Печать Змея

Глава 12. Жрецы Врага.

Слово имеет силу лишь тогда, когда оно

подкреплено изрядной порцией маны…

И произнесено на гхарги…

Архимаг Марлениус, 2107 г.в.р.

Каменная статуя рассказала все, что знала. Увы, информации оказалось совсем немного. Ее оживил некий странник, одетый в багровый то ли балахон, то ли рясу. Возраст и рост людей она определять не умела, хотя, одну особую примету памятник Иглаю все же вспомнил: татуировка на лбу в виде какой-то птицы. Увы, подобных птиц на статую никогда не присаживалось, а других знаний об окружающем мире у нее не было.

На вопросы "зачем?" и "как?" неизвестный странник это сделал, они получили один ответ: просто он так захотел.

— И его желание сбылось… Знакомая история, верно, Ирр? — геомант повернулся к голему.

Они внимательно оглядывались по сторонам и умолкали, едва кто-то из зевак подходил ближе. Допрос продолжался недолго, но ничего больше вытянуть из бывшего "пророка" не удалось. Откуда пришел человек в красном, куда ушел, кто он такой — ничего. Очередная ниточка оказалась оборванной.

— Ну что, мой мудрый слуга человеческий, — Мэт провел ладонью по усам, и их цвет начал меняться на пепельно-серый, — Теперь у нас остался всего один вариант. Старик, который превратил дурнушку в самую соблазнительную красавицу королевства.

— Ирр не понимает, — пророкотал в ответ голем.

— Ах да, тебя же там не было. Нам нужен некий господин Рилль, живущий на болотах неподалеку отсюда. Если верить одной красавице, то он приторговывает вещами, исполняющими желания.

— Нужно искать господина Рилля, — согласился Ирр.

— Думаю, что соваться в болото затемно не стоит, так что мы остановимся в деревушке неподалеку. Кажется, она таки и называется — Болотища. Осталось только выяснить, как туда добраться.

— Здесь много людей. Спроси их.

— Да, разумное предложение. Вот только сперва нужно привести себя в порядок…

Маг плюнул на ладонь и провел ею по волосам, создавая аккуратный пробор. Затем расстегнул верхнюю пуговицу рубахи, отряхнул рукава и вытащил из кармана серебряные заколки. Прицепив одну на правый манжет, а вторую за левым ухом, он пару раз стукнул башмаком о башмак, стряхивая грязь.

— Вот так для разговора будет самое то, — с довольным видом заявил он и направился к группе людей возле таверны, разумно решив, что чем больше будет собеседников, тем больше у него шансов получить нужный ответ.

Так оно и вышло. Добрые люди, вдоволь натешившиеся чужим горем и надававшие несчастному трактирщику советов, как веревку к балке крепить да каким ее лучше мылом намыливать, охотно объяснили Мэту, как лучше добраться до Болотищ. И заодно рассказали, в каком доме постель мягче, в каком от еды живот не будет пучить, и где хозяйки поприветливее, да с гостями поласковее.

— Ну что, голова твоя каменная — все запомнил? — направившись в сторону городских ворот, поинтересовался у голема маг.

— Кристаллы памяти Ирра не вместят сразу столько информации.

— Это верно. Я тоже половину мимо ушей пропустил. Зато запомнил то, что нам нужно. Сейчас заберем лошадей и отправляемся.

— Приближается время очередного приема пищи, — напомнил голем.

— Увы, мой друг, придется нам… то есть мне, разумеется, это богоугодное дело пропустить. Да иногда полезно бывает и попоститься.

— Ирр не понимает.

— Уверен, что на этот случай у тебя предусмотрена инструкция.

— Подчиняться приказам. Не задавать вопросов.

— Тогда вот тебе мой приказ: бегом на конюшню, забери наших лошадей и возвращайся. Одна нога здесь — другая там.

— Степень физических повреждений не соответствует сложности поставленной задачи и противоречит ее формулировке.

— Чего?

— Ирр не сможет бежать без одной ноги.

— Это просто выражение такое. Означает, что действовать нужно быстро.

