Печать правосудия

Глава 9. Скор

Исаков вошел в кабинет к Коломову, положил на стол бумаги.

Начальник местного ОБНИС встал, вытер руки о штаны, взял документы. Годы службы научили Коломова быстро извлекать суть из государственных бумажек. Наука была не сложной. Листай в самый конец и читай раздел «Заключение». Там было написано следующее:

«В связи с вышеизложенными показателями экспертизы, а также, основываясь на личном общении и косвенной оценке обследуемого, предлагаю признать Майорова Никиту потенциальным печатником в отделе ОБНИС по Свердловскому району. Уровень способностей временно назначить как „значительно выше среднего“. Подлежит уточнению в связи с неоднозначным окончанием экспертизы; описано в пункте 13».

– Прошёл? – Коломов показал ряд чуть желтоватых зубов и посмотрел на Исакова. – Подходит что ли?!

– Значит, вы не ожидали, что ваш объект пройдет экспертизу?

– Конечно ожидал, – Коломов убрал улыбку, расправил плечи, подошел к окну с приподнятой головой. – Мы здесь профессионалы и по пустякам центр не беспокоим.

– Будь вы профессионалами, то не опускались бы до таких вальяжных сокращений как «центр».

– Профессионалы бывают разные, товарищ полковник! – Коломов помахал бумажкой. – Одни проверками занимаются и бумажки составляют, а другие – ловят настоящих преступников и рискуют жизнями ради безопасности наших граждан. Так что не нужно мне тут…

Коломов осекся, наткнувшись на взгляд Исакова. Почесал голову, понял, что его заносит. Вернулся к столу, расписался в положенном ему месте, так и не прочитав документ.

– Пожалуйста, товарищ полковник, – Коломов передал бумагу. – Что-то вы странно выглядите? Плохо себя чувствуете?

Исаков пропустил вопрос мимо ушей. Из головы все никак не выходила разлетевшаяся по кабинету колба. Он точно не мог ничего напутать. Среди его препаратов не было ничего такого, что могло привести к подобному эффекту. Кто такой этот Майоров Никита? И почему о нём раньше никто не слышал?

Десять лет работы в надзорном отделе, но такое впервые. Печатник – это не заготовка из завода. Все они по-своему разные. Одни легче переносят антиэнергию, другие – тяжелее. Кому-то требуется неделя отдыха, а кто-то готов пойти в зал этим же вечером. Он видел печатников, которые не чувствовали физической боли, но просили отключить их, потому что в голове творился непередаваемый ужас. Были и те, кто отключался сам, едва антиэнергия попадала в кровь. Но этот… Во-первых, он очень быстро пришел в себя; две минуты сорок одна секунда – показатель очень сильных печатников, во-вторых… что за херня случилась с колбой? Он посмотрел на неё, и та просто…

– Товарищ полковник?! – Коломов склонил голову, заглянул Исакову в глаза. – Все в порядке? Если ваше дело здесь закончено, то будьте добры – покиньте мой кабинет. Ужинать я вас больше не приглашаю.

– Как объект оказался в разработке?

– Простите?

– Мне нужна информация о том, почему никто раньше не знал о Майоров Никите, а сейчас он находится в разработке.

– Ну…, - Коломов улыбнулся, сунул руки в карманы. – Полагаю, это не в вашей компетенции, товарищ полковник. Бумажку я подписал. На этом – всё.

– Ну хоть полномочия при разграничении обязанностей вы выучили за десять лет службы, полковник Коломов, – Исаков убрал бумагу в портфель.

– Спасибо, полковник Исаков. Счастливой дороги.

Исаков вышел из кабинета и достал телефон. Ему нужно было срочно сделать несколько запросов.

… … …

– Прекращай! – Шумякин потряс меня за плечо.

В друзья набивается? Если да, то неудачно. Если он ещё раз так сделает, сломаю ему пару пальцев.

– Ты радоваться должен. Печатник – элитный служащий ОБНИС. Тебе выпала большая честь. Печатников уважают и… им дохрена платят, – Шумякин вышел из лифта и остановился напротив двери. – Разница лишь в том, что они проходят подготовку почти с пеленок. Их воспитывают в среде, где незаконное использование способностей – это страшное преступление. Они смотрят на мир не так как ты. Парню с улицы, который и сам всю жизнь нарушал законы, тяжело это принять. Но ты свыкнешься. Печатник – это высшая ступень правосудия, каждого из них ценят больше, чем начальников отделов и прочей шушеры.

