Паутина будущего

Глава девятнадцатая

Уорэлл Уилтон, наклонившись, смотрел на украденный чоп, который он держал в руках; его лицо было освещено холодным светом цифр и букв, появившихся на экране. Потом его губы медленно растянулись в недоброй улыбке. Ему понравилось то, что он увидел. Это наполнило его жалкое, жаждущее отмщения сердце чувством горького облегчения. Это было все, что он мог себе позволить: чувство облегчения. Оно заменяло собой истинное освобождение.

Его жилище было каким-то застывшим и монотонным. Комнаты были настолько темными, холодными и суровыми, насколько он мог их такими сделать. Все его пожитки были беспорядочно разбросаны по полу. Полки были совершенно пустыми, что еще больше усиливало мрачный эффект. Вовсю гремела музыка, наполняя комнату резкими вяжущими звуками, исходившими из включенного на полную мощность магнитофона. Из его трубок струился гнетущий ядовитый дым, словно облако, висевшее у потолка.

Свет и обогревательные батареи были включены. Комната была чистой и сухой. Здесь он ничего не мог поделать, но его ущербный, ненавидящий эмоциональный настрой отражался где только можно. Стены были надежно защищены от вандализма, но звуки и запахи были в его распоряжении. И единственное, что они символизировали, — это непрекращающуюся злость.

Ему не было дозволено иметь чоп. Но обращаться с ними было просто. Чоп, который он похитил у слюнтяя в больнице и теперь держал в руках, казалось, был прямо-таки озабочен тем, чтобы его бывшему владельцу было предъявлено обвинение. Уорэлл почти уткнулся носом в экран прибора и жадно читал.

Большую часть из прочитанного он не понимал, но кое-что понял очень хорошо. И того, что он понял, было вполне достаточно.

Еще больше раздвинув в злобной ухмылке рот, он использовал чоп — ворованный чоп — для того, чтобы сделать звонок. Ему это тем более нравилось, что не нужно было платить за этот звонок. «В воровстве есть много хороших сторон», — подумал он.

— Отдаление нейтрализации заразных болезней, — ответил телеробот, изображение которого тут же появилось на экране. — Скажите, в чем вы нуждаетесь.

— Есть несколько интересных для вас имен, — сказал Уорэлл хриплым голосом.

Он совсем близко придвинул лицо к крошечному объективу телекамеры, чтобы на другом конце оценили всю степень серьезности его злобных намерений.

— У меня их целый список. Генетические отказники, которые собираются скрыться. Где-то в районе Больших болот. Вас это интересует?

Его магнитофон продолжал громко и равномерно отбивать примитивные, как две капли воды похожие друг на друга обрубленные ритмы. Дым потихоньку начал рассеиваться, и Уорэлл сделал новую затяжку, выпустив очередную порцию ядовитых колец, пахнущих смесью каких-то специй и освежающего одеколона. Он глубоко вдохнул в себя этот дым и слегка расслабился. Искусством пользоваться своими трубками он овладел в совершенстве.

— Служба генетической безопасности Сан-Франциско, — раздался мужской голос.

Внимание Уорэлла, которое он уже концентрировал с некоторым трудом, переключилось на чоп. Сейчас он, похоже, говорил с живым человеком, если, конечно, это не была анимация более высокого качества, чем предыдущая. Стандартная ухмылка вернулась на его лицо.

— У меня есть несколько имен, приятель. Хочешь их узнать?

Человек на экране слегка нахмурил брови и внимательно всматривался в Уорэлла, явно настороженный его позой и манерой разговаривать.

— Мы всегда рады получить любую информацию. Ваша анонимность гарантируется…

— Что я буду за это иметь?

Лицо человека на экране стало несколько более жестким.

— Какого рода информацию вы хотите продать нам?

— Имена.

— Имена нарушителей закона?

— Да.

— Согласно директиве, я могу предложить вам сумму, положенную за информацию о готовящемся нарушении закона. Ваша анонимность гарантируется. Договор сейчас же вступает в силу.

Уорэлл наморщил лоб. Он предполагал поторговаться подольше и явно не ожидал, что ставки будут сделаны так быстро. Он понял, что несколько поторопился с информацией о Больших болотах.

Теперь он уже ничего не мог изменить. С этого момента, согласно закону, он нес личную ответственность за правдивость своего свидетельства.

— Ладно, будь по-твоему. У меня здесь есть чоп. В нем полно имен и много чего еще. Покупки. Кредитные связи. Истории. Мне кажется, что здесь масса разных незаконных вещей. Так что, — он гнусно ухмыльнулся, — я выполняю свой гражданский долг. Тебе это нужно?

— Как этот чоп оказался у вас?

— Я отказываюсь отвечать.

— Оставайтесь на месте.