— Ирр понял.

Развернувшись, голем побежал в сторону гостиного двора, где Мэт оставил лошадей, и его тяжелая поступь ощутимо сотрясала землю при каждом шаге. Геомант же направился к группе что-то рассматривавших и оживленно обсуждавших людей, которая привлекла его внимание.

— Эй, что здесь происходит? — обратился он к одному из горожан.

— Флин, Флин приехал, пленного дикаря привез.

— А это еще кто такой?

— Да кто их, дикарей, разберет? Дикарь, он и в Хеоне дикарь.

— Вообще-то, я имел в виду этого Флина, — уточнил Мэт, но горожанин его уже не слушал.

Протолкавшись через людей, он, наконец, увидел и Флина, и того самого дикаря.

Первый оказался невысоким мужчиной, одетым в темную мокрую от пота рубаху, легкие штаны и мягкие облегающие башмаки. На голове у Флина красовалась широкополая шляпа, хорошо защищающая от солнца. Лицо его было обветренным и загорелым, как это бывает у тех, кто много путешествует.

Дикарь тоже был очень смуглым — на этом их сходство и заканчивалось. Рослый и широкоплечий, покрытый множеством татуировок и шрамов, он наверняка был уроженцем Южного континента. Это было видно и по его лицу: плоское, толстогубое, с широким приплюснутым носом. Черные волосы были короткими и жесткими, измазанными то ли грязью, то ли глиной, и в них торчали цветные ленточки и рыбьи кости. Похоже, это было не то украшение, не то знак статуса дикаря, как и его зловещие татуировки.

— Давайте, люди добрые, не скупитесь! — уговаривал собравшихся Флин, — Недорого прошу — за такого работника! Вы только посмотрите: сильный, молчаливый, приученный терпеть побои и лишения.

— И сворачивать шеи врагов, — вторил ему кто-то из толпы.

— Такого ударь, так потом всех родных изведет до пятого колена. Это у них кровавой местью называется.

— А я так и вовсе слышала, — вставила пожилая женщина, голову которой украшал давным-давно желтый платок, — что они людей едят! Вон как зыркает, небось, ужин себе высматривает… У-у-у! — погрозила она дикарю своим узловатым кулачком.

— Вон у него на шее и глаз висит человеческий! — донесся до мага звонкий мальчишечий голос.

И впрямь: мощную шею гиганта оплетало ожерелье, сплетенное из травы и цветных бусинок. А на нем висело глазное яблоко — разумеется, не человеческое, таких громадных глаз у людей не бывает. И кому именно принадлежал этот глаз, Мэт даже и знать не хотел.

Напрасно надрывался охотник на дикарей — или кем там был этот Флин — покупать грозного и "обученного" слугу никто не собирался, а сюда пришли только поглазеть на диковинку, да языки почесать.

Мэт вышел вперед и уставился на гиганта, внимательно его изучая, словно прицениваясь.

— Как зовут? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он.

— Суслик, господин маг, — залебезил перед ним Флин, каким-то невероятным чутьем сразу распознав в нем чародея.

— Я не тебя спрашиваю, — отмахнулся от него Мэт. — Как тебя зовут?

— Сулик, — спокойно и даже с достоинством ответил дикарь, — Но меня почему-то все называют Сусликом.

— Сын вождя? Или верховного шамана?

— Сулик — сын гаутхи, — важно заявил тот и скрестил на груди руки, всем своим видом давая понять, что больше белый незнакомец не вытянет из него ни слова.

Кто такие эти гаутхи, Мэт не имел ни малейшего понятия. Зато он видел ауру этого дикаря. И эта аура не сулила ничего хорошего будущему хозяину Сулика.

— Хочешь мой совет, торговец? — повернулся геомант к Флину.

— Конечно, господин маг! Кто ж от доброго совета откажется?

— Не продавай его. Лучше отпусти. В крайнем случае — попроси у племени выкуп или подари тому человеку, кому он сам служить захочет.

