Парень моих кошмаров

Глава 4

Рот приоткрылся, и я глотнула воздух. Что он там крякнул?

— Ты что, суповой набор, совсем нюх потерял⁈

— Поделюсь с тобой своим теплом. Бога ради, не хочешь, не надо.

Посильней завернулась в кофту и принялась расхаживать из угла в угол, пытаясь согреться. Ветер бесцеремонно вторгался всюду. Пробирался под платье, пронизывал до костей. Волосы повисли безжизненными сосульками. Пальцы согнулись в крючки.

— Ладно, черт с тобой! Двигайся, я лягу рядом.

— Не, ты в мокром, — отозвался ленивый мурлычущий голос. — Снимай платье.

— Что? Я не собираюсь этого делать!

Руки непроизвольно потянулись к краю платья. Мне самой не терпелось скинуть влажную тряпку с себя. Но зрителей я не планировала.

— Здоровье твоё, — равнодушно фыркнул.

Недовольно скривила губы. Сжалась в комок. Холодно. В самом деле, уже не до шуток.

— Отвернись.

— Ты не в моём вкусе, не волнуйся.

Да, конечно! Сказочка для наивных девочек. Слышали мы таких. Принципиально снимала платье как можно более грациозно. Скорей всего, вышло не очень. Пальцы окоченели и не слушались. Услышала треск тонкой ткани. Выругалась матом.

— Я не ослышался? — Найк хохотнул, копошась в сене. — Леди сказала то, что я услышал? Или у меня слуховые галлюцинации?

— У тебя речевое недержание. Ты ведь можешь изобразить из себя душку? Я понимаю, издержки воспитания и всё-такое… Но промолчать-то ты можешь?

Хотелось укусить его побольнее.

— Не от чрезмерной ли воспитанности друзей ты в реке искупалась? Так у вас принято, да?

— Это вышло случайно, ты сам всё видел. Кроме того, Павел бы тебя и пальцем не тронул. Он так, решил пыль пустить в глаза друзьям. Кулачонками бы помахал и всё, ведь спортсмен он так себе. У него просто слишком раздутое самомнение.

Кутаясь в кофту, ложусь рядом с Найком. Пальцев уже не чувствую. Колени холодные. И с носа течет. Прелесть какая.

— Тебе достаточно было отступить, и он бы отстал, — объясняю ему, как глупому ребёнку.

— Но я бы не отступил.

— Почему нет?

Павел выше по положению в обществе. Конечно, существо без рода и племени должно подчиниться, тут и думать не о чем. О чём это он?

— Потому что я никогда и ни под кого не прогибаюсь. Даже если я один против толпы, всё равно на колени не стану и смеяться над собой не позволю.

— Глупо.

Скривился. Не понял меня. Обиделся и отвернулся в другую сторону. Моему взору открылись аккуратные маленькие уши, украшенные рядом колечек. На шее, под волосами, можно было рассмотреть небольшую татуированную надпись. Странный он. Непонятный. Но смелый. Интересно, что ему пришлось пережить в своей жизни? Почему он такой?

Чувствую тепло поблизости. Легкий жар чужого тела. Мне так холодно, что уже плевать на воспитание и гордость. Касаюсь рукой его руки. Он немного вздрагивает, поворачивает голову и внимательно смотрит. Пристально.

— Как думаешь, если мы не вернемся вечером домой, нас будут искать? Вот отец точно всю полицию на уши поставит. А твои родители? Будут волноваться?

— Нет. У меня нет родителей.

— В самом деле? А где же ты живешь? И кто тебя обеспечивает?

— Я должен отчитаться? С чего бы? — Огрызнулся, враждебно сверкнул глазами. — Я обеспечиваю себя сам.

Злится на меня, но руку не убирает. Практически соприкасаемся боками. Найк прячет взгляд, скрещивает руки на груди. Опять зачесывает волосы назад. Если нас застукают здесь, можно смело называть его «сестричкой», никто и не усомнится. Красивая бабенка, может даже получше меня. Стройная, с тонкой талией. Безгрудая, но и я далеко не Памела Андерсон.

