Печать правосудия

Глава 4. Беляевы

– Куда едем? – спросил водитель.

– Недалеко, – ответил Гремлин и положил на панель розовый айфон с включенным навигатором.

– Твой? – улыбнулся водитель.

– Заводи. Нужно успеть вернуть его на место, пока девчонка не заметила.

– Ладно-ладно. Что-то ты хмурной.

– А-а-а, – Гремлин махнул рукой и отвернулся к окну.

Проблемы с настроением Гремлин испытывал уже не первый месяц, а может и год. Скучно. Теперь он работал на Беляева, получал большие деньги. По статусу он мог и с водителем не разговаривать. Сесть на заднее сиденье, щелкнуть пальцами, ехать куда надо. От этого ещё более скучно. То ли было раньше. Взять хотя бы командировку в Казахстан; там он получил эмоций на год вперед и ещё три шрама. Были времена…

А что сейчас? Ездишь с водителем в крутой тачке, возишь документы или делаешь вид, что охраняешь Белого. Хотя от кого его охранять? Все его враги орудуют ручками и разговаривают через рты нанятых юристов. Хоть бы немного старого доброго мордобоя – хер тебе! Платят, костюмы гладят, ничего делать не просят. Только зал и спасает, без него Гремлин совсем нюх потеряет. Сбитый летчик.

– Вот здесь, – он показал в переулок.

– Что за жопа мира? Подвеску положим.

– Езжай! – хмыкнул Гремлин.

Белый воротничок в водительском кресле был уже из нового поколения. Ямы на дороге, лужи и мусорные баки ему были чужды. И когда мир стал таким нежным?

– Опа! – Гремлин увидел цель и улыбнулся.

Сгорбленный пацан с перевязанной ногой и вспухшими венами на лбу. Хоть что-то интересное.

… … …

– Привет.

Голос Гремлина походил на скрежет из мясорубки. Невысокий, плечистый в черной кожаной куртке и коричневых ботинках на шнурках. Лицо его было исписано шрамами вдоль и поперек, а левый глаз – чуть прикрыт.

– Привет, – я выпрямился и размял затекшие плечи.

Гремлин ухмыльнулся. Понимаю. Привык, чтобы его боялись.

– Майоров Никита, так?

– Так-так.

Его имени я не помнил, но кличку знал хорошо – Гремлин. Не трудно было догадаться кто его прислал. Вопрос только в том: чего он хочет?

– Поедем с нами.

Такой вариант меня не устраивал. Во-первых, мне нужно было решить вопрос с переизбытком силы, а во-вторых, поездка с головорезами Беляевых – может плохо закончиться. Он посадит меня на сиденье или засунет в багажник?

– У меня дела, – я достал телефон и посмотрел на время. – Обещал боссу зайти в автосервис.

Гремлин изменился в лице. Я почувствовал легкий ветерок ползущей силы. Едва различимый, но холодный и пронзающий насквозь. Это было не что иное, как предупреждение.

Я должен был испугаться? Вроде того. Стал я? Не-а.

Сила бурлила в пробитой ноге, её расход на смягчение боли спасал меня от сумасшествия.

– Я настаиваю.

– Держи в курсе, – я обошел его и поплёлся по дорожке.

Даша… Выяснять отношения с бывшим с помощью головорезов отца – этот так в её стиле.

Гремлин выпустил импульс. Волна вырвалась из груди, сдула песок с дорожки, перевернула мусорку и шлепнула меня по спине. Я чуть пошатнулся и пошёл дальше.

– Эй!

Он крикнул и использовал второй импульс. В этот раз у меня из-под ног вылетел кусок разбитого асфальта, а в заброшке вылетело стекло. Сильно, но недостаточно. Я припал на левую ногу, кровь брызнула в повязку. Не упал.

Гремлин покраснел. Водитель вылез из машины и посмотрел на нас через крышу. Я бы тоже не отказал себе в удовольствии полюбоваться импульсами в деле.