Сказав это, геомант развернулся и ушел прочь, оставив торговца размышлять над смыслом услышанного. Дикарь же теперь улыбался, и делал это с таким видом, словно это не его здесь продают, а он предлагает собравшимся купить вот этого белого человека в странной шляпе…

К вечеру они доехали до Лихолесья, где и решили остановиться на ночлег. Это было поселение на полсотни дворов, и, судя по некоторым домам, крытых новенькой черепицей, довольно зажиточное.

— Хорошо здесь люди живут, — кивнул Айвен в сторону достраивающегося двухэтажного дома из красного кирпича.

С телеги он спустился при помощи Хныги и Сигмура, но стоять мог уже сам, хоть и не слишком уверенно.

— Это не люди, это семья да родичи местного главы хорошо живут, ну и селение, заодно, держат, — пояснил Лабаз.

— И чем живут?

— Воздухом торгуют… Точнее, торгует один только Хват Кромак, здешний староста.

— Это как?

— В самом прямом смысле. Сам я не видел, но поговаривают, что дыхание местного главы способно даже мертвого на ноги поднять. Вот он и воскрешает селянам павшую скотину. Разумеется, не задаром, а все ж дешевле выходит, чем новую корову или коня покупать.

— А я даже слышал, — встрял хеонец, — что он и людей может к жизни возвращать, и даже пару раз это проделывал.

— Ты же целитель! И веришь в такие сказки?

— Но я не маг, — парировал тот, — Впрочем, звучит это действительно невероятно.

— Так же, как и история про щепку, превращающую дерево в золото, — хмыкнул усатый.

— Но она ведь действительно превращает! Ты сам видел…

— И даже на зуб это золото пробовал, — кивнул Лабаз, — А еще я вижу новенький дом и скакуна благородных коней, на котором местный староста разъезжает.

— Может, он просто прирезал какого-нибудь зажиточного купца? Или наследство получил от богатенького дядюшки?..

— Или своим дыханием породистую скотину к жизни возвращает. Прирежь своего скакуна да проверь, сходи к Хвату, в ноги поклонись, — поставил точку в этом споре Лабаз.

— Интересно, а гоблинов он может… того? — почему-то покосился на Хныгу Айвен.

— Попробуй, — хохотнул усатый и махнул рукой в сторону одного из домов, что характерно — с черепичной крышей, — Обычно мы останавливаемся вон там. Думаю, что и для вас местечко отыщется. А завтра мы тебя до самой границы подвезем. Чего задумался?

— Мне вот все покоя местный глава не дает. Такому святому человеку впору храм строить, а не дом из кирпича.

Юноша внимательно смотрел на лица своих неожиданных попутчиков, но даже он не заметил бы, как напряглось лицо Лабаза, если бы не ожидал этого увидеть.

— Так мы храм и строим, — поразмыслив, выдавил из себя тот.

— Неужели и впрямь в честь старосты? — притворился удивленным Печатник.

— Нет, точно не в его, — усмехнулся старший, — Не знаю, какому богу там будут служить, но в щедрости его жрецам не отказать. Верно я говорю? — повернулся он к остальным.

— Это точно, — отозвался хеонец и выжал из себя подобие улыбки.

— А что за жрецы?

— Обычные, — пожал плечами Лабаз, — всякие есть: и худые и толстые, и бритые и волосатые. Мне с ними воды не пить и в одном стогу не лежать. За главного у них такой… морда белая, глаза красные, и весь в бородавках, что твоя жаба. Брр, — он аж передернулся.

— Ясно, — с деланным безразличием отозвался Айвен. Печать Змея молчала, не чувствуя лжи, и он несколько расслабился.

— В комнату тебя проводит Сигмур, а ужин я прикажу тебе прямо туда подать. Слугу своего куда определишь? Можно в сарай, к собакам…

— Не надо, кто его знает, чего они там жрут?

— Собаки?

— Гоблины. Может, ему и свежая собачатина за деликатес будет? Пусть со мной останется.

— Это верно. Отдыхай, а в путь мы двинемся послезавтра с утра, — старший передал Айвена буквально на руки хеонцу. Осторожно поддерживая еще не окрепшего юношу, тот повел его во внутрь дома.

