Пенрод и Сэм

Глава XIII
КОЕ-ЧТО О БРЮКАХ

Герцог не замедлил явиться к цистерне. Наконец-то пес чувствовал себя в полной безопасности и мог без риска для жизни дать волю возмущению. И он принялся изо всех сил облаивать своего мучителя. Но кот и тут проявил несгибаемую волю. Из темной бездны цистерны раздался его сиреноподобный голос. Теперь он гудел в басовом диапазоне, без сомнения понося последними словами Герцога, воду, да и вообще Вселенную.

– А ну заткнись, Герцог, – закричал Пенрод. – Сейчас же заткнись, Герцог! Пошел вон отсюда!

Герцог было расположился у ног хозяина, но потом решил исполнить приказ. Он счел это хорошим предлогом. Теперь он мог снять с себя всякую ответственность. И он с удовольствием ушел за угол дома, чтобы снова отдаться своим мечтам.

– Почему ты не дал ему полаять на этого гнусного кота? – спросил Сэм Уильямс; он явно сочувствовал Герцогу. – Если бы этот кот проделал такое с тобой, думаю, ты бы тоже залаял!

– Надо нам вытащить этого кота или нет? – вместо ответа злобно спросил Пенрод.

– А зачем нам это надо? – удивился Герман. – Пусть его тонет, раз он такая противная скотина.

– Ну и ну! – Пенрод был вне себя от возмущения. – По-вашему, пусть тонет в воде, которой пользуются все в нашем доме? Значит, вам было бы все равно, если бы другие люди пользовались водой, в которой потонул кот? Пусть себе тонет! Отсюда воду качают на чердак, а потом она льется по трубам во всем нашем доме. Думаю, вам не хотелось бы, чтобы ваши отец и мать пользовались водой, в которой утонул кот, а? Во всяком случае, я не хочу, чтобы мои отец и мать…

– Ну, а как мы его оттуда достанем? – прервал его монолог Сэм. – Он там плавает, – добавил он, заглянув в цистерну. – По-моему, он рычит. Я думаю, он потерял рыбью кость, и из-за этого так жутко шипит и фыркает. И еще он, наверное, обозлился, что попал в воду.

– Я не знаю, как его достать, – сказал Пенрод, – но все равно его надо оттуда вытащить. Надо, и все тут. Я не хочу, чтобы мои отец и мать…

– Ты знаешь, – снова перебил Сэм, – однажды в нашу цистерну тоже провалился котенок. – Тогда папа взял свои брюки за одну штанину и начал опускать в цистерну, пока другая штанина не достала до воды. Котенок вцепился в штанину, и папа его вытащил в два счета. Давайте попробуем! Если уж котенок смог ухватиться за штанину, этот кот тем более сумеет. Я такого большого кота еще никогда не видел. Тебе надо только пойти и попросить, чтобы мама дала тебе какие-нибудь папины штаны. Тогда нам будет раз плюнуть вытащить этого дурацкого кота.

Пенрод растерянно поглядел в сторону дома.

– Ее сейчас нет, да я и не смог бы…

– Ну, тогда давай возьмем твои, – быстро нашел выход Сэм. – Пойди в конюшню, сними их и жди, пока мы его выловим.

Нельзя сказать, что предложение Сэма вызвало у Пенрода восторг, но он все-таки сделал вид, что взвешивает все «за» и «против».

– Ну, не знаю, – сказал он. Потом он на глаз замерил расстояние от поверхности цистерны до воды и сравнил его с длиной своих бриджей.

– Ничего не выйдет, – покачал головой Пенрод. – Они слишком коротки.

– Значит, и мои коротки, – поспешно заявил Сэм.

– А вот у Германа вроде подходящие, – сказал Пенрод.

– Ну, нет, сэр! – Герман совсем недавно удостоился чести носить длинные брюки, как у взрослых, и вовсе не хотел их тратить на кота.

– Моя матушка сидела до поздней ночи и делала мне эти брюки из старых, но абсолютно целых папашиных брюк. Я не дам этому коту по ним лазить. Ни за что, сэр!

Оба мальчика двинулись к нему, а он стал отступать, и при этом продолжал спорить и отрицательно качать головой.

– Можете говорить мне все, что хотите, – говорил он, – но мои старые брюки матушка уже отдала Верману, и у меня больше нет брюк, кроме этих. Поэтому я их буду носить. Не буду я их снимать, чтобы какой-то мокрый кот по мим разгуливал. Я так думаю, матушка сидела всю ночь и шила их для меня, а не для какого-то кота!

