Патруль 2

Глава 23 Сильным обещаны

Я развернулся быстрее, чем когда-либо, но боль уже прорезала мою бочину, однако я уже жал на спуск, стреляя от бедра, снизу вверх, куда-то в грудную клетку тому, кого я даже не успел рассмотреть.

— Эй! — произнесла Ира с обеспокоенностью и заботой, когда я вскочил с постели и, уткнув в её живот ладонь, несколько раз нажал на невидимый спусковой крючок невидимого пистолета. — Ты что-то невнятное говорил, во сне.

— … — выдохнул я носом. — Ты права, это просто плохой сон.

— Я снова закинула твою форму стираться. Ты её снова замарал. Будешь кофе? Я бутерброды с самоката к нему заказала. Ты даже не проснулся, когда приехал курьер.

— Сколько сейчас времени? — спросил я.

— Знаешь, ты немножечко странный, ты не берёшь с собой смартфон к кровати. У тебя ещё кто-то есть? И ты не хочешь меня расстраивать?

Как ей сказать, что у меня есть Дядя Миша и Дмитрий Дмитриевич, которые в любой момент могут вызвать на срочную работу. А я не могу в любой момент, мне надо иногда спать, вернее, могу, но тогда начну совершать ошибки и погибну.

— Даже если у тебя кто-то ещё есть, то пригласи её, или их в наш дом, сделаем ЖМЖЖ, и посмотри на их реакцию. Я к тому, что только я могу дать тебе столько, сколько ни одна не вывезет. А многие так сильно держатся за свои устои, что даже само такое предложение их оскорбит до глубины души, — глубокомысленно заявила Ира.

— Глубокомысленно, — выдал я, беря её за плечи и заваливая Иру на себя.

— Это я на курсах писателей женских романов узнала. Представь, люди пишут одно и тоже и достойно зарабатывают, как под копирку. Ты бы, кстати, тоже мог писать, про свою службу, завуалированно, конечно, но уже на мужском сайте.

— Вот мне делать нечего, — усмехнулся я, — вот станет мне лет 40–50, тогда и буду баловаться литературой.

«Когда ликвидировать уже не смогу. И если к тому моменту ещё сам буду живой-здоровенький.»

— А ещё, у меня с правописанием плохо. Оно хорошее, но иногда страдает, — произнес я, делая отсылку к Винни-Пуху, но Ира не смотрела, и не поняла отсылки, ибо была слишком молода для этого.

— Звучит так, как будто тебе нужен репетитор по русскому и литературе? — улыбнулась она и мягко отстранилась, вставая с кровати и уходя в другую комнату.

«Вот так вот, признался, что хромает правописание, лишился утреннего секса», — подумал я и остался валяться на кровати, думая о списке дел.

Но через некоторое время в дверь вошла Ира, на ней была белая блузка, а светлые волосы собраны в шар на голове, её голубые глаза смотрели на меня из под аккуратных, прямоугольных линз очков на тонких дужках, а на бедрах расположилась обтягивающая юбка тёмных тонов. В руках она держала длинную указку.

— Слава, сколько можно тебе говорить, «Жи, Ши» — пишется через «И»!

— Ёбушки-воробушки, — широко улыбнулся я, произнеся фразу из памяти Кузнецова, подчерпнутую из какого-то фильма.

— За твой убогий лексикон я вынуждена вызвать твоих родителей!

— Ир… — начал я.

— Ирина Анатольевна! — поправила она меня строго.

— Ирина Анатольевна, только не родителей, — сдерживая улыбку, произнёс я.

— А что мне прикажешь делать? — произнесла она, качая бёдрами, шагнув к кровати и мягко ступая коленями на постель.

— Кого угодно, только не родителей, — продолжал я, получая удовольствие от ситуации.

А её пальцы рук мягко, словно по-кошачьи, подбирались всё ближе, и, выпрямив спину, она посмотрела на меня строго, хмуря брови.

— Тогда мне придётся над тобой поработать! — произнесла она, распуская её волосы, которые тут же рухнули светлой лавиной на её хрупкие плечи.

Её пальцы стянули с меня моё нижнее бельё, а сама Ира, приподняв юбку одними бёдрами, взобралась на меня.

— Ну что ж, учитывая вашу тягу к знаниям и объем рвения, я думаю… — она задохнулась на вдохе, принимая меня в себя, — … обойдёмся и без родителей, и без блузки.

Раскачиваясь на мне, она, откинула непослушные волосы назад, обнажив свою грудь, а потом и вовсе отбросила белую ткань от себя в сторону. В какой-то момент она легла на меня, позволяя моим губам прикасаться к её груди, и, чтобы полностью насладиться моментом, я закрыл глаза, разрешая ей работать над моими пробелами в знаниях в области русского и литературы.