– Поэтому у этого парня такая дверь?

Шумякин скривился, почесал отросшую щетину.

– Люди бывают разные.

Печатник, вашу мать. Шутка зашла слишком далеко. Шумякин объяснил и даже скинул статью почитать. Получалось, что мне нужно было как можно быстрее формировать способность, иначе моя собственная сила прикончит меня изнутри. Передозы будут повторяться всё чаще, а их мощность будет увеличиваться. Короче, я сейчас походил на бутылку с карбидом и водой. Она раздувалась всё больше и больше, неминуемо ведя ко взрыву.

В последние дни я увидел слишком много новых мест и локаций. Больничка, куча кабинетов в ОБНИС, лаборатория, в которой надо мной издевался Исаков, а вот ещё одно новое место.

Мы стояли на шестом этаже в подъезде многоэтажного дома. Это был обычный дом, обычный подъезд, обычный этаж. Необычно выглядела лишь дверь, перед которой мы стояли. Металлическая пластина с заклепками. Она скорее напоминала переборку в подводной лодке, чем дверь в квартиру. Со слов Шумякина здесь жил печатник.

– Он уже семь лет на пенсии, – сказал Шумякин и собрал пальцы в замок.

Звонить или стучать он не спешил. Я пока плохо представлял – зачем мы сюда приперлись, – но догадки были. Хотя были и сомнения. Шумякин обычно выглядел мужиком уверенным и знающим что делает, а сейчас межевался. Лицо бугрилось морщинами. О чем он думает?

… … …

Сколько всё это дерьмо ещё будет продолжаться?

Шумякин собрал руки в замок, вывернул, хрустнул костяшками. Теперь он отчетливо понимал, что означает фраза «крыса, загнанная в угол». У него не было пути для отступления. Только вперед. От одного барьера к другому и так… Сколько? Непонятно. Успех его затеи сейчас измерялся не количеством сделанных дел, а временем. Он будет идти дальше и дальше, придумывать всё новые ходы и выкручиваться, лишь бы пережить ещё один день. На себя ему плевать. Он готов вляпаться в кровь, замазаться в самые грязные дела на службе, взять на себя любую ответственность и даже поставить против руководства. Пока стрелки часов тикают, пока у него есть доступ к архиву, Безликий довольно урчит. Вот его основная задача. Удовлетворить бестелесную тварь.

По поводу Ника он не сомневался. Если бы они знали столько, сколько знает он, то не удивились бы, что он прошел экспертизу. До Шумякина дошли слухи об инциденте. Плохо этот или хорошо? Хрен знает. Главное, что Исаков заполнил бумажки и свалил. Очередной барьер пройден, но впереди ещё один. И снова прыгать Шумякину.

Коломов, паразит, хорошо устроился. Пригрозил увольнением, оседлал Шумякина и подгоняет, свесив ножки. Имбецил думает, что Шумякин боится потерять работу? Вряд ли он догадывается о его делах. Если бы не дела, Шумякин с радостью затолкал бы заявление на увольнение в глотку туповатому боссу.

Шумякин нашел потенциального печатника, договорился через своих людей на отсрочку экспертизы, заплатил из своих денег хорошему лекарю. Круто? Победа? Хрена с два! Кто-то наверху нажал кнопку секундомера и включил отсчет подготовки печатника к работе. Через десять дней пацан должен встать на полноценную службу. Офисный планктон не волновало, что это невозможно.

Можно было запросить обучение в центре, но Шумякин догадывался, чем всё закончится. Два дня они будут обрабатывать запрос, к концу недели ответят отказом и сообщат, что у них осталось пять дней на замену пустующей штатной единицы.

Опять все на его плечах.

Сколько они не виделось со Скором? Семь лет. Шумякин его уважал. Скор оказался одним из немногих печатников, с которым он нашел общий язык. Вот только в последнее время тот изменился. Ходили слухи…

Шумякин поднёс кулак к двери, но постучать не успел. Железяка весом под тонну отворилась, будто её выбило взрывом. Шумякин попятился назад. Рука вынырнула из темноты квартиры, схватила его за шиворот, заволокла внутрь. Дверь также быстро закрылась.