– Ну, прошу тебя, Герман, – молил Пенрод жалобным голосом. – Ты же не хочешь, чтобы этот кот утонул там?

– Мерзкий, злобный кот! – ответил Герман. – Небось, всех котов в округе передушил!

– Но это же всего на полминуты, – уговаривал Сэм, – подожди в конюшне. Ты не успеешь сказать и двух слов, как снова наденешь свои брюки!

– Не хочу я «сказать и двух слов» и брюки снимать для какого-то кота тоже не буду!

– Слушай, Герман, – убеждал Пенрод. – В конюшне есть щель, и ты можешь проследить, что мы будем делать. Вот увидишь, мы не причиним твоим брюкам никакого вреда. Ты понял? Ты сможешь увидеть все, что мы будем делать. Слушай, Герман. Помнишь, тебе понравилась маленькая пилка в столярной мастерской? Если ты дашь свои брюки, чтобы мы вытащили кота, я отдам тебе пилку.

Герман заколебался. Ему очень хотелось получить такую пилку.

– Ты мне ее насовсем отдашь? – неуверенно осведомился он. – Тогда сначала дай пилку, а потом я сниму брюки.

– Сейчас! – Пенрод побежал в конюшню, тут же вернулся с пилкой в руках и вручил ее Герману.

Против такого соблазна Герман не устоял и, две минуты спустя, уже пребывал без штанов за прикрытой дверью конюшни, и сквозь щель внимательно наблюдал за спуском своих брюк на воду. Тревога не оставляла его, и удивляться этому не приходится: коричневые ноги Германа нечем больше было прикрыть, а на дворе стоял ноябрь. И, хотя погода пока была теплая, сезон явно не подходил для того, чтобы расхаживать с голыми ногами. Он с нетерпением следил, как Пенрод и Сэм опустили его брюки в цистерну, потом вытащили обратно и начали о чем-то спорить.

– Ну, что там еще? – крикнул Герман. – Я не могу целый день тут сидеть. Уж если взялись вытащить кота, так вытаскивайте скорее!

– Подожди еще минутку! – закричал в ответ Пенрод.

Он забежал в конюшню, вынес оттуда большой деревянный ящик, снабженный крышкой на кожаных петлях, и потащил к цистерне.

– Вот! – сказал он. – Сюда мы его и посадим. Готов спорить на что угодно, отсюда ему не вылезти.

– Не пойму, зачем он тебе понадобился? – проворчал Сэм. – Может, ты думаешь получить за него от кого-нибудь вознаграждение, – насмешливо добавил он, – интересно, дадут за него сто долларов?

– Нет, не думаю, – с чувством возразил Пенрод, – но я знаю, что я делаю. Это я тебе точно говорю.

– Тогда зачем…

– Когда-нибудь я объясню тебе, – крикнул Пенрод, – я считаю, что должен оставить этого кота у себя, и я оставлю его. Ты все равно не поймешь, почему…

– Ладно, – проявил неожиданную покладистость Сэм, – он все равно подохнет, если ты не поторопишься!

– Не подохнет, – сказал Пенрод и, наклонившись над цистерной, добавил: – Ты только послушай! Как он рычит и фыркает! Наверняка, но очень породистый кот! Иначе бы он ни за что не сумел так злиться. Готов спорить на что хочешь, любой кот на его месте уже давно бы утонул. Вода страшно холодная. Наверное, он дико испугался, когда нырнул в нее.

– Герман опять начал шуметь, – сказал Сэм. – Давай вытаскивать. Если ты, конечно, не раздумал.

– Мы вот как сделаем, – тоном знатока заявил Пенрод. – Я дам тебе брюки, и ты будешь их держать, Сэм. Ложись на край и опускай их, пока не достанешь до воды. Потом ты поводи их по воде, чтобы он мог вцепиться. Как только он вцепится, тащи его вверх. Только осторожно, а то он может свалиться обратно. Когда вытащишь, я тут же схвачу его, посажу в ящик и захлопну крышку.

Польщенный тем, что Пенрод доверил ему брюки, Сэм улегся на край цистерны и начал осуществлять первую часть плана Пенрода. А Пенрод, внимательно следя за ним, то и дело с волнением осведомлялся о ходе спасательных работ.

– Ты видишь его, Сэм? Чего он не цепляется? А что он сейчас делает, Сэм?

– Он шипит на Германовы брюки, – ответил Сэм. – Ну и злобный же кот! Смотри, не вздумай его погладить. Если он всегда такой злой, это может плохо кончиться. Слушай, теперь он обнюхивает брюки. Он, кажется, сейчас в них вцепится. Точно. А-а-а!

