Печать правосудия

Глава 19. Череда предложений

Шумякина никогда не мучало похмелье – прелесть жизни аппера. Надираешься с вечера до розовых соплей, а утром огурчиком едешь в отделение. Это утро стало исключением. Пришлось даже перерыть на кухне два шкафчика в поисках пожелтевшего от старости аспирина.

Всё из-за переутомления. Как физического, так и морального. Сколько он уже работал на взводе? Не было смысла считать, жизнь превратилась в бесконечную гонку. Отдых стал исключением, а не наоборот.

А ведь отдых был необходим. Ты можешь и дальше работать на пределе, но придётся признать, что работаешь ты говёно. Притупилась острота мышления, реакция, скорость принятия решений. А те решения, что принимаются, никогда не продумываются от корки до корки. Свежий и отдохнувший Шумякин нашел бы в действия тухлого Шумякина косяков на десять строгих выговоров.

В таком случае, стоило ли отдыхать? Можно сильно разочароваться в себе.

С такой кашей в голове, которая совершенно не свойственна подполковнику ОБНИС с двадцатилетним стажем, он подошел к отделению и увидел на крыльце полковника Исакова.

Вот так встреча, твою мать!

– Здравия желаю, товарищ подполковник.

Исаков стоял на первой ступеньке, но ещё не под козырьком. Он держал в руке зонт, хотя дождем то, что капало с неба, язык не поворачивался назвать.

– Здравия желаю.

– Зачастил я к вам.

– Мы всегда рады столь значимым гостям, – сказал Шумякин.

– У меня к вам предложение.

– Слушаю.

– Предлагаю продолжить наше общение на уровне… как вы это назвали?.. болтовни?

– Я так и сказал?

– По второму сценарию я достану из портфеля бумагу, которая обяжет вас ответить на любые мои вопросы.

– Почему бы и не поболтать, – сказал Шумякин и открыл Исакову дверь.

Чертов аспирин все никак не действовал, или голова разболелась по второму кругу. Поднимаясь по лестнице, Шумякин оценил запас своих сил. Он никогда не пользовался бустерами, потому что те были не лучше наркотиков, но сейчас бы не отказался. Разговор предстоял не из приятных.

Шумякин бросил куртку на вешалку, поспешил убрать пустую бутылку из-под коньяка со стола, сел в кресло. Исаков показательно втянул носом воздух в кабинете, чуть улыбнулся.

Сиди и задыхайся! Хрен я тебе окно открою!

Исаков поставил зонт, снял пальто, повесил его на вешалку в шкаф. В любой другой ситуации Шумякин уже ляпнул бы что-нибудь привычное из разряда «у меня много дел, давайте побыстрее начнем», но сейчас у него не было права голоса. Исаков приехал с бумагой. Учитывая его занудство и внимание к мелочам на уровне аутизма, сомневаться в бумажке не стоило. Скорее всего это был подписанный министром или его замом приказ о всестороннем интервью сотрудника ОБИНС уровня топ-5, включая вопросы «совершенно секретно». Они называли это действо интервью, чтобы не казаться ублюдками, какими они частенько и являлись на самом деле. Интервью – красиво, безобидно, чуть ли не с почестями, хотя на самом деле – обычный допрос. Показать бумажку Шумякин не просил, оставался ещё шанс поболтать неформально.

Исаков разделся и вместо того, чтобы пойти в кресло посетителя, сделал крюк к окну:

– Не хотите уведомить своего начальника о предстоящей беседе? – спросил Исаков, открывая окно.

– Не за чем, – ответил Шумякин.

Воздействовать перегаром и запахом из пепельницы на мозг Исакова не вышло. В помещение пошел свежий воздух.

– Как дела на службе? – спросил Исаков, достал из портфеля блокнот с ручкой.

– Отлично. На днях устранили крупную организованную преступную группировку по производству и распространению наркотиков.

– Да, я слышал. Отличная работа.

– Спасибо.

– К сожалению, я здесь не для того, чтобы вручить вам благодарственное письмо или приказ о получении нового звания.

– Чертовски жаль.

– В последней нашей беседе по телефону мы с вами остановились на… Не напомните?

– Вы что-то говорили про статистическую значимость и гипотезы… Простите, но я в это не разбираюсь, – сказал Шумякин.

– Что ж, давайте я попробую вам объяснить, – сказал Исаков. – В статистике встречается такое удивительное явление, которые ученые обозвали нормальным распределением. О таком слышали?

