Печать Змея

Глава 12 — Псы гарма

Зверь приближался с огромной скоростью, поэтому действовал маг быстро. Присел и коснулся ладонью земли, прикрыв глаза. Гарм уже достиг освещенной магическим шаром области, и припал к земле, готовясь прыгнуть. Под его лоснящейся шкурой были отчетливо видны перекатывающиеся бугры мышц.

Геомант изменил один из мантических потоков, лежащих под его ладонью, и задняя лапа твари провалились в землю перед самым прыжком. И гарм промахнулся, тяжело упав в двух шагах от Мэта. Зверь сердито всхрапнул и прижался к земле, изготавливаясь к повторной атаке. Ему достаточно было лишь сделать шаг, чтобы дотянуться и ядовитыми когтями вспороть человеку бок, но сделать это ему не дали: тяжелый каменный кулак опустился на спину гарма, ломая ему хребет и сминая ребра. Похоже, зверь вообще не обратил внимания на неподвижно стоящего голема, приняв его за обычный камень, потому и пропустил смертельный удар.

— Уф. Знатная тварь, — оценил внушительные размеры зверя геомант, — такая и оборотня задрать смогла бы, пусть и не насмерть.

Он обошел тело, стараясь не подходить слишком близко — мало ли что, гармы славились не только своей неукротимой яростью, но и невероятной живучестью. Присвистнул, оценив размеры хелицер монстра, которые так и остались выдвинутыми:

— А наш мельник-рыбак не сильно-то и преувеличил размер клыков. Вот только гарма опознать не смог. Оно и не удивительно — вообще непонятно, откуда эта тварь в здешних местах объявилась.

— Ошейник, — заметил голем.

— Ого, действительно. И не простой, а псарный, специально на гарма рассчитанный. И, если я не ошибаюсь, к такому ошейнику прилагается управляющий свисток. Постой-ка!

Мэт принюхался. От тела отчетливо пахло мертвечиной и ароматом каких-то трав. И совсем не пахло зверем, хотя должно было — несмотря на различные сказки о происхождении этих тварей, гармы были хоть и невероятно опасными, но все же животными…

— Эй-эй, полегче, папаша! — разумеется, Айвен был уверен, что в случае необходимости с легкостью расправится с этим увальнем, но все же это был отец Фелины. И начальник городской стражи.

— Не трепыши, резала, и не таких раскудыкивал, — неожиданно перешел на хипу господин Рабан.

Он закрыл дверь комнатушки, в которой не оказалось даже окон, и повернулся к юноше. Улыбка его не предвещала ничего хорошего.

— Я… Я не понимаю, о чем вы говорите! — вжался в стену Печатник. — Это что, какая-то очередная глупая проверка?

— Ну конечно, друг мой. Вот только на этот раз я не стану смотреть на "дознавателя", которого ты как-то смог перехитрить. Но меня ты не обманешь, щенок. На меня смотри! Кто я? Кого ты видишь перед собою?

— Начальника городской стражи в гневе, и ума не приложу, чем ваше негодование вызвано. Или вы по-прежнему считаете, что это я подбросил вам змей?

— Да забудь ты про этих змей! Сейчас я в первую очередь — любящий отец. И дочь свою я в обиду никому не дам. Понял?

— Конечно понял. Это все, что вы мне хотели сказать? Тогда, пожалуй, я пойду.

— А ну стой. Думаешь, напялил на себя маску антиквара да посидел год тихонечко, так уже и воровской колер с себя смыл, а? Айвен Мелис, двадцати пяти лет отроду, восемь раз судимый и четырежды обвиненный в краже чужого имущества. Мне продолжать? Не тянет назад, в Боргард-то? А то ведь я живо могу тебя туда снова запрятать, чтобы ты и на шаг не вздумал приближаться к моей дочери, сопляк! И даже сам Многорукий тебя больше оттуда не вытащит.

— Ах вот оно что, — юноша понял, что скрываться бесполезно, — Фелина знает?

— Узнает, — заверил его отец девушки, — Неужели ты думал, что никто не узнает?

— Конечно нет, я собирался все рассказать… При удобном случае… Попозже…

— Итак. Что забыл в моем доме один из самых пронырливых воров Кияжа, который считается едва ли не названным сыном главы воровской Гильдии?

