Пилигримы

Глава 5

Утро началось штатно. Я отвлекся от изучения изгороди и среагировал на храп Шеста, что донесся из дома. Следом глухо стукнуло и недовольный сонный голос спросил:

— С хера ли доской?

Пора вставать детишки — птички не поют, земля мертва, кишки на подсосе, вражины за углом, так что да — пора начинать новый день, родные. Волчий час дежурства позади, и я не против сменить обстановку.

Чуть шаяли угли в прокаленном мангале — играли толикой багрянца, грея алчные ладони караульного оператора на полной ставке. Я зевнул, подцепил с земли пару досок и аккуратно пристроил в кострище. Слышу, в доме шевелится Фрау, а значит близится время готовки.

Можно встать, сделать пару шагов, прислушиваясь к реакции мясного храма, и набросать выводы. Сон и био, замешанные на дежурстве, где бдительность чередовалась с ровными мыслями о бытие, сильно способствовали здоровью. Хотя о бытие думалось в разрезе местных говнистых странностей — не так высокопарно, как представлялось, но полезно. По итогу, тело слушалось, в голове не кипело.

Взгляд за ограду только успокоил. В первых отблесках Оси все та искореженная земля с явными признаками массированного удара. И неровная гряда далеких зданий без признаков костров. Но мы не гордые, мы можем и нагнать при случае.

— Командир, — прозвучало от дверей.

Великолепная возможность оценить боеготовность Фрау. Я потер руки, избавляясь от фантомной утренней зыбкости, и вернулся к разгоревшемуся огню. Женщина держится прилично — немного бледна, на лице затертые следы крови, но в тонкую березку на ветру не играет. Спасибо био и доброму слову. Иногда короткие передышки просто необходимы, да.

— Фрау — кивнул, присаживаясь. Не удержался, зевнул.

— Может отдохнешь? — Она придирчиво осмотрела котелок. — Тощий мыл.

— И справился достойно, — буркнули с порога. Шест потирал плечо. — Командир, если Крысу ушибет доской, то это просто карма.

— Принято, — согласился.

— Ох, — коротко провозгласила Ива и замерла, стараясь не показать мне, насколько за ночь одеревенело подраненное тельце. — Прям радостно.

— Тогда разомнемся с полчасика, — прикинул я программу. — И станет радостней.

— Молодец, подруга, — фыркнула Крыса. — Говорила же, выходи и сияй.

Почти общий сбор и настроение приподнятое. Отчетливо видно желание прокачать мышцу и порадовать командира. Иного в помятых лицах не замечаю.

Замес что-то пробурчал и начал показательно крениться — ать вправо, ать влево. Немного наивно, не находите.

А через тридцать минут я заставил их вспотеть. У Ивы и умника разошлись швы, но дело поправимо если верить заверениям санитарки. Хотя подозреваю, настаивая на процедурах, она попыталась сократить время тренировки. Лады, приму — внутри меня тоже не райские пажити, а скорее нудные иглы застарелой и растревоженной боли.

— Расходуем био, — намекнула от костра кулинар.

— Интересно, из этой херни с панцирем чего-нибудь выпадает? — оживилась Крыса.

Помолчали, усваивая мысль. Я бы не спешил с поисками ответа — чуйка просто обеими руками «за». Оглянуться не успеешь, как найдешь столько, что не унести. Зона щедра на неприятные сюрпризы — точно отрицательная планида, что уверенно ведет на мизер и печаль. Надо отметить, с голодухи мысли складываются не очень позитивные, я бы даже сказал — мысли складываются хреновые.

— Уже почти, — понятливо объявила Фрау и народ приободрился.

А запасы не бесконечны, о чем должен помнить командир. Я бы вынес контакт с местными в приоритет. Хороший ли, плохой, но полноценный контакт. Если откровенно, без разницы какой — с пустыми карманами по зонам не ходят. Типа аксиома, которой нередко пользуюсь.

— В обед уходим, — сказал, получая миску от кулинара. Вроде как с кашей, если каша может принимать синеватый оттенок. Но запах нейтральный и сойдет. Тем более, что бойцы накинулись с радостью.

— Есть время осмотреться, — сделала верный вывод мелкая. — Пойду с Замесом.

— Вот и правильно, — размеренно сказал Шест. — А то споткнешься, стукнешься…

— Схожу, — философски отметил умник.

— Ива, со мной. Пройдемся вдоль бережка, — решился я обозначить согласие. А то как-то бодро решают без батьки. — Шест и Фрау, готовьте колесницу.

