Печать правосудия

Глава 18. Поздравления

Прихрамывая на правую ногу, я прошел по коридору и пнул ногой дверь в кабинет Шумякина. Та отлетела в сторону, долбанулась ручкой о стену. Сидящий в приемной Курочкин поднялся над столом, вылупил глаза.

– Ты чего?!

– Ничего!

Десять шагов через приёмную, там – вторая дверь. Появилось большое желание вынести и её, но кольнуло в ноге, я потянул за ручку.

Шумякин развалился в кресле, положив ноги на стол. В руке он крутил мобильник и чем-то напоминал брокера, совершившего звонок на миллион долларов.

– Что это было? – спросил я.

Моё появление его, кажется, ничуть не удивило. Он бросил на меня взгляд, посмотрел на стену. Ноги покачивались в такт музыке у него в голове.

В кабинете воняло сигаретами, на столе стояла бутылка коньяка, Шумякин этого не скрывал.

– Садись, контуженный! – сказал Шумякин и долил из бутылки в бокал.

– Вы что там устроили, товарищ подполковник? – я немного поубавил свой пыл. Шумякин выглядел слишком уверенно и расслаблено, как человек, который сделал все правильно. – Я думал наша цель – Сыны Си. Однако те ребята понимают на китайском столько же, сколько и я!

– Чаю хочешь?

– Нет, – я сел в кресло. – Какого хрена мы сделали?! Может нам стоило натравить командира-частушечника на китайский квартал, а вместе с ним – пять волшебных грузовичков, хлоп-топ?! Как этот рейд решает наши проблемы, товарищ подполковник?! Что это было?!

– Благотворительность, – сказал Шумякин и потянул из бокала.

– А? – я наклонился ближе к столу.

– Благотворительность, – повторил Шумякин и покатал коньяк во рту. – А точнее – благотворительность с отложенной выгодой. Или даже…, - Шумякин посмотрел в потолок, – чистая выгода, замаскированная под благотворительность. Вот так правильно. Хотя, как не назови, один хер! Слышал про миллиардеров церкве-строителей, которые под видом благих дела выбивают себе льготные налоговые ставки?

Я примерил сказанное Шумякиным на нашу ситуацию. Что-то начало складываться…

– То есть мы накрыли банду наркоторговцев, чтобы…

– Мы устранили конкурента, – сказал Шумякин. – Конкурента Сынов Си. Эти казахи не так давно на рынке, но умудрились отжать неплохой кусок. Главной их фишкой была уникальная рецептура. Итоговое дерьмо они смешивали из двух оставляющих. По отдельности их вещества не выходят за рамки закона. Или выходят, но…, - Шумякин махнул рукой. – За такое грозит слишком маленький срок. На этом они и поднялись. Петляли между статьями закона, смешивали своё говно непосредственно в руках клиентов.

– И что Сыны Си?

– Они очень обрадовались, узнав, что их главный конкурент вспыхнул сверхновой и рассыпался по своему особняку.

– И что дальше?

– Пока не знаю, – Шумякин убрал ноги со стола. – Но они приняли наш подарок. Вопрос по тебе пока отложили.

– А до этого его решали? – спросил я.

Шумякин кивнул.

– И решили не в мою пользу?

Шумякин покачал головой.

– Значит, сегодня вечером братья из поднебесной могли меня уже?..

Шумякин сначала покачал головой, а затем кивнул.

– Ладно, – я откинулся в кресле, сложил руки на груди. – Неплохой ход.

Шумякин вздернул нос.

– И все-таки, что на счет варианта – отправить грузовички с морскими котиками в китайский квартал и устранить первопричину, а не следствие?

Шумякин скривился, будто съел что-то соленое, помотал головой.

– А вы разговаривать ещё будете или после третьего стакана отказал речевой аппарат?

Шумякин улыбнулся, промолчал.

– Ясно. Что делать дальше?

Шумякин закрыл глаза, махнул в сторону двери.

– Понял. Ну вы тогда больше не пейте, а то забудете, как смотреть, потом – как ходить, а в конце – как сдерживать естественные позывы. До свидания, – я остановился у двери и посмотрел на подполковника. – Спасибо.

Не открывая глаз, Шумякин кивнул.

… … …

Джинг отодвинул дверь и погрузился в комнату. Внутри не осталось чистого воздуха, лишь дым благовоний.

На черном потолке светились неоновые линии иероглифов, на стенах висели картины, рукописи, портреты древних воинов. Тлеющие палочки стояли по всему периметру стен через каждые десять сантиметров. В голубом свете и неоновых бликах подсветки дым от благовоний создавал сплошную стену или скорее – клетку с прутьями через каждые десять сантиметров.

Джинг закашлялся:

– Простите, господин.