Хныга же пошел вместе с остальными, определять Каббра в конюшню.

Выделенная им комната оказалась совсем крохотной, и больше походила на переделанный специально вот для таких не слишком желанных гостей чулан. Табурет, лежанка с охапкой несвежей соломы да стол с отколотым углом — вот и вся нехитрая обстановка. Маловато, но места едва оставалось для самого Айвена, Хныге так и вовсе предстояла чудесная ночь на полу: под столом или под кроватью.

— Кстати, а где мой разлюбезный слуга? Что-то я давно не пинал его башмаком под брюхо, — пробормотал юноша, вдоволь изучив свое временное пристанище.

Гоблин и впрямь задерживался. Прошло еще около получаса, и Печатник всерьез забеспокоился, вспомнив истории зеленокожего жреца о том, как его травили псами. Кто его знает, что взбредет в голову жителям этой отдаленной деревушки?

И тут в дверь постучали.

— Войдите! — крикнул Айвен и сел на кровати, придав лицу беспечное выражение. Даже просто на то, чтобы сидеть ровно, потребовались все его силы.

Дверь с натужным скрипом отворилась, и в нее протиснулось нечто, напоминающее округлый и довольно упругий женский зад. Впрочем, это он и был: пятясь спиной и неловко согнувшись, в комнату вошла молодая женщина, бережно неся поднос с едой. Места в комнатушке было так мало, что она даже не могла развернуться, чтобы поставить свою ношу на стол.

Недолго думая, она снова вышла и зашла, на этот раз уже сначала внеся поднос с ужином. Поставив его на стол, она извинилась и выскочила, почему-то рассмеявшись.

Едва в коридоре стихли ее шаги, как в дверь кто-то заскребся.

— Кто там? — подал голос юноша.

В ответ скрежет лишь усилился. На всякий случай Айвен вытащил метательный нож, покрытый вязью зеленоватых рун, и напитал маной Печать Ферро. Если это грабитель, решивший поживиться за счет обессиленного от яда путника, то его ждет крайне неприятный сюрприз.

— Хозяина, не убивай Хныгу совсем, — пропищали за дверью, и Печатник с облегчением выдохнул, но кинжал не убрал.

И действительно, в дверь даже не вошел, а вполз гоблин. Юноша вскинулся ему навстречу, ожидая увидеть у своего приятеля перебитые ноги или вонзенный в спину нож, но действительность оказалась куда как забавнее: какой-то весельчак надел бедолаге на ноги собачий ошейник и хорошенько его затянул. Но этим дело не ограничилось, спина Хныги была чем-то перепачкана (предположительно — дегтем) и обсыпана перьями (скорее всего куриными).

С трудом сдержав смех, юноша перегнулся и одним рывком втащил несчастного жреца, благо кровать стояла у самой двери. Точным броском подушки — совершенно изодранная, в последний свой полет она отправилась в сопровождении облака перьев, — прикрыв дверь, он перерезал ошейник, сковывавший ноги Хныги.

— Да ты, никак, решил в сторожевые псы заделаться? — ухмыльнулся Айвен, — Только ошейник подобрал уж сильно большой, вон он куда сполз.

— Хныга — гоблин и великий жрец, совсем не собака, — пытаясь отряхнуться, важно надулся коротышка.

— Это я вижу. Ну и что ты скажешь в свое оправдание своему хозяину? Или тебя опять заставить спать в собачей конуре?

— Хныга не воровать! — скороговоркой выпалил гоблин.

— Так-так… И с чего это ты решил, что я тебя в воровстве обвиняю, а?

— Хныга только смотреть хотел, чтобы проверить, — едва слышно отозвался тот.

— Чего смотреть?

Вместо ответа коротышка сунул руку под остатки своей робы, которую он во время похода таскал вместо своей жреческой рясы, и вытащил из нее окровавленный сверток. Точнее, так Печатнику показалось сначала. Присмотревшись, он понял, что это просто какая-то одежда цвета запекшейся крови.

— Вот! Это!

— Да хватит тыкать в меня своими тряпками! Лучше объясни нормально, что ты мне притащил.

