Печать правосудия

Глава 6. ОБНИС

Адреналин, злость и обида от собственной беспомощности раскрутили меня по полной. Я рванул руками и услышал скрежет. Рванул ещё раз, почувствовал боль в запястьях, толкнулся ногами, навалился на одного из мужиков, затем перекатился на спину, толкнул впередистоящее кресло.

– Да угомоните его! – узнал я голос главного.

Пикнула резина, нас по инерции понесло вперёд. Хрен вы меня успокоите! Столкнув мужика на пол, я поджал ноги и приготовился выбить дверь. Тело сковало затяжной судорогой, в ушах зазвенел треск электрошокера. Я подрыгался и затих.

… … …

– Живой?

Почему-то я был уверен, что в глаза ударит яркий свет. Наверное, перед тем, как отрубиться, я подумал о больничке. После такой прожарки она мне явно не помешает. Однако в помещении было темно, не приходилось напрягать глаза.

Немного поморгав, я обнаружил себя в… допросной? Похоже. Квадратное помещение с серыми стенами, низким потолком и скудным набором мебели – стол, два стула, шкаф. Рядом со мной стоял тот самый мужик.

– Меня зовут подполковник Шумякин, – сказал он, наклонился и всмотрелся в мои глаза.

Не знаю, что он там рассматривал, но его это устроило. Он кивнул, выпрямился, пошёл к стулу напротив.

– Где я?! – спросил я и тут же вспомнил о вещах более важных. – Дайте позвонить!

В следующую секунду я обнаружил, что мои руки свободны. Похлопал по карманам, телефона – нет, посмотрел по сторонам – пусто. Внимание привлек висящий на руке браслет. Железная хреновина с большим блоком на внутренней стороне, напоминающая циферблат часов, но без циферблата. Просто здоровая железная шайба, внутри которой я чувствовал скопление энергии.

– Мне срочно нужно позвонить!

Я вскочил, стул отлетел к стене. Шумякин не сдвинулся с места, только повел головой в сторону зеркала, и тут я почувствовал тяжесть.

Хреновина на руке вдруг стала такой тяжелой, что рука беспомощно обвисла вдоль тела. Подогнулись ноги. Мне едва хватило сил дойти до стены и медленно сползти по ней.

Что это такое?

Мотнув плечами, я сдвинул руку. Не тяжелая. Вес тут не причем. Фиговина сосёт из меня силы, гудит, будто подключенный к электричеству магнит, и забирает всё без остатка.

За зеркалом на нас смотрели. Теперь понятно. Мент глянул туда снова, напряжение в браслете ослабло. Я снова могу встать? Кажется, да.

– Сядь, пожалуйста, – сказал служивый.

Поднявшись на ноги, я показал своим фанатам за стеклом средний палец. Браслет снова загудел, меня потянуло к земле. Я напрягся и потащился к стулу, хоть это и требовало неимоверных усилий. Браслет взвыл и едва ли не запищал. Покрываясь потом и сдерживая крик, я дошёл до стола, вцепился в край. В диком напряжении, от которого меня грозило расплавить, я простоял ещё секунд десять. Браслет гудел и гудел, а потом заткнулся.

Аха-ха! Дали заднюю!

– Хороший мальчик, – сказал я, глядя в зеркало.

– Не перегибай, – сказал Шумякин и поднял мой стул.

Ухватившись за браслет, я дернул его, проверяя насколько крепко тот сидит. Будь у меня силы, я бы его сорвал. Я едва наручники в машине не поврал; свидетельством тому – два кровавых обода на моих запястьях. Но теперь сил было мало.

– Что вы со мной сделали?

– Это временный блокиратор. Успокойся, и мы поговорим.

Успокоиться? Пожалуй, он прав.

– Можно мне позвонить?

– Ты полчаса пробыл в отключке, но всё в порядке, тебя осмотрел врач.

Полчаса пробыл в отключке, плюс дорога, плюс врач. Как бы я не спешил, дело в боксе Горинова уже закончилось, а ворота остались открытыми.

Силы возвращались. Штукенция гудела в пол силы. Ни про какие блокираторы я раньше не слышал и уж подавно не видел их. У обычных полицейских таких приспособ быть не могло. Значит меня взяли обники.

– Я успокоился, – сказал я.

– Хорошо.

Подполковник Шумякин ещё раз посмотрел в зеркало и сел передо мной.

Ему было лет под пятьдесят. Он носил серую рубашку, совсем не похожую на офисную, и темно-зеленые штаны. Типичный мужик на остановке. Разве что его взгляд… тут всё было сложнее. Он был спокоен. Мои фокусы его не впечатлили, хотя я был неплох. Ещё немного и ловили бы они меня по всему городу. Так вот Шумякина это совсем не парило. За свою карьеру он повидал многое, таким его не удивишь. Вдобавок он смотрел на всё с пренебрежением. Не только на меня. В зеркало, за которым за нами кто-то наблюдал, будто за рыбками в аквариуме, он кидал такой же пренебрежительный взгляд. Он как бы слал всех нахер и недвусмысленно намекал, что задолбался заниматься тем, чем он занимается. Он хотел на пенсию, а уйти не мог. Выглядел именно так.