Руки Гремлина задрожали. Не так сильно, чтобы паниковать, но достаточно, чтобы я это заметил. Сколько же он потратил сил? Учитывая разбитые окна и вырванный из земли асфальт, он ударил по-взрослому. Я бы и со здоровой ногой валялся под стенкой, но устоял. Лишняя сила сработала как защитный барьер. Всё интереснее и интереснее. Как бы с ума не сойти.

Он надул грудь и напрягся всеми мышцами тела. Третий импульс с его силой был в состоянии опрокинуть машину. Мне чертовски хотелось посмотреть как он облажается, но испытывать судьбу я не стал.

– Ладно, давай прокатимся.

И пока взъерошенный Гремлин приходил в себя, я подошел к машине и сел на заднее пассажирское. Пускай сам в багажнике едет.

– А пацан-то…, - промямлил водитель.

– Заткнись! – буркнул Гремлин и захлопнул дверь.

До дома Беляевых мы ехали молча.

… … …

Даша Беляева. Я познакомился с ней в парке на праздник города. Как это было? Я отбил её у насильников, посадил на лошадь, подарил цветы, и мы умчались в закат. А нет, нет так. Она сбила меня на машине. Семнадцатилетняя бесправница на салатовом миникупере в центре города. С деньгами Беляевых можно и такое. Я вовремя отскочил и лишь немного получил по ноге. Ерунда. Даша испугалась за свои права и предложила меня отвезти в больницу. Я отказался, она настояла. В этом вся она.

Как-то завертелось, завязались отношения. Или их подобие. Рассеянному автомеханику без особых перспектив делать рядом с дочерью третьего богача в городе нечего. Так думал её отец. Он, кстати, узнал обо уже мне в день ДПТ. Охрана всегда кружит неподалеку от Даши, хоть она и приказывает им валить к черту.

Даша очень красивая и очень психованная девушка. Мы расстались с ней три недели назад. И это было наше четвертое расставание. На этот раз последнее. Точно. Наши пути окончательно разошлись… Вот только: Гремлин, Мерс, и мы куда-то едем.

Гремлин сдул с меня пару слоёв энергии. Замедлилось дыхание, не так сильно бросало в пот, меньше тряслись руки. Импульсную терапию можно было продолжить.

Не успел я опомниться, как оказался в приёмной. Плитка на полу, плазма, окно во всю стену. Ремонт со вкусом в бело-черно-коричневых цветах; никаких тебе дешманских кулеров и одноразовых стаканчиков. Стекло, графины, Боржоми. На кожаном диване сидели двое мужчин, ждали пока их примут. Я пришёл третьим. Управляющих с бейджем «Борис» показал мне на стул у двери.

– Нет, спасибо, я тут сяду, – я пошёл к дивану.

– Молодой человек, я же вам сказал…

Черная кожа приняла меня в свои объятия. Кайф. Мужик посмотрел на мою ногу, скривился и отсел подальше. Борис поправил галстук и сложил руки в замок:

– Молодой человек, я попрошу вас…

– Воды принеси!

– Что ты себе позволяешь?! Ты хоть понимаешь?..

– Быстрее!

– Не кричи здесь!

– БЫСТРЕ-Е!

– Тихо!

– Тащи воду или я заору ещё громче!

При всем уважении к Борису, но на говно я не собирался отвечать любезностями. И дураку понятно: человек в приемной с бейджиком – сенсор. Он точно знал из чего мы состоим, какие силы имеем и как себя чувствуем. Узнав во мне рассеянного, решил посадить меня на стул. Недостоин я, понимаешь ли, елозить своей жопой по его дорогущему дивану. Хер тебе. Посмотрел бы я на его морду, если бы Гремлин не сдул с меня лишнюю энергию. Как бы он тогда запел? А вообще интересно: как много он бы увидел? Судя по тому, что я выдержал импульс, силы во мне было много.

В обмен на тишину Борис принёс воды.

– Где Даша? – спросил я.