Шумякин помотал головой. Сейчас вся эта бесполезная, не относящееся к делу болтовня играла ему на руку. Одним ухом он слушал Исакова, а сам в это время предугадывал возможные вопросы и составлял импровизированные блок-схемы с ответами или вариантами развития событий у себя в голове.

– Нормальное распределение можно применить практически к любым величинам или явлениям природы. Например, рост, вес, мутации генов. Но больший интерес представляют зависимости. Очень часто зависимости одних наблюдаемых величин от других тоже распределены нормально.

Кажется, Шумякин разворошил неразделенную любовь Исакова к наукам. Если так пойдет и дальше, то они дойдут до разбора последних научных работ. Но ничего, есть шанс, вероятность, распределение или другая научно обоснованная хрень, что прежде чем они приступят к настоящему делу, закончится рабочий день, Шумякин откланяется и свалит домой.

– Но самое интересное, – Исаков поднял вверх палец. – Это возможность просчитать вероятность отклонения наблюдаемого значения от выборочного среднего – как в одну, так и другую стороны – от выборки или среднего генеральной совокупности, хотя мы его почти никогда не знаем.

С его слов это было самое интересное? Может, все-таки рискнуть и достать вторую бутылку коньяка?

– Утомил?

– Нет-нет, что вы!

– Резюмирую, – Исаков улыбнулся. – Имея стратифицированную выборку и рассчитав основные статистические показатели этой выборки, мы можем очень точно рассчитать вероятность отдельного наблюдаемого значения отклониться от среднего значения генеральной совокупности, полученного путем многократной генерации средних значений выборки, к примеру методом бутсрэп.

– Всё понятно, – сказал Шумякин.

– Ничего не поняли? – спросил Исаков.

– Ну почему, отдельные слова я точно раньше слышал.

– В общем, я к чему это, – улыбка исчезла с лица Исакова. – Мы в надзорном отделе предпочитаем полагаться на исследования и цифры, в отличие от ваших «чуек», как вы это назвали. Мы делаем это специально, чтобы как можно меньше внимания уделять эмоциональной части вопроса. И лишь, когда наши подозрения или догадки подтверждаются цифрами, мы прорабатываем и другие аспекты.

– Ну вы даёте, – Шумякин улыбнулся и махнул рукой. – Профессионалы, что ещё сказать. Мы-то сразу херачим. Кто-то на улице пакетик с гашишем уронил, никаких тебе подсчетов, расчетов и распределений. С ноги в морду долбанул, электрошокером поджарил и в каталажку. Всё!

Исаков промолчал.

– Хотите чаю? Кофе? Секретаршу? Шучу-шучу… она в отпуске.

– Статистика говорит, что вероятность случайно найти печатника среди случайных подростков на улице в тот самый момент, когда отдел так сильно в нём нуждается, стремится к нулю.

– Стремится, но не достигает. Верно? Может чего покрепче выпьем?

– Товарищ подполковник, я хорошо ознакомился с вашим делом. По нему у меня тоже появились вопросы, но пока что я не хочу их задавать. Пока что меня не интересуют закрытые дела с парочкой резонансных фамилий среди преступного мира. Также меня не волнуют ваши не отрапортованные дела с бывшим печатником под позывным Скор. Мне не важно, на каких основаниях вы совершили рейд на нарко-группировку без согласования с вышестоящим руководством. И пока что я не хочу знать, почему вы пользуетесь разными мобильными телефонами, по одному из которых регулярно отправляете шифрованные сообщения неизвестному адресату. Прямо сейчас меня интересует только один вопрос, товарищ Шумякин: откуда вы узнали про Майорова Никиту?

Блок-схемы в голове Шумякина завязались на узел. Исаков знал слишком много и, скорее всего, откопает ещё больше, если потребуется. Правильного ответа на вопрос не было. Шумякин слишком долго работал, устал, расслабился, оставил много следов.

– На улице вы сделали мне предложение – продолжить наше общение на уровне болтовни, – сказал Шумякин.

– Так, – Исаков кивнул.

– Я его принял. И теперь у меня тоже появилось предложение.

… … …

Геолокация из сообщения совпадала с моим местоположением. Странно.

– Подождать? – спросил водитель.

– Нет, спасибо, – я закрыл дверь, махнул ему в окно. – Езжайте. Дальше я сам.

Машина уехала, оставив меня рядом с баром под названием «Кровавый Красный». Он находился далеко от центра, в малознакомом мне районе. У входа не толпились посетители, если не считать припавшего спиной к стене обрыгана. Улицу освещали в основном лишь фары проезжающих машин; лампочки в фонарях светили не лучше, чем велосипедные катафоты, а фонарь вблизи бара – не работал.