— Да, — ответил почти стройный хор. Коротко, ясно и в глазах нет потаенного — все как люблю. Четкий распорядок, где отсутствует непонятное, способствующее ошибкам.

Бодренько расправившись с пищей насущной, подтянули пояса и выдвинулись. Парочка мародеров поднялись на взгорок, обойдя дом с высушенным монстром, и занырнули в следующий особняк с крышей, ощетинившейся разбитыми балками. Выбор спорный, но разницы никакой. А мы с медработником осторожно спустились на набережную.

Первое, что отметил — на тротуарной плитке характерные следы термического удара, замешенного на взрывной волне. Неумолимое время сгладило следы, но, имея опыт, увидеть легко. И с источником удара понятно. Шаркнув ботинком по облицовке, я присмотрелся к исполинскому диску. Назвать его кораблем, что ли… Или не спешить?

— Жуть, — рядом на остатки балюстрады облокотилась Ива. Мысли вслух, да.

— Откуда бесстрашие? — спросил задумчиво.

— Не поняла.

— Хреновина пугает до усрачки, перед тобой пересеченка, где в каждой складке может скрываться еще более жуткая хрень, но ты никуда не целишься. И даже приклад не под рукой. Так откуда бесстрашие?

— Поняла. — Она прикусила губу и подтянула арбалет. Стала чуть больше походить на бойца. — Но и ты не…

Девушка осеклась, потому как дуло пистолета уже смотрело ей в лоб. Вопросы сняты, мнения учтены. Молча убрав оружие, я продолжил рассматривать конструкт. Легче не становилось — вроде глаз привык, но мозги упорно сигнализировали — подойдешь, умрешь, подойдешь, умрешь. Сдохнешь сука, лютой смертью. Эффект мне непонятный. Может излучение, остаточный фон или еще чего?

— Не понимаю, — признал минут через пять. Ива обозначила бровями вопрос. — Не понимаю, что давит на психику.

Санитарка торопливо кивнула и осторожно наклонилась вперед, рассматривая песочные холмики:

— Мы ведь туда не полезем?

Лично мне бы хотелось — вопреки, чтобы разобраться и закрыть гештальт. Но функция в кое веке проявилась легким запретом — не ходи оператор, не надо. Почти дружеский посыл с железными нотками. И я отчего-то верю древней.

Махнул рукой вдоль берега:

— Разменяем пару-тройку сотенок. — И пошагал. За спиной хрустнула галька, боец молча проследовала.

Ну что могу сказать — самые бесполезные две сотни метров. Вид один и тот же — песок, разбитая плитка и откос, перепаханный ударом. Единственные отличия — клочки иссохшей желтовато-серой травы, что уцелели неким чудом. Кстати да — почему они уцелели?

Вопросу потребен ответ. Я приблизился к склону — клочок травы ничем не примечателен. Вот только рядом, присыпанный землей, скалится надтреснутый череп. Кого-то размазало по насыпи. Крепло подозрение, что катастрофу пережили немногие. Хотя «плодитесь и размножайтесь» никто не отменял и делать выводы о численности населения местной зоны рановато.

— Бедолага, — прокомментировала Ива.

— Жалеешь кости?

Девушка не ответила. Да мне и не надобно. Отвлекаться, пока взбираюсь к брусчатке, не стану. Берег я увидел, пора присмотреться к перспективе, что открывалась за дорожным перевалом.

А перспектива посредственная. Тротуар убегал вниз, отсекая типовые домики, и сливался с парковочной площадкой, на которой ржавели остовы. Остатки стен по периметру, с заваленными островерхими крышами, обозначили ряд мелких лавок, если верить клочкам вывески. Далее темнел кусок магистрали, рытвины поля и отдельные груды развалин. Проходимость средняя, но для Марты сойдет — городской черты достигнет на минимуме гео-усилий.

Окраинам уделил особое внимание. Строения — те, что уцелели — солидные, без трущобных нагромождений. За дальностью расстояния деталей не оценить, но общие впечатления от населенного пункта балансировали в переделах благоустроенности. Навскидку — отсеченный зоной кусок принадлежал крупному полису из числа активно развивающихся, пока катастрофа не поставила жирную точку.

— Что думаешь? — покосился на Иву.

— Места выглядят богато. — Она прищурилась. — А богатые места пустыми не бывают.

— Дрожь?

— Дрожь.