– Вы приехали не к ней, – снова перешел на «вы». – Вас примет Дмитрий Александрович.

Ого. В этот поворот. Даша зашла так далеко, что натравила на меня своего отца? О чем тут вообще можно говорить? Три недели прошло. Ни звонка, ни сообщения, и что теперь?

Дверь в кабинет открылась спустя двадцать минут. Оттуда, будто из бани, вышел толстяк в очках. Мокрый, красный с отдышкой. В кабинете было тихо, шлепков вениками я не слышал. Дмитрий Александрович Беляев – один из крупнейших бизнесменов города – разогрел того почти в полной тишине. Беседа намечалась интересная.

Толстяка сменил мужик в коричневых штанах, следующий – мой сосед по дивану, потом – я. Если так пойдет дальше, то куковать мне здесь ещё минут сорок или больше.

Мужик в белой рубашке с синим галстуком, который едва закрывал пуговицы, старался на меня не смотреть. Когда я попивал водичку и полоскал горло (внутри всё высохло, как в пустыне) он хмыкал и поправлялся на диване. Нервничал.

– Ты можешь потише… мальчик?

Опа! Этот тоже знал о моей рассеянности. «Мальчиком» назвал. Либо почувствовал, что вряд ли, либо был информирован. Борька, сукин сын, мог предупредить, чтобы не ставить уважаемых гостей в неловкое положение. То-то я думаю, синий галстук так подпрыгивает и хмыкает.

– Ты в таком виде собираешься пойти к Дмитрий Александровичу? – он посмотрел на мою ногу.

Вот вам и дискриминация в чистом виде. Мог бы сделать скидку на то, что я пришёл в сопровождении Гремлина. Ну или хотя бы прикрыть варежку, потому что рядом с ним несовершеннолетний ребенок. Нет уж. Конкуренция буквально витала в воздухе. Входящие в кабинет к Беляеву делали вид, что ведут с ним дела, хотя на самом же деле они приходили, чтобы просить. У кого лучше получится, тот останется в большем выигрыше. Этот приспособленец видел во мне конкурента.

В бизнесе рассеянных ставят ниже, чем чистых апперов и даже пехов. Полукровки, якобы не умеют чисто вести дела. Эта хрень тянулась ещё из истории. Люди с деньгами чтили традиции или просто были слишком заняты подсчетами, чтобы в этом разбираться. Евреи – хорошо для денег, рассеянные – плохо.

Я не стал отвечать наглецу. Попросил у Бориса кофе, сделал несколько глотков, дождался, когда выйдет посетитель, и вылил кружечку аккурат синему галстуку за шиворот. Хрипя от злости и пуская слюни, он любезно согласился пропустить меня без очереди. Посылая мне самые нежные слова, он пошёл одалживать рубашку у охранников, а я двинул к двери. Нужно успеть поговорить, пока мне опять крышу не сорвало. Или уже?

Трехзвездочная приемная сменилась на пятизвездочный кабинет Дмитрия Александровича Беляева. Тут меня ждали шикарные ковры, дорогое дерево, несколько абстрактных картин, отлично вписывающихся в темно-синий фон. Войдя внутрь, я почувствовал резкий прилив силы из вне.

– О, Никита, проходи!

Костюм на широкоплечем Беляеве сидел не хуже, чем на выправленных охранниках. Надутая грудь, ровная спина, мощный торс. Изящество в стиле и поведении.

Прошлёпав по ковру, я упал в кресло. Водички и кофе попил, неплохо бы чего-нибудь пожевать. Едва ли у Беляева найдутся чипсы, разве что припрятанный вегетарианский салатик или постная куриная грудка с гречей.

– Здрасте.

Он вскинул брови.

Сегодня все так на меня поглядывали. И не удивительно. Я замечал странность в своём поведении, только когда сильно к нему присматривался. В остальном действовал по ситуации. Нужно признать, что эти действия вели меня во всё более глубокую задницу, но я оставался спокойным.

– Вы по поводу Даши?

