Патруль 2

Глава 15 Ну, сказочное Бали, ну погоди!

На листке были цифры, снова координаты. И снова, похоже, те самые, совсем недалеко от моего нового дома.

И я поднял трубку телефона, чтобы позвонить взводному.

— Это Кузнецов, — представился я.

— У меня определился номер. Говори, — поторопил меня взводный.

— Короче, не получилось по спирту отработать, меня рассекретили, и экипаж ушёл на снятие. Как там стажёр? Я к тому, когда я в район возвращаюсь?

— Так, будь дома пока, я стажёру твой номер скину, он тебя заберёт, а ты пока обедай, его после РОВД я тоже на обед отправлю.

— Принято, ждать стажёра. Я без оружия нахожусь, дома на Степановке. Время 14:20.

— Давай, приятного аппетита. Дежурному доложи об этом по телефону. 522201 — номер.

— Есть, — выдохнул я и, набрав дежурного сообщил ему всю ситуацию, запомнив время доклада.

Итак, у меня обед! А в холодильнике ничего. И первым делом я «пошёл» за едой: сев в «Бэху», я доехал до магазина и закупился всем, что мне хотелось, а потом погнал на точку с координатами. С одной стороны, сейчас день, с другой — кому я, на хрен, нужен, за мной следить. В тайнике оказался бронежилет, чёрный, в сумке под него с лямками. И, вернувшись к «Бэхе», я устремился домой, где мог бы спокойно поесть и посмотреть историческую передачу про Россию сегодня.

Но только я зажувал первый сэндвич, запивая его «Доброколой», мне позвонили. Я взял трубку с незнакомого номера резонно предположив — вдруг это Бахматский.

— Здравствуйте, это служба безопасности вашего банка беспокоит, — проговорил приятный женский голос.

— Здравствуйте, — улыбнулся я их сервису.

— На вашем счёте замечена подозрительная операция, скажите, вы переводили 10 000 рублей Ковальковой Светлане Анатольевне?

— Нет, не переводил, — ответил я.

— Понятно, значит, это мошенники. Сейчас вам на телефон придёт код подтверждения, нужно будет мне его сообщить, чтобы я эту операцию заблокировала.

— Давайте, — произнёс я, и на экране и правда высветился код с фигурирующей суммой, и я произнёс его девушке. — 0584.

— Спасибо, операция по вашему счёту была заблокирована. Хорошего вам дня! — выдала она и повесила трубку.

Надо же, мошенники какие-то тут еще есть, как-то они счета взламывают…

В этот самый миг на телефон пришло ещё одно СМС: «Отказ в покупке на 10 000 ₽ Недостаточно средств». Ну да, логично, я же деньги на счёт не кладу.

И снова звонок с того же номера.

— Здравствуйте, — проговорил я беря трубку.

— Это снова служба безопасности вашего банка, скажите, сейчас сколько у вас на счету денег?

— Не знаю, я не очень умею этим всем пользоваться, — жуя бутер, произнёс я.

— Ну, это очень важно, — взмолилась она.

— Ну, ладно. — И я посмотрел на счёт: «99 рублей». — А вы почему не можете видеть мой счёт? — уточнил я.

— Это конфиденциальная информация и доступна только вам.

— А если она конфиденциальная, то зачем мне её вам говорить? — насторожился я.

— Потому что только это спасёт ваши деньги. — заверила меня девушка.

— А, ну понял. Полтора миллиона шестьсот сорок семь тысяч рублей 22 копейки. — назвал я примерное количество денег, которые остались у меня в виде нала.

— Сейчас код придёт, мне нужно будет его продиктовать. Это нужно, Вячеслав Игоревич, чтобы ваши деньги не попали в руки мошенников.

Я посмотрел на люк погреба, где и были сложены в пачки за соленьями лежали все мои деньги, придавленные «Стечкиным», и произнёс:

— Шлите код, ни рубля не отдадим врагу! О, пришло: 4856!

— Сейчас ожидайте, — произнесла девушка.

И тут пришло сообщение от банка: «Недостаточно средств».

— Вячеслав Игоревич, — медленно произнесла девушка. — Что происходит?

— Что происходит? — переспросил я.

— Вы думаете, это шутки?

— Шутки? — не понял я.

— Пошёл ты в жопу! Урод! Нищеброд вонючий! Чтоб у тебя хуй отсох, гнида! — пожелали мне и скинули трубку.