Вечное пастбище для старожилов. А мы тут понаехали. Лады, темпы продвижения снизим и пойдем с осторожностью. Приглядываясь, принюхиваясь.

— Слышишь? — вздрогнула медик.

Со стороны города донеслось несколько щелчков, что резко контрастировали с привычными шорохами. Самое стремное — принадлежность звуков я определить не смог. Похожи на акустику от ударов кнута, но более механическую. Да и кварталы скрадывают эхом.

— Выстрелы? — Ива ощутимо напряглась.

— Маловероятно, — ответил уклончиво. Хрен пойми что, хрен пойми где, хрен пойми как, если вкратце. Главное — у нас на пути. — Хочешь совет?

Ива искренне заинтересовалась, прям приготовилась к откровению. А с меня не убудет:

— Стреляй первой.

— Не смешно, — набычилась она.

— Знаю.

И мы пошагали в обратный путь. Метров через 50 наткнулись на поисковую команду, и Крыса радостно продемонстрировала синий пластиковый тазик. Считаю, день задался. Замес вздохнул и глянул немного виновато — мол пытался воспрепятствовать, но тазик есть тазик.

— Еще два дома и назад, — приказал мимоходом. — Услышите что-то подозрительное, сразу назад.

— Командир? — Умник мгновенно подобрался. Щит блеснул легким отсветом.

— Гипотетически, — выдал ему новое слово.

— Понял. — Они свернули на подъездную дорожку. К крыльцу подступили уже не столь радостно, а с нервами. Вот и правильно, обносить бесхозное лучше из расчета появления непрошенных гостей или сюрпризов, что притаились на показной заброшке. Все любят синие тазики — они вроде краеугольного камня вселенной.

Я помотал головой, отгоняя образ. Неужто расслабился? Рука Ивы крепче стиснула эфес — дивчина неправильно интерпретировала меланхоличный образ командира. А я тем временем придержал шаг — со стороны лагеря донесся равномерный стук. Удивительно, правда?

— Чтобы, значится, долго не искать, — выдал я задумчиво. — Уважаю.

— Так мы затем и проверили, — оглянулась девушка. — Пусто в округе.

Я посмотрел, и медик смутилась:

— Но Шест смелый, согласна.

Вот только колотила Фрау — мастерила подобие распорки, а тощий лупал глазами и пытался подобрать слова. Кулинар деловито отряхнула руки и подергала крепление:

— Примерно так. Воткнем меж бортов.

— Командир, клянусь, не успел, — вздрогнул тощий, едва я выглянул во внутренний дворик.

Кивнув, я поколупал остатки краски на дверном косяке.

— Почти не слышно, — торопливо вмешалась Ива.

На пороге тоже можно сбить пару комочков грязи — весомо и молча.

— Вот и пиздец, — не логично подвел итог тощий.

Фрау почти защитилась — вернее, успела блокировать первый удар, что я отметил и зачел, но затем ей прилетело доской. Бил по рукам, что так славно умели готовить. Бремя руководства — оно такое, зачастую херовое.

— Требуются объяснения? — спросил, отступая.

— Мы палили костер, — нарушил тишину Шест, пока Ива, смерив меня грозным взглядом, метнулась к кулинару. — Кто хотел — увидел.

— Прям уверен? — заинтересовался я. — Прям точно, сука, уверен?

Тощий, к моему великому сожалению, не вытянул — отступил. Я кивнул:

— С распоркой мысль дельная. Но мы в зоне потенциального риска с минимумом информации о вероятных угрозах.

— Я поняла, командир. — Бледная Фрау выпрямилась и перестала растирать руки, которые уже осмотрела санитарка. Пару синяков я оставил, но не более. Когда учили меня, руки тупо ломали.

— Теперь ты, тощий. — Я подступил к бойцу. — Остановить мог? Решил подставить женщину? Охуел?

— Доска же поломается, — буркнул костлявый.

— Упал. Живо. 50 отжиманий, — рыкнул в полтона.

— А кто стучал? — донеслось из комнаты. Замес перевел дух и опустил щит. — Думали, сигнал какой.

Крыса молча покрутила пальцем у виска. Но на пыхтящего тощего смотрела с удовольствием. Тяжело в учении, да… но легче не станет. Мелкая присмотрелась к кулинару и присвистнула:

— Косякнула, подруга. Случается.

Философский вывод, что поставил правильную точку. Далее заморачиваться не хочу, пока Ива не прожгла во мне дыру. Сообразительный Замес аккуратно к ней подошел и почти украдкой шепнул пару слов. Помогло.

