Пилот

3.

В кабинете, куда их посадил шериф, окна были зарешечены, и на стенах висели две картины: необычный пейзаж, изображающий заснеженные пальмы, и карандашный набросок голой девушки.

— Не понимаю, почему меня задерживают, — Ронхейм цедил слова медленно; видно было, что он изо всех сил сдерживается. — Из-за этих выстрелов на дороге? Но у меня есть разрешение на оружие, я умею его применять, я дипломированный ветеринар, развожу лошадей: Это была дикая кошка, похожая на горного льва. Я стрелял, защищая свою жизнь. Что еще?

— Ну, прежде всего — спасибо вам за отчет, составленный вами о событиях этой ночи, — сказал Малдер, усаживаясь поудобнее.

— О встрече:

— С тарелкой? Да. Эта штука была круглая, как тарелка. С огнями, красными и зелеными:

— А другие свидетели будто бы говорили, что она имеет форму сигары, — сказал Малдер.

— Я, между прочим, не напрашивался на этот разговор, — тут же ощетинился Ронхейм. — Если вам интересны другие свидетели, так и болтайте с ними. А я поехал. Все, что мне надо сейчас — это довезти эти траханные запчасти:

Он вдруг покраснел и дернулся, а потом — закашлялся резко и сухо.

Скалли налила стакан воды из кувшина, подала ему. Ронхейм сделал отрицательный знак рукой.

— Будет: хуже: — выдавил он.

Они подождали, когда Ронхейм откашляется и вытрет слезы с глаз.

— Простите за бестактный вопрос, — сказала Скалли, — но — давно ли это у вас?

— А что?

— Видите ли, поскольку вы не ветеран: Кашель, выраженные кожные реакции, озноб, иногда сыпь: я права?

— Предположим.

— Типичная картина «синдрома войны в Заливе».

— Меня там не было.

— Но:

— Секунду, Скалли, — Малдер коснулся ее руки. — Мистер Ронхейм, скажите мне, давно ли вы чувствуете себя не в своей тарелке?

— С этой чертовой ночи:

Дверь кабинета распахнулась — намного более резко, чем это принято в хороших домах и хороших полицейских участках.

Излишне говорить, что она распахнулась без стука. Вошел шериф и с ним еще кто-то — молодой, безликий, в синем костюме.

— Мистер Ронхейм? — подчеркнуто не глядя на фэбээровцев, начальник полиции подошел к шоферу и подал ему руку. — Шериф Барбот. Прошу прощения за неудобства, которые вы пережили. Ваш грузовик осмотрен, вы можете следовать дальше.

— Постойте, — Малдер вскочил. — Я тоже должен осмотреть грузовик!

— В этом нет необходимости, — сказал шериф.

— Но на машине могут остаться следы!…

— Следы встречи с потусторонним: тьфу, — Барбот скривился.

— Мы не будем сотрудничать с ФБР в этом расследовании.

— Почему это? — изумлению Малдера не было предела.

— Потому что!

И Барбот, придерживая Ронхейма за плечо, вышел, не забыв хлопнуть дверью.

Скалли набрала в грудь побольше воздуха, но Малдер приложил палец к губам.