Разговор на этом закончился. Уорэлл некоторое время развлекался тем, что подсчитывал сумму, в которую обошелся этот вызов. По количеству информации разговор был тривиальным. Даже в простейшем из чопов поместился бы миллион таких разговоров, и счетчик, возможно, даже и не зарегистрировал бы его. Но система оценивала не длительность собеседований, а сам факт вызова. К тому же разговор состоялся по дважды трансконтинентальной линии, что при прочих обстоятельствах обошлось бы Уорэллу в кругленькую сумму.

Прошло буквально несколько минут, и дверь комнаты открылась. В нее вошел мужчина, но не тот, с которым разговаривал Уорэлл. Если бы не слегка коричневый оттенок его коротких и гладких волос, то этого человека смело можно было бы назвать блондином. У него была военная выправка и деловое выражение лица. Настороженно оглядывая комнату, мужчина держал руки в карманах своего пиджака, по-видимому, готовый в любой момент нажать кнопку экстренного вызова на своем чопе.

Уорэлл мгновенно возненавидел этого пришельца в полувоенной форме.

— Кто вы, черт возьми, такой?

— Я хирург-инспектор Куртис Фалько из Службы генетической безопасности Сан-Франциско. Мы входим в состав Отделения нейтрализации заразных болезней в Атланте.

Он уже сотни раз слово в слово повторял эти слова, дававшие ему значительные полномочия и власть, включая право на обыск, арест и задержание.

— Мой журнал для протоколов открыт на запись.

Все, что они оба скажут, начиная с этого момента, будет записано и воспроизведено в суде, если таковой состоится. Ухмылка на лице Уорэлла стала слегка нездоровой. Слишком велик был соблазн сказать им всем, что он о них думает. У него сейчас была возможность высказать всем — судьям, инспекторам и всей остальной своре лжецов — как он их ненавидит.

Однако в силу каких-то причин он отказался от этого представления.

— Вот, — сказал он. — В этом списке шестьдесят пять имен. И многое другое. Все это выглядит подозрительным.

Он поднял голову и встретился с внимательным взглядом Куртиса.

— Думаю, что все это могло бы заинтересовать вас. — почти заискивающе закончил Уорэлл.

— Положите его на пол, — приказал Куртис.

Уорэлл исполнил приказ и отступил на шаг назад, как будто лежащий на полу чоп мог взорваться. Куртис вынул свой чоп и, настроив его соответствующим образом, стал переписывать нужные ему данные из чопа Кристофера.

Уорэлл с завистью смотрел на оба прибора. Многое было доступно человеку, которому разрешалось иметь чоп. И слишком многое запрещалось тем, кто такого разрешения не имел. Чопы открывали двери. Они значительно повышали гражданский статус. Они давали гарантию безопасности.

Лежащий на полу круглый, черный, блестящий и гладкий, словно отполированный речным потоком камень, чоп представлял для Уорэлла больший соблазн, чем ему хотелось признать. Благодаря точно такому же прибору в руках Куртиса, от него исходило ощущение уверенности и силы, которых на самом деле, как убеждал себя Уорэлл, у этого человека не было.

— Кое-что здесь, действительно, незаконно, — сказал Куртис, неотрывно глядя на Уорэлла. — Как у вас оказался этот прибор?

— Я взял его у преступника, который им владел.

— Как вы узнали, что он преступник?

— Это было очевидно! — Уорэлл развел руками, и хотя его лицо было спокойно, мысли в его голове довольно сильно путались.

— Каким образом вы взяли прибор у владельца?

«Это было несложно, — подумал Уорэлл. — Так же легко, как этому животному Мэддоку выхватить мои трубки».

— Отказываюсь отвечать.

— Мой журнал закрыт. — Куртис посмотрел на Уорэлла и улыбнулся, но чисто формально, неискренне. — Мистер Уилтон, я могу предъявить вам обвинение в нападении на человека, воровстве, незаконном потреблении наркотических веществ, незаконном хранении медицинского аппликатора и еще в полдюжине уголовно наказуемых деяний. За одно только вторжение в частную жизнь другого гражданина и разглашение его личных секретов вас могут сослать в Неваду лет на восемь. Вы хотите сказать мне правду или предпочитаете получить прекрасный черный загар?

— Отказываюсь отвечать.

Куртис сделал рукой пренебрежительный жест и начал шагать взад и вперед по комнате. Наконец он остановился у окна с треснувшим стеклом, поднял жалюзи и выглянул на улицу.

— Мой журнал закрыт, сынок. Запись больше не ведется. Но мои вопросы обладают законной силой. Это твой последний шанс. Тебе ведь никогда раньше не предоставляли последний шанс. И никогда не предоставят. Меня всегда изумляет, когда люди не понимают таких простых вещей. — Он повернулся к Уорэллу. Жалюзи с шумом упали на место. — Твой последний шанс.