— А почему у тебя такое прозвище?

Никак не хочу затыкаться. Зубы всё ещё цокают, но болтовня меня немного отвлекает. Если я буду думать о том, где мы и что нас ждёт дальше, то истерики с паникой не избежать. Кони разбегутся. Думаю, мне не стоит паниковать, мой водитель уже ищет меня. Связи со мной нет. Пошел ливень, скорее всего, Павел вернул своих гостей в сухости и сохранности на берег. А значит, меня уже ищут.

— А почему ты задаешь так много вопросов?

Фыркает. Хмурится. Всё-таки он забавный, хоть и колючий.

— Замерзла, — кладу холодные ладоши на теплое тело.

Морщится, улыбается ехидно.

— Я могу согреть тебя, но ты же меня потом сдашь своим родителям. Или своему дорогому Пашеньке. А дополнительные неприятности мне ни к чему.

Раздосадовано и демонстративно отворачиваюсь от него и ложусь на левый бок. Укрываю себя кофтой, словно одеялом. Домой хочу, в кроватку. Нет, сначала горячая ванна. И ужин. Соня конечно же приготовила что-нибудь вкусненькое. Она всегда старалась угодить всем членам семьи. Иногда готовила отдельно мне и родителям. Я люблю морепродукты, готова поглощать их килограммами. Сейчас бы не отказалась от простого бутерброда. И плевать, сколько в нем калорий. Интересно, в рюкзаке не завалялось пару канапе?

Я старательно следила за своим весом, практически маниакально. А теперь трясусь, потому что кости не греют. Потерла сопливый нос и шмыгнула.

— Плачешь?

Объяснять, что это банальный насморк из-за переохлаждения, не стала. Пусть думает, что хочет. Может, ему станет немного стыдно.

Ощутила шевеление позади. Напряглась, выжидая. Теплое, а для меня сейчас почти огненное, тело прижалось к спине. Хорошая такая батарея. Постаралась расслабиться.

— Мне приходилось ночевать и под открытым небом, — дыхание обжигало шею. — Страшно, когда не знаешь, куда идти.

— Ты бродяжничал? — мой голос заворковал, я разомлела.

— Я искал место в этой жизни.

— Нашёл?

— Думаю, что я близко.

— Если ты говоришь обо мне, то даже не мечтай. Я с таким как ты никогда бы не связалась.

Обнял, прижал крепче.

— Не волнуйся, меня не интересуют избалованные эгоистки.

— Вот и хорошо.

Улыбнулась. Как ни странно, его прикосновения ничуть не раздражали.

— А девушка у тебя есть? — странные вопросы так и лезли на язык.

— Нет.

Кивнула головой. Какая уж тут девушка. И кто на такое горе позарится?

— Парень?

— Чего? — он отодвинулся, что было весьма некстати.

— Поняла. Значит, парни тебя тоже не интересуют.

— Меня вообще не интересуют никакие отношения. У меня пока другие цели.

О, великий гуру татуировок. Мастер-фломастер. Строит из себя неприступную крепость, но сам-то наверняка знает, что никому не нужен. Ни рожи, ни кожи. Обвил меня собой, как змей лиану и лежит, рассуждает о звездах на небе.

— Одному быть плохо, — резонно заметила. — Друзья у тебя хотя бы есть?

— Есть. Самые лучшие и верные. А ещё у меня прицепом родной брат.

— Мне хватает двоюродной сестры с головой. Она считает себя королевой красоты. Такая, знаешь, Barbie doll. Губки пухлые и она все время выпячивает их, словно уточка. Мало улыбается, потому что от этого бывают морщины. Носит одежду, словно девочка пятилетняя. Мы с нею не ладим.

— Ближе родных не бывает никого. Когда мой брат болеет, я болею вместе с ним. Когда плохо ему, и я грущу.

Странный он. Брат — это тоже явление временное. Однажды он найдет себе вторую половинку и вильнет хвостом. О себе нужно думать. О себе.

