Переписка М. А. Алданова и С. С. Постельникова

32. С. Постельников - М. Алданову

12.10.51

Париж

Дорогой Марк Александрович,

Прочел с интересом присланную Вами статью о роговых оркестрах, спасибо. О них я нашел в «Старом житье». На прошлой неделе я простудился, сидя при открытых окнах в библиотеке L[angues] O[rientales]; болело горло, но я усиленно глотал лекарство и думал отвратить хотя бы насморк, но - увы! - вчера он «разразился» в полной силе, т. ч. сегодня приходится сидеть дома. Работы я не прерывал и, по Вашему желанию и совету, переключился, по получении В[ашего] письма от З.Х., на сбор материалов для очерка о «Придворной музыке у московских царей; скоморохи, гусляры и т. д. до Петра; оркестры вельмож XVIII в.; светская музыка при Петре, Анне и Елизавете, и т. п. __ __ __». В L.O. я нашел много интересных книг по этому поводу, гл. обр. 2 тома очерков по истории русской музыки Финдейзена (сов. изд. 1928 г.), большой и очень подробный труд, в кот. я прочел уже многое, касающееся этих эпох. В одном первом томе больше 400 страниц (размером с этот лист), от древнейших времен до Петра I включительно; много нотных текстов - церковных и песенных. Прочел всё, что касается музыки и театра (и светской жизни) в Ст[аром] Житье, очень увлекательно написано (я даже многое прочел, что не касается музыки!). Пересмотрел несколько томов «Рус[ской] старины»; о Ломакине нашел несколько статей и просмотрел первую. Существует большая книга (на франц. языке) швейцарского музыкографа Mooser’а «Annales de la Musique en Russie jusqu’au XVIII s.» [109], которую мне необходимо будет также просмотреть, но на дом ее не дают. Финдейзена на дом я получил и в эти дни работаю над ней. Я сделал много выписок из вышеупомянутых источников, но еще не приступил к собственному тексту. Вы будете опять недовольны, но дело идет медленнее, чем можно было предположить; очерк получается длинный.

Со всех сторон у меня неудачи. Осложнился вопрос с моей комнатой, где у меня рояль, на av. de la Bourdonnais. Цена повышается, и мне придется или бросать, или разделить ее с кем-нибудь; не так легко найти более или менее знакомого человека. Комната очень светлая и большая, в 2 окна, с балконом, она разделяется занавеской на две части; рояль, за ту же цену, уже на месте, что для меня является огромным преимуществом, но цена уже - больше пяти тысяч в месяц, - для одного или для двоих, одинаково (имеются две кровати). Олег приезжает на буд[ущей] неделе, и я уже не смогу пользоваться комнатой на rue de Civry (писать мне можно, конечно, сюда по-прежнему), как теперь. Все другие вопросы, о кот. мы говорили с Вами при встрече, встают с прежней остротой, и если бы не «отчаянная надежда» на принятие книги, то я бы совсем захандрил...

Намереваюсь писать Юроку, всё же интересно было б узнать, получил ли он мое письмо и почему поступил так со мной, ведь я же не просил его меня слушать во второй раз, а он сам хотел. Не интересовало бы и Вас узнать от него, какого он обо мне мнения? Я думаю, что Вам бы он ответил.

Меня интересует узнать, мог бы ли я указать на него в тех случаях, когда необходимо бывает прибегнуть к рекомендации или référence какого-нибудь impressario? Когда я пишу о себе за границу (как я это сделал недавно в Голландию и Luxembourg, куда меня пытаются устроить сыграть l Radio), где меня еще не слыхали, то для сохранения известного стандинга[110], надо сослаться на impressario «с именем». Возможно, что с Юроком мне напортила известная в Париже организаторша Mme Bouchonnet (она очень гордится тем, что к ее услугам прибегают Брайловский и теперь Горовиц; он дает скоро 2 концерта в Париже), у которой очень злой язык. Она давно злится на меня за то, что я прекрасно обошелся без ее посредничества в организации своего концерта в Париже, и плохо отозвалась однажды обо мне, по словам общих знакомых. Все эти вопросы, оставаясь в воздухе не разрешенными, отравляют постепенно мне существование. Последнее время меня даже не тянет к роялю и я только лишь поддерживаю свой репертуар и технику (на это нужно всё же неск. часов ежедневно), новых вещей не разучиваю. На сегодня кончаю, дорогой Марк Александрович, посылая Вам свой самый душевный привет. Надеюсь, что Вы совсем поправились. Искренне Вам преданный Сергей Постельников.

Большое спасибо за сведения о книгах. Мне одолжили историю музыки Браудо, изданную Музгизом в 1935 г., она мне пригодится для Балакирева. По моему методу необходимо, для данного периода, знать, что его подготовляло и куда он ведет; три работы для одной!

Книгу Пыляева не могу рисковать Вам прислать, вдруг пропадет в дороге? Я и так получил разрешение бывать в L.O. лишь как исключение, библиотека предназначена лишь ученикам школы. Если Вам нужны какие-либо сведения из книг, то я с удовольствием Вам их разыщу. В библ[иотеке] недавно украли Советс[кую] большую энциклопедию!!