— А что… — Уорэлл поднял голову и тоже посмотрел на Куртиса. — А что, если это правда? Что, если я действительно выследил этого человека? Что тогда?

— Он погиб? Или ранен?

— Этот парень… — Уорэлл облизнул пересохшие губы, — получил кое-что в нос. Но в общем-то, когда я ушел, он был в порядке.

Куртис кивнул:

— Больше ничего не хочешь сказать?

— Я был заведен. У них там была маленькая обезьяна-человечек, который все время хотел слямзить мои трубки. Он говорил странные вещи, а в конце пытался ударить меня.

— И ты решил отравить кого-то другого? Случайное возмездие?

— Жизнь вообще случайна, — выдал философскую сентенцию Уорэлл.

— Послушайте, мистер Уилтон. — Уорэлл удивленно посмотрел на него. — Мой журнал снова открыт на запись.

После этих слов Куртис сделал длинную паузу и спокойно, холодно и оценивающе разглядывал Уорэлла. Парень, безусловно, мнил себя угрозой для общества. Он добивался свободы анархиста и социопата. Куртис обратил внимание на ярко-розовые шрамы, видневшиеся из-под шляпы Уорэлла. Заметил он и скрытую ярость в глазах юноши. Он видел ненависть, но видел также и реальный объект этой ненависти.

— К вам никаких претензий, Уорэлл. Вам полагается вознаграждение за сообщение о преступлении. Ожидайте чек на сумму девятьсот новых долларов. Весомая добавка к вашему бюджету, не правда ли?

— Да.

— Держитесь за вашу ненависть, юноша. Она сохраняет вас как личность. Это хорошо. Только советую вам выучиться еще чему-нибудь, кроме умения ненавидеть. — Он кивнул головой: — Вы все сделали правильно. — Потом он наклонился и поднял сворованный у Кристофера чоп. — Это я заберу с собой.

Уорэлл не препятствовал Куртису. Он даже не выпустил вслед пару клубов дыма, поскольку был совершенно уверен, что его посетитель никак не отреагирует на это. Возможно, Куртис Фалько, сотрудник Службы генетической безопасности, даже ничего и не почуял. А может быть, просто привык ко всему этому.

Уорэлл Уилтон лежал на полу и думал о девяти сотнях долларов.

Куртис стоял и ждал лифт, который лязгал и клацал в узкой обшарпанной шахте. Именно в таких полуночлежках обычно и предпочитают жить психи типа Уорэлла. Дом дурно пахнул, и не столько дымом и прогорклым запахом давно не мывшихся людей, сколько поселившимися здесь отчаянием и презрением. Здесь жила колония людей, отказавшихся от общества. Они были прямой противоположностью генетическим отказникам, которые, наоборот, жаждали воспользоваться правами и возможностями, предоставляемыми цивилизацией, и которым в этих правах было отказано.

«Пусть живут как хотят», — подумал угрюмо Куртис, втискиваясь в не желавшие открываться двери лифта.

Куртис сравнивал свою работу с игрой в шахматы против соперника, который, проигрывая, переворачивает доску с фигурами. Начальная стадия его исследований представляла собой чисто интеллектуальные упражнения. Надо было просеять через сито массу статистических данных, сделать соответствующие предположения и собрать необходимые свидетельства. Все казалось ясным и несложным. И вдруг, словно взорвавшись, все меняется. Те, кого он преследовал, в отчаянии пытались изменить правила игры. Они пытались либо скрыться, либо подкупить каких-либо мелких чиновников, либо, в самых крайних случаях, прибегали к насилию. Именно так он потерял двух помощников, которые были убиты в отчаянной схватке. Два человека, которых он знал, доверял им и по-своему любил, погибли только потому, что его противники не умели достойно проигрывать. Потерял он также одного из инспекторов. Не всегда все сводилось к столь печальному концу, но иногда, и даже слишком часто, финал был неприятным.

Воздух на улице был уже горячий, словно в доменной печи. Морская вода испарялась, и влага усиленно конденсировалась в воздухе. Липкий пот выступил на его лице и руках. Но Куртиса это не смущало. Он вынул из кармана отражающий капюшон и надел его; потом он вытянул из рукавов защитные манжеты и прикрыл запястья и ладони. Свернув за угол, он сел в почти пустой трамвай; минут через десять он сошел и заглянул в кафе «Сладкоежка». Там было темно и прохладно. Он заказал мороженое и бокал шипучего прохладительного напитка. Попробовав мороженое, он счастливо, по-детски улыбнулся и приступил к работе.

Куртис внимательно посмотрел на чоп, который был у него в руках. В течение всего времени существования полиции сыщики, глядя на какую-нибудь улику или оружие, мечтали: «Если бы только эта вещь могла заговорить, какую бы историю она рассказала?» В данном случае эта мечта осуществилась.