Как я снова провалился в сон, я не понял, помню, что было жутко приятно и легко, словно стресс и бессонная ночь отступали перед чарами бывшей стриптизёрши, а ныне писательницы женских романов. Однако во сне я почему-то сквозь память Кузнецова слышал закольцованную мелодию, там пелось странное: «Сильным обещаны, города и пастбища, деньги и женщины, камеры да кладбища…»

Я проснулся под шуршащее клацанье клавиатуры и, встав, надев трусы, лежащие в углу кровати и стены, пошёл в зал. Тут никого не было, и тогда я потопал на кухню. Тихо ступая, я подкрался к Ире и заглянул через её плечо.

На экране был текст, текст диалога, как кто-то выяснял отношения в их отношениях. Очень эмоционально, с чувствами, со слезами, с мыслями, совершенно противоречащими сказанному.

И я, медленно, чтобы не напугать, обнял её.

— Привет, — улыбнулась она, положив свою голову на мою правую руку.

— О чём пишешь сегодня? Как твоя стриптизёрша и киллер? — произнёс я.

— Сейчас пишу книгу: «Измена! Я (не) прощу!»

— О чём? — удивился я.

— Об измене с прощением.

— Так в названии же не должна быть раскрыта вся суть? — снова удивился я.

— В этом и парадокс, люди читают про то, что хотят читать. По сути, надо им показать, что у них-то жизнь лучше, чем у героини, их-то мужчина не изменяет, по крайней мере не так нагло. А вообще, это мой четвёртый «в-процессник», который я уже веду.

— Четыре книги — это дико много, как ты не сбиваешься? — спросил я.

— Ну, во-первых, женщины — мультизадачны, а во-вторых, тут всего в проде 5000 символов.

— Что такое «прода»? — не понял я.

— Это сленговое названия продолжения. Люди читают книгу поглавно. И каждая глава — 5000 символов, так работают алгоритмы розового сайта.

— Почему розовый? — уточнил я.

— Ну, у девочек — розовый сайт, у мужиков — голубой. Это как комбинезоны для детей: если мальчик — синенький, если девочка — розовенький.

— Слушай, интересно, но 5 тысяч символов — это же, наверное, много… — предположил я.

— Не, вот на синем сайте прода в 15000 — вот это много. Но я веду 4 книги, и потому общее число символов у меня превышает 20000, так что я — работяга!

— И большой молодец! — кивнул я. — Блин, уже полдевятого.

— И что, что в должно случится после полдевятого?

— Да у меня тренировка просто. Давай, я сгоняю в клуб, а потом к тебе снова?

— Форму я твою высушила и выгладила, поэтому ты можешь приходить и уходить, когда хочешь. Ты где, кстати, живёшь территориально? — спросила она.

— Да так, снимаю один домик на Степановке.

— Ты бы мог жить у меня.

— Не, лучше я как-нибудь перевезу тебя к себе, но не раньше, чем накоплю на большой дом, — улыбнулся я, чмокнув её в приятно пахнущую макушку.

А про себя подумал: «И в этом доме тебе будет дозволено ходить везде, но ни в коем случае не открывать одну из комнат».

— Ты со своею полицейской зарплатой никогда не накопишь, скорее уже я стану суперпопулярной.

— Ну или так, — улыбнулся я, одеваясь и вызывая такси до «Аурума».

Добравшись до клуба, я поднялся на третий этаж и, поздоровавшись с тренером, спросил форму в аренду, на что получил ответ, что это будет стоить ещё плюс 100 ₽ Получив рашгард и шорты, я прошёл в зал. Тут была и Вика, она сидела в углу, смотрела что-то на своём сотовом. И я, надев на себя сет белой панды, пошёл здороваться со всеми присутствующими.

А народа набралось пока не много. Пройдя через всех я молча пожал руку Вике и, найдя для себя место на мягком ковре, просто лёг, закрыл глаза и даже, походу, задремал. Но общая команда «становись!» ворвалась в моё сознание, пробуждая меня.

— Всем привет, — произнёс тренер Илья Захарчук перед строем спортсменов. — Сегодня боремся друг с другом, самочувствие у всех хорошее? Ну тогда побежали.