– Это что бл*ть было? – спросил Ник, оставшись один на лестничной площадке.

Колено прилетело под дых, Шумякин сложился пополам. Костистые пальцы схватили его за горло. Не по своей воле Шумякин исполнил фееричный кульбит. Теперь он лежал на полу, ногой ему передавили горло, а в лоб уперлась холодная сталь ствола.

Шумякин похлопал глазами, привыкая к темноте квартиры. Спустя пару секунд он узнал в наезднике ушедшего в отставку печатника под позывным Скор.

– При-и-ивет, – сказал Шумякин.

– Ты нахрена сюда припёрся?

– Хотел поговорить.

– Сейчас и поговорим.

Скор перевернул Шумякина на спину, заломил руки, нацепил пластиковый браслет.

– Ты чего, Скор?!

– Тихо!

Прилетело в солнечное сплетение, Шумякин закашлялся. Скор вывернул руки подполковника и зацепил хомутом за вешалку на стене.

– Бля-я-я…

Теперь Шумякин стоял на носочках, выгнувшись буквой «Г», с задранными к потолку руками.

– Ты же меня узнал, Скор! Ты чего?!..

Скор влепил подполковнику пощечину. Подкрепленный силой удар был точно контузия. Из глаз посыпались слезы, в ушах зазвенело, Шумякин на секунду забыл, где он. Затем Скор впился пальцами в горло и опустошил силу Шумякина на три четверти.

– Кто тебя прислал?

– А?!

Скор спустил курок, отстрелил кусочек паркета между ног, после чего прижег Шумякину ухо горячим дулом.

– Говори!

… … …

Охренел ли я от того, как быстро открылась и закрылась дверь, а в секундном промежутке сожрала Шумякина? Ещё как! Но ещё больше я охренел, когда услышал приглушенный звук выстрела. Бежать или вламываться?!

Я дернул за ручку двери. Ага, конечно! Даже в самом большом приступе передоза я не сдвину её с места. Это была чертова плита в гробницу фараона!

Телефона у меня с собой не было. Оглядевшись по сторонам, я решил постучаться в соседние двери и попросить о помощи, но прежде услышал звуки голосов. Прислонил ухо к замочной скважине, послушал. Ничего конкретного разобрать не удалось, но одно было понятно точно: они разговаривали, и с каждым следующим предложением их интонации становились всё мягче.

… … …

Шумякин ожидал теплой встречи, но эта встреча превзошла все его ожидания. Вывернутые сухожилия, гематомы на шее, спине, ногах, ожог на левом ухе. Так ушедший на пенсию печатник встретил старого коллегу.

– Чай будешь? – спросил Скор.

Быстро же развивались их отношения. Так и до постели недалеко.

– Не откажусь.

– Ну хорошо. Сиди тут. Поднимешь свою жопу с дивана, вынесу тебя отсюда в пакетах.

Нет. Не так быстро.

Скор ушел на кухню. Подполковник размял руки, осмотрелся. Ничем не примечательная квартира. Не бабушатник, но и не современный ремонт. Просто квартира со шкафом, телеком и журнальным столиком.

Значит так доживают свои жизни печатники? Едва ли. Проблема в том, что не многие из них доживают. В отличие от обычных копов, которые являются объективным противовесом преступникам, печатники – индивидуумы. Ты не можешь спрятать их имена и фамилии за отделом, службой и даже министерством. Их слишком мало, чтобы они лишились индивидуальности. И у этого есть свои издержки. Каждый отдельный печатник наживает за свою службу слишком много личных врагов. Многие гибнут, не дожив до пенсии. Скор – исключение.

Вот только паранойя его прижала крепко.

Он вернулся через три минуты, поставил на столик кружки. Скору было немного за пятьдесят. Он был в неплохой форме, через него прошло много силы, он поставил много печатей, но пока не развалился. Руки помнили своё дело. Пять минут назад Шумякин убедился в этом на своей шкуре. Хорошо хоть он сдуру не запечатал его. Хрен знает, чего ждать от одичавшего пенсионера.

– Ну? – спросил Скор.

Разговор предстоял тяжелый. Подполковник не хотел его начинать, но выбора не было.

… … …

– Я вам ничего не должен! – Скор откинулся в кресле и отпил из кружки.

– А как же кодекс?