Он положил свой чоп рядом с конфискованным. Они были очень похожи. Его собственный чоп был сделан компанией «Реактикон», принадлежащей ВВС США, которым все еще принадлежало большинство орбитальных спутников, а следовательно, и каналы связи. Второй чоп был выпущен в «Хальсион Компьютер Компани» и представлял собой так называемую «модель J», несколько более тяжеловатую и менее удобную в обращении. Было видно, что он постоянно находился в употреблении и осуществлял несколько десятков различных операций. Вдобавок чоп явно нуждался в подзарядке.

Куртис улыбнулся. Как и в прежние дни, неживой объект мог заговорить, если только у того, в чьих руках он был, хватало ума выслушать. Несомненно, Куртис мог бы сделать массу умозаключений и выводов, касающихся прежнего владельца чопа, из одних только чисто физических исследований. Многое мог сказать, например, анализ ворсинок ткани и пыли на футляре прибора. Но сейчас Куртис был настроен на более прямой путь расследования.

Он использовал свое право инспектора Службы генетической безопасности срывать «электронные пломбы» с подозрительных чопов и считывать информацию, которую они содержали. С помощью своего чопа ему это удалось на удивление легко; бывший владелец не особенно заботился о засекречивании информации; все входы и порты были открыты.

Куртис действовал осторожно, стараясь случайно не повредить записи. Информация, содержащаяся в чопе, была обширной и детальной, но в большей своей части не представляла для инспектора интереса с точки зрения цели его расследования. Он должен был признать, что молодой человек, владевший чопом, жил интересной жизнью. Он купил по частям и собрал вертолет, на котором много и с удовольствием летал; он участвовал в спасательных работах после сильного землетрясения в Мексике; побывал на Западной Кубе после происшедшей там революции и участвовал в подводных работах по исследованию ушедших под воду прибрежных городов.

Куртис быстро просматривал записи и все более удивлялся этому молодому человеку, Кристоферу Аллену Томпсону. Весьма интеллектуальный и имевший множество различных допусков и разрешений, он оказался достаточно умен, чтобы не тратить свои способности и возможности на тривиальное прожигание жизни, а предпочел следовать путем морали, как он ее понимал.

Инспектор решил просмотреть более глубокий по засекреченности слой информации. Он легко обошел несколько паролей. Кодирующие схемы стоили дорого; декодирующие алгоритмы — еще дороже, но Куртиса, можно сказать, оплачивала вся озабоченная своим здоровьем Америка. Он растаптывал все хлипкие баррикады, возведенные Кристофером, почти не замечая их присутствия, и находил все больше информации, все больше различных свидетельств.

Он добрался до Марианны. Марианна Кронстадт Кайзер — эксперт в области генетики, особенно в той ее части, которая изучает скрытые наклонности человека. Куртис обнаружил информацию, указывающую на связь этой женщины с несколькими известными случаями незаконной переправки людей. Сотни, возможно, и тысячи людей были, фигурально выражаясь, выкрадены из карантинного статуса и контрабандным путем внедрены обратно в обычную жизнь в качестве полноправных граждан.

Здесь Куртис остановился. У нее не могло быть достаточно опыта и знаний в области информационных систем, без которых невозможно было бы осуществить столь массовый исход. Он неторопливо сделал несколько глотков, давая возможность напитку охладить свое горло, затем принялся за полурастаявшее мороженое. Оно практически не содержало калорий, но от этого нисколько не потеряло во вкусе; Куртис заказал еще порцию.

Кристофер с его вертолетом, вне всяких сомнений, осуществлял непосредственные перевозки людей. Возглавляла же все мероприятие Марианна. Именно вокруг нее сплотилась эта небольшая группа контрабандистов. Но Куртис понимал, что для полноты картины ему недостает какого-то очень важного звена.

Кто перекомпилировал файлы? Он склонился над двумя чопами, глубоко озадаченный этим вопросом. Марианна была медицинской сестрой, Кристофер — пилот, но из всех просмотренных Куртисом файлов неявно следовало, что есть кто-то еще. Кто-то умудрился изъять свое имя буквально из всех списков. Этот кто-то сделал все, чтобы стать невидимым.

Чуть ли не до самого вечера Куртис безотрывно старался отыскать недостающее действующее лицо. Он даже связался со специальным хранилищем, куда регулярно в целях спасения должна была сбрасываться вся память всех чопов. Но его противник и здесь оказался хитрее. Из копий также напрочь исчезла вся информация, связанная с этим таинственным третьим лицом. Куртис вздохнул. Стирание какой-либо информации из памяти чопов уже само по себе было серьезным преступлением… но как поймать человека, который, стерев все свои данные, как бы вовсе и не существовал более? Он вздохнул еще раз, не будучи уверенным, что его противник от интеллектуальной игры не перешел к серьезным практическим действиям.