— Это одежды. Одежды жреца Врага!

— И где ты их взял?

— У человек с усами. Его сумка.

Если бы юноша уже не сидел, то наверняка сел бы.

— Ты что — обворовал Лабаза?

— Хныга только посмотреть взял! Потом назад принеси… Теперь человек верит?

— С ума сойти, — Айвен со стоном оперся на стену.

— Хныга говорит, надо страшный жрец бить-хватать, много спрашивать.

Гоблин был прав, но как это провернуть? Конечно, зеленокожий жрец грозный боец, с этим своим к'хассом, но справиться с четырьмя жрецами бога, которого опасается сам Моако, он вряд ли сможет. Тем более, что им нужен хотя бы один живой пленник, а от самого юноши пользы пока что мало. Впрочем, утро вечера мудренее, и поэтому он решил все сложные вопросы оставить на завтра, а сегодня решить одну единственную проблему — как уместить такое огромное количество еды, что стояла на столе, в такого небольшого Печатника, как он. Впрочем, раздавшееся со стороны гоблина голодное бурчание дало понять, что у него в этом деле появился достойный и очень опытный помощник…

Выспался Айвен просто прекрасно. На этот раз в его сны никто не забирался, даже ночные кошмары решили взять временную передышку. Утром он открыл глаза, сонно потянулся и понял, что практически здоров. Лишь легкая слабость напоминала о том, что еще вчера юноша едва шевелился.

— Эй, зеленый, хорошие новости, — окликнул он Хныгу.

Тот спал, свернувшись прямо на столе, а остатки еды и посуда валялись на полу. На крик гоблин никак не отреагировал. И тогда Печатник, почти опьяненный непривычно хорошим самочувствием, сложил ладони ковшиком и напитал маной Печать Ри, и с удовольствием наблюдал, как в его ладонях растет уровень воды.

— Соня, подъем! — снова крикнул он и, не вставая с места, плеснул водой в гоблина, попав тому прямо в лицо.

— Хэй, мамунга, Хныга не надо мыться, — забормотал тот сквозь сон, — Хныга мылся всего неделя назад.

— Вставай, а не то завтрак проспишь, — прибег к крайнему средству Айвен.

— Еда? Где еда? — тут же встрепенулся жрец, открывая глаза.

— Вот ты сейчас сходишь и принесешь, слуга. Или соскучился по собачьей будке?

— Хныга принесет. Но знай, мерзкий хозяин, что Хныга покусает твоя еда и плюнет в твоя чашка, — ухмыльнулся коротышка и соскочил со стола.

— Я так голоден, что мне все равно, — махнул рукой юноша и бросил ему пару серебряных монет.

Гоблин ушел, а Печатник погрузился в раздумья. Четыре жреца Врага, один из которых маг, а двое — явно знают, с какой стороны меч держать и как им по врагу попадать. Против едва пришедшего в себя Печатника с парой татуировок, да гоблина. Конечно, его к'хасс стоит десятерых воинов, но кто сказал, что у жрецов Врага тоже нет подобных козырей в рукаве рясы? Расклад не особо воодушевляющий.

Его размышления прервал Хныга, вернувшийся с подносом, полным еды, и проблемы на время отступили, уступив место завтраку. Впервые за последние дни юноша не просто ел, а наслаждался вкусом пищи. От сытной еды на него накатила сонливость, а еще пришла в голову замечательная идея, как уравнять шансы.

— Теперь я понимаю, почему ты жрец — эвон как за обе щеки уплетаешь, — усмехнулся Айвен.

— Ам-гхым мням кхам, — отозвался Хныга.

— Ты лучше скажи, о мудрейший, нет ли у тебя какой-нибудь сонной травы?

— Хозяина плохо спать?

— Нет. Хочу усыпить часть своих спасителей, чтобы с кем-нибудь из них поболтать по душам, без лишних ушей и кинжалов. Ну, так что?

— Нет такой трава. Но Хныга может сделать.

— Как это? — удивился Печатник.