Умник едва заметно мне подмигнул и занялся кострищем. Громко объявил:

— А я еще не готовил свое фирменное из тушняка…

— Которое зеленое? — активно включилась мелкая.

Я вышел за ограду. Надо продышаться и поправить мысли — немного притушить злость и удариться в практические аспекты. Изучить даль, облагороженную черными клетями, прикинуть варианты и маршруты, выстроить карту угроз. Рядовые командирские труды.

Рядом задышали. Фрау подошла, ткнула кулаком в плечо, точно пушинка коснулась:

— Правда поняла, командир.

— Не косячь. Косячишь — учись.

— Принято — И ушла во двор, где разгорался спор на повышенных между мелкой и умником. Отжавшийся тощий заинтересовано хмыкал. Инцидент исчерпан, а если кто затаил, я всегда открыт для диалога.

Обед рассосался вмиг — единственное, что отметил, примеряясь к разгрузке. Опять раздергано, надорвано и скручено. Защита сколота, подсумки пусты. И еще много отрицательного, если акцентироваться. Зона тратит — давно пора смириться и закатать губешки. Но не хочу — выжму из потенциала все доступное и даже больше. Где-то нас ждут наши вещи — обильные, полезные и красивые. Только так, сука. Пардон муа.

Напоследок, вставая на плиточную тропу, огляделись. Провели в лагере всего ничего, но стылость и затхлость ушли. Дворик, да и комнаты выглядели почти уютно для непритязательного пилигримского вкуса — типично для места, в котором люди задерживаются дольше, чем на пять минут. И без снобизма, да.

Но мы уходим. Разумеется — в поисках нового и лучшего. Под легкий скрип колесницы, шорох песка и ровное дыхание. А то, что тощий бзданул, стартуя — так мы выше этого, понимаете.

— Фирменный тушняк, как же, — пробормотала Крыса, чем распрощалась с локацией.

Дорога знакома — в том плане, что видел и знаковые кочки зафиксировал. Парковка, разваленные магазинчики и магистральный простор, что горбатой выщербленной лентой уводил к городской окраине. На вскидку — час-два пути если без фанатизма. Где-то объехать, избегая покореженный транспорт и оскальзываясь на обочинах, где-то поднять телегу на руки и гордо прошествовать, пыхтя и выражаясь. Походные будни — в размеренном ритме.

Тени города плавно нарастали, расчерчивая серое полотно неба. Яснее видны следы катастрофы, что прошлась по кварталам — разбила, надрезала, смешала. Но дома, на удивление, выглядят более целыми нежели на Ферме. Вот только росчерки ударов на стенах мне не нравятся — в далеком прошлом на улицах велись боевые действия и дрались отнюдь не камнями и палками.

— Не видел такого, — прошептал Замес, когда придержали шаг у первого перекрестка.

Улочки убегали в теснину технических построек перед кривыми кондоминиумами. Не самая яркая окраина, но есть, куда податься и что выбрать. Асфальтовая дорожка у расплавленных контейнеров, тротуар у покореженной балюстрады, отнорки и проулки. Клочки, обломки и пустота.

Сигнал четок, хоть и не стационарен. Общее направление в сторону Оси подразумевало выбор — направо, налево, прямо, только сверни в нужный момент. Бойцы переглянулись и не сговариваясь посмотрели в сторону улочки, обозначенной баками. За бетонными осыпями виднелась площадка, на которой возможно сманеврировать и выбрать один из темных провалов под нависшими конструктами. Звучит не очень, но то лишь проулки, задрапированные пылью. Волю в кулак и бодрым шагом.

— Пахнет, — встрепенулся тощий. И я бы даже накинул восклицательный знак.

С площадки донесся клекот — знакомый и почти родной. Согласитесь, привычная угроза немного успокаивает, когда знаешь, чего ждать. Троица сухих выдрались из плетей кустарника и бодренько поковыляли. Сразу видно — ребята на активном подкорме, измазаны кровью и говном. Шаркают и щелкают, перетирают мослами, щерясь в вечном голоде.

— Потрудимся? — с ленцой спросил тощий, отпуская оглобли.

Эта ленивая нотка меня всегда бесит. За такими нотками жопу рвут на раз и остается только проблеск удивления — ведь все было ровно, так откуда? Шест уловил негатив и бодро тряхнул щитом — готов и собран, а спросил просто так — камрадов позлить.