— Вообще-то сейчас я — уважаемый и честный антиквар. А все остальное, это дела прошлых лет, о которых лично я не хотел бы вообще вспоминать. Хотя, — юноша печально вздохнул, — порою вынуждают. Если вы копались в моем прошлом, то и об этом должны были разузнать. Сейчас я чист.

— Нельзя отмыться от той грязи, в которой ты запачкался. Я знаю о тебе все. Ты даже представить ее можешь, как тебя "любят" твои бывшие коллеги по карманному ремеслу. Столько гадостей я даже от заключенных Боргарда в свой адрес не слышал. Ты пользуешься популярностью, мой друг.

— Так, кажется, мне пора уходить, — Айвен попытался проскользнуть мимо господина Рабана, но тот схватил его за плечо и швырнул на стену.

— Стоять! Пока я не выбью из тебя всю правду, ты и шагу отсюда не сделаешь.

— Ах так?

Юноша уже привычно "скользнул" вдоль своего мана-контура, отмечая местоположение Печатей. И разочарованно вздохнул: пара походных татуировок да загадочная Печать Змея. Конечно, знак Ферро можно использовать и для нападения, но не против отца Фелины же? Будь тот змеей, можно было бы применить "подарок" Моако.

Айвен усмехнулся своим мыслям, но стражник его усмешку истолковал иначе.

— Надеешься на своих покровителей? — он приблизил лицо к лицу вора. — Понятия не имею, как ты заполучил в приятели графа Иррена или банкира Ритора, но сейчас здесь только ты и только я. Понимаешь?

Господин Рабан вытащил из кармана украшение в виде хрустального комара размером с полпальца. Очень большого пальца. Печатник вздрогнул.

— Ого? Значит, тебе знакома эту штучка? Красивая, правда? Может, "дознавателя" ты и смог перехитрить, но его — вряд ли.

— Ничего у вас не выйдет, только артефакт испортите, — угрюмо пробормотал юноша. Арсенал использованных отцом Фелины средств произвел на него впечатление.

— Почему это?

— Вот почему.

На краткий миг на щеке Айвена вспыхнул символ: контур канцелярской печати. Этот простой рисунок, тем не менее, произвел сильное впечатление на господина Рабана.

— Ага, — глубокомысленно заметил тот и немного погодя веско добавил, — Вот оно как, значит.

Юноша в ответ лишь виновато развел руками.

Разумеется, начальник городской стражи знал о существовании Тайной Канцелярии. Как-никак, и стража и Канцелярия занимались одним делом: обеспечивали порядок на улицах и безопасность граждан королевства, и порою их интересы пересекались. Приходилось сотрудничать с этими заносчивыми обладателями символа печати на щеке, а то и вовсе бегать по их указке и гонять своих ребят, словно служебных псов.

— Только вы не подумайте, что я здесь по служебному делу. Просто мне Фелина действительно очень нравится.

— Любовь с первого кошелька? — усмехнулся господин Рабан.

— Это было яблоко, — улыбнулся в ответ юноша, — и кольцо.

— Надеюсь, ты понимаешь, что у меня есть связи и среди… ваших? И что я буду спрашивать?

— Более того, я искренне на это надеюсь. Не беспокойтесь. Ни Фелине, ни вашей репутации ничего не угрожает. Я обещаю.

— А этот твой отъезд… Он связан с твоей… работой?

— Нет. Это личное дело. И оно никак не связано с моим воровским прошлым. Вы ведь это хотели узнать?

— Пожалуй, да. И насчет моей дочери… Не знаю, что там у тебя в голове или в штанах насчет нее, но я слежу за каждым твоим шагом. Это понятно? Не знаю уж, почему, но ты нравишься моей девочке. И я никому не позволю сделать ей больно.

— И я тоже. Надеюсь, у вас больше нет ко мне вопросов?

— Нет. Хотя… Если честно — ты ведь наврал насчет того заклинателя, да? Как ты провернул этот фокус со змеями?

Вместо ответа юноша приставил указательный палец к губам и на краткий миг снова зажег символ Канцелярии. Этот ответ полностью удовлетворил стражника. Молча он открыл дверь и вышел из комнатки, а следом за ним и Айвен. Юноша оглянулся. Дверь, ведущая на улицу, была любезно распахнута, и он выскочил наружу, больше не желая испытывать судьбу.

До своей лавки Печатник добрался в рекордный срок, словно за ним гнался сам господин Рабан во главе отряда головорезов. К тому же, он все время опасался, как бы гоблин во время его отсутствия не натворил чего-нибудь и не вздумал трогать артефакты, хранящиеся в лавке — часть из них была опасна.