— Хныга любой трава брать и молитву Спящий Змей читать. Пусть он трава заколдует. Хныга хороший жрец.

— Да уж, специалиста по снам лучше твоего Моако не сыскать. Что тебе нужно?

— Хныга надо трава. И надо доесть этот яблоко, — отозвался гоблин и впился зубами в сочный плод.

Наевшись, он сбегал на улицу и вернулся с пучком травы. Забравшись на кровать Айвена, жрец Змея уселся, скрестив ноги, и принялся что-то неразборчиво бормотать. Тем временем юноша прогулялся по дому, в поисках странной четверки. Всех их он отыскал во дворе, где Лабаз о чем-то шумно спорил с человеком, одетым в дорогие, но совершенно безвкусные одежды. Нетрудно было догадаться, что это и есть местный торговец "оживляющим дыханием".

Обойдя спорщиков стороной, Печатник поинтересовался у прохожего, уж не староста ли там беседует со странными незнакомцами. Перепуганный селянин попытался, было, прикинуться глухим, но блеск серебряной монеты быстро исцелил бедолагу, а вторая так и вовсе вызвала бурный поток красноречия.

Так Айвен узнал, что старосту зовут Маркус Лей, сам он наполовину фрагиец, свой необычный дар обрел с месяц назад и, судя по внезапно свалившемуся на него богатству, действительно мог воскрешать и людей. Впрочем, в это юноша отказывался верить, скорее, господин Лей помог вернуть к жизни любимого питомца какого-нибудь богатого аристократа, и тот с ним щедро расплатился.

А еще разговорчивый селянин знал кое-что о тех четверых. Оказывается, они частенько появлялись в поселке, нанимая здесь работников или оставляя заказы местному кузнецу. Тот, что в маске, почти не появлялся на людях, и никто не видел его лица. Хеонец иногда помогал жителям Лихолесья, исцеляя им раны и болезни, ну а Лабаза частенько можно было найти в местном трактире или в гостях у вдовушки, что жила на западном краю поселка. И задерживался он там до самого утра.

Последняя новость особенно обрадовала Айвена, полностью окупив потраченные деньги. Поблагодарив своего осведомителя, юноша развернулся и быстрым шагом вернулся к гоблину.

— Бросай свои травки, ушастый, у меня есть новый план. И в этот план входит приятное ничего неделание до самого вечера. Заодно чарокрута своего заряжу, с ним как-то спокойнее против мага выходить.

— Хныга очень хорошо умеет ничего не делать, — радостно отреагировал на смену планов гоблин.

— Не сомневаюсь. Только постарайся ничего не делать не выходя из дому. А то словят мальчишки, и действительно в будку тебя посадят, на цепь.

Сам же он собирался немного прогуляться по поселку и изучить предстоящее место засады. Разумеется, это был дом той самой вдовы, к которой захаживал Лабаз. Лучшего места и времени, чтобы взять его тепленького и расслабленного, не сыскать. Вряд ли его троица дежурила под окнами, пока он там развлекался с селянкой.

Немного побродив по селению, словно осматриваясь, Печатник направился к своей цели. По пути он вытащил из сумки с редкостями чарокрут — артефакт в виде хрустальной спирали, сила которой обладала весьма полезным свойством перекручивать и искажать заклинания. В большинстве случаев это приводило к разрыву магического плетения и развеиванию чар, но иногда заклинание изменялось совершенно неожиданным и весьма разрушительным образом. Впрочем, об этом юноша старался не думать, используя казенный артефакт.

Чарокрут нуждался в зарядке. Сам по себе предмет восстанавливал ману слишком долго, на это могли уйти недели и даже месяцы, но, к счастью, "пузыри" могли делиться своей маной не только с магами, но и с артефактами. Что Айвен и проделал. Приложил спираль к солнечному сплетению, как его учили в Тайной Канцелярии, и направил туда четыре из шести основных мана-потоков, позволяя своей магической силе изливаться в артефакт, питая его. Чарокрут словно прилип к коже, но это юношу не беспокоило — сам отвалится, когда будет полностью заряжен.

