаки должны были кого-нибудь из младших чинов заслать на обход квартир.

– Они и заслали. Только тут такое дело: есть в доме напротив несколько вредных старух, которые весь день только и делают, что в окна пялятся, но вот открывать двери и беседовать с незнакомыми полицейскими отказываются наотрез. А у меня с ними налажен контакт. Они тем самым младшим чинам так и заявили: мол, ничего не знаем, пусть, мол, участковый приходит, с ним, мол, и говорить будем.

– Да ты у себя там в авторитете!

– Вроде того. Вот и ходил, беседовал.

– И что?

– Они татей видели, приметы описали.

– А почему в полицию сразу не позвонили?

– Боятся.

– А тебе вот так все сразу выложили? Нелогично.

– Чего ты от них хочешь? Старые люди. Погляжу я на тебя, когда до восьмидесяти доживешь, да припомню тебе этот разговор.

– Это когда еще будет!

– Раньше, чем хотелось бы. С возрастом у людей всякое случается. Вот есть у меня на участке одна тетка лет пятидесяти, просто необъятных размеров и с премерзким характером. Так вот, с ней на днях такая история вышла…

Разговор прервался телефонным звонком. Вероника взяла трубку.

– Иринка, ты чего? Ты можешь не реветь и внятно объяснить, что случилось? Что автовокзал? Да, смотрела. И что? Какой молодой человек?

Тут у нее в голове словно щелкнуло: засветил деньги… подрезали… автовокзал… примерно двадцати лет…

Сердце пропустило удар, в груди похолодело. Вероника трясущейся рукой положила телефон на стол перед собой.

– Ника, что с тобой? Что случилось? Да скажи же ты наконец!

Вероника продышалась и, превозмогая навалившуюся слабость, ответила склонившемуся над ней напуганному брату:

– Сёма, сегодня утром я совершила самую большую глупость в своей жизни.

– Все мы время от времени совершаем глупости.

– И она мне обойдется очень-очень дорого. Скажи, у тебя в доме есть водка?