И мы побежали, потом были кувырки, потом накатка плеч и шеи, потом растяжка. Далее же шла отработка: мы сближались и боролись за захват, учились обходить захват противника своим захватом. Илья разжёвывал всё поэтапно, словно читая из учебника:

— Целью рестлинга является переведение спортсмена в партер с последующим его добиванием. Но бросок или сваливание невозможен, если не взят захват. Какие у нас есть захваты? Условно, мы можем взять за руку, за шею, за корпус и за ногу. Какой захват является самым «дорогим»? Который больше всего приближает нас к броску. Потому вы и отрабатываете входы в корпус и обходы андерхука противника.

Андерхук — подмышечный захват, если это касалось корпуса, опасен был тем, что человек мог взять замок за спиной и тем самым лишить тебя подвижности, с последующим подсаживанием под центр масс и запуском тебя по любой доступной траектории. Конечно, я привык больше к курткам, но работа без оных давала новый опыт, да и летом как ты схватишь за футболку? А уже тем более — как ты за неё бросишь? Порвёшь, но не бросишь. Техника же греко-римской и вольной борьбы для лета как раз подходила. Пускай Илья и называл это рестлингом, но всего-то семь нот, существует ограниченное количество возможных взаимодействий с человеком, и моя задача — научить моё новое тело этому.

В какой-то момент я заметил, как Вика, которая боролась с каким-то легковесом, как-то ушиблась и ушла на тренажёр — большой напольный мешок для добивания и бросков, чтобы крутить его перед собой. В этот момент тренер подошёл к ней близко и как-то уж очень заботливо приобнял.

Они что пара? Ему сколько — сорок с хвостом? А ей — двадцать три, пять? Ну что ж, кто я такой, чтобы осуждать. Убийца, живущий со стриптизёршей. Ну и что, что у них разница более двадцати лет. Можно лишь порадоваться за мужичка.

И я, улыбнувшись своим мыслям, продолжил заниматься дальше. Повторяя бросковую базу, забирая в стойке шею для удушающих, выходя самолично из таких захватов. Последним методическим моментом был бросок через себя с упором ног в соперника, когда тот «проходит в ноги». Техника переносила меня сразу же на грудь к человеку, в так называемый фулл-маунт — эффективную позицию для добиваний и для дальнейшей борьбы.

А потом были схватки до падения, и мы боролись, и в том числе с удушающими в стойке. До двойного хлопка оппонента, тренер снова делился своими наработками в области борьбы, казалось, что можно было задушить человека из стойки практически мгновенно. Возможно, где-то это пригодится в моей работе, если вдруг встречу безоружного и сам потеряю пистолет. Пять раундов по пять минут с минутными перерывами, выпили меня настолько, что пальцы отказывались шевелиться, хотя, как по мне, так я только и делал, что падал и вставал, но правда, пару раз получилось поймать на тот самый удушающий захват спереди, когда пропихиваешь голову человека себе подмышку и, застёгивая кистевой замок, тянешь руками вверх. В спорте это называлось «гильотина» с множеством её вариантов.

Но всё имеет свойство заканчиваться, закончилась и эта тренировка пятью минутами самоподготовки. Люди подходили, задавали вопросы, а я просто сидел и ждал, когда отойдут мои пальцы, чтобы мочь хотя бы шнурки завязать. В целом складывалось ощущение, что этот зал мал для такого тренера, и я задал ему вопрос на выходе:

— Илья, а почему ты себе большой зал не присмотришь?

— А зачем? Этот балкон — в моей собственности, а за большой зал нужно будет много аренды платить, а тут — только коммуналка и отопление, и то с ДЮСШ делим.

— Ну, больше денег, — пожал я плечами.

— Зачем больше денег? Вторую жизнь я себе не куплю, двадцатку лет не сброшу, чтобы быть как ты, хотя бы. Детям оставить? Вика у меня занимается постольку-поскольку, ей этот зал никуда не упирался.

О, он заговорил про Вику, интересно, что он не скрывает их отношений.

— А вы давно с ней вместе? — спросил я, и повисла неловкая пауза.

— С её рождения, — ответил тренер.

— Как это? — не понял я.

— Вика — моя дочь от первого брака, — выдал он, и меня постиг мой персональный стыд.

— А ты что подумал? — спросил меня тренер.

— Ну, я так и подумал, просто ты молодо выглядишь для такой взрослой дочери.

— Во-первых, я пью кровь девственников, — произнёс тренер, — а во-вторых, она в полиции работает, и эта работа её старит.

Точно, у них же даже фамилии одинаковые, вот я дебил.

— Понял, мы с ней в одном взводе служим, — произнёс я.

— Слушай, — заинтересовался тренер. — В пабликах писали, что авторитета какого-то тут грохнули. Вика не делится, говорит, что нечего мне голову забивать и волноваться каждый раз за неё.