Чужое тепло приятно обволакивало, глаза непроизвольно слипались. Навалилась дремота.

— Ноги болят очень. Никогда прежде мне не приходилось ходить босиком. Это ужасно.

— Ты ничего не понимаешь. Это свобода. Ты чувствуешь единение с природой. В конечном счёте, все мы её дети.

— Ну её, эту природу. Одни неприятности от неё! Я — дитя городских джунглей.

— Поэтому тебя утопить может любой желающий. А ещё ты заблудилась бы даже в двух кустах.

— А как должно быть? Я же девушка, а нас такими и задумывала природа. Для нашей защиты существуют мужчины. А иначе, на кой они тогда нужны…

— По-моему, на твою защиту сегодня не пришла ни одна мужская особь. И если бы не я…

— Если бы не ты, со мной ничего такого бы не приключилось.

— То есть, я ещё и во всем виноват? Так, что ли?

Громыхнув костями, Найк поднялся, попутно отряхивая с себя колкую солому. Потрусил волосами. Продемонстрировал мне анорексичную спину с выпирающими ребрами, и фрагмент татуировки, которая спускалась вдоль левого бока и скромно убегала за ремень джинсов. Парень белокожий, ни намека на загар. Кажется, даже светится немного. Да уж, фигурой парня его драгоценная природа обидела, но перца в характер подсыпать не забыла.

— Надеюсь, одного вечера хватит, чтоб решить мою проблему. Будет обидно, если всё пойдет не так.

Стало неуютно и холодно. Грелка обиделась и ушла. Обидчивый какой.

— Эй, — позвала его. — Ты бы имя хоть своё назвал. Мне не нравится обращаться к человеку, используя собачью кличку.

— Можешь ко мне вообще не обращаться. Я не претендую.

Буркнул недовольно и вышел на улицу. Ладно, далеко не уйдет. Половина его гардероба сейчас на мне. Помяла в руках рукав кофты. Старенькая, поношенная и ниточки торчат. На резинке рукава имеется маленькая дырочка, похоже, пропаленная сигаретой.

— Дождь практически перестал, — Найк вернулся, стянул с балки мокрые джинсы и принялся их натягивать на тощий зад. — Но стемнело капитально.

— Я заметила.

Можно подумать, в помещении сейчас было светло. Заставила себя подняться рывком. Надела кофту и застегнула замок. Видок у меня чумовой. Кеды сорок второго размера и спортивного стиля кофтейка, едва прикрывающая попу. Нужно сфоткаться для «Instagram». Напишу, что участвовала в модной игре «Последний герой». Ага, не в этой жизни. Никто и никогда не увидит меня в таком виде. Приеду домой и надену корону назад. А об этом кошмаре забуду. И о тощем Кощее заодно. Кстати, куда он подевался? Пока я мечтала о доме и горячей ванной, потеряла крысеныша из вида.

— Моя кофта пришлась тебе по душе?

Явился, подкрался сзади, плохая у него привычка так делать. Обошел меня с мрачным видом и взял в руки рюкзак. Да, я взяла вещь без спроса. Жалко ему барахло своё? Гордо выпятила грудь.

— Ты её теперь, наверное, и стирать не будешь? Под подушку положишь, и будешь вспоминать, как обнимал красивую девушку в богом забытой конюшне.

— Ты себя переоцениваешь.

— Брось привирать.

— Я тебе уже говорил, что ты мне не нравишься. Так что просто молча переоденься и отдай мою вещь. Можешь даже при мне это сделать, не рискуя ничем. Поверь, я и не взгляну в твою сторону.

Грубиян. Знаю я таких. Специально хамит, чтоб привлечь внимание. Начитаются глупые парни «умных» советов о пикапе и о поведении, которое нравится девушкам. Но нет, пусть не рассчитывает, со мной такое не прокатит. Одна из лошадей шумно фыркнула, будто поддерживая мою мысль. Вот, даже ей смешно.

— И какая она, принцесса твоей мечты, позволь полюбопытствовать? С ирокезом и татухами на всё тело?