– Кхм-кхм, – он поднялся и подошёл к окну.

Стать, уверенные движения и длительные паузы. Мужик ещё не переключился с делового общения на меня. Чего ему надо?

– Да, – сказал он и снова замолчал.

– И?

– Вот о чем я хотел поговорить с тобой, Никита, – он вернулся к столу. – Дело в том…

– А можно как-то побыстрее, у меня ещё дел невпроворот.

– Извини?

– Быстрее, – я помахал пальцем. – Ваш Охранник сказал, что мы прокатимся ненадолго, а я торчу здесь уже больше часа.

– Ну хорошо…, - он потянулся за карандашом в органайзере. – Итак…

– Не тяните!

Кажется, я сказал слишком громко. Беляев дернулся, потянул за кончик карандаша и обронил на пол органайзер. Ручки и карандаши покатились к стене, щелкнул железом степлер; дверь распахнулась, в кабинет вошёл Гремлин.

– Что-то случилось?!

– Да… то есть… нет. Я уронил… Оставь нас, Гремлин.

– Я лучше тут побуду.

– Ну хорошо, – быстро согласился Беляев.

Я посмотрел на Гремлина, улыбнулся. Чел стоял возле двери и ждал, что что-то случится? Чего он боялся? Что я наброшусь на Беляева? Видать, со мной на самом деле всё не в порядке, раз происходит такое?

– Короче, – голос Беляева вдруг стал твёрдым, тягучая размазня слов испарилась. Он переключился. – Ты с Дашей общался в последнее время?

– Мы расстались три недели назад. Полагаю, вы об этом узнали примерно…, - я посмотрел в потолок. – Три недели назад.

– Эй! – подал голос Гремлин.

– Тихо, – Беляев махнул на него рукой. – Она плохо себя чувствует.

– Ещё бы.

– А?

– Я не слышал, чтобы кто-то закатывал вечеринки после расставания.

– Так, помолчи!

– Вы спрашиваете, я – отвечаю.

– Тихо!

Он отшвырнул ногой степлер, сунул руки в карманы, пошел по кабинету.

– Всем бывает плохо после расставаний, но не все сходят с ума. Понимаешь?

– Отвечать можно?

– Хр-р-р-р! – Гремлин оказался рядом и сжал плечо.

Больно. Я ему улыбнулся. Он что-то увидел в моих глазах, наверное, воспоминания о том, как наложал с импульсами, и чуть ослабил хватку. То-то же.

– Она постоянно плачет, ходит хмурая, агрессивная и…

А что-то необычное замечали? Хе-хе! Это я оставил при себе. Гремлин был на пределе, лучше не перегибать.

– Она срывает мне встречи. Носит старое тряпье, будто в трауре. Я боюсь пригласить в дом партнёров, потому что… Ещё она разбила машину!

Четвертую, кажется. В семнадцать лет.

– В общем… ты должен всё уладить.

– Для этого у вас есть Гремлин, – сказал я и взвизгнул от пронзающей боли. – Ауч!

– Может я свожу его вниз и покажу подвал? – спросил Гремлин.

– Ты должен всё уладить.

– Как?!

– Поговори с ней. Попроси прощения. Расстаньтесь как-нибудь по-другому, я не знаю… Так больше не может продолжаться!

Чего?! Расстаньтесь, как-нибудь по-другому!? Идиот. Полагаю, его способности были заточены только на преумножение денег. Теперь понятно, почему от него ушли три жены. Он совершенно ничего не понимал в отношениях. Дочь была лишь очередной проблемой, которую нужно было решить. Гремлин, деньги и связи проблему не решали, и тогда менеджер нашёл другое решение – меня.

– Как вы себе это представляете?

– Ему не нужно это представлять, – сказал Гремлин, ощупывая внутренности у меня под плечом.

– Прошло уже три недели. Побесится ещё парочку, и всё пройдет, – сказал я.

– Нету меня двух недель.

