Остановка в городе

Приход женщины

За воскресеньем последовал пасмурный дождливый понедельник. Можно было ждать шторма, над домами кружили чайки, они без конца пронзительно кричали и с голодным видом озирали грязные улицы и площадь. Оскар отдернул штору и увидел чаек. Увидел грязный двор и Лиз, она шла к колодцу, калоши ее увязали. Внезапно она выдернула ногу из калоши, запачкала чулок и осталась стоять на одной ноге как журавль. Возле колодца была платформа из цемента. Лиз ступила на нее, отряхнула ноги, повесила ведро на крюк и принялась качать. Вода с шумом полилась в ведро. Когда ведро наполнилось, Лиз пошла через грязный двор обратно, Оскар провожал ее взглядом, пока она не исчезла за углом дома, и тогда остались одни чайки.

Она меня не заметила, жаль, что не заметила, а то бы я ей кивнул, подумал Оскар, у меня сегодня свободный день и я могу спать сколько влезет, обидно, что погода такая отвратительная, дождь; самое правильное, наверное, спать дальше.

А может, не стоит спать? Оскар кинул взгляд на постель: ночью он ворочался, и простыни были скомканы. Он положил одеяло и простыни на стул и принялся разглядывать матрас, усыпанный крошками табака: синие полосы, серые полосы, и какие-то желтовато-коричневые пятна; он стряхнул табачные крошки, снова постелил простыни и одеяло, взбил подушку, закурил и лег на спину. Но сон не шел.

Сон не шел, и дым плыл к потолку, чтобы потом призрачным облаком парить посреди комнаты. Сегодня у меня свободный день, но спать мне не хочется, подумал Оскар, Лиз славная девушка, вдруг она постучится в дверь, и я крикну, заходи, Лиз, она откроет дверь и скажет: здравствуй, Оскар, как живешь? Но Лиз не придет. Она могла бы прийти, но она не знает, что я ее жду, и к тому же ей сегодня надо на работу, жаль, что Лиз сегодня надо на работу.

Оскар встал с кровати и надел тапки; пошел в другую комнату и отдернул с окна шторы: асфальт блестел, и люди спешили на работу. В доме напротив был магазин. Женщина с хозяйственной сумкой в руке вошла в магазин, на ней был розовый дождевик. У Лиз такой же розовый дождевик, подумал Оскар, скоро она отправится на работу и тогда пройдет мимо его окна. Оскар принес стул, уселся на него, и ему вспомнилось, что несколько дней тому назад Лиз стирала белье. Он стоял за шторой и смотрел, как Лиз развешивает белье: она наклоняется, берет из таза полотенце, встряхивает его, встает на цыпочки, вешает полотенце на веревку и зажимает прищепками. Затем снова наклоняется, короткое платье задирается, и Оскар видит ее белые незагорелые ноги, а повыше, на ляжке, коричневое пятно. Я знаю, что у Лиз там родимое пятно, подумал Оскар, эта мысль приятно взволновала его, и он смотрел до тех пор, пока в тазу не осталось белья и Лиз не вернулась в дом. Потом Оскар ждал до вечера, еще не успело стемнеть, когда пришла Лиз и стала снимать белье. Жаль, что у нее сегодня стирка, вздохнул Оскар, она, вероятно, очень устала, а если б она не устала, то я позвал бы ее погулять. И Оскар решил, что на следующий день он обязательно позовет ее гулять, но тут зарядили дожди. И никто гулять не ходил.

Гулять она, конечно, не пойдет, скажет, что идет дождь, а вот в кино — почему бы ей не пойти в кино? Я попрошу, чтобы она пошла сегодня со мной в кино, решил Оскар. Он вскочил и стал поспешно одеваться. Конечно же, она пойдет! Подожду в коридоре, сделаю вид, будто собираюсь на работу, и, когда она появится, спрошу, что она делает вечером и не хочет ли пойти в кино, и, конечно же, она не откажется — что она может иметь против того, чтобы пойти в кино?

Действительно, что она может иметь против того, чтобы пойти в кино, думал Оскар, стоя в коридоре и поджидая, когда под ногами Лиз заскрипят ступеньки. Он подумал, что будет глупо, если Лиз поймет, что он ее ждет, хорошо, если б они столкнулись в коридоре случайно и он, как бы между прочим, пригласил Лиз в кино.

Он услышал, как заскрипела лестница, и с грохотом захлопнул дверь. Но это оказалась не Лиз, а старуха Эндре. Оскар мешкал у двери.

— Дождливая погода, — сообщила старуха Эндре.

Появилась Лиз. На ней был розовый дождевик.

— Теперь семь недель подряд будет лить, — сказала старуха Эндре.

— Здравствуй, Лиз, — сказал Оскар и запер дверь.

— Здравствуй, — ответила Лиз и остановилась.

— На работу? — спросил Оскар.

Лиз удивленно посмотрела на него, и Оскар подумал, что, вероятно, она не расслышала.

— На работу идешь? — повторил он громким голосом.