Мы вышли и вернулись на дорогу тем же путём, по траве. Я старалась внимательно смотреть себе под ноги, но темно было, ничегошеньки не видно. Ни тебе фонарика. Ни освещенной трассы. Поле, ветер и темень.

— Мне нравятся брюнетки невысокого роста. Миниатюрные женщины созданы, чтоб их защищать и заботиться. А с тобой хорошо только вещами и обувью меняться, потому что размер у нас примерно одинаков.

— Ой, да, — закатила глаза. — Можно подумать! Кто-то покупается на твоё вранье?

Он притормозил без предупреждения. Встретилась лбом с его подбородком. Сделала шаг назад. Шмыгнула влажным сопливым носом.

— Не нужно со мной так разговаривать. Я не один из твоих поклонников и ножки целовать не собираюсь. Не нужно со мной заигрывать и кокетничать. Это бесполезно и очень меня бесит.

— Ладно-ладно! — подняла руки вверх. — Я тебе почти верю. Уговорил. Но ты и сам прекрасно знаешь, что я для тебя недоступна. Воздвиг вокруг себя иллюзию и возишься в ней, как младенец в песочнице.

Самодовольно улыбнулась глядя на его вытянувшееся лицо. Да, я такая, пальчик в ротик не клади — откушу по локоть. Смотрит на меня теперь, как на непонятного неопознанного зверя. Фыркнул, развернулся. Пошел вперед. Съел? Даже сказать ему в ответ нечего. Ехидно хмыкнула ему в спину.

Нужно признать, его слова неприятно кольнули моё самолюбие. Мной все восхищаются, а это насекомое не изволит⁈

Краем уха уловила знакомый и приятный слуху шум машин. Где-то недалеко была трасса, определенно. Эта природа у меня поперек горла. Насмотрелась на неё на несколько лет вперед. Я даже от поездок в наш загородный дом отлыниваю. Боюсь всякой живности, которая копошится в траве, на кустах, деревьях. А тут, в довесок, ещё и этот, раздражающий суповой набор.

Да, я была права! Сердце подпрыгнуло радостно до горла и ухнуло вниз. Почти свободна, практически дома. Побежала вперед и едва не упала, зацепившись ногой за корягу. Черт бы побрал эти кеды лыжеподобного размера.

Подняла вверх руки и принялась размахивать ними. Кофта безбожно поползла вверх, оголяя испачканные ноги. Мне было плевать на то, как я выгляжу. Важнее было, что совсем скоро этот кошмар закончится. Найк не успевал за мной. Он плелся где-то позади, прихрамывая. Видимо, не так уж и здорово разгуливать босиком, как он мне плел.

На мои судорожные сигналы среагировал один лишь водитель и, бог мой, это была женщина. Сейчас я готова была расцеловать ее. Окно её автомобиля лениво скользнуло вниз, и она вопросительно посмотрела на меня.

— Вам куда?

Назвала район, в котором проживаю. Поправила прическу, демонстрируя незнакомке свои ухоженные ноготки и украшения. Я не оборванка. Просто жертва обстоятельств.

— Хорошо, садитесь.

Скользнула в салон автомобиля, на заднее сидение, по привычке. Закрыла за собой дверь. Я видела тонкую фигуру, которая шла в нашу сторону. Но предпочла проигнорировать этот факт. Не хочу его видеть ни минутой больше. Это из-за него я попала в такую ситуацию. Это он виноват во всём. Он. Он!

И он не стоит того, чтоб я думала о нём. Мне бы только домой. В ванную, с ароматной душистой пенкой. В мягкую кровать. И спать. Замёрзла. Безумно устала.

Сладко потянулась и прищурила один глаз, в который светил утренний луч солнца.

— Златочка, — осторожное касание плеча и поцелуй в висок. — Вставай, моя хорошая. Опоздаешь на занятия.

— Доброе утро, ма, — упрямо натягиваю одеяло на голову. — Я сегодня никуда не пойду.