– Но ведь, если я с ней помирюсь, то всё может начаться сначала. Злость, отрицание, согласие… Вы понимаете?

– Скоро она уедет в колледж и там найдет кого-нибудь…

Получше? Козлина. Смотрит на всё лишь как на активы или пассивы. Люди для него – это либо возможности, либо обузы. Либо реальные инвестиции, либо мыльные пузыри. Хорошо. Тогда давай делать дела.

– Тогда платите!

– Закрой свой рот, мелкий!..

– Тихо, – Беляев показал в него пальцем и приказал отойти к стене. – Другой разговор.

То-то же.

– Сколько ты хочешь?

– Мне нужны брейки.

– Прости? – он склонил голову.

– Гремлин знает.

Мужики переглянулись, после чего Гремлин кивнул.

– Брейки нужны прямо сейчас.

Беляев махнул головой, Гремлин достал телефон и отошел к двери.

Беляев упал в кресло и расслабил плечи. Ещё бы. Кайф, да? Я предложил ему привычный способ решения проблемы. Что такое для него достать брейки? Пустяк. А для меня они – хотя бы временно спокойная жизнь. Я не хотел торговать Дашей, но… Разберемся по ходу дела. Он хотел сделку, он её получил.

Беляев протянул руку.

– Имей в виду. Мы заключили сделку. Я выполню свои обязательства, а если ты не выполнишь свои, то Гремлин будет рад сводить тебя вниз и показать подвал.

– На связи, – я дал Беляеву краба и пошёл к двери.

На выходе я заметил вазу. Литой кусок стекла со стенками толщиной сантиметров по пять. Ваза имела бело-голубой окрас и напоминала гигантскую вытянутую каплю. Внутри ничего не было. Во всяком случае – ничего материально. Было другое. Именно от этой вазы и исходила энергия в комнате. То, от чего меня дернуло при входе. Я протянул к ней руку и с расстояния в полтора метра почувствовал силу. Эта штукенция была в разы мощнее арта Фиты. Даже на таком большом расстоянии я почувствовал связь. В ладони скопилась сила, я одернул руку и протянул её ожидавшему меня на выходе Гремлину.

– Всего хорошего.

– И тебе не хво-р-р…

Костяшки Гремлина захрустели, он выгнулся и едва не припал на колено. Казалось, ещё немного и я разотру его клешню в порошок… Как тебе такое, дружок?!

Вспотевший Гремлин кое-как выпрямился и поднялся на трясущихся ногах. Я сдавил ещё сильнее, но тот сжал в ответ. В его глазах горел огонь, а ещё там промелькнуло что-то дикое, животное, что-то давно забытое, но всё ещё живущее внутри. Что-то из прошлой жизни.

Нахрена я это делаю? Мало появилось новых врагов за сегодня? А-а-а, плевать!

– До свидания, – я разжал руку и пошел к двери.

– До встречи, Никита, – сказал он мне в спину.

… … …

Выйдя из особняка Беляевых, я подумал, что не отказался бы прямо сейчас посетить подвал в компании Гремлина, потому как вверх по лестнице поднималась Даша.

Узнал я её только по походке. От прежней стильной красотки ничего не осталось. Голову покрывала кепка, а на плечах висел серый плащ, который тащился за ней, подметая ступеньки. Она смотрела себе под ноги и что-то бубнела.

Шанс. Я вытянулся по струнке, замер и микро-шагами подался к краю лестницы. Успею прижаться к перилле, и мы разойдёмся. Ну же…

Она подняла голову.

– Привет, – сказал я.

– Что?!

Даша дважды моргнула, прогоняя навязчивую галлюцинацию.

– Привет?!

– Ну да. Привет.

– ПРИВЕТ?! – с яблони сорвался воробей. – Ты х*ле здесь делаешь?!

Моя Даша. Ага. Бывшая. Вообще она не ругается матом. У неё много недостатков, главные из которых: вспыльчивость, ревнивость, завышенные ожидания и много других, но сквернословие? Нет. Хотя теперь её можно было понять. На пороге её дома появился придурок, из-за которого она три недели чувствует себя не очень счастливыми человеком.