Атаковать не успели. Из-за отвала мусора выметнулись «крабы» в четыре клюва. Защелкали, бодро перебирая суставчатыми лапами, и раззявили пасти, в которые легко провалится баскетбольный мяч.

— Стоим, — рыкнул я. Есть несколько секунд для оценки нового противника.

Твари очень неудобно двигаются — анатомия позволяет им шустро менять вектор, и инерция на минимуме. Но заходят слаженно, хоть и немного дергано. И не понять — то ли сами иссушены, то ли природа постаралась. Вот только какая к хренам природа? И лапки мерзкие.

Прыжок, удар, смачный хруст плоти. Черные брызги над падающими телами. Упырь на упыря. Сухие попытались вцепиться, но лишь впустую проскребли панцири. Хотя одному крабику отхреначили ногу — конечность поджалась на асфальте в посмертной судороге.

— Шевелится, — пробормотала Ива. — Шевелится.

Нас заметили. Твари аккуратно сползли с трупов, издав ряд щелчков, и рванули к угощению. Все же сухостой — слепая жажда плоти прям чувствуется, накатывая мутными флюидами.

— Щиты, — приказал спокойно. — Опрокинуть, проткнуть.

Команда выдохнула. Главное выдержать тон и не дать развернуться нервному. Есть цели, и мы просто работаем.

Сшиблись. Кость на металл и хриплый выдох.

Крыса мгновенно забрала обезноженную тварь — крутнулась юлой над бетонкой и вспорола брюхо. Запахло чем-то кислым вслед за выплеском синеватых кишок.

Фиксируем детали, учимся.

Замес рубанул щитом как гильотиной и крабик расползся в надломе. Фрау доработала — бесхитростно засадив копьем. И завизжала, когда насаженный упырь забарахтался в судороге. Картинка неприглядная, согласен. Визжащий боец…

Шаг, уклонение на корпус. Удар ножом пришелся под правую переднюю ногу атакующему сухостою. А нехрен прыгать на оператора, сука. Я успел разглядеть желтые клинья зубов и довернул нож, уходя в кувырок.

Картинка замерла в статике. Быстрая оценка меня удовлетворила — бойцы немного ошарашены, дышат тяжело, но дышат. А тощий лежит на щите с удивленной миной, потому как щит пытается подняться.

— Поймал, — выдал он сакраментальное.

— Зачем? — задала самый логичный вопрос Крыса.

И последовал самый логичный ответ:

— Не знаю.

Из-под щита послышалось ядовитое шипение. Как-то напрягает, не находите? Есть нечто мерзкое и неестественное в иссушенных тварях. И я даже знаю что — их, сука, не должно быть.

Сделав шаг, приник к дорожке, уловил момент, когда тощего вновь приподняло, и засадил в щель пулю. А вот эхо выстрела мне не понравилось — далеко ушло.

Поднялись, постояли. Шест недоверчиво смотрел на щит, точно металл принял неверное решение без спроса хозяина. А краб сдох — гостинец выбил глаз и резко прервал существование живой мертвечины.

— Норм дохнут, — опередил меня умник. Вывод правильный и мне приятный. Все, что надо знать о сраных тварях.

— И никакой мистики, — фыркнула мелкая, оттирая Малюту от синеватых разводов.

— Смотрите, — выдохнула Ива, тыкая пальцем в трупы.

Наверное, слово станет моим нелюбимым. После случается всякая хрень и смене № 7 приходится выгребать. Но мы посмотрели. Над изломанными телами вспыхнули ярко-зеленые искры адхар. Точно светляки — оттенок прям кислотный.

— Био? — спросила у пространства Фрау.

— Тянет на десяточку «М», — почему-то шепотом сказал Замес.

— Если это био, — прошептала Ива.

— Шептунов клеймим позором, — отметил я ровно. Шагнул, подхватил искру и засосал. И я не дебил, функция среагировала на адхару привычно-недовольно, как на объект, который машина считает непотребной флуктуацией. А значит всасывать можно.

По кишкам ударило тепло и организму резко захорошело. Бойцы, отвесив челюсти, наблюдали.

— Нам нужно больше крабов, — выдохнул, мотнув головой. — Прям стаю.

— Био, — расплылся в улыбке тощий.

А Фрау уже деловито расчехлила блистеры и пошла на сбор. Практичная женщина, хоть и визжит. Но усугублять не стану — трехногие херовины с пастью-убийцей мне тоже не понравились. Хотя улов шикарный — био просто сказка. Немного обидно за человеческий сухостой, не способный произвести столь нажористую искру, но я справлюсь.