– Ты находишься в ОБИНС по Свердловскому, – сказал подполковник.

– И зачем вы напялили на меня мешок, если рассказали куда привезли?

И снова пренебрежительный взгляд на зеркала. Кому-то вставят за самодеятельность и детскую конспирацию.

– Я арестован?

– Пока нет.

– Значит, я могу позвонить?

– Эмм… нет.

– Почему?

– Нам нужно серьезно поговорить.

– Тогда дайте мне адвоката. Вы, кстати, в курсе, что я несовершеннолетний? Моему опекуну уже позвонили?

Шумякин полез в карман за сигаретами. Я попал прямо в точку. Он хоть и выглядел пофигистом, но закон уважал, в какой-то степени. Обники делают стрёмную работу, и чтобы делать её тщательно, им часто приходится закрывать глаза на законы. Слишком много исключений и нюансов. В большинстве своём обинков можно разделить на хороших беззаконников и полных отморозков. Этот относился к первым. Определенные законы чтил.

– Я хочу предложить тебе работу.

… … …

Лейтенант Курочкин вошёл в комнату наблюдения, кивнул оператору и подошёл к стеклу.

– Ого! Это он тебя так?

– Ага.

Курочкин потрогал под левым глазом. Больно. Мелкий засранец испортил ему поход с женой в ресторан.

– Обычный пацан, – сказал оператор и взял в руки пульт. – Сейчас посмотрим.

Курочкин пришёл как раз вовремя. Малолетку осмотрел врач, вколол тому взбодрительное, а оператор Рома нацепил браслет. Майоров подавал первые признаки жизни.

– Быстро очухался, – сказал оператор.

И в правду быстро. Ещё в машине Курочкин со страха поджарил мальца вкрутую. Повезло, что он вообще не крякнул после такого разряда. Никто даже подумать не мог, что он так быстро придёт в себя. И все мягко сказать офигели, когда врач не увидел ничего серьезного. Бойкий малый.

Бойкий, но не более того. Отчего вокруг столько шума?

Засранцев с улицы Курочкин повидал. Лишь в последние пару месяцев Шумякин успокоился и перестал отправлять его на улицы, а раньше каждый день заставлял ходить в патрули. Причем Шумякину было совершенно неважно, куда и зачем. Лишь бы сплавить. И дураку понятно, что подполковник избавлялся от Курочкина, чтобы не посвящать в свои дела.

Беседа Шумякина с малолеткой началась. Курочкин пропустил вступление, потом пацан оживился, вскочил из-за стола, опрокинул стул.

– Стоять!

Курочкин бросил взгляд на пульт в руках оператора. Стрелка напряжения поднялась до одной четверти, браслет осадил мальца на пол.

Шумякин посмотрел в сторону оператора, оператор открутил тумблер обратно, выключил браслет.

– Люблю свою работу! – улыбнулся оператор и посмотрел на Курочкина.

– Ага, – Курочкин ухмыльнулся, глядя на средний палец пацана. – Вот тебе благодарность.

– Ах вот ты как?! – оператор схватил пульт и выкрутил до половины.

– Полегче! – сказал Курочкин.

Он хотел было отобрать пульт, но замер на месте. Челюсть отъехала вниз. Сорок пять процентов мощности блокиратора срубали даже подготовленных бойцов, а малец остался на ногах.

– Не понял, – оператор внимательно посмотрел на пульт, крутанул дальше по часовой.

Теперь стрелка лежала в оранжевой зоне мощности. Ещё не красная, но… Оператор посмотрел на трясущегося парня, почесал бороду, постучал по стрелке пульта и отключил блокиратор.

– Сломался что ли?

– Наверное, – сказал Курочкин и почесал затылок.

… … …

– Что ты несёшь?

Шумякин сморщился, будто услышал скрежет пенопласта по стеклу. Так на него подействовало моё «ты». Пятнадцати минут общения хватило, чтобы кое-что понять. Он нёс лютую дичь! Хотел меня во что-то втянуть. Последнее сказанное выходило за рамки разумного. После такого я не собирался с ним любезничать.

– Ты не знаешь, кто такой печатник? – спросил Шумякин.

– Прекрасно знаю! Но при чём здесь я?!

– Полагаю, у тебя есть способности.

– Какие ещё способности?! Я вообще-то рассеянный! За что вам платят, если вы не догадались хотя бы посмотреть моё школьное дело?!

– И многие из рассеянных, которых ты знаешь, страдали от переизбытка силы?

– А?

Та-а-а-ак. Хорошо. Хитрожопый что-то знал обо мне. Но верить ему нельзя. Обники пудрят мозги и притворяются хорошими только в своих интересах. Похоже, он хочет сыграть на моём отклонении и что-то впарить. Заставит признаться в преступлении? Сделать меня подсадной уткой?

– Вероятно, ты просто недостаточно о них знаешь, – сказал Шумякин.

– О ком?

– О печатниках.

Да при чём здесь печатники?! Он идиот?!

– Слушай…

– Так, кто они? – спросил Шумякин.

