Отойди от моей лошади

Я человек настойчивый

Я вчера в школу в резиновых сапогах пришёл. Правда, дождь, но это ничего, это им не вредит. Я теперь решил, что рыбаком буду, артистом не буду. И вообще лучше, и если артистом, то в таких сапогах не походишь. Там у них другая обувь: туфли, тапочки…

А резиновые, резиновые-то! Загляденье. Чёрные. Блестят. Скрипят. Длина – во! – до колена, а если отогнуть края – до пояса, и размер ничего, сорок третий: у папы такая нога.

Иду – гуляю… Дождь, а мне хоть бы что. Скрип такой, тепло, просторно и сухо.

«Здрасте!» – «Здрасте!» – «Откуда такие сапожки?» – «Из Парижа!» – «Да ну?!» – «Ну да!»

Прихожу в школу – смех. Все смеются. Покатываются. Даже захлёбываются. Плачут. Мне такой смех понятен. Смех от зависти. Ну как же, ещё бы! Размер сорок третий, тёплые, чёрные, блестят, лёгкие, как пух, особый скрип.

Первый урок физкультуры был. Все надели майки, трусики. Я тоже надел. Построились в линеечку. Главное, что это за линеечка?! Все прыгают, хохочут, за животы хватаются. Один я ровно стою. Не хватаюсь. Мне что? Мне не завидно. У меня сапоги. Выше колен. Тапочки мне ни к чему. Я их и не брал даже.

Вошёл учитель Лев Евгеньевич. Пока спрашивал, в чём дело, пол-урока прошло. Наконец меня увидел. Говорит:

– Шаг вперёд!

Что это был за шаг! «Р-раз – два!» Со стороны поглядеть – одно удовольствие. Все рыдают, но мне-то причина ясна: зависть.

Лев Евгеньевич говорит:

– Это что? Что это?!

– Сапоги, – говорю, – сапожки. Разве не видно?

– Зачем они?

– Смешно, – говорю. – Они до колен, а если отогнуть, – до пояса.

– Верно. А зачем?

– Как зачем? Чёрные. Блестят. Размер сорок третий. Не промокают. Можем проверить.

– Не надо! Не надо! Но что с ними делать?

– О! О-о-о! Что угодно! Носить воду. Грибы. Ягоды!

– И только?

– Не только! Кошек! В каждом по кошке.

– Каких кошек?!

– О-о-о! Любых, каких надо! – говорю.

– О-о-о! – говорит. – Зачем они здесь, на уроке физкультуры, эти сапоги?

– Бегать, прыгать…

– Пры-ыгать?

– Да. О, да. Лёгкие, как пух.

– Принесите, ребята, стойки и планку.

Принесли, поставили.

– Прыгай же, – говорит.

– Уже! Вот я уже бегу и прыгаю.

Я три раза планку животом сбил. Неудачный день.

– Сходите за директором, – говорит Лев Евгеньевич.

Пришёл директор.

– Вот, – сказал Лев Евгеньевич. – Мальчик в высоких резиновых сапогах. Делайте со мной что хотите, я не могу.

– Что это, Алёша? – говорит Анна Ивановна.

– Ну сапоги же, – говорю, – сорок третий номер. Как пух. Что, не нравятся?

– Разве у тебя нет другой обуви?

– Есть. Плохая, – говорю.

– Рваная?

– Нет, – говорю, – целая. Но сапоги лучше.

– Что с тобой, Алёша? – сказала она и потрогала мой лоб. – Иди скорее домой и ляг в кровать.

– Почему? – говорю.

– Ляг, ляг.

Ну, я и ушёл. Им виднее.

Выхожу на улицу, а погода чудесная. Тепло. Дождя нет. Солнышко светит. Сапоги блестят. Хорошо гулять. Всё время буду в своих сапогах ходить. Мало ли кто что скажет! Я человек настойчивый. Уж что решил, то выполню. Такой уж я человек.