Отыскав дом вдовы — приземистое здание с соломенной крышей и тремя соломенными петухами на ней, он ловко перебрался через забор и направился к двери. Печатник на ходу подмечал опытным воровским взглядом пути к отступлению, возможные места засады и собачью будку, возле которой стояла миска с такими громадными костями, что юноша невольно ухватился за свое бедро.

— Эй, есть кто дома? — крикнул он и трижды постучал в дверь.

Прислушался, пытаясь разобрать звуки, доносившиеся из дома и стараясь не пропустить грозное рычание за своей спиной.

— Кто там? — раздался за дверью испуганный женский голос.

— Я искал портниху… Хотел у нее заказать кое-что, — отозвался юноша. От разговорчивого селянина он в том числе выяснил, чем занимается вдова.

— Это я, сейчас открою.

За дверью заскреблись, зашумели и, наконец, она совершенно беззвучно открылась, что вызвало у бывшего вора довольную ухмылку.

Которая тут же исчезла с его лица, когда сильная волосатая рука, просунувшаяся в дверь, ухватила его за шей и сильным рывком втянула во внутрь. Не успел он оглядеться, как кто-то надел юноше на голову мешок не первой свежести.

— Эй, Лабаз, к чему все это? Я тебя все равно узнал, — наугад предположил он.

— А это для того, чтобы тебе колдовать было проще, — отозвался усатый где-то справа, — Конечно, лучше бы тебе кляп пристроить, но нам нужны ответы…

"Нам?" — Айвен прислушался и определил, что в комнате есть еще два человека. Судя по дыханию, в дальнем углу сидела женщина, а справа от юноши…

— Он не маг, — раздался с той стороны голос, — Хотя пара чародейских вещиц при нем имеется.

Печатник ожидал услышать Сигмура, но это оказался Рауг. Странный возница в маске — колдун?

— Я же антиквар. Разумеется, в дорогу я оправляюсь не с пустыми руками.

— Хорошо, — спустя некоторое время отозвался Лабаз и чья-то рука стащила с его головы мешок, — Бежать бесполезно, даже не пытайся… Рауг! — то ли скомандовал, то ли попросил он, повернувшись к названному брату.

Тот провел ладонью по шее, вытаскивая что-то вроде ожерелья, только вот такого безвкусного украшения юноше в жизни видать не приходилось: на нитку были нанизаны камни, веточки, засушенные насекомые, обломки кухонной утвари и даже ухо… человеческое.

И вдруг какая-то неведомая сила словно стальным обручам стиснула грудь Айвена и приподняла его вверх.

— Зачем ты пришел к Анне? — спокойно и даже буднично спросил Лабаз.

— Рубаху новую хотел заказать, с карманами под мои "игрушки". Надоело каждый раз по сумкам лазить, — хрипя выдавил из себя юноша.

— Врешь. Зачем ты расспрашивал ее брата про меня и про моих друзей?

— Кабброво семя, — едва слышно выругался Печатник. Вот тебе и осведомитель!

И тут он почувствовал, как сыто причмокнул чарокрут на его груди и отлип, упав в заправленную в штаны рубаху. По какой-то причине нападавшие оставили ему руки свободными, и сейчас они об этом очень пожалеют…

Быстрым движением выхватив хрустальную спираль, Айвен направил ее в сторону Рауга, и активировал артефакт.

— Любопытная вещица, — словно пропел своим высоким голосом Рауг, — Магическая, как я понимаю?

Зато ничего не понимал сам юноша: давление ничуть не ослабло, хотя чарокрут определенно сработал. Впрочем, однажды ему уже приходилось сталкиваться с магией, на которую этот артефакт не действовал! Хозяин превращающей в золото щепки сумел стать невидимым!

— Удивлен? — рассмеялся Лабаз, — Ничего, это еще не все сюрпризы. Верно, брат?

Вместо ответа тот положил ладонь на свою маску, и снял ее. Айвена едва не передернуло от отвращения. Обладатель высокого мелодичного голоса оказался похожа на жабу! Широкий безгубый рот, глаза на выкате, и усеянная бородавками зеленоватая кожа…