Так, ну пять звёзд я вам не поставлю… — решил я. — Что за обращение к клиенту, у вас, значит, деньги воруют мошенники из банков, а орёте вы на меня.

И, доев бутер, положил пальцы на ноут, выбивая: «Мошеннические схемы наши дни».

И комп выдал:

«В 2024 г. мошенники похитили у россиян рекордные 27,5 млрд рублей с банковских счетов — на 74,4 % больше, чем в 2023 г. Основной объём средств (26,9 млрд рублей) был украден у физических лиц. По оценке Моегобанка, ущерб от телефонного мошенничества в 2024 г. составил не менее 295 млрд руб. Согласно опросу Банка России, 34 % граждан сталкивались с различными видами кибермошенничества, при этом 9 % из них потеряли деньги. Мошенники используют разнообразные методы: от телефонных звонков от имени госструктур до фальшивых сайтов и вредоносных приложений…»

А далее шли десять распространённых схем по мнению моего банка. Пум-пум-пум, я, получается, сейчас дважды дал мошенникам ключ от квартиры, где денег нет.

Надо быть осторожней. Или хранить деньги наличным не в банках, а за банками, в подполе.

Итак, (переключил я свой разум на мои дела) у меня есть броня и пистолет, но как ребята из структуры поняли, что я ещё его не купил, вероятно, также как Дядя Миша нашёл меня на поле чудес. А ещё я знаю, что подожжённая вчера тачка принадлежит кому-то из бандитской группировки, притом кому-то отмороженному, судя по тому, что по мне начали стрелять.

Ну, сам называл это время волшебным раем с непугаными детьми, накликал, получается. Хотя, берёшь деньги у спецслужбы, будешь вовлечён в спецзадания. Но сегодня у меня смена, сегодня всё не очень-то и обязательно.

И кем бы я был, если бы не попытался поспать в обед? И я, оставив сотовый на звуке, прилёг.

Меня разбудил звонок. Звонил взводный:

— Ты что, не в районе ещё?

— В районе, я жду, пока Бахматский освободится, — произнёс я просыпаясь.

— Так он освободился уже, ушёл на обед и пропал. На связь не выходит.

— А где он обедает? — спросил я.

— У него машина стоит в Тимирязево, мы его по GPS-у видим, как раз у его дома.

— Понял, мои какие действия?

— Ты от отдела далеко? — уточнил взводный.

— 10 минут.

— Вот, дуй к отделу, и там я тебя подхвачу, поедем, тебя снова на машину сажать.

— Вооружаюсь? Я спирт так и не изъял.

— Отбой по спирту. Да, вооружайся!

И я, накинув форму, побрёл в сторону отдела, в дежурке дал свои карточки и получил всё, что и получал ранее, и, уже экипированный, вышел из отдела с тыла, где меня уже ждала димокриковская «Хонда». Я поместился на пассажирское сиденье, поставил рацию на минимум, чтобы не орала, и посмотрел на командира взвода, который сидел на месте водителя.

— Ты, кстати, прав был, ввиду того что это была не просто кража кактуса, её сейчас будут переквалифицировать в разбой, так что ты, получается, два разбоя за сутки раскрыл. Так не бывает, — улыбнувшись своим мыслям, выдал взводник.

— Ну, по первому это сторож тревожку нажал, а по второму подфартило, что Бахматский на терпилу похож и всё.

— Как говорила одна старая черепаха, случайности не случайны! — процитировал взводный кого-то или что-то, что я не знал.

Ещё раз давая мне осознать, как же я далёк от этого времени. Ведь их культурный код изучать и изучать, притом они же поглощают кучу информации в короткие сроки. Я как-то видел, как ребята листают ленту. У них же даже не получается ролики до конца досмотреть, они просто листают, потому что могут листать… Листания ради листания или я чего-то не понимаю…

— Служу России, — запоздало выдал я. Если случайности не случайны, как говорила неизвестная мне черепаха, тогда это похвала. По сути, я знал пять говорящих черепах: Тортила из «Буратино», четыре брата из «Черепашек-ниндзя» и всё… А нет! Была ещё та, которая катала львёнка и лежала на солнышке. Шесть, получается.

Тимирязево казалось небольшой деревней или селом возле Златоводска, на левом берегу, как ехать — направо в сторону северных трактов. Километров десять по тёмной дороге без освещения, почему власти не могут сделать сюда хорошую освещённую дорогу, я не знал.