— Эй, маленький зеленый друг, я дома! — заявил юноша, переступая через порог.

Он огляделся. На первый взгляд все было в порядке: ничего лишнего, все вещи лежат на своих местах. Впрочем, и на второй взгляд тоже. Но в отсутствие проблем в присутствии гоблина Айвен не верил так же, как не верил в добрую половину богов. Поэтому в свою комнату он входил, подготовившись к любым пакостям и сюрпризам. Кроме тех, которые там увидел.

Во-первых, никакого зеленого гоблина там не оказалось. Зато в комнате было целых два розовых гоблина, и они дрались, а вся комната была заполнена мыльными пузырями.

— Ну уж нет, дружок. Два Хныги — это уже как-то слишком, — заявил юноша, хватая одного из драчунов за шиворот, а второго ногой запихивая под стол, — Ну и кто из вас настоящий?

Оба гоблина синхронно указали на самих себя.

— Ага. Если оба настоящие, то тогда кто из вас зеркальная копия?

Розовые Хныги так же слаженно указали друг на друга.

— Вот что, парни. Я уже понял, что один маленький зеленый паршивец расколотил зеркало, лежавшее в ящике моего стола. На самом деле узнать второго паршивца, который вылез из осколков, очень просто. Он ведь зеркальное отражение, а значит бородавка, которая была у Хныги справа над губой, у него будет слева, — юноша задумался, — или она была слева, а значить у копии — справа?

— Слева была!

— Справа была! — дружно отозвались гоблины.

— А может, оставить все как есть? Ты ведь наверняка мечтал о братике, да?

— Хныга бил свой брат большой палка, — отозвался тот, что сидел под столом.

— Хныга кидал свой мерзкий брат в котел с похлебка, — откликнулся тот, которого Айвен держал на вытянутой руке.

— Так. Зеркальная копия знает и умеет все то, что знал и умел оригинал. Конечно, я мог бы подождать с недельку, пока она сама не исчезнет…

— Ждать нельзя. Спешить сильно-сильно надо, пока Враг не проснуться! — заверещали оба.

— Верно. Поэтому проблемой вас двоих я непременно займусь, но чуть-чуть попозже. А для начала ты, маленький зеленый… — юноша осекся и поправился, — вы, маленькие розовые гаденыши, расскажите мне, что за дрянь появилась у меня на лбу. Говорить будете по очереди, и начнем с тебя, — с этими словами он встряхнул гоблина.

— Это не дрянь. Это особый дар, знак Моако. Кто носит знак, тот исполняй волю самого Великого Змея, — послушно затараторил тот.

— То есть, он меня пометил, как своего слугу, что ли? А почему я тогда слышу, что говорят змеи? А теперь говорит тот, что под столом. Начинай.

— Знак Змея это большой долг, и большой сила. Человек теперь друг всех змея. Человек может слышать любой змея, и приказывать любой змея… — раздалось из-под стола.

— Продолжай теперь ты, — Печатник ткнул пальцем в живот второго.

— Человек теперь не умирай от яд. Сильно-сильно болей, но не подыхай совсем.

— При случае непременно проверю. Следующий.

— Человек умей стать гибкий как змея. Моако теперь приходить в сны человек.

— Этого мне только не хватало! Вы все назвали?

— Человек знай, когда слышать правда, а когда совсем неправда. Теперь все.

— То есть получается что-то вроде Печати с кучей свойств? Носил я когда-то одну такую, и мне не очень понравилось. Впрочем, это дела прошлые… А теперь кое-что вам расскажу я, мои розовые друзья. Знаете, какой самый надежный способ отличить настоящего гоблина от подделки?

Оба Хныги отрицательно мотнули головами. Юноша разжал затекшую руку, и гоблин упал на пол.

— Все очень просто. Зеркальный — после смерти превратится в кучу осколков. А настоящий будет лежать и плохо пахнуть. Ну, с кого начнем? Вы уж определите там, между собой.

А пока гоблины яростно обменивались оскорблениями и проклятиями друг с другом, юноша изучал Печать Змея. Рисунок оказался довольно сложным и непоходим ни на один из тех, которые доводилось видеть юноше. Поэтому он решил особо не мудрствовать, и просто влил в символ немного маны. Совсем чуть-чуть, чтобы просто оживить татуировку.