Ксан показал Джингу на место возле стены. Он был занят, но в этот раз разрешил Джингу посмотреть предсказание.

На железном столе Ксан раскладывал карты. Дама, три шестерки, две шестерки рядом с ней, десятка вблизи восьмерки. Валет, целая россыпь тузов и покрывающий его король. На краю стола лежал шар. Огонь в нем трепыхался со средней силой, и Джинг подумал, что через пару дней дракон снова захочет кушать.

Ксан собрал карты, посмотрел на Джинга. Тот покраснел, сощурил глаза, время от времени содрогался спазмами, подавляя кашель.

– Если хотите, мы можем его хорошенько покошмарить, босс, – сказал Джинг. – Мы нашли его родственников, приметили девчонку. Можем найти друзей и знакомых. Кхе-кхе!

Ксан подтянул шар к себе, положил на него пропитанную маслом кору, втянул дым.

– Я знаю, что вы хотите разделаться с ним, – продолжил Джинг. – Уничтожение казахов – это лишь подачка в обмен на главное блюдо, но… Кхе-кхе! Просите, господин. Вопрос временно отложили. Вы и сами знаете. Мы не можем достать его, но можем устроить сладкую жизнь его окружению. Хотите? Кхе-кхе!

– Мне вот, что интересно – сказал Ксан. – Зачем он им понадобился?

Джинг пожал плечами.

– Разве жизнь одного мелкого обника стоит того, чтобы развязать целую войну? – Ксан смахнул пепел от коры, положил на шар подбородок. – Почему разговоры о нём ходят на самом верху? Почему о нём вообще говорят?

По правде сказать, Джинг не задумывался об этом. Его слишком сильно интересовали насущные проблемы и сиюминутные указания Ксана. С таким боссом ты не можешь плавать в облаках. Нужно быть дальновидными, но дальновидным в пределах нескольких дней, иначе рискуешь потерять нюх цепного пса.

– Он обладает способностями?

Джинг пожал плечами:

– Ничего особенного, – Джинг воспроизвел в голове записи с камер видеонаблюдения в переулке. – Силен, да. Вырубил Юшена младшего даже с простреленным плечом, но ничего особенного.

– Силен, значит…, - Кан высунул язык навстречу языку пламени. – Я хочу узнать о нём.

– Простите, господин Ксан, но сейчас не самое лучшее время. Любой неверный ход с вашей стороны может помешать…

– Не забывай, что теперь ты служишь мне Джинг. Болтовня, которую тебе наговаривает мой брат, ни стоит ни копейки против моих слов.

– Безусловно, господин, – Джинг склонил голову.

– Есть у нас кто-нибудь в этом отделении?

– Да, – быстро ответил Джинг.

Вот это его горизонт планирования. Он должен ответить на вопрос, который может возникнуть прямо сейчас. И он готов.

– Надежный?

– Мелкий сотрудник, но думаю с него можно что-то взять.

– Назначь нам встречу.

Джинг постоял на месте, надеясь, что Ксан в последний момент передумает, но Ксан лишь посмотрел на него – не передумает.

… … …

Со второго этажа отделения я посмотрел на улицу. На лавочке было пусто, за мной никто не следил. По крайней мере не так открыто.

Вся эта затея с благотворительностью была мне не по душе. Нет, наказать наркоторговцев – дело полезное, но сейчас это всё выглядело, как затыкание очередной дырки. Мы должны были поставить Сынов Си на место, а вместо этого преподнесли им подарок. Уж не знаю, кто и с кем договаривается в столице, но едва ли эти действия от ОБНИС укрепят наши позиции. Мы пошли на поводу.

Более того, вспомнив шальное лицо Шумякина, безумную спешку и согласование действий в последние минуты перед операцией, я сомневался, что этот рейд вообще был согласован с кем-то. Что если это дело рук самого Шумякина? Подполковник, конечно, красавчик. В отличие от Коломина – начальника отделения – Шумякин действовал, а не прятался за бумажками. Другое дело, что если всё случилось лишь по инициативе Шумякина, то не было никаких гарантий, что подарок примут. Он сказал, что пока вопрос отложили, но надолго ли?

Чем больше я об этом думал, тем больше сходился во мнении, что Шумякин ведёт свою игру. Но к чему такие риски? Цена таких поступков может измеряться жизнями. Но чьими?

Всего пару часов назад Курочкин подсел ко мне в столовой и спрашивал про рейд. Кажется, он завидовал, что туда взяли щегла, вроде меня, а его оставили на обочине. Я отшутился, сказав, что дело было слишком гиблое и на него послали кого не жалко: морских котиков, командора-частушечника, ботаншу Соколову, меня и холостого никому нафиг не нужного Шумякина.