Примечательно, что само Тимирязево относилось к Кировскому району города, и тут на постоянку дежурил экипаж, но сейчас он был на выезде. И ехали мы.

— Вот тут, у вот этих вот магазинов, в 2006-том наш экипаж расстреляли, — начал взводный. — Попытка захвата оружия, двое уродов с дробовиками. Они на обеде были, третьего высадили в городе, сами кушали тут напротив и, видать, не увидели подходящих к ним преступников.

— И что было дальше? — спросил я.

— Это был август, я как раз в отпуске был, тогда ещё младшим сержантом, как ты. Это была моя рота… И вот, кровь всем городом сдавали.

— Сожалею. — произнёс я.

— Говорят, водитель погиб сразу, а старший был ранен и вёл бой, высадил в уродов почти всё, что имел из БК, одного убил, второго тяжело ранил и сам упал без сознания, благо, ГАИ подоспело и задержало, скорую вызвали. У водителя дочка осталась, 5 месяцев, а старшему за этот бой дали орден Мужества, и он благополучно доработал у нас в дежурке.

— А преступники что?

— Пожизненное получил тот, кто выжил. Их связь с крупными ОПГ так и не была доказана. Я помню этого старшего, он, знаешь, шутил постоянно, на приколе, как сейчас говорят, был, а после этого боя больше не улыбался. Поэтому броню я вам всем сказал носить, чтобы ситуация не повторилась. Мало ли что будет с этими залётными, у которых тачку сожгли.

Орден Мужества — это награда, которая заменила советский орден «За личное мужество», серьёзная награда за очень непростые действия. Я пытался вспомнить, носил ли я что-нибудь подобное в прошлой жизни, но в памяти на моей груди будто всё было смазано, словно бы награды за прошлую жизнь никак меня не касались. Больше не касались. Не касалась меня и моя бывшая семья, мои бывшие друзья, и даже фамилии тех, с кем я воевал в свой последний день, я не помнил. Но отчётливо помнил молодого Дядю Мишу и старлея Зубчихина.

Возможно, когда-нибудь я доберусь до имён и права на память, но сейчас я был этого лишён, я даже родителей Кузнецова не знал, не помнил. А пока понятно, почему Димокрик меня вооружил: он был дружен с попавшими в переделку ребятами тогда, в 2006-том, и очень не хотел, чтобы эта же канитель повторилась.

И вот мы прибыли на место, где стояла 322-я машина, она была заглушена, и в ней никого не было. Перед нами была ограда дома, а сам дом, стоял в глубине участка, отгороженный от мира старым, покосившимся забором из тёмного, почти чёрного штакетника. Строение было невысоким, одноэтажным, сложенным из тёмно-красного кирпича, который местами выцвел до ржавого оттенка. Крыша, когда-то крытая шифером, теперь была покрыта пятнами серого лишайника и ржавыми подтёками.

Выделялись окна. Они были маленькими, почти квадратными, с массивными деревянными рамами, выкрашенными когда-то в зелёный цвет. Краска на них давно облупилась, обнажив седую, потрескавшуюся древесину. Стекла, тусклые от многолетней пыли и близости дороги, но в одном из окон, том, что выходило на крыльцо, виднелась тонкая, почти невидимая щель — форточка была приоткрыта для проветривания. Подоконник, широкая, потрескавшаяся доска, был пуст, если не считать пары пустых жестяных банок из-под консервов, служивших, видимо, пепельницами.

К двери вела узкая бетонная плита, заменявшая крыльцо. Дверь же, массивная, филёнчатая, когда-то синяя, была исцарапана и покрыта сколами.

Слева к дому примыкала открытая веранда, затянутая снаружи потертой полиэтиленовой плёнкой, которая хлопала на ветру. За мутной плёнкой угадывался хаос: тени старых ящиков, бочки и сложенного хлама.

А весь участок перед домом представлял собой заросший пустырь с жухлой, вытоптанной травой, среди которой торчали ржавые остатки какой-то техники и валялись покрышки.

— Я ещё раз позвоню, — произнёс взводный и набрал телефонный номер.

И где-то там, в глубине дома, заиграла музыка, голос пел в нос: «Вы меня все зае… я хочу на Бали! Там море, тус… Увезите меня на Дип-Хаус… Я здесь усну и там проснусь!»

— Ну, сказочное Бали, ну погоди! — прошипел взводный и достал рацию. — 322, 311-му.