Едва он это сделал, рисунок проявился у него на лбу, наметившись едва заметным контуром. Увидев свое отражение в зеркале на стене, юноша хмыкнул и взял себе на заметку обзавестись повязкой.

— Заткнитесь пожалуйста, оба, — негромко, но отчетливо произнес Печатник, — иначе я вышвырну вас на улицу.

Подействовало. Хныги умолкли, и теперь смотрели на него.

— Так. Вот ты. Сколько у тебя рук? Отвечай правду!

— У Хныги два рука, — осторожно ответил гоблин из-под стола.

— Замечательно, — юноша прислушался к своим ощущениям, но не заметил никакой разницы, — Так. А теперь скажи какую-нибудь заведомую ложь. Например, что твоя мамунга самая страшная самка в мире. Хотя нет, это лучше не надо. Давай, соври что-нибудь.

— В этот дом десять гоблин, — уверенно заявил коротышка.

На этот раз даже прислушиваться к ощущениям не пришлось — во рту появилась горечь, а в ушах зазвенело.

— Понятно. Теперь проверим второго.

Все повторилось. На правду Печать никак не отреагировала, а вот на ложь снова отозвалась звоном в ушах и горечью.

— Отлично! А теперь ты, который под столом. Это ведь ты вышел из осколков зеркала, да?

Ответом ему была красноречивая тишина. Так же молча Айвен вытащил из ножен на поясе кинжал и бросил его гоблину, который сидел у него под ногами. Тот ловко схватил оружие и бросился под стол. Оттуда раздались звуки возни, а потом звон рассыпающихся по полу стеклянных осколков.

Выбравшийся из-под стола гоблин держался за окровавленное плечо, но лицо его расплылось в торжествующей улыбке — по крайней мере именно так истолковал эту гримасу Печатник.

— Ты ранен?

— Тварь сильно больно кусать. Хныга убил второго Хныгу. Больше не будет кусать.

— Теперь ты понял, почему я сказал ничего здесь не трогать?

— Хныга умный гоблин. Теперь стал совсем умный и больше ничего не трогать.

— Ну а теперь рассказывай, как ты ухитрился перекраситься, и откуда взялись все эти мыльные пузыри. А я буду собирать вещи в дорогу.

Гоблин начал свой рассказ, а юноша вытащил из-под шкафа дорожную сумку и принялся ее набивать одеждой и какими-то предметами с полок. Рассказ и сборы заняли около получаса. Ложиться спать было решено без ужина — Хныга, как оказалось, наелся мыла, ну а Айвену кусок в горло не шел после столь бурного знакомства с отцом Фелины.

На всякий случай Мэт с големом все же осмотрели кладбище. И найденное там их не слишком порадовало. Точнее Мэта — Ирр не был способен испытывать эмоции.

Дверь одного из склепов была сорвана с петель, причем, как заметил голем, для этого использовали какой-то инструмент, а внутри обнаружились вещи, которых там быть не должно. Толстая цепь с кольцом для ошейника, примотанная к колонне. Несколько десятков пустых кувшинов, от которых еще пахло вином. Соломенная подстилка. Большая кормушка из тех, которые крестьяне обычно используют в хлеву. И висящие под потолком пучки травы, той самой, запах которой так смутил геоманта.

— Фу, гадость какая! — Мэт отшатнулся от кормушки, в которой лежали обглоданные останки. Человеческие.

— Это мертвая человечина, — равнодушно прокомментировал Ирр.

— Травка-то знакомая, — геомант задумчиво крутил в руках пучок, — Мы такой на практикуме по упокаиванию от живых мертвяков отмахивались. А еще она хорошо запах от следа отбивает.

— Хозяин гарма разбирался в травах.

— Ты, когда спрашиваешь, в ладоши хлопай. Хоть буду знать, что вопрос задаешь. Итак, моя версия будет такая. Расстроенный потерей любимого питомца, пахарь непонятно каким образом заполучил себе диковинного зверя и решил вырастить из него боевого пса. Спрятал его на кладбище и откармливал мертвечиной, чтобы злее был. Здесь он и пропадал вечерами и ночами, оставляя законную супругу без должного внимания. Это, кстати, тоже деталь немаловажная.

— Зверь взбесился и напал на хозяина.

— Не думаю. Гарм пришел за ним в деревню. Днем.

— Искал хозяина.