— Да это же не в нашем районе было, — улыбнулся я.

— Да мало ли, «Перехват» объявят, и придётся задерживать группу лиц по предварительному сговору, — произнёс он как то грустно. — Ладно, хорошего тебе вечера.

— Хорошего вечера, — в ответ произнёс я и вышел на улицу.

Вика ждала в холле ДЮСШ.

— Тебя не подкинуть? — дежурно спросил я.

— Не, спасибо, я с тренером, ему по пути, — проговорила она.

Вот если бы я не спросил у Ильи, вот этот конкретный диалог казался бы мне супер подтверждающим мою теорию их отношений. Но, зная характер Вики-Пики, я лишь улыбнулся. Своих планов на неё я не имел, слишком дерзкая по-моему, а я люблю, чтобы было всё ласково, и о девушке хотелось заботиться, а тут она сама о ком угодно позаботится.

— Ну тогда пока! — помахал я ей рукой, выходя на улицу.

Снова такси довезло меня до моей усадьбы, как раз смеркалось.

По сути, я сегодня ничего не сделал из своего нового списка, и, долив и досыпав коту еды и воды, я присел у печи, открыв поддувало, сложил дрова буквой «Л», а между засунул берёзовую бересту, которую тут же нарвал с поленьев. И вдруг осознал, что я не имею инструментов для разведению огня, но печь-то есть, а значит, тут где-то же должны быть.

И правда, спички нашлись на печи, а, разведя огонь, я закрыл дверцу, оставив поддувало чуть открытым для тяги. Пойдя готовить к утилизации костюм и кроссовки, совершенно новый костюм и совершенно новые кроссовки, балаклаву и перчатки. За окном стемнело, и я с неким сожалением выбросил всё, в чём был в эту ночь на ликвидации, в печку, подкинув туда ещё пару поленьев.

И тут телефон снова пискнул, на экране высветились координаты того самого тайника с бонусом. Вбив координаты в гугл, я очень удивился, ведь тайник располагался в моём дворе, на территории мною снимаемого дома.

Это что-то новое… Собрав «Стечкин» и протерев его от своей биологии тряпочкой, я положил оружие в пакет и пошёл к тайнику.

Гугл показывал место между двух старых грядок, на которых ничего не росло, кроме травы, и тут из-за неба раздалось жужжание, мерзкое такое, что я подумал, что это у меня в голове жужжит, и, посмотрев наверх, обомлел. Сверху ко мне спускалась круглая дрянь на шести винтах, размером дрянь была с мотоцикл. Однако память Кузнецова поправила меня, что это не дрянь, а дрон, именуемый «Баба Яга», собираемой где-то под Днепром.

Машина опускалась медленно, и были видны её ножки, а между ними закреплён длинный ящик защитного зелёного цвета с шпингалетами.

Будущее, блин. Сколько эта машина может поднять? Утащит ли меня? Вряд ли, хотя надо проверять… Ох, уже эта пытливость Кузнецова, которая и привела меня в это тело, в прошлый раз они с Лаечко проверяли электрошок ударов в сердце, позапрошлый раз проверяли бронежилет на предмет удара по нему ногой, тогда обошлось без жертв.

Отстегнув шпингалеты, я открыл железный ящик. Внутри был ПСС с двумя магазинами к нему по шесть патронов каждый, РПК с пятью снаряжёнными магазинами к нему, четыре гранаты РГД-5, одна граната Ф-1. Всё оружие было из моего времени, словно кто-то знал, откуда я, и хотел, чтобы я не парился по поводу изучения нового вооружения. Словно кто-то видел, что я смотрю историю России на компьютере, начиная с 1994 года, что косвенно могло указать на мою принадлежность к той эпохе. Однако следующая вещь повергла меня в замешательство, но не столько вещь, сколько описание к ней.

В моих руках оказалась маска-шлем, очень похожая на чёрную морду муравья, на ней было так и написано на прикреплённой бумажке: «Devtac Ronin Kevlar» — японская баллистическая шлем-маска.

Боевые характеристики баллистического шлема «Ronin».

Вес — 1,81 кг (без навесного оборудования, оборудование прилагаем).

Защита — кевларовые пластины толщиной 7 мм.

Навесное оборудование — GPS-передатчик, приборы ИК и ночного видения, дисплей для выведения изображения с БПЛА.

Линзы — поликарбонатные повышенной прочности, не запотевают при перепаде температур.

Система вентиляции — два регулируемых микрокулера на батарейках ААА.

«БПЛА? — это что еще за хрень? — Не понял я. — Вы к чему это меня снаряжаете?»