Его голос отразился изнутри.

— Что мы имеем: сотовый и рация у него дома, — начал рассуждать взводный, — а самого виктимного Вити нет.

— Может, он всё-таки там? — спросил я. — Может, ему нужна помощь или скорая?

— Правильно мыслишь. У нас с тобой есть все основания полагать, что с ним беда. И это даёт нам что?

— Что? — не понял я.

— Право на вторжение в частную собственность! Но давай сначала крикнем его, может, он уснул?

— А если он в заложниках? — спросил я.

— Ну, тогда у нас есть ты, которого СОБРовцы хвалят. — И взводный набрал побольше воздуха и закричал: — Бахматский!!!

— Я тут… Помогите! — проскулили изнутри.

— Ну всё, Слав, иди ломай дверь, у нас разрешение!

И, открыв калитку, сняв со столба проволочную петлю, я направился к веранде, куда вошёл, отодвинув целлофан, и предо мной, и правда, оказалась дверь, которую я потянул на себя, и та открылась, обнажая щель, сквозь которую было видно, что она закрыта на крючок. Следом за мной следовал взводный, и я, достал нож и, раскрыв его, поддел крючок, отворяя дверь.

Мы вошли в дом. Взгляд сразу выхватил привычную, но от этого не менее унылую картину: тесная прихожая, пропахшая сыростью. Налево — проход на кухню, где в раковине громоздилась гора немытой посуды. Направо — дверь в комнату. Там, у окна, стояла старая чугунная батарея, почерневшая от времени. И к ней был прикован Бахматский.

Он сидел на полу, в семейных трусах в красное сердечко прислонившись спиной к ребристому чугуну. Одна его рука была пристёгнута к трубе наручниками. На лице — не страх, а какая-то собачья, виноватая грусть, когда смотришь в глаза, понимая, что накосячил. Увидев нас, он лишь безнадёжно вздохнул.

Я привёл автомат в боевое состояние и, прикрывшись косяком двери, бросил команду внутрь комнаты, где ещё было много углов, в которых могли затаиться враги:

— Выходите с поднятыми руками! Вы окружены!

Но вместо ответа из комнаты раздался только жалобный всхлип Бахматского:

— Тут никого нет… Я один…

— Не пизди мне, — прошипел я себе под нос, не отводя ствол от проёма. Это могла быть засада. Это 100 % была засада.

— Отбой, Слава, — тихо, но твёрдо сказал взводный, положив руку мне на предплечье и мягко прижимая его вниз. — Отбой. Я зайду.

И он, не спеша, вошёл в комнату. Его силуэт замер на пороге, затем сделал шаг влево, потом вправо. Ни выстрелов, ни криков, ни нападений. Тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Бахматского.

Взводный обернулся ко мне, лицо его было невозмутимо, но в глазах стоял немой вопрос.

— Ты срочку что, в Сирии служил? — спросил он тихо, с лёгкой усмешкой в углу губ.

— Нет, — буркнул я, отдалённо вспоминая афганские и чеченские горы, всё ещё думая, где может быть противник.

— Заходи, — кивнул он. — Тут, действительно, никого. Кроме нашего страдальца.

Я с недоверием, всё ещё держа АК наготове, проскользнул внутрь. Комната была маленькой, захламлённой. Кровать, застеленная мятым бельём, телевизор старой модели, потёртый диван. В углу, на полу, лежала его броня, а на ней, в кармане разгрузки, — рация. На кухонном столе рядом с пустой пачкой сигарет лежал телефон Бахматского.

Теперь я видел всё. Никаких бандитов, никакой засады. Только запах немытых ног и пыли.

Я опустил оружие, отцепил магазин, передёрнул затвор, извлекая патрон, произвёл в сторону пола контрольный спуск и, снарядив патрон в магазин, снова его примкнул ставя АК на предохранитель, но напряжение не ушло, оно лишь сменилось другим чувством — холодным, нарастающим раздражением. Я пристально посмотрел на Бахматского, прикованного к батарее.

— Ну, дружочек, — медленно начал взводный, и его голос прозвучал ледяной сталью. — Расскажи-ка, кто это с тобой сделал?

У меня в голове Кузнецов уже добавлял: «Пользовались ли злоумышленники презервативами?» — но я не стал ничего говорить. Субординация всё-таки, решив дать взводному все карты в этих непростых переговорах с потерпевшим.