— Скорее всего. Но думаю, что пахарь его оставлял вот так просто разгуливать — цепь-то на что? И еще одна деталь… Свисток. Его не было на теле, нет и здесь. И мне бы очень хотелось знать, у кого он сейчас.

— Нужно искать.

— Не обязательно. Так называемого оборотня мы убили — думаю, что тело гарма произведет должное впечатление на селян, так что свой ночлег мы отработали, а свисток без зверя, который его слушался бы — бесполезен.

— Убийца на свободе, — не согласился голем.

— Возвращаемся в деревню. По пути прихватим доказательство нашей отваги и магической мощи. Пусть себе чучело "перевертня" смастерят и радуются. А двери в склеп замуруем — это не та правда, которая нужна селянам, я так думаю.

Ирр с легкостью поставил на место тяжелую бронзовую дверь, парой ударов своего каменного кулака выровняв вмятины на ней, а Мэту пришлось прибегнуть к классической стихийной магии, чтобы расплавить замок и петли. Теперь, чтобы проникнуть внутрь, нужно было хорошенько постараться.

Возвращаясь, они тщательно замели следы, ведущие к тайнику, и оставили новые, исходив все кладбище вдоль и поперек. Особенно старался голем, оставляя за собой такие глубокие опечатки, что даже слепой в приличный дождь смог бы пройти по этому следу, просто передвигаясь от лужи к луже. Прихватив с собой тело гарма и Демона — разумеется, их тащил Ирр, — они направились назад в поселок.

Там их уже встречали. С вилами, косами, серпами и, на всякий случай, с хлебом и солью.

— Похоже, в нашу победу здесь мало кто верил, — ухмыльнулся геомант.

— А ну вы, оба, стоять! — выкрикнул староста и тут же спрятался за широкую спину предположительно кузнеца, если судить по увесистому молоту в его руках.

— Это еще почему? Вот вы как спасителей встречаете. Прикончили мы вашего оборотня. Ирр…

Маг дал знак голему, и тот швырнул на землю тушу гарма, прямо к ногам кузнеца.

— Ваш оборотень, — пророкотал он, — еще теплый.

— Стой! Ни шагу!

— Я решительно не понимаю, в чем причина столь холодного приема. Мы прикончили зверя, как вы и хотели, и вправе рассчитывать на обещанную награду, — геомант устал, и был настроен решительно.

— А ну-ка, горло свое покажь… И руки! — староста выглянул из-за кузнеца, и толпа выставила вперед свое нехитрое оружие.

— Это еще зачем?

— А ну как тебя перевертень покусал? Мы тебя в дом пустим, а ты в зверюгу обернешься, и всех сожрешь?

— И ты хочешь увидеть следы укусов на руках? А вдруг он меня в бок укусил? Или еще куда?

Толпа зашумела, задвигалась, люди загалдели, обсуждая слова мага.

— Дело говоришь, — согласился староста, — Раздевайся! А не то обоих на вилы поднимем.

— И совсем не боитесь? Я же вас взглядом испепелить могу, а Ирр и вовсе руками в муку перемолоть. С вилами переть на мага и боевого каменного голема — это чистое самоубийство. И я вас вовсе не запугиваю, — на ладони мага вспыхнул и погас огонь.

Толпа вмиг поредела, а оставшиеся смельчаки отступили назад, выставив вперед свои нехитрые орудия сельскохозяйственного труда.

— Ладно, дед. На сегодня я уже пролил достаточно крови, так что уладим наши дела мирно. Лови!

На солнце ярко сверкнула монета.

— Серебряная? — подбросил и поймал ее староста.

— Верно. И заметь, брал я ее голыми руками. Кстати, монету можешь оставить себе.

— Вот теперь вижу, что ты настоящий человек, — довольно заулыбался старик, — Эй, люди, а ну, хлебом-солью встречать спасителей!

Откуда-то снова набежали селяне, а вилы и косы из их рук исчезли. На невыспавшихся — третий час ночи! — лицах явно читалось выражение радости и облегчения.

— Свисток, — напомнил Ирр.

— Ах да! Эй, староста, прикажи-ка людям не расходиться. Дела еще не закончены.

Глава селения нахмурился, а толпа зароптала. В руках людей снова зазвенели вилы и косы.

— Ну что еще? Денег с людей просить станешь? — угрюмо отозвался старик. — Все спать хотят. Дела по утру делаются лучше, тут и осталось то недолго.

— Я-то могу и утром, если не боишься еще пару-тройку остывающих тел найти поутру, — пожал плечами маг и направился к Ларне, — Спокойной ночи вам, люди добрые.