— Нет, моя хорошая, нужно вставать. К тому же, тебя отец ждёт. Он отвезет тебя в университет, а заодно поговорит о вчерашнем вечере.

Завернулась в кокон и всхлипнула.

— У меня так голова болит. Я, кажется, заболела.

Покашляла для приличия. Родители хотят, чтоб я пошла сегодня на учёбу? Нет, ни за что! Главная сплетница вуза, Емельянова, наверняка уже всем растрепала, как Павел меня вчера искупал. С вечера я надеялась, что прогулка под дождём принесёт свои плоды, и у меня хотя бы температура для приличия поднимется. Но я на удивление себя хорошо чувствовала. Только спать хотелось.

— Отец с утра раздражен. А ты знаешь, что лучше его не злить лишний раз.

— Что ты разговариваешь со мной, как с пятилетней⁈ — недовольно надула губки.

— Ну а если ты у меня взрослая, тогда изволь подняться и отправляйся на учёбу. Мне, к слову, тоже совсем не понравился твой вчерашний вид. И я бы поговорила с тобой об этом, но времени совсем мало.

Удивленно выглянула из-под одеяла. Я точно с мамой сейчас разговариваю? Ни тебе «котик, будь умницей», ни уверений, что она прикроет меня перед папулей. Воспитание Романовой-младшей продолжается? Ладно. Откинула край одеяла и опустила босые ноги на пол. Может, оно и к лучшему. Сейчас я поведаю папочке о том, как «замечательно» я провела вечер в компании милого Павла. Грязную и мокрую они видели меня вчера, а вот развернутой душещипательной истории не слышали. Сил не было плакаться. Энергии хватило только чтоб принять ванную и завалиться в постель. Ну, ничего, сейчас расскажет папочке басенку доченька.

Наспех приняла душ, нанесла минимум макияжа, сделала акцент на глаза, добавив розовых теней для эффекта припухлости глаз. Видок что надо, весьма несчастный. На губы блеск прозрачный. И платье. Хм. Безрадостного мышиного серого цвета. Видишь, папочка, любимая дочь в печали.

Собрала волосы в конский хвост. Взяла несколько конспектов наугад. Это так, прикрытие, — для отвода глаз. На учебу сегодня я не собираюсь, пока не разведаю обстановку. Нужно было Маринку вытянуть куда-нибудь и попросить её разузнать всё.

— Здравствуй, папочка, — хмуро посмотрела на родителя и уселась на заднее сидение его автомобиля.

— Опаздываешь, солнце моё.

По тону слышу, недоволен, как и говорила мать. Значит, нужно пожаловаться побольше да приукрасить немного страдания.

Вздох. Глубокий и горький. Поправила чёлку. Потеребила юбку.

— Расскажи мне, дорогая, откуда ты вчера такая эффектная вернулась?

Отец завел автомобиль и выехал со двора.

— Ты ведь знаешь, я была на вечеринке, на которую ты меня отправил, — больше драматизма в голосе, Златочка, больше, отец так легко не клюнет. — Пойти одна я не могла, ведь с Павлом мы мало знакомы, и по правилам хорошего тона я взяла с собой друга. Хозяину вечеринки это не понравилось, и он всячески оскорблял и унижал нас. Он толкнул меня за борт своей яхты, па! И если бы не мой друг, я бы утонула.

Капризно оттопырила нижнюю губу и посмотрела в зеркало заднего вида. Клюнул? Уже хочется придушить Павла? Ещё нет?

— Мне было холодно. Я замерзла. А Павел, вместо того, чтоб исправить ситуацию, высадил нас неизвестно где, и мы попали под дождь. Связи у нас не было, денег тоже. Мне пришлось идти босиком! Мокрой.

— А что за друг?

— Ты меня не слышишь, па? Нам повезло, что на нас не напали! Не забрали украшения. Хотя, мне пришлось отдать свои серёжки одной женщине, что любезно подвезла меня домой. Но, главное, что твоя дочь осталась жива, правда ведь?

Всё, глаза мои на мокром месте. Видишь, я страдаю?