Нет, я не ждал ужин в дорогом ресторане в смокингах и костюмах тройках. Но это… Гремлин звал меня на серьезный разговор. Я предполагал, что он состоится в лучшем случае на съемной квартире, а в худшем – в подворотне, подвале или на заброшенной стройке. Бар был не самым плохим вариантом. Но почему бар?

Ну ладно. Я потянул ручку и оказался в безвкусице восьмидесятых годов. Коричневый ковролин на полу, врезанные зеркальные полоски в потолке, красные стены.

На удивление в баре было довольно людно, но в тоже время тихо. Посетители разбрелись группками по разным углам. Одни играли в карты под пиво, другие еле слышно болтали, третьи коротали время, развалившись тушками по периметру углового дивана. Почти все они уставились на меня. Значит, если между собой они не дружили, то как минимум были знакомы. Новеньких тут не жаловали.

Под взгляды посетителей и фоновую музыку я прошел к столику Гремлина. Тот сидел один, потягивал кто-то коричневое.

– Привет, – сказал я и сел напротив.

Мужик возле барной стойки показал на меня пальцем и шепнул что-то своим корешам. Гремлин повернулся, посмотрел.

По правде сказать, я не боялся этой встречи. Я адекватно оценивал ситуацию. Гремлин – зверь, убийца, настоящий боец специальных операций, выходец из криминального мира, имя которого известно каждому второму на улице. Но у меня был козырь.

Хочешь – не хочешь, но моя причастность к ОБНИС делает меня чуть более особенным. А я не сомневался, что Гремлин о ней знал. Зачем он стал бы избивать моего сводного брата, если – вот он я. Причастность к такой структуре, как отдел по борьбе с незаконным использованием способностей, вешает на тебя этакий бафф частичной неуязвимости. Покушение на сотрудника ОБНИС чревато серьезными последствиями. В конце концов даже Сыны Си отступили, пускай и временно.

Увидев Гремлина в живую, я стал бояться ещё меньше. Черт возьми, что с ним стало? Куда делся тот начальник охраны семьи Беляевых?

Передо мной сидел опухший, небритый и полупьяный типичный головорез из подворотни. Как он так быстро деградировал? Так долго пробивался наверх, встал у руля охраны известного бизнесмена города и так быстро вернулся к истокам. Пускай он и прежде не носил костюмов, но теперь рубашка сменилась мешковатой кофтой с воротом под горло. От его кулаков, размером с грейпфрут каждый, несло табаком.

– Ты избил моего брата?

Гремлин хмыкнул, продолжил пялиться на меня.

– Не очень-то умно с твоей стороны отправлять мне фото, – сказал я. – С ними против будет проще собрать улики.

– Улики?!?! – крикнул худой белобрысый мужик у барной стойки и ударил себя по колену. – Ах-ха-ха-ха!

Гремлин смотрел на меня, молчал.

Мои отношения с братом были… никакими. Их просто не было. И все же, я чувствовал ответственность. Чем больше он молчал, тем больше я накручивал себя, запуская внутри вихрь внутренних сил. Он тоже готовился. Нужно либо бить первым, либо выбрасывать очень много силы во вне, чтобы не вылететь из бара через стену после его импульса.

– Это все из-за Даши? – разбавил я напряжение, хоть и знал ответ на этот вопрос. – Нет? Что с тобой случилось, Гремлин? Тебя так зацепило моё поведение в особняке, что ты решил поломать мою жизнь ценой своей?

По выражению его лица я понял, что попал в точку. Впрочем, выбирать было не из чего. По пути в бар я не постеснялся и позвонил Даше. Как и ожидалось, она послала меня в задницу и попросила больше никогда в жизни ей не звонить. Ей было совершенно плевать на меня. Почти уверен, что она уже нашла себе новую жертву. Сам Беляев из-за моего вынужденного обещания с ума не сошел бы. Бизнесмены оценивают риски и принимают взвешенные решения, а тут попахивало абсурдом. Попахивало перегаром, куревом, старыми промасленными бархатными обоями и абсурдом.

– Значит всё из-за рукопожатия? – спросил я. – Тебя так ущемило, что рассеянный парнишка переиграл тебя на силу хватки? Серьезно?!

Он промолчал, но я снова почувствовал попадание в яблочко.

– Ну извини, – сказал я.