— А ну стой! — рявкнул староста, — Это какие еще тела, если ты перевертня насмерть убил? Мы с его чучелу сделаем и на площади поставим, для красивости.

— Оборотня убил, а вот проклятье еще не снял. Не просто так ведь в поселке чудище объявилось. Нужно проклятый предмет искать.

— Что еще за предмет? — выкрикнул кто-то из толпы. Люди прибывали, и сейчас у ворот стояло не меньше сотни человек.

— Выглядит он, как небольшой такой свисток, чтобы на шею вешать. Кто его таскает, тот сегодня — крайний срок завтра — непременно обернется. Если проклятье не снять, конечно.

Разумеется, Мэт и не рассчитывал, что тот, кто приказал гарму убить его же хозяина, себя выдаст после этих слов. Наверняка ведь знал, для чего свисток нужен на самом деле. Свои надежды он возлагал на простой человеческий страх. И оказался прав.

— Вот он! — голос, как ни странно, подала "безутешная" Ларна. Она вышла вперед и указала куда-то в толпу, — У него свисток проклятый.

— Да как же… — обвиненный ею мужчина был напуган.

Мэт вскользь отметил, что бедолага статен и хорош собой. Впрочем, угрюмым мужикам, окружившим его, было совершенно на это плевать. Кто-то даже занес вилы, но остановил его гневный окрик старосты.

— Стой, Михал, не бери греха на душу. Лучше обыщите его.

Приказ этот мужики исполнили старательно, только что в клочья не изодрав одежду на бедолаге. Найденный свисток тот самый Михал на вилах протянул Мэту. Касаться проклятого предмета не хотелось никому.

— Обвиняемого никому не трогать. Ирр, возьми Михала под стражу, глаз с него не своди и в обиду никому не давай. Утром передадим на руки страже, пусть разбираются, — быстро среагировал Мэт, и голем послушно оттеснил мужиков от полураздетого и ошалевшего Михала.

— Ай да Ларка, ай да девка. Выдала полюбовника своего, и глазом не моргнула, — раздался из толпы презрительный женский голос.

— Ой, Ташка, а то бы ты своего не выдала, — прозвучало с другой стороны.

— Так. Ташма, ну-ка марш домой, разговор до тебя есть, — вклинился в женскую перепалку суровый мужской голос. Ташка испуганно ойкнула и умолкла.

— А чего ей жалеть-то? У нее энтих полюбовников, как мух на бочке с медом, — завистливо вздохнула толстая баба с бородавкой на носу, — Господин маг, может, вы и ее под стражу отдадите? Как пить дать, ведьма она проклятущая и зельями своими приворотными мужиков наших сводит.

— Точно! Ведьма она! Мужику моему снилась в виде непотребном, заманивала, — тут же подхватила еще одна женщина, и прочие согласно закивали.

— В темницу ведьму, господин колдун, пока всех мужиков наших не свела.

— Ах ведьма я? Зельями? — вскинулась красавица, — Вот они зелья мои, а других для ваших мужиков глупых мне и не надобно — только помани, — Ларна движением головы откинула косу на спину и обеими ладонями приподняла свои полные груди, призывно выпирающие под сарафаном.

— Тихо вы, тихо. Пожалуй, и ее задержу. Как потерпевшую и как подозреваемую в сговоре со своим любовником против мужа. Допрошу, как следует, а там и посмотрим, куда ее определять.

— Ага, допросит он ее, как же, — фыркнула толстуха с бородавкой, — знаем мы ваши енти допросы — кровати так скрипять, что пол деревни не спит.

— Кому там еще под стражу хочется, а? — вмешался староста, — Ну-ка живо все по домам, и в ноги должны кланяться господину магу, что зверя убил и злодея отыскал.

Толпа загудела, но потихоньку люди начали расходиться, злобно косясь на голема, который невозмутимо стоял рядом с задержанным Михалом.

— Ну так что, господин колдун, куда вас на постой определять? — повернулся старик к Мэту.

— Как и договаривались. И место там освободилось, и допрашивать ее в родном доме удобнее будет, — кивнул геомант на Ларну, которую он держал за плечо. Держал крепко, но аккуратно, чувствуя, как от горячего женского тела тепло распространяется по его руке.

— Вам виднее, господин колдун, вам виднее, — хитро прищурился дед и заковылял к деревне…