— Конечно, — ответила Лиз.

— Теперь семь недель подряд будет лить, — еще раз сказала старуха Эндре и скрестила на животе руки.

— Я тоже иду на работу, — соврал Оскар. — Могли бы пойти вместе.

— Если в день семи братьев льет дождь, то будет лить семь недель подряд, — поучительно произнесла старуха Эндре и поглядела им вслед; когда они вышли на улицу, Оскар заметил, что забыл надеть шляпу, он поднял воротник, и они молча зашагали. Надо бы о чем-то заговорить, подумал Оскар, я должен заговорить, но только не о кино, а о чем-то другом, потому что сразу говорить о кино не годится, однако он продолжал идти молча. Лиз несколько раз с любопытством взглянула на него, и Оскару стало стыдно, что он не знает, о чем говорить, ему показалось, будто он пустая коробка из-под обуви, которую Лиз несет под мышкой, выжидая подходящий момент, чтобы бросить ее и затем подтолкнуть ногой.

— Здесь мне сворачивать, — сказала Лиз.

Оскар оторопел и остановился посреди дороги. Лиз мило улыбнулась:

— До свидания, Оскар.

— Подожди! — воскликнул он.

Лиз остановилась.

— Пойдем сегодня в кино, — запинаясь, пробормотал Оскар.

— А что идет? — поинтересовалась Лиз.

Оскар не знал, что, и молчал, Лиз вдруг покраснела и опустила глаза. Оскар почувствовал, как ему сдавило горло.

— Пойдешь? — спросил он, вновь набравшись смелости.

— Пойду, — тихо ответила Лиз. — А теперь мне надо бежать, а то еще на работу опоздаю.

— Я зайду за тобой после работы, — сказал Оскар. Лиз кивнула и торопливо пошла. — До свидания, Лиз! — крикнул Оскар ей вслед.

Внезапно дождь прекратился. Снова расцвела черемуха, от ее дурманящего запаха закружилась голова и словно пустилась в пляс: вначале нерешительно, будто стыдясь своей неумелости, а затем все стремительнее, и вскоре вся улица завертелась в танце. Охапки белых цветов перемешались с нежной зеленью листьев; птицы уселись в ряд на телефонных проводах и начали свой веселый концерт. Оскар перепрыгивал через лужи, точно оглушенный, он потянул на себя входную дверь и чуть было не налетел на старуху Эндре. «Ослеп, что ли!» — рассердилась старуха, повернулась и, став у двери в кладовку, снова скрестила на животе руки. Оскар нырнул в комнату.

Ему показалось, что старуха Эндре превратится сейчас в мышь и проберется к нему в комнату через щель в стене или замочную скважину, что она уже и раньше не раз превращалась в мышь и сейчас лишь ждет удобного момента, чтобы обо всем доложить Лиз. Оскара охватил страх: что если она и впрямь расскажет — что тогда? Подавленный, он сел на стул. Он не хотел об этом больше думать, теперь с этим покончено и он любит одну лишь Лиз. Заскрипела лестница — старуха Эндре ушла к себе. Наступила тишина. Какая-то странная тишина, и Оскар мечтательно огляделся.

В льющийся через окно серый свет внезапно проник яркий луч, он замерцал, затем лучей стало много, и они засверкали всеми цветами радуги. Выглянуло солнце, они с Лиз идут к берегу моря. Он нежно обнимает ее, и она прижимается к нему; загорающие, улыбаясь, смотрят на них, кивают им; играющие в мяч прекращают игру, мяч катится в воду и покачивается на низкой волне, но никто не обращает на это внимания — люди с улыбкой кивают им.

Теперь Лиз сидит на диване, она подобрала под себя ноги, волосы ее свободно падают на плечи. Даже комната совсем другая: на стенах обои с крошечными синими цветочками, в вазах цветут красные розы, с картин в тяжелых золотых рамах смотрят моря и зеленеющие леса, и все залито ярким солнечным светом — им жарко на песке, вода манит их, им хочется подурачиться. Лиз просовывает голову между ног и смотрит на Оскара. Теперь он вверх ногами — это так смешно: голова внизу, а ноги наверху, но ему нравится, что Лиз так смотрит.

Оскар теребил уголок носового платка, забыв, что собирался высморкаться, с мокрых от дождя волос капало. Он зажег сигарету и откинулся на спинку дивана. И сразу же вернулась Лиз и положила голову ему на плечо. В воздухе разлился сладкий и одурманивающий запах, волосы Лиз щекотали ему ноздри, внезапно он заметил в углу старуху Эндре, она сидела на полу, по-прежнему скрестив на животе руки, и все видела. Но это ничего, что она все видела, она и так собиралась всем все рассказать, и старуха Эндре неожиданно превратилась в славную старушку, и Оскар улыбнулся ей. Старушка тоже улыбнулась, и Оскар подумал: наверное, мы ей нравимся, затем повернулся к Лиз и спросил, любит ли она его. «Я люблю тебя», — сказала Лиз.