Издав дикий вопль, Сэм резко дернулся. В то же мгновение неимоверно осунувшийся и мокрый Цыган приземлился ему на спину. Не в характере этого кота было принимать от кого-то помощь. Он не позволил себя тащить. Он сам вскарабкался по брюкам, а затем по руке Сэма. Одновременно с воплем Сэма – в этой истории многое происходило одновременно – раздался еще один горестный вопль. Вопль Германа, который безошибочно угадал, что сбылись худшие из его опасений. Пенрод наложил руки на Цыгана, после чего завязалась борьба, очень напоминающая ловлю акулы-людоеда. И все-таки Пенрод одержал верх. Он засунул кота в ящик, захлопнул крышку и для верности уселся сверху.

Сэм вскочил на ноги. Руки его были пусты, чего нельзя было сказать о его устах, из коих то и дело вылетали какие-то звуки.

– Ох! Уф! – кряхтел и стонал он, потирая ободранное плечо. Потом, обозленный громкими причитаниями Германа, заорал: – Да плевал я на твои дрянные брюки! Сам бы попробовал удержать их! Да если бы на тебя этот кот залез, ты бы в сто раз больше брюк уронил!

Но Герман просто зациклился на своих брюках и в результате упросил Сэма пошарить в воде. Сэм вооружился шестом, которым подпирали бельевые веревки, и попытался выловить брюки. Но они уже ушли на глубину, и не удивительно, что они так поступили. Выяснилось, что, предоставив брюки для ловли кота, Герман забыл вынуть из карманов грузила для ловли рыбы.

Пенрод сидел на ящике и зализывал царапины на руке.

– Это очень сильный кот, и наверняка очень породистый, – заметил он, – спорю на что угодно, он от кого хочешь уйдет. С ним может справиться только тот, кто знает толк в котах. Послушай, что он вытворяет в ящике, Сэм! Спорю на что хочешь, ты никогда не слышал, чтобы кот гак рычал. Думаю, он помесь с пантерой или еще с кем-нибудь в этом роде.

Злости у Сэма теперь поубавилось, и он стал проявлять гораздо больший интерес к коту, чем раньше.

– Я знаю, что мы сделаем, Пенрод, – отозвался он. – Затащим его в конюшню и соорудим из ящика клетку. Мы можем снять крышку и прибить вместо нее сверху рейки.

– Именно это я и хотел сделать, Сэм! – воскликнул Пенрод. – Да, сэр! Мы сделаем из этого ящика настоящую клетку, как в цирке, и старый кот будет в ней сидеть и рычать. Когда мы опять придумаем представление, он нам очень пригодится. Он у нас будет тут сидеть, как миленький. Уж мы ему не дадим удрать. Понимаешь, есть еще одна причина, по которой мне важно держать этого кота. Потом сам увидишь.

– Так что же ты… – хотел еще что-то добавить Сэм. Но тут из конюшни донесся жалобный крик, и Сэм переключился на другое: – Идем! Идем! – поспешил ответить он. – Надо же нам принести кота с собой!

Целиком сосредоточившись на этой проблеме, Пенрод совершенно забыл о том, в каком положении оставил Германа.

– Слушай, Герман! – как ни в чем не бывало крикнул он. – Притащи-ка кирпичей или еще что-нибудь тяжелое. Надо придавить крышку ящика. Иначе кот выскочит, пока мы его будем нести.

Герман страстно и с помощью достаточно ярких выражений объяснил, что ему неловко покидать конюшню, пусть и для самых важных целей, пока он снова не обретет некую немаловажную часть своего гардероба. К коту он по-прежнему не испытывал ровно никакого расположения, ибо считал его главным виновником своих бед. Зато он настоятельно требовал возобновления поисковых операций в воде. Но, ни Сэм, ни Пенрод не согласились с ним. Они сказали, что уже пробовали, и считают, что продолжать это занятие бесполезно. Потом Сэм пошел за кирпичами.

Меньше всего Пенрода и Сэма можно упрекнуть в бессердечии. Нет, они искренне сочувствовали Герману, но не могли понять его до конца. В их глазах потеря брюк не имела сколько-нибудь большого значения. Ни тот, ни другой никогда бы не стали убиваться из-за такой ерунды. Сначала они искренне расстроились и потратили много сил, чтобы выловить брюки Германа. Но когда ничего не получилось, они со спокойной совестью, – ведь Сэм же не нарочно упустил брюки в воду! – занялись другими делами, которые представлялись им куда более серьезными. Теперь они думали, как получше соорудить клетку для старины кота, и эпизод с брюками в их глазах был давно пройденным этапом.