Прости. Я бы с радостью прошёл мимо, но меня утащил Гремлин. Нужна отмазка! Сейча-а-ас…

– Нам нужно поговорить…, - идеально.

– О чем?!

Или нет?

– Ну… ты плохо выглядишь.

– Чего?!

Не то. Корректировка…

– Как дела?!

– Ты совсем дебил?! – она сжала кулаки и поднялась на ступеньку выше. Контактная дистанция – опасность. – Ты что здесь делаешь?! Что это?!

Она посмотрела на мою руку. Я сжал капсулы и прижал к ноге.

– Лекарство.

Технически я не соврал. Брейки – почти лекарство. Для меня так точно.

– А это… Что с тобой?!

Капсулы её больше не интересовали, теперь она смотрела на мою ногу.

Вашу мать, символично получилось. Тогда подбитая нога, сейчас проколотая. Наша близость на фоне моей травным и всё такое. Вряд ли она думала о чем-то другом. Что ж это получается… я должен был всё уладить, а на деле запустил пятый круг?

Стоп. Глядя на то, как смягчается её лицо, я попятился. Зацепился и чуть не присел на ступеньки. Нужно предложить ей дружбу! Или попросить прощения? Что-то, что остановит порочный круг! Придумал!

Придумал я редкостную хрень и, слава господу, что произнеси её мне не позволил Пауль. Обычно он звонил или появлялся крайне не вовремя, но не в этот раз.

– Да, – я взял трубку.

– Фиту избили.

– Чего?! Как это Фиту избили? Кто?!

– Гориновские поймали её по пути в универ. Они забрали арт.

– Прости?!

– Она не хочет втягивать обинков, потому что ублюдки пригрозили спалить магазин.

Чуть выше живота во мне произошел ядерный взрыв.

– Ты слышишь, Ник?! – крикнул Пауль в трубку.

– Собирайтесь. Мы едем к ним в гости!

Пауль довольно хмыкнул. Теперь это точно война.

– Ты куда?! – крикнула Даша, но я её не слышал.

Я бежал вниз по лестнице со сжатыми кулаками и прикушенной до боли губой. Брейки оставим на потом.

– Что ты делал в моём доме?! Кто такая Фита, козел?! Ты, нахрен, вообще рехнулся?!

… … …

– Ты ж говорил, что он…, - Дмитрий Александрович хотел подобрать слово, подходящее его статусу, но сдался и вспомнил то самое. – Чмошник.

– Да-а-а-а, – Гремлин почесал голову. – Таким он и был.

– Как это?

– Не знаю. Может он тоже после расставания…, - Гремлин постучал пальцем по виску. – того?

– Да кто его знает? – Беляев взял сигару.

Гремлин знал. Во всяком случае до недавнего времени знал Майорова достаточно, чтобы не обращать внимание на этого чмошника. Единственное, чем тот мог угрожать дочке босса, это дешевое мороженное и говёные цветы. Теперь расклад изменился. И дело было не в острых словечках малолетки или его самоуверенной борзоте. Щенок не упал после второго импульса, а ведь падали шкафы куда здоровее. В добавок это рукопожатие…

– Заторчал, наверное, – придумал Гремлин отмазку, которая снимет вопросы Беляева. – На брейках сидит.

– Наверное, – Беляеву пришло сообщение, он согнулся над столом. Спустя десять секунд нить разговора была потеряна; босс вернулся в знакомые воды бизнеса. – Проследи за ним на всякий случай.

– Понял, – указание Гремлину и не требовалось. Пацан уже был на карандаше.

В дверь постучали.

– Ну чего ещё?! – Беляев освободил Гремлина и спешил вернуться к делам. Там у него было всё просто и кристально ясно.

– Дмитрий Александрович, – Борис наполовину пролез в дверь. – Даша вернулась. И она чем-то очень… очень расстроена.

– Бл*ть!