– Нет никакого кодекса. Его придумали слабаки, чтобы оправдаться или поддержать друг друга, когда земля из жопы посыплется.

– Слушай, Скор, ты проработал в ОБНИС двадцать два года. Неужели тебе не хочется снова испробовать себя в деле?

– Ха! Я работал за деньги! Больше они мне не нужны.

Шумякин вжался сильнее в диван и набрал полную грудь воздуха:

– Но у тебя осталось одно незакрытое дело.

– Не смей, – Скор смерил его взглядом.

Они помолчали.

– Я разберусь с ним, – продолжил Скор. – Этот ублюдок точно сдохнет раньше, чем я.

– Поэтому ты спрятался за такой дверью?

– Зачем ты мне об этом говоришь?

– Мне теперь похрен на Коломова, да и на весь ОБНИС, – сказал Шумякин, так и не притронувшись к чаю. – Я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы расшевелить этот улей, а взамен – ты поможешь мне.

– Не обещай того, чего не сможешь выполнить, Сергей.

– Кто-нибудь за мной такое замечал?

И вновь повисла пауза. Скор поднял глаза, долго смотрел на Шумякина. В этом взгляде было сразу две опции: проверить – говорит ли он правду и вторая – запугать говнюка, чтобы даже не думал выкидывать свои фокусы.

– Ладно. Показывай своего пацана.

… … …

– У меня есть информация.

Роберт окинул взглядом кафе и причмокнул губами. Ни личного официанта у столика, ни добротных деревянных столов. В меню ни одного пятизначного блюда. Что-то шло не так.

– Информация?

– Да.

Перед ним сидел тот самый любитель высоких баскетболистов. Роберт всегда удивлялся, как так получилось, что один из его лучших информаторов не озаботился о сокрытии своих самых тайных секретов? Это представляло его в не самом выгодном свете. Тем не менее информатор хорошо делал свою работу. Вот только…

– Не уверен, что моего босса сейчас интересует хоть что-то, кроме банковских дел, – сказал Роберт, взял пластиковое меню, остановился на печеном картофеле с говяжьим стейком.

Не к таким обедам он привык, но есть хотелось.

– Это да, – сказал информатор и зачесал челку на бок. – В наших кругах все только и говорят о проблемах Яровых. Слышал, что твой босс хочет перекредитоваться в СИБе. Ребята с калькуляторами подтверждают, что ваши дела…, - он вытянул руку над столом и покачал.

– Наши дела…, - Роберт показал пальцем в меню и проводил официантку взглядом. – Наши дела идут чуть хуже среднего, но всё исправит одна свадьба. Так что за нас не волнуйся.

– Конечно-конечно, – информатор попил воды. – Вишенка интересная и… красивая. Если Яровые породнятся в Вишневскими, то о денежных проблемах можно будет забыть.

– В таких местах я точно перестану есть.

– Может быть, может быть…

– Не сомневайся. Обещания данные родителями – закон для Вишневских. Свадьба состоится через три месяца.

– Если только…

– Что? – Роберт уставился на информатора.

– Если только не появятся новые вводные, за которые я и попросил тройную ставку.

– Не играй со мной.

– Обещай, что заплатишь, если я тебя удивлю.

– Хм… Идёт.

– Никита Яровой жив.

Роберт поморщился. Кажется, у информатора тоже было плохо с деньгами. Голубой огонёк, сидящий перед ним, откопал забытую богом реликвию, чтобы по легкому срубить деньжат? Роберт так и знал, что не нужно сюда идти.

– Очень интересно. Ты уходишь с пустыми карманами.

– И он не просто жив, о нём узнали правду, – информатор полез в карман, положил на стол бумагу. – Это выписка из рапорта ОБНИС. Они его нашли, проверили на наличие способностей и взяли в оборот.

– Чушь…, - Роберт пробежался глазами по документу. – Как это возможно? Что значит взяли в оборот?

– То самое, – информатор прикрыл ладонью рот. – Из него хотят сделать печатника.

– Бл*ть…

– Твой открытый рот означает, что ты заплатишь?

– Бл*ть! – Роберт ударил по столу, встал и, едва не сбив официантку, пошёл к выходу. – Жди перевод!

К информатору подошла официантка:

– Счет вы будете оплачивать?

– Ага, – информатор почесал шею. – Говорил мне куратор: «Никогда не делай дела с нищими». По карте, пожалуйста.