На слова о Шумякине Курочкин отреагировал неоднозначно. Ничего не сказал, но как будто хотел. Значит, возможно, у Шумякина все-таки есть семья? Или кто-то, кем он дорожит? Кто-то, кого могут держать на прицеле, заставляя его действовать?

Солнце светило в окно. Я закрыл жалюзи, поставил кресло посреди кабинета, сел. Что там рассказывал Скор? Амплитуда, колебания, потоки… баланс силы в принимающей руке, захват силы соперника. Поерзав немного в кресле, я собрал силу в груди, направил её в левую руку. Правая осталась разряженной. Не полностью без сил, но со значительным перекосом.

Теперь, когда я понимал, как примерно работает запечатывание, слова Скора не казались мне чепухой. В памяти всплывали отрывки уроков, движения, силовая борьба на руках. Я распределял силу по его советам, и у меня получалось. Влево, вправо, вниз, захват, разрядка, пустое пространство для приема, торможение и… печать.

Я открыл глаза и рассмотрел странные формы мерцающей в руке силы. Поводил по сторонам, сила послушно потекла следом. Прямо в этот миг она перестала быть чем-то спонтанным, эмоциональным, случайным и неконтролируемым. В этот миг я управлял ей.

Дверь в кабинет открылась, я потряс руками в воздухе, чтобы растворить остатки энергии.

– Ты чего здесь делаешь? – спросила Соколова. – В темноте?

– Ничего, – я положил руки на колени. – Просто сижу на кресле в темноте и машу руками. Ничего такого, о чем ты могла подумать.

– Ни о чем таком я и не думала.

Диана взглянула на выключатель, но прошла мимо.

– Вот и хорошо, – сказал я.

Её волосы были собраны в две гульки, с правого виска спадала закрученная прядь. На ней была черная блузка, юбка и туфли на каблучке. Каблук был в два раза выше, чем обычно. Диана медленно прогуливалась вдоль стены.

– Поздравляю с успешным рейдом, – сказал она.

– Спасибо, я старался, – сказал я и замер в кресле, отслеживая её продвижение глазами.

– Одними бандитами в городе стало меньше. Я, конечно, предпочитаю более гуманные способы правосудия, но иногда действовать приходится жестко, – Диана провела рукой по стене.

– Жестко…

– И ещё я не ожидала от тебя такой решительности.

– Да?

– Одно дело пинать в классе Агафонова, дать сдачи Толкачеву и даже разобраться с парочкой ублюдков в городской подворотне, и совсем другое – участвовать в рейде на вооруженную организованную преступную группировку. Шумякин сказал, что ты спас жизни двум солдатам.

– Герой, получается. Он не передал через тебя какую-нибудь награду или медаль?

– Не-е-ет, – Диана посмотрела в сторону и загадочно покачала головой.

– Ты тоже неплохо справилась, – сказал я. – Особенно навыки оказания первой помощи.

Она улыбнулась.

– Советую поработать немного над частотой и глубиной, а в целом… Мне понравилось.

– Ха! – не сдержалась она.

– Если хочешь, я могу дать тебе частный урок. Знаешь, в этом деле очень важна практика, одно дело тренироваться на манекене и совсем другое…

Она подошла впритык, положила руку на спинку кресла, коснулась коленкой моей ноги.

– Приветики, – сказал я.

– Ну что, тебе звонила Юля?

– Нет, – я сглотнул слюну.

– Вот как? – её рука переползла на моё плечо. – Жаль. Видимо, я дала её неправильный номер.

– Действительно.

– Мне, конечно, далеко до её коротких шортиков.

– Кто знает, кто знает…

Диана потянула за край юбки, задрала её к бедрам, затем перекинула через меня ногу и села. Мои руки скользнули под блузку и смяли горячее тело. Поцелуй, минус одежда, занавес.

… … …

Мы лежали на полу на своей же одежде в разгромленному углу кабинета. Рядом валялись коробки с документами, перевернутый цветок, кресло. Диана водила ногой по стене, а я следил за рисунком её крошечных пальчиков.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – спросила она.

– Например, где я научился быть таким хорошим в постели?

– Я серьезно.

– Серьезно? И что ты хочешь знать?

– Кто ты?

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда она клонит. Я бы с удовольствием ей что-нибудь рассказал, если бы мог. К сожалению, приходилось прикидываться дурачком:

– Ты же читала моё дело.

– Там собраны только поверхностные и малозначимые факты. Так часто делают, когда хотят выставить человека обычным.

– Спасибо.

Диана отвернула голову и несколько секунд помолчала.

– Может ты и вырос на улицах, может совершал мелкие преступления, но ты попал в ОБНИС не поэтому, – она смотрела в потолок, а край её расстёгнутой блузки задирался все выше и выше от движений ноги по стене.