— Хватит мечтать, — сказал Оскар вслух, поднялся и стал складывать постельное белье, затем распахнул окно — в комнату ворвался сырой воздух и крик чаек. Он пошел в другую комнату и включил утюг, долгое время он раздумывал, стоит ли стирать рубашку, а потом решил, что, когда пойдет за билетами в кино, купит себе новую. Он старательно отпарил брюки и пиджак, повесил их на вешалку, начистил туфли и обнаружил, что больше ему делать нечего. Закрывая окно, он почувствовал тошноту и подумал, что это оттого, что он курит на пустой желудок: он пошел на кухню, выпил стакан воды и снова лег.

«Ты устал, дорогой?» — тут же заботливо спросила его Лиз.

«Нет, я смотрю на тебя и думаю, что все то время, пока тебя не было, я каждый день ждал, когда ты придешь».

«А может быть — ты не все время ждал?» — подозрительно спросила Лиз.

«Ты веришь болтовне этой старухи Эндре, мало ли что говорят», — уклончиво ответил Оскар. — «Честное слово, я все время ждал и не верил, что ты когда-нибудь придешь, думал, что могу смотреть на тебя лишь издали. Из-за занавески. Ты даже представить себе не можешь, до чего я сейчас счастлив».

«Я тоже счастлива. Просто счастлива и я не верю тому, что болтают». — Лиз стояла у постели и смотрела ему в глаза.

«У тебя в глазах море», — сказал Оскар.

«И у тебя в глазах море, — сказала Лиз. — Помнишь, как мы были птицами и летали над морем?»

«Мы были чайками», — сказал Оскар. — «Да, мы были чайками», — подтвердила Лиз и села рядом.

Оскар проснулся оттого, что кто-то громко барабанил в дверь, он взглянул на часы и увидел, что уже половина двенадцатого — я должен торопиться, не то могу остаться без билетов, подумал он, идя открывать дверь. И когда он открыл дверь, то увидел ту женщину.

— Как по заказу, — сказала женщина. — Заходила к тебе на работу, а выходит, у тебя сегодня свободный день.

Оскар, потрясенный, попятился. Женщина закрыла дверь и поставила чемодан и большую черную сумку на пол под вешалкой. Затем принялась отряхивать промокшее от дождя пальто.

— Ты ведь должна была приехать в конце недели. — Оскар мотнул головой и уставился на чемодан.

— Что? Ты, кажется, не рад? — рассмеялась женщина. — Сделала тебе приятный сюрприз, не правда ли? — И она прижала Оскара к мокрой груди. — Ах ты мой маленький!

Оскар еще раз мотнул головой и подумал, что перед ним привидение. Женщина повесила пальто на вешалку, взяла сумку и прошла в заднюю комнату. Оскар сделал несколько поспешных шагов, словно желая помешать ей, и остановился. «Зачем она взяла с собой чемодан?» — подумал он, и какое-то нехорошее предчувствие сжало ему горло. Женщина сидела за столом и исподлобья глядела на него.

— Так ты не рад? — словно с угрозой спросила она.

— Нет, отчего же… — буркнул Оскар, подошел к столу, взял газету и сложил ее.

— Ты смотришь на меня как на чужую, — сказала женщина, встала и вплотную подошла к нему. — Скажи, ты скучал по мне?

«Прошу тебя, уйди», — подумал Оскар. Женщина прижала его к себе, и у Оскара возникло чувство, что сейчас он будет расплющен, как блин. Затем она прильнула своими мокрыми губами к его губам, а потом, слегка оттолкнув в сторону, взглянула на него.

— У меня со сна все в голове путается, — пробормотал Оскар.

— Как славно, что именно сегодня у тебя оказался свободный день, — щебетала женщина.

«Почему ты должна была появиться именно сегодня», — думал Оскар.

Но женщина уже стояла возле кровати.

— Иди, — позвала она его.

Оскар смахнул со стола пепельницу, пепельница была полна, и принялся собирать с пола окурки и спички. «Оставь, успеешь после», — приказала женщина, и Оскар увидел, как в этот момент на него посмотрела Лиз, голова Оскара была внизу, а ноги наверху; как мило она смотрит — в этом нет ничего предосудительного, что девушка так смотрит на парня, сказали люди и доброжелательно улыбнулись им; но когда Оскар поднял глаза, то увидел, что женщина уже снимает с себя комбине.

«Я не хочу», — подумал Оскар.

Когда все было позади, женщина сказала, что Оскар якобы счастливый мальчик, и погладила его по голове:

— Ты тосковал, я знаю, как ты тосковал обо мне, и вдруг я здесь.

Оскар разглядывал свои костлявые колени, затем выглянул в окно и увидел в небе чаек. Неожиданно в дверь постучали, Оскар испуганно вздрогнул. Постучали еще раз.

— Поди открой, — велела женщина, а затем нежно добавила: — нам некого бояться, я больше никуда от тебя не уйду.

Оскар встал, накинул на себя халат и пошел открывать.