– Ублюдки, которые забирают у апперов способности!

– Хм…, - Шумякин хмыкнул и отошел к стене. – Они исполняют закон.

– Придуманный пехами!

– Ну…

Гну! Он хочет меня заболтать? В чем подвох?

– Хватит! Сообщите опекуну и дайте мне адвоката! Я больше ни слова не скажу!

Шумякин открыл дверь, вышел и через тридцать секунд вошёл с папкой.

– Адвоката мы тебе дадим, но он не поможет.

Подполковник открыл папку и положил на стол бумаги. Там были мои фотки в автосервисе, фотки недавних встреч с парнями и Фитой, фотки у конуры Фигеля, куча моих переписок из мессенджеров и соц сетей, а ещё бухгалтерские документы на автосервис, магазин Фиты и выписки Наташиных счетов.

– Тут немного, но хватит, чтобы испортить жизнь тебе и твои близким.

– Ах вы…

– Я не хочу тебя пугать, но ты должен меня услышать.

– Скажи ещё, что пытаешься мне помочь.

– Не особо.

Во тут он не соврал.

– Я хочу сделать тебе взаимовыгодное предложение…, - Шумякин пожевал губу. – От которого, к слову, не просто отказаться. И всё же я могу тебе кое-что предложить.

– Что за предложение?

– Ты попробуешь пройти экспертизу печатника.

– П-ф-ф-ф!

– Скоро брейки перестанут помогать.

… … …

Шумякин вышел из допросной и почувствовал, как навалились усталость. В последнее время он мало спал. Не сказать, что это было большой проблемой. Бывало, по молодости, он не смыкал глаз сутками. Хотя сейчас годы брали своё.

– Товарищ подполковник!

Курочкина только не хватало. Шумякин махнул и пошёл к выходу.

– Товарищ подполковник, там с блокиратором что-то неладное случилось. Рома выкрутил его почти на всю катушку, а Майоров…

Дверь в коридор открылась и вместо бледно-синей стены Шумякин увидел красное лицо полковника Коломова:

– ШУМЯКИН, КО МНЕ!

… … …

– И что теперь делать?!

В руке полковник сжимал лист бумаги. На его раскрасневшемся лице играли морщинки, скатывались капельки пота. Он тряс рукой и головой одновременно и сейчас представился Шумякину престарелым вспотевшим рокером не концерте в первом ряду. Вот только лицо его выражало недовольство, а не музыкальную эйфорию.

– Читай! – Коломов едва не ткнул бумагой подполковнику в лицо.

Шумякин взял лист, отошел, сел на кресло у стены.

– Нахер я тебя послушал?! Что будем делать!? – сказал Коломов.

– Я ещё не прочитал, – Шумякин развернул бумагу.

– Читай-читай!

И из-за чего весь сыр-бор? Это было обычное извещение об предстоящей экспертизе. Каждый печатник или кандидат на эту роль проходит её. Всё по делу. Ещё бы в мире бюрократии кто-то поверил региональному отделу ОБНИС на слово и не стал проверять вновь нанятого печатника. Тем более, тот появился из ниоткуда. Так думали и здесь, и в центре.

– Обычная экспертиза, – Шумякин перевернул лист и убедился, что с другой стороны ничего не написано.

– Внизу читай!

Что внизу? Дата, подпись зам министра.

– Фамилия эксперта!

Шумякин порыскал глазами. Полковник надзорного отдела МБНИС Григорий Николаевич Исаков.

– Упс!

– Х*юпс!

Коломов полез в ящик стола, поковырялся там, потом посмотрел на подполковника и закрыл ящик.

С любым другим начальником они бы уже выпили эту бутылку, а Коломов… Карьерист херов.

– Понимаешь, что это значит?

Шумякин понимал. Фамилия Исаков была ему знакома. И не только ему. Во многих отделах имя Исаков стало именем нарицательным. Когда кто-то старался сделать своё дело слишком правильно и аккуратно, упорядочить то, что и так неплохо лежало, а ещё жил точно по уставу, тогда обники часто говорили, что такой человек Исакова включил.

Самый дотошный, занудный, пропахший чернилами бесконечных бумажек ревизор. Вот кто такой Исаков. Но и это было не самое страшное. У Исакова были личные счеты с Коломовым. Трудно представить с какой радостью тот узнал, что именно его назначили экспертом по проверке нового печатника.

Исаков постарается завалить Майорова. Найдёт слабое место, надавит, напишет в рапорте о уровне профпригодности «ниже среднего» и спишет пацана. Вместе с Майоровым в бездну канет теперь не только Шумякин, но и Коломов. Тот поставил свою шкуру на заготовку для печатника. Впрочем, кого интересует шкура Коломова? Шумякина и своя шкура не особо интересовала, но Безликий никуда не делся. Безликому нужна информация, иначе…

– Пойду я, пожалуй, домой, – Шумякин положил бумагу на стол, направился к двери.

– ЧЕГО?! Какой нахер домой?! Если твой щенок не сможет…

Шумякин закрыл дверь, пошел вниз по лестнице. Как же хотелось спать…