Если бы разговор касался какой-нибудь ерунды, я бы давно потерял его нить. Я повернулся к ней, положил руку на живот. Теплый и бархатно мягкий.

– Это среди обников такая традиция – строить конспирологические теории и окружать всё тайнами?

– Не было ни единой причины тащить тебя в этот рейд, а ведь Шумякин пришел именно за тобой.

– И тобой, – я просунул руку дальше, края блузки расползлись по бокам, вновь обнажая тело.

– Меня он взял за компанию и решил это в самый последний момент, чтобы ваша с ним игра не выглядела слишком подозрительно.

Я опустил руку чуть ниже, Диана дернулась, прогнула спину.

– Тебе сошли с рук разборки с Агафоновым и Толкачевым, потом это странное совпадение в спортивном зале, а ещё я случайно слышала, как Коломов произносил твою фамилию, причем дважды. Мою он за полтора года так и не запомнил, – Диана повернула голову и посмотрела на меня. – Кто ты на самом деле, Майоров? И что ты здесь делаешь?

– Прямо сейчас я влюбленный парень, который готов повторить, – я опустил руку ещё ниже.

Диана сдвинула ноги, перевернулась на бок, поднялась, застегнула блузку. Через тридцать секунд на ней были колготки, юбка, туфли.

Я сел на полу:

– Диана, ну не обижайся.

– Пока, Майоров! – она заправилась, провела руками от груди к бедрам, поправляя одежду и вышла, хлопнув дверью.

– Вот же дерьмо…

Мне хотелось побежать за ней, догнать, развернуть, всё объяснить. Но я не побеждал. Что я ей объясню? Расскажу, что я печатник, которого ОБНИС держит в тайне, потому что я ещё не наложил ни одной печати? Придумаю очередное вранье? Какой в этом смысл? Она и так наслушалась вдоволь.

Нужно согласовать это с Шумякиным и закрыть вопрос. Рано или поздно об этом узнают все. В конце концов меня готовят официальным печатником в отделение.

Одевшись и наведя порядок в кабинете, я сел в кресло и размышлял. Стоило ли идти дурить голову Шумякину прямо сейчас или оставить его наедине с бутылкой коньяка хотя бы на сегодня? Я выбрал второй вариант. Жизнь Шумякина и так превратилась в бесконечную череду решения проблем, так или иначе связанных со мной. Подождет до завтра.

Булькнул телефон. Не успел я взять его в руку, как пришло ещё одно сообщение, а затем – ещё одно и ещё несколько. Я открыл мессенджер. С незнакомого номера мне прислали пять фотографий. На них был какой-то парень. Он валялся в переулке рядом с фонарным столбом. Лицо его было испачкано кровью и распухло да такой степени, что не узнать. Серая кофта, джинсы, кроссовки с черными шнурками, на запястье спортивный браслет, в штанах – пояс с серебряной бляшкой. Кто прислал мне это? И почему это должно быть мне интересно?

Пролистав фото ещё раз, я закрыл их и стал ждать. Должно быть мне прислали информацию по какому-то делу. Опять проделки Шумякина? Если так, то следом пришлют инструкции. В конце концов с фотками я должен что-то сделать, не правда ли?

Телефон завибрировал в руке. Ещё один неожиданный звонок – Наташа.

– Да, – я взял трубку.

– Ни… Никита! – она плакала. – О, господи! Максим!

– Что случилось?

– Максим… Он в больнице… Его избили! Он не приходит в себя и очень плохо выглядит. Я не знаю, что мне делать!

– Для начала успокойся.

Я убрал телефон от уха и ещё раз открыл фотографии. В распухшем, покрытом рассечениями и измазанном кровью лице я узнал своего сводного брата Максима.

– Ты сейчас в больнице? – спросил я.

– Да.

– Оставайся там, я скоро приеду.

Положив трубку, я направился к двери. Нужно найти Курочкина и попросить, чтобы он заказал служебную машину. Телефон снова пискнул. После череды присланных фото пришло текстовое сообщение: «Привет от Гремлина», а через тридцать секунд ещё одно: «Если не хочешь увидеть такое же фото своей подружки, приезжай». Третьим сообщением пришла геолокация, а последним: «Жду тебя через час».

Какую из подружек он имел в виду? Вспомнив про опечатанную лавку и лысую голову в тачке, я решил, что Гремлин говорит о Фите. Я позвонил обеим. Диана трубку не взяла, а Фита была недоступна. Замечательно.

Курочкина я застал в коридоре с кофе в руках. Попросил по старой дружбе заказать для меня машину. Он согласился, но спросил, куда я поеду. Я сказал, что нужно навестить брата в больнице.

– Но перед этим заехать в одно место.