– Понимаешь, Герман, мы сделаем клетку, точно как в цирке, – начал с восторгом объяснять Пенрод, как только они с Сэмом внесли ящик в конюшню. – Ты тоже будешь нам помогать приколачивать…

– Не буду я ничего приколачивать! – с яростью прервал его Герман. – Помогут мне ваши приколачиванья, когда матушка позовет меня домой? Хорошо же белые мальчики обходятся с друзьями! Вот так всегда: хочешь сделать людям приятное, а они за это топят твои брюки в воде!

– Не топил я твои брюки! – запротестовал Сэм. – Это все кот виноват. Он вцепился в меня передними лапами, а задними вырвал у меня из рук брюки. Посмотрел бы я, что ты в таком слу…

– Ну, ясно, – с горькой иронией перебил его Герман, – теперь можно все свалить на кота! Хорошо у тебя получается! Только вот непонятно, кому я одолжил брюки. А? Коту я их дал, что ли? Нет, не коту, и ты это прекрасно знаешь, Сэм! Я одолжил их человеку. Тебе одолжил, а ты вот утопил их в цистерне!

– Да прекратишь ты когда-нибудь ныть о своих идиотских брюках! – возмутился Пенрод. – Мне надо придумать, как нам сделать клетку, а я никак не могу сосредоточиться из-за твоего нытья. Кстати, я ведь отдал пилку тебе за брюки?

– Пилку! – с отчаянием закричал Герман. – Много мне будет толка от твоей пилки, когда придется идти домой!

– Можно подумать, что тебе через весь город идти, – сказал Сэм. – Подумаешь, дело! Перешел улицу, и уже дома. Ну, пробежишь быстренько. Зато пилка у тебя уже навсегда будет.

– Ладно! – горестно отозвался Герман. – Давай, я тебе дам пилку, а ты раздевайся и беги через улицу.

Пенрод уже начал сооружать клетку.

– Слушай, Герман, – сказал он, – если ты согласишься немного помолчать и поможешь нам с клеткой, я все устрою. Мама придет домой в пять часов, и я скажу ей, что в конюшне сидит бедный мальчик, у которого сгорели брюки. Я ей скажу, что я обещал помочь, и она отдаст тебе брюки, в которых я ходил летом. Можешь их носить на здоровье.

– Ну вот, – сказал Сэм, – а ты расстраивался, Герман. Все в порядке.

– Что «в порядке»? – продолжал Герман. – Мне до пяти часов надо чем-нибудь прикрыть ноги!

– Но зато в пять часов ты точно получишь брюки, – сказал Пенрод. – Чего ты так волнуешься? Можно подумать, что уже зима наступила. Пойдем лучше вместе делать решетку. Ты будешь пилить, а Сэм приколачивать. До пяти-то уже совсем чуть-чуть осталось.

Герман не во всем был согласен с Пенродом. Но спорить было бессмысленно, потому что к самому предмету спора они относились совершенно по-разному. Герман придавал ему огромное значение, а Пенрод и Сэм расценивали его как мелочь, которая не стоит такого внимания. И Герман покорился. Он принялся вместе с ними плотничать. Правда, в работе он проявлял излишнюю нервозность и часто отвлекался на жалобы по поводу своей жалкой участи. Он дрожал от холода, стонал и то и дело посылал Пенрода проверить, который час. Наконец, терпение обоих стало иссякать.

– Сейчас двадцать минут четвертого, – объявил Пенрод, в очередной раз возвращаясь из дома. – Больше я на часы смотреть не пойду! Хоть убей, не пойду! В жизни еще не видел, чтобы кто-нибудь устраивал такую панику! Я уже больше не могу! Если так и дальше пойдет, мы и до ночи не доделаем клетку для пантеры. Я тебя предупреждаю, Герман: если ты еще раз пошлешь меня смотреть время, я раздумаю и не стану ничего просить у мамы. Представляешь, что тогда с тобой будет?

– Хорошо, хорошо, – поспешил согласиться Герман, – просто день сегодня какой-то длинный. Вот мне и хотелось знать, сколько время.

– Смотри! – еще раз предупредил Пенрод. – Ты помнишь, что я сказал? Я ведь действительно передумаю…

– Нет, нет, – внес ясность Герман. – Я же тебя не прошу. Просто я сам с собой разговариваю.