Ива успела осмотреть местных антропоморфных представителей сухого общества. Два мужских экземпляра и один предположительно женский. Подранные формы трудно распознаются и грудь странная, как по мне. Медик перехватила мой взгляд и кивнула:

— Обычные. Но хорошо кормились.

Выводы просты — было че пожрать. И тем более удивительно, почему в окрестных дворах столь яркая атмосфера стылой пустоты. Никаких признаков аборигенов, охочих до подарков. Ведь команде есть, что предложить. И даже не посмертно.

— Уходим, — махнул рукой. Эйфория от био ушла и вернулась тревога. Чуйка советовала двигаться и двигаться резво.

За пару часов разменяли пяток кварталов. Проходимость посредственная — отдельные здания смололо в труху, накрыв дороги. А рядом высились дырявые высотки. В чем принцип избирательного разрушения понять сложно — типа это к херам, а это пусть оседает естественным путем.

У одного здания, тускло бликующего металлической отделкой остановились. На фасаде сохранилась часть вывески — стилизованный рисунок ракеты и остаток надписи «Инжини…». В разломанном парадном застыли тени изломанных офисных стоек и рваный декор. Уныло висели пучки проводки.

— Может глянуть на пару этажей? — с надеждой спросила Крыса. — Выглядит достойно.

— Замес, двигай с мелкой, — согласился.

Пара осторожно убыла. Вроде тактического щупа — ткнуть в непознанное и посмотреть на реакцию. Не по канону, конечно, но мне сойдет. Я присмотрелся к провалам окон, уводящим вверх. Остронаправленной угрозы нет, но рука тянулась к автомату. Плохо и концептуально неверно.

Сжал, разжал кулак. И еще раз.

Через 15 минут вернулась импровизированная разведка. Унылая Крыса поболтала пустой ладонью — результатов ноль.

— Пусто, — озвучил Замес. — Но здание обыскивали до нас. Следов много.

— Давно? — спросил лаконично.

— Несколько десятков циклов, трудно сказать… И это, командир… там части тел.

— Три руки и нога, — конкретизировала Крыса.

Частей немного, но тенденция неприятная. И сказать нечего, только переглядываться. Вернее, бойцы смотрели на меня, я — в ответ. Слишком мало информации для адекватного реагирования. И пора уже задуматься о месте для ночлега — заныкаться в надежной норе для просветления. Даже видимость охранного периметра успокаивает, плюс живой огонь — на радость пиро, которому потребно жечь.

— Стремная зона, — нарушил молчание Шест. — Непонятная.

Зрит в корень, тощий. Но пора командиру проявиться, не находите. Осмотрев полосу неба в обрамлении квартального ущелья, оценил степень насыщения жемчужных потоков, что раскинула Ось. Достал и глянул на хронометр. Солидно? Солидно.

— Еще часок и в люльки, — сказал просто, и бойцы расслаблено выдохнули. Великая сила определенности.

Но часа нам не дали.

За очередным поворотом, отсеченным столкнувшимися фурами, акустическая картина резко поменялась. Что-то с грохотом обрушилось, метнув эхо меж домов, зашуршало вперемешку с резким треском и над дорогой прокатился вопль. Женский крик быстро захлебнулся, ниспадая в булькающий хрип. Следом лязгнуло и визгливым росчерком прозвучал шмалабой. Заголосили матерно.

До источника метров сто, с заходом во дворы.

А вот и праздник подоспел. Сука. Справа трехэтажная контора, расколотая исполинским ударом, слева длинное приземистое здание, выщербленное катастрофой. Позади сраные фуры, впереди угроза.

— Уходим право! — рявкнул, перекидывая автомат.

Через десяток секунд на улицу выметнулись двое — замотанные в нечто бесформенное и вооруженные. Один из бегущих повторно шмальнул в щель проулка и заорал:

— На крест!

Голос опять же женский. Чет однобоко, как-то. Додумывал, припадая к борту Марты и наводясь. Бойцы грамотно приткнули щиты и выставили оружие. До парадного конторы рукой подать — успеем в рывке если прижмёт. Так что мы, сука, готовы.

— Да нахуй! — бегущая заметила нашу доблестную команду и наддала. Прямо к нам, если что.

А затем из проулка выплеснули преследователи.

Я хотел стаю, я получил стаю.

Окончание главы 5)