— Я поговорю с Павлом, — родительский голос смягчился. — Я доверил ему самое дорогое, что у меня есть. А он, значит, вот как себя повёл. Это плевок в сторону Романовых. Не волнуйся, дорогая, я этого так не оставлю и во всём разберусь. Только, будь добра, от Алексея далеко не отходи. Он заберёт тебя после занятий.

— Алексей? Это ещё кто?

— Как кто? Водитель твой. Забыла?

— Ты его не уволил после того, как он меня потерял? Очень жаль.

Поцеловала отца в щеку. Пожелала ему удачного дня и покинула салон автомобиля, опустив плечи. Грустной походкой, ссутулив спину, едва переставляя ноги, направилась в сторону центрального корпуса академии. Надеюсь, па сейчас следит за своей кровинкой. Его девочка глубоко несчастна и обижена. Волочит ножки, поднимаясь по ступенькам. Из последних сил открывает дверь. И… всё, представление окончено. Я в холле центрального корпуса.

— Злата, доброе утро!

Лениво повернулась на звук собственного имени. Макаров, собственной персоной. Иногда у меня складывалось такое ощущение, что эта заучка живёт в этих стенах. Ни тебе пропусков занятий, ни одного неподготовленного урока.

— Утро добрым не бывает, — буркнула себе под нос.

Никита добрый и внимательный парень, но его чопорность и правильность бесят меня до чёртиков. Весь такой гладенький, прилизанный, правильный. Никакой примятости и небрежности в одежде, всё тщательно отутюженное и накрахмаленное. Готова поспорить, он даже носки свои гладит.

— Я чертеж принёс, как ты и просила.

Парень ласково погладил пальцами тубус и улыбнулся. Совсем вылетело из головы! Какое сегодня число? Точно, в понедельник мы должны сдать проект. Заказать забыла, хорошо, хоть этот мистер Кен вспомнил мою просьбу.

— Молодец, Макаров. Растешь в моих глазах.

Выдавила из себя милую улыбку. Надеюсь, он не ждет от меня других благодарностей?

— Но, знаешь, такими темпами ты не станешь хорошим архитектором.

— Я не планирую работать в будущем, — отмахнулась от него. — Выйду замуж, и пусть у мужа голова болит, как денег заработать.

Никита насупился, брови сдвинул. Осуждает, по глазам вижу. И губы свои тонкие напряженно стискивает, отчего те и вовсе исчезают из вида.

— Я считаю, что женщина должна быть полноценной состоявшейся личностью. А быть домохозяйкой очень скучно, и ты вскоре начнешь деградировать.

Боже, заткните кто-нибудь этот поток нравоучений. Да кого интересует твоё мнение, Макаров? Не одна женщина, которая знает себе цену, не захочет водиться с таким занудой, как ты. Бла-бла-бла.

— … даже поговорить не о чем, — он что-то продолжает говорить, я закатываю глаза и устало выдыхаю.

Отдай мой чертеж, не собираюсь я с тобой демагогию разводить. Мы с тобой не на одной волне, товарищ будущий архитектор. Гот, и тот интересней. Кстати, о нём. В противоположном конце коридора, по которому мы шествовали вместе с Никитой, маячила фигура Емельяновой. Вот кого встретить ранним утром понедельника в моих планах не было.

Дала задний ход, получила вопросительный взгляд Макарова.

— Аудитория на втором этаже. Ты куда собралась?

— Ты знаешь, что-то я неважно себя чувствую. Пожалуй, пропущу одно занятие.

— Нельзя, сегодня сдача проекта.

Возмутился он достаточно громко. Вот зубрила несчастный! Емельянова вместе со своей группой поддержки повернулась в нашу сторону и тут же ехидно улыбнулась. Отлично. Сейчас мы узнаем все свежие сплетни о Романовой и чумазом фрике от первого лица. Морально подготовилась к словесной перепалке. Расправила плечи и победоносной походкой пошла в сторону давней соперницы. Идти на попятный было слишком поздно.