Гремлин поменялся в лице. Каменное выражение треснуло удивлением. Хорошо. Во всяком случае я ощутил снижение его силовых вибраций. Желание ударить импульсом снизилось на десяток процентов.

– Не думал, что это доставит тебе столько проблем, – сказал я и окинул взглядом бар. – Но и не думаю, что у тебя есть право заходить дальше, чем ты уже зашел. Магазин Фиты, потом мой брат. Не слишком ли большая цена за одно рукопожатие? Теперь ты угрожаешь жизни моей подруге. Давай вот как поступим…

– Да не слушай ты его! – рявкнул белобрысый.

Он больше не улыбался и не скрывал, что откровенно слушает наш разговор.

– Давай сделаем так, – я не обращал внимания. – Посчитаем, что ничего этого не было и закроем тему. Я совершил ошибку, ты совершил череду ошибок. Окей. Я это принимаю и не раскручиваю маховик мести.

Я специально не стал упоминать ОБНИС. В обществе таких людей это могло вызвать бурю недовольства. Тем более, что белобрысый мудак показывал его не скрывая. Главное, что Гремлин понял, о чем я говорю. У меня и так врагов навалом. Жмем руки, расходимся. Никаких преследований, угроз, заведенных в ОБНИС дел.

– Идёт? – я протянул руку.

– Эй! – крикнул белобрысый и подскочил к столу.

– Я сам решу, – впервые подал голос Гремлин.

– Ты чего здесь заливаешь, щенок?!

Белобрысый не послушал Гремлина. Такого же телосложения, как и я, но на пятнадцать лет старше, он вместил свою задницу на диван рядом с Гремлином.

– Мир предлагаешь?! ХА! – он раскрыл рот, показывая желтые зубы. – Ты хоть знаешь, сколько он потерял?! Да он всё потерял!

Я продолжал смотреть на Гремлина и держать руку. Гремлин опустил глаза в стол.

– Мира он захотел! Да из-за твоего фуфла Гремлин потерял работу и уваже…, - белобрысый осекся, – …связи с уважаемыми людьми в городе! – Белобрысый посмотрел на Гремлина. – Что ты его слушаешь?!

– Я не с тобой разговариваю, – сказал я.

– Ха! Завали рот! Ты думаешь, мы не знаем, кто ты такой. Обник-шестёрка!

Зал загудел чуть громче, а я повернул корпус немного правее, чтобы взять размах. Один точный щелчок, и белобрысая голова выбьет страйк на барной стойке.

– Ты конкретно замазался, щенок, и теперь должен понести наказание! Покажи ему! – белобрысый толкнул Гремлина в бок.

Гремлин послушно достал из кармана фотографии: Наташа, Фита, брат, Диана. В разных местах и в разное время.

Боже, что я видел? Боец, близкий к ранговым, потакал недоделанному братку. Где-то в глубине он оставался настоящим Гремлином. Он и сам прекрасно понимал, что опустился ниже некуда, но просто плыл по течению, потому что впадлу грести.

– Короче, расклад такой, – сказал белобрысый. – Ты должен вызвать Гремлина на бой в арене «бодигардов». Сам вызвать, чтобы потом не было тёрок со стороны твоих обнисовских шкур. Всё по-честному, по правилам бойцов арены.

Бл*ть, я слышал это своими ушами? Вы совсем, нахрен, головой рехнулись? Белобрысый-то, понятно, он чифир не только пьет, но и в глаза заливает. С другой стороны, я не удивлюсь, если белобрысый предстанет организатором боя и прилично на этом заработает. Это оправдывает его прыть и желание вставить побольше палок в колеса. Но, Гремлин!

– Ты реально собрался драться на арене с подростком?! – спросил я у него.

– Всё это зашло слишком далеко. Смыть позор можно только кровью, – прохрипел Гремлин. – Теперь это дело чести.

Он был прав и не прав одновременно. Хотя одно можно было сказать точно. Его путь в помойную яму оказался не случайным. Тогда он споткнулся об меня, а теперь его мешали в говне бывшие подельники и прочая шушера. И он хавал это. Значит заслуживал.

Нет, устраивать драку прямо сейчас я не хотел. Да и слишком много их было. Я поднялся и пошел к выходу.

– ТЕПЕРЬ ЭТО ДЕЛО ЧЕСТИ, ЩЕНОК! – взревел белобрысый. – Вали нахер отсюда! У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы вызвать его на бой! Братишку твоего мы поправили, если